Прошлое

В мешке, заранее подготовленным мною для расплаты со старостой, находилось тридцать серебряных нортов, что свидетельствовало о полноценном золотом Аслана. Как я и сказал ранее — это больше, чем следовало дать старосте за еду и плоты. Если посчитать, то за перевозку одного человека, равно как и одной лошади цена насчитывала серебряную монету, еда и корм обходились где-то в пять или шесть серебряных, остальное — страховка от лишних вопросов. Думаю, староста все понял, лишь кивнув каким-то своим мыслям, воровато спрятал мешок за пазухой и пригласил меня пройти в дом.

— Чего это я в самом деле! — староста натянуто улыбнулся. — Чем богаты — тем и рады, как грится. Давайте поговорим о делах внутри. А пока...Ташка! — гаркнул он что есть мочи. Послышались шаги. Из глубины вылетела молодая девушка на вид чуть старше меня самого. Староста что-то шепнул той на ухо. Не прошло и минуты — её уже и след простыл.

В дом староста пригласил лишь меня одного, сказав, что о моих спутниках позаботится Ташка, его дочь. Похоже она как раз побежала по соседям, чтобы обеспечить людей едой, а лошадей — кормом.

Пока жена суетилась и накрывала на стол, попутно интересуясь у меня, чего хочется уважаемому наёмнику, мы со старостой обменялись дежурными фразами да и осушили по кружке крепкого деревенского самогона, не забыв закусить. Естественно я не мог не заметить то и дело бросаемые им взгляды, должно быть, мужику не верилось, что в моем возрасте можно командовать отрядом наёмников, пускай и небольшим. Стол уже ломился от еды, а кружка вновь до краев полна деревенского самогона. Однако пить снова я не спешил.

Ситуация не нравилась мне все больше и больше, особенно если учесть непонятную примись, обнаружить которую мне удалось лишь в моём кружке. Ничего опасного она из себя не представляла — всего лишь накапливающееся снотворное снадобье: чем больше выпьешь, тем дольше проспишь. Действует через час после приёма. Что ж, хорошо, что легкие яды и прочее мне не страшны. Я нейтрализовал действие снотворного в организме и залпом выпил вторую кружку самогона. Алкоголь так же не подействует, если я того не захочу, но пока что подозрения старосты я вызывать не собираюсь: притворюсь ка послушным гостем.

Добавляем ко всему прочему постоянно бегающий из стороны в сторону взгляд старосты, через чур нервное поведение его жены, а так же сам момент встречи: приветствовать путников вышел лишь он один.. Где же остальные жители деревни? Настолько боятся? Но чего? Или же вернее будет сказать — кого? Понятно, что ничего непонятно. Единственное, в чем я был уверен — старосте мы нужны живыми, иначе зачем ему подсыпать мне снотворное вместо обычного яда?

Увидев, как я с радостью ем и обильно запиваю угощения самогоном, староста снаружи чуть расслабился, но внутренне я чувствовал, что тот напряжён как и ранее. Примерно через час застолья — как раз по времени снотворное должно было начать действовать — я сделал вид, что клюю носом. Мне сразу же предложили отдохнуть с дороги, да и время позднее — ночь вступила в свои права. Охотно приняв предложение, я последовал за дочерью старосты, которую, кажется, звали Ташка, в приготовленную специально для меня комнату. Что.ж, подождём представления, а что оно будет — я не сомневался.

Поздней ночью небо распогодилось, обнажая яркие звезды вместе с прекрасной луной. Её свет освещал все вокруг, отражаясь в гладях воды. Где-то на краю деревни лаял пёс, но недолго: очень быстро все звуки затихли, погружая пространство в полную тишину.

Я не спал. Вернее будет сказать иначе: я делал вид, что сплю. Предчувствие неприятностей меня не обмануло. Дверь тихо и почти беззвучно поползла в сторону, пропуская внутрь комнаты хрупкую фигуру юной девушки. "Дочь старосты, так, становится уже интересно. Вряд ли он собирается подложить ее под меня, после того, как опоил снотворным" — думал я, а сам ожидал развития событий. Долго ждать не пришлось.

