Наруто. Глаза Трех Миров

Я смотрел на нее и почему-то четко понимал, что могу выпить ее чувства, сделать себя сильнее этим... Ощущение могущества и власти...

Я видел переплетение странных линий по всему ее телу... Они для меня были знакомыми, но так, будто я только что вспомнил. И потому хотелось изучить...

Но вдруг все прекратилось.

Я дотронулся до щеки и с усмешкой опознал на пальцах вязкую темную и непонятно откуда взявшуюся жидкость.

— Тебя надо... — она делала заметные паузы, — лечить... но... я боюсь... не могу смотреть... воспоминания...

Она не успела договорить, как возле нас из шуншина буквально вывалился еще один сеннин. Н-да-а-а... Взъерошенный Орочимару это то еще зрелище, конечно.

— Цунаде! Я... — он осекся, потому как заметил и окровавленное лицо ребенка, и заплаканную Цунаде, хотя она все равно умудрялась оставаться очень эффектной... — Что случилось? — тон сразу стал деловым, и парень, а сейчас Орочимару был именно парнем от восемнадцати до двадцати, быстро подошел ко мне и поднял лицо за подбородок, чтобы рассмотреть. Но энергия уже отлила от глаз и кровь течь, как я ощутил, перестала.

Хотя вытянувшееся охуевшее выражение на бледной роже Орочи достойно запечатления, это факт.

Я даже начал жалеть, что фотик не взял...

Хм... А где бы я его взял-то...

— Ото-сан? — биджев зад...

Вот зачем я это сейчас сказал, а?!

— Ч... ЧТО?! — челюсть ловит, однако, профессионально... Только голосом выдал, что удивлен. — И эти глаза... Мои глаза...

— Что?! — Цунаде повторила за Орочи его возглас и посмотрела на змеиного сеннина уже более осмысленно.

— Ото-сан... — я поднялся с лавки и крайне мило, даже сам это понимаю, ткнулся лбом куда-то в живот уже, видимо, переодевшегося из их этих кирас в обычный джонинский жилет, отца. И обнял его за пояс.

В этом мире у меня, как ни странно, есть отец... Хотя вот бы узнать, насколько он говнюк... Вот сейчас и узнаем...

Мои волосы снова взъерошили.

Заставил тем самым поднять голову, гад! А от настолько по-родному пахнущей всякой химией и отчего-то чаем черной водолазки под этим самым жилетом, что был раскрыт нараспашку и жутко бесил своим зеленым цветом, у меня снова заслезились глаза.

Да, глаза именно заслезились! Просто взять и сказать, что я позорно разревелся, как настоящий шестилетка, мне не позволило чувство собственного достоинства!

Мои действия вызвали судорожный вздох от Цунаде и... будь мы не в реальном мире, а в аниме, у виска Орочимару наверняка бы висела капля... А так, его просто перекосило, причем черта с два поймешь, что на душе...

* * *

Змеиный Сеннин пробудился ото сна в крайне приятной компании... Жизнь радовала Орочимару утренним стояком и беспробудно спящей самой сексуальной в Конохе или даже, может быть, мире сокомандницей в обнимку с двумя подушками.

Содрогнувшись от мысли о том, что он мог бы оказаться в таком состоянии, да еще и в ее объятиях, молодой шиноби шустро прополз, чудом не сбив стоящие рядком бутылочки с сакэ, в сторону своей верхней одежки и снаряжения. На комнате стоял халявно доставшийся шедевр Узумаки (хотя у них все печати, если оценивать с точки зрения обычного шиноби, шедевральны), потому шиноби смогли качественно расслабиться перед своим последним решительным забегом в Коноху. Два часа беспрерывного бега на высокой скорости для сеннинов ничто. Собственно, именно поэтому они до того путешествовали медленно, с чувством, с толком, с расстановкой... Паломничество, как-никак.

"Меня бы с утра собирали по кусочкам... Не будь я столь предусмотрителен и не положи я между нами эти подушки... Или мы бы переспали... И тогда бы все стало гора-а-аздо сложнее... Но какая же она все-таки..."