Девушка настолько тихо, насколько могла приблизилась к кровати, после чего потянула свои руки в сторону моего меча, который в Кронорте одолжил мне Трис (ничего особенного в мече не было, добротный клинок и не более). Прерывать представление я не спешил, поэтому позволил актёру сполна насладиться своей ролью. Взяв меч в руки, девушка кинула быстрый взгляд в мою сторону и убедившись, что я сплю как и раньше — поспешила унесли клинок из комнате. Быстро вернувшись обратно, она встала прямо надо мной, видимо, задумавшись о чем-то. У нее в руках я заметил верёвку. Похоже ее задачей было связать пьяного — по ее мнению — мальчугана, находящегося под действием снотворного. На сопротивление девушка не рассчитывала, это я мог ощутить по ее эмоциям. "Неужели был уже опыт? Становится все интереснее и интереснее. Ладно, пора прервать представление". В момент, когда Ташка собиралась обвязать верёвку вокруг моих ног, она резко оказалась придавленной мною к кровати. В глазах мимолётное удивление сменилось ужасом, когда девушка осознала, что гость не спал. Без боя девушка сдаваться явно не намерена, но вот незадача: вырываться и кричать уже бесполезно. Я не насильник, тебе повезло. Или не повезло — это с какой стороны на это посмотреть. Я дал ей пощёчину, после чего брыкаться Ташка перестала. Новая волна страха в глазах.

— Я сейчас отпущу руку и если ты начнёшь кричать, то одной лишь пощёчиной не отделаешься. Сначала я убью всю твою семью у тебя на глазах, а после тебя. Это я тебе обещаю. Так что давай договоримся: будь умной девочкой и расскажи ка мне, зачем понадобилось меня усыплять, а затем связывать. В общем, рассказывай обо всем по порядку и в подробностях. — Не знаю, насколько ужасный или пугающий взгляд был у меня со стороны, но девушка явно прониклась моей речью, чуть не отключившись. Пришлось дать ей ещё одну лёгкую пощёчину, чтобы привести в чувство. — Если все поняла, то кивни.

Ташка быстро кивнула, после чего я убрал руку ото рта. К её же счастью, девушка не стала кричать и звать на помощь: моя угроза подействовала и теперь дочь старосты была целиком в моей власти. После чего последовал хаотичный, торопливый рассказ.

Вкратце, ситуация обстояла следующим образом. Данная деревня уже давно сотрудничала с местной бандой разбойников, заманивая путешественников, усыпляя их, а затем грабя. После чего староста отсылал гонца к разбойникам, которые таились в лесу в нескольких часах езды к западу. Староста брал немного денег, иногда прятал какие-то личные вещи странников, в основном оставляя все шайке. На этом, собственно, и строился их договор: разбойники не трогают деревню, не грабят ее, а в обмен староста отдаёт им деньги и все вещи путников, включая лошадей. Есть у меня мысль, что это необычные разбойники, но об этом позже буду беспокоиться. Так же Ташка рассказала, что отец уже отослал человека к шайке, это случилось сразу после того, как каждый из моего отряда уснул. Нас разделили по разным домам по всей деревне. Кроме того староста строго настрого наказал каждому деревенскому этой ночью не выходить наружу, по его словам, раз сегодняшний их улов — отряд наёмников, то ночью в деревню заявится шайка целиком. От греха подальше он приказал деревенским держаться от них подальше.

Что ж, нам это только на руку — не придётся бегать по лесам за отребьем. Свидетелей и очевидцев остаться не должно. Хотя послать кого-то проверить в их лагерь все же будет нужно. Просто на всякий случай. Единственное, чего дочь старосты не знала — так это количества людей в шайке. Обычно они посещали деревню группой из пяти — шести человек, когда добыча была незначительной. Когда же улов был поистине шикарным, то отец прятал ее в доме — от греха. Договор — договором, но чего придёт в голову целой шайке разбойников при виде молодой девушки — бог его знает.