Орочимару кинул почти плотоядный взгляд на девушку и облизнулся, чуть выйдя за рамки нормального. Затем вздохнул, эдак грустно-грустно, и сел в позу медитации.

Ранее упомянутый стояк был не проблемой для опытного ирьенина и шиноби, потому минута сосредоточения — и можно беспрепятственно снимать кимоно и натягивать обычные форменные штаны, что, если честно, всегда надоедали этому человеку, носящему одни кимоно да хаори в обыденной жизни уже без малого двадцать лет...

И, как обычно, в самый интересный момент, когда бледная задница Орочи только-только ощущала приближение заветных брючек, продрала глаза Цунаде. И, конечно же, первое, что она увидела это были две половины целого, если говорить грубо, то увидела она именно зад. Не вблизи, конечно, но ей хватило этого для того, чтобы совершенно случайно, на рефлексах, запустить в него подушкой. Так как опасности эта штука не представляла, чуйка, имеющаяся у каждого из шиноби не сработала, хотя звук за спиной заставил начать отскакивать. Но отскок с не до конца одетыми штанами — это, конечно, что-то с чем-то...

Конечно, Орочимару удержал равновесие. И несомненно он сумел даже поймать снаряд.

Изучающе глядя то на подушку, то на Цунаде, желтоглазый саннин ухмылялся и примеривался... Но Сенджу разгадала план его праведной мести за поруганный зад и...

Почти так же ухмыльнувшись девушка, хотя какая девушка, сейчас она самая настоящая девчонка, перехватила оставшуюся в ее владении поудобнее и, уже поднявшись, встала в крайне соблазнительную стойку. Этот момент Орочимару подметил мельком, хотя был бы рад в стиле Джирайи что-то на этот счет сказать. Тогда бой стал бы неминуемым...

Но и сейчас...

"Ей просто необходимо расслабиться..." — убеждал себя Орочи в том, что это больше надо Цунаде, чем ему. — "Если она еще раз заплачет у меня на глазах... хотя лучше, все же, на груди, ку-ку-ку... мне останется только успокоить ее старым как мир методом... А это предполагает от меня дальнейшие активные действия... Но я и не представляю... Что делать..."

Раздумья его были прерваны съездившей по морде пуховой подушкой... За что Цунаде была примерно наказана ударом с разворота... Не ногой, опять же, подушечкой...

"Ах ты так?! Ну щас я... тебе... тебя!!!" — и все это с каменным лицом.

А Цунаде же искренне смеялась, выбивая пух из подушек и все ненужные мысли как из своей головы, так и из черепушки Орочимару.

Минуты три этого детского бешенства — и Цунаде сплевывает пух на полу после удачной подсечки Орочи, а змеиный саннин вылавливает перья из своих волос, быстро перебирая пальцами. И хотя Сенджу прекрасно знает, что Орочи совершенно спокойно справится сам, она кладет на его руки свои и мягко проговаривает, наклонившись к его уху.

— Оставь, Орочи-кун, я помогу... А ты поможешь мне...

Если смотреть со стороны, то получается крайне сюрреалистичная картинка. Грудь Цунаде упирается куда-то между лопаток подозрительно довольно жмурящегося Орочимару, а ее цепкие пальчики выбирают из черных волос пух... Она стоит за ним на коленях, а Орочи сидит в позе типа задумчивый самурай, уперев ладони в колени скрещенных ног.

И жмурится.

Но еще более необычный вид можно было бы увидеть, когда это же самое делал мужчина.

Ну прямо парочка орангутангов с канала ВВС... Так возможно сказал бы сын Орочимару, о котором тот и не подозревает.

Хотя скоро начнет.

Глава 6. Дети

Орочимару расстался с Цунаде на входе в деревню, обрадовав девушку, что отчитываться пойдет сам. Той наверняка не хотелось портить настроение, общаясь с бывшим сенсеем, всегда и всеми способами намекавшем и иногда даже прямо говорившем, что в ней нет гениальности Орочимару и упертости Джи. Ну а так как Орочи всегда считался любимчиком Хирузена, почетная миссия донесения до благородных ушей Третьего Хокаге информации по общей обстановке и частностях была для него не так уж чтоб в тягость.