Стоило девушке закончить рассказ, как вдалеке послышались стуки копыт. На вскидку я прикинул — больше двадцати человек точно. Девушка по-видимому тоже их услышала, дёрнувшись подо мной. На теле человека существует множество тоже, активировав которые можно ввести любого в сон. Воспользовавшись парой таких — я усыпил Ташку. "Полежи ка пока дорога здесь, к тебе и твоему отцу вернёмся позже" — ни намёка на улыбку в моих мыслях не было.

Меч обнаружился в соседней комнате. Прикрепив его на поясе, я поспешил наружу, где уже слышались голоса вперемешку со ржанием лошадей. Многочисленные факелы освещали все пространство перед домом старосты. Как раз его голос я и услышал первым:

— Как и договаривались, я их усыпил, лежат, голубчики, по домам, связанные. Их вещи сложены там же, а лошади у меня на заднем дворе. — С величайшим повиновением в голове староста рассказывал о добыче. — Господин, могу ли я оставить часть денег, что они заплатили за плоты и еду? — с дрожью в голосе выдавил из себя мужчина.

— Не борзей, Клир. Вы и так находитесь под защитой лучших рыцарей Грона, — собеседником старосты, похоже, был главарь шайки; при упоминании рыцарей площадку перед домом заполнило всеобщее людское ржание, — Так еще и вздумали поживиться за наш счёт? Тащи всё сюда, червяк, и если я узнаю, что чего-то не хватает, то деревня лишится парочки женщин. Моим ребятам не терпится выпустить пар! — шайка снова заржала во всё горло, кто-то даже свистел в предвкушении бесплатных развлечений.

Через окно я увидел, как староста передаёт слегка опустевший мешочек с серебром главарю. Похоже, плата за избавление меня от лишних вопросов прочно осела в деревенских карманах этого хитрого лиса.

— Притащи ка выпить, Клир. Не мешало бы отметить совершённую сделку!

— Конечно — конечно, сейчас, — залюбезничал мужик и бегом помчался в дом за выпивкой.

Дверь отворилась и мужик с молниеносной скоростью помчался за самогоном, даже меня не заметив. Я лишь хмыкнул. Каково же было удивление в глазах старосты, когда, возвращаясь обратно и неся в руках кувшины, наполненные до краёв самогоном, он всё-таки удосужился обратить внимание на человека, которого меньше всего ожидал увидеть. Стоит отдать Клиру должное: растерянность на его лице длилась всего мгновение, после чего он уже лежал на полу и не двигался. Закричать он так и не успел. С ним, в отличие от его дочери, я церемониться не собирался. Послышались звуки бьющейся посуды.

— Эй, Клир! Шевели копытами, черт бы тебя побрал! За каждую минуту простоя без выпивки я буду брать с тебя один серебряный. Знаешь ли, моё терпение не безгранично! — Послышалось ржание, а после: — Или может мне сказать ребятам, чтобы развлеклись как следует с вашими женщинами? Бедняжки наверняка даже не знаю каковы настоящие мужчины на вкус. — Снова ржание.

Что ж, второй акт представления закончен. А теперь — конец произведения!

Я вышел наружу. Смех быстро утих, послышались звуки обнажающихся мечей. Атмосфера переменилась. Один удар сердца. Стилет, до поры до времени таившийся у меня за пазухой, отправился в полет и угодил точно в лоб разбойнику, сидящему верхом рядом с главарём. Тело накренилось вбок и сползло с лошади, глухо ударившись о землю, словно мешок картошки. Второй удар сердца. Я уже возле главарю и стаскиваю того с лошади: он даже не понял, что с ним произошло.

— Пора избавиться от мусора, — ровным холодным тоном обращаюсь к нему, смотря в его не верящие глаза (еще бы, ведь их было гораздо больше, чем я предполагал изначально). Моё лицо — последнее, что он увидел в своей жизни.

Третий удар сердца. Шайка полностью теряет самообладание и начинается полнейших хаос. Слышу, как на меня несутся лошади, в стороне кто-то натягивает тетиву. В воздухе стоят нескончаемые ругательства и угрозы расправиться со мной самым жестоким способом. Рядом с головой проносится воздушный поток и на том месте, где только что были конные разбойники — валяются лишь трупы, а лошади разбегаются по сторонам. Не оборачиваюсь — в этом нет нужды, я и так прекрасно знаю, кто стрелял. Далее начинается настоящее побоище. Разбойники падают один за другим. Кто-то от меча, кто-то от стрел. Между разобщённым рядами мелькают неуловимые для них тени. Подряд послышался ряд взрывов, начали гореть деревенские дома. Хаос. Настоящий хаос. Но меня это интересует слабо. Я убиваю каждого, кто появляется предо мной. Ранее я ошибся — шайка состояла из гораздо большего количества людей, чем предполагалось. Однако это уже неважно.

Тела разбойников опадают словно листья по ветру. Зарезан. Заколот. Сожжён дотла. Убит стрелой. Высушен. Разрезан напополам. Вдавлен в землю. Увидь эту бойню кто со стороны — волосы встали бы дыбом. Все было кончено, даже толком не начавшись. Более сорока разбойников лежали перед домом старосты мёртвым грузом.

— Указания? — рядом появился Трис, по его лицу я понял, что тот даже не запыхался.

— Возьми с собой ещё одного. Дочь старосты рассказала, что шайка давно обосновались в нескольких часах езды к западу. Проверь лагерь. Если в нем кто-то есть — убить. Возвращайся к рассвету. — Я вытер меч о плащ мертвеца и вложил обратно в ножны. — А у меня здесь остались дела.

Трис кивнул и исчез так же бесшумно, как и появился.

Перед домом старосты над горой трупов осталось стоять пять человек, ожидающих дальнейших указаний. Их тени в свете горящих домов возвышались над окружающим пространством, будто рождаясь заново из пустоты. Расстраивать товарищей и надолго затягивать речь я не собирался.

— Нао со мной. Остальным не выпускать никого из деревни. Если кто-то захочет сбежать — убить. Добро пожаловать на Грон. — Я взглянул в глаза каждому. Там не было ни раскаяния, ни сомнений, ни тем более сожалений по жизням разбойников, у кого-то я заметил азарт и даже наслаждение, что скучная Академическая жизнь закончилась. Зашагав обратно в дом старосты, я небрежно бросил через плечо: — Добро пожаловать домой.

Каждым из отряда эти слова были восприняты по-разному. Больше внимания я на них не обращал.

— Эй, вставай. — Я похлопал по старосту по толстым щекам, тот нехотя, но начал приходить в себя. — Поднимайся, у меня есть к тебе пара вопросов.

Придя в себя и первым делом увидев пред глазами лицо того, кем хотел пожертвовать, старосту бросило в дрожь. Знал бы он, что ждёт его дальше. Однако жалости к человеку напротив я не испытывал.

— Нао, сломай его. — При этих словам мужика начало трясти. — Выясни, как давно он в сговоре с тем мусором снаружи и вообще хотелось бы знать все детали того, чем они тут занимались.

— Подожди пару минут, — Нао приблизился к пытающемуся уползти Клиру и сжал его голову руками.

Со стороны можно подумать, что Наобуру лекарь и сейчас вот-вот излечит бедного мужчину от надоедливой мигрени. Как бы не так. То, чем занимался Нао, было сродни Трансу. В данный момент мой друг, как я попросил ранее, сломает Клира изнутри. Переворошит все его воспоминания, залезет в самые сокровенные, тёмные уголки его души или сердца — называйте как хотите, выяснит все, о чем староста никогда не рассказывал даже жене или дочери. Такой метод, скорее всего, сведёт мужчину с ума, когда Нао с ним закончит.

— Они уже больше полугода сотрудничают. Решение принимал не староста, а все жители. У них было что-то вроде голосования. Они заманивали странников в деревню, иногда попадались группы даже больше, чем наша. Дальше все шло по порядку: заманить, усыпить, связать, отдать шайке. Попутно они и сами подворовавали, но так, чтобы главарь шайки не заметил. Как сегодня, например, когда староста припрятал часть серебряных монет, что ты дал ему за переправу и еду. Больше ничего интересного нет. Всякий хлам и деревенские будни.