До резиденции сеннин добрался шуншином.

Но Орочи было не судьба сразу попасть в кабинет к Хокаге. Ведь из резиденции как раз выходила джинчурики Кьюби и бабушка Цунаде, Мито-сан. Уже немолодая с виду, но все равно пугающая своей силой и мощью своего демона.

"Чего это она, интересно, такое заметное раздражение выпустила?.. Я ее и без того опасаюсь... Еще с тех самых пор, когда знакомство с ней пришлось свести в результате ее заинтересованности сокомандниками внучки. И я ей почему-то совсем не приглянулся... Хотя в то время я маленький был да глупый, не умел не светить любопытство... А то, что мой взгляд был из-за этого слишком уж изучающим все же сумело отвратить от меня ее благоволение..."

Но Орочимару, считая таким образом, и не представлял, что ей он не понравился немного по другой причине... При взгляде на бесстрастную бледную рожу змеиного сеннина в мыслях Мито всплыло давнее и не очень-то приятное воспоминание.

Как был отдан приказ подготовить для Сенджу-химе достойного жениха...

Как бы то ни было, до определенного возраста кандидаты только рассматривались, и никаких действий, кроме крайне туманных намеков, не совершалось. Но один единственный день свернул шею возможной любви этого погрязшего в странных исследованиях и чужих интригах паренька к химе клана-основателя Конохи...

Мальчик был явно заинтересован девочкой — это было видно по его взгляду. Но клан Сенджу не принял бы амбициозного воспитанника Сарутоби Хирузена, что уже давно вел свою игру и наверняка бы впутал сюда даже детей... А на тот момент это выглядело как небольшой провал со стороны маленького шпиона, который смотрел на Цунаде со знакомым Мито не понаслышке собственническим самодовольством. А маленькая Цунаде перед этим все уши прожужжала с этим "умным и загадочным" гением малолетним.

Хотя если бы тогда спросили Орочи о его победном виде... Девочка назубок выучила свиток по углубленному изучению чакрозапитанных ядов и их последствий, которые ей детально разъяснял именно он, а Цунаде имела неосторожность этим похвастаться. Конечно, не тем, кто ее учил. Они сразу обговорили полную закрытость от других их периодического обмена знаниями, причем Джирайя в этом не участвовал, как "ненадежный элемент", ведь на тот момент он не был серьезен вообще никогда. Девочка прямо во время чайной церемонии рассказала о своих успехах, а о них сам Орочимару и не подозревал. Вот он и засиял этим самым самодовольством, аки солнце в зените.

И именно с того дня начался активный поиск и, что самое главное, подготовка жениха для Цунаде...

Мито отогнала подальше эти неуместные мысли и порадовалась, что никто из шиноби читать их напрямую пока не научился. Напротив статной женщины стоял немного растерянный Орочимару, а его кисть была заключена в цепкую хватку последней Джинчурики.

У Орочимару все-таки почти получилось проскользнуть мимо, ведь женщина была больше занята совсем еще маленькой девочкой из Узумаки, кажется, следующей джинчурики, которая не переставала о чем-то болтать.

"Хотя какая она маленькая... Мы в ее возрасте... Хотя и она... Бедная девочка... Ох, черт, опять совесть и жалость зачем-то восстали из мертвых, надо побыстрее прикопать, ведь я частично виноват в ее нынешнем положении..."

Мито Узумаки не могла не почуять знакомую чакру, а подсознательное ожидание Цунаде заставило женщину сразу же заметить и буквально вцепиться в Орочимару.

— Ну здравствуй, Орочимару-кун... Я сейчас от Хирузена, и у них там совещание в узком кругу, — по-доброму улыбнулась она. Но от этой улыбки до дрожи пробрало до внутренностей даже такого достаточно матерого шиноби, прошедшего уже целую войну... — Так что тебе не светит накатать свой донос в ближайшие пару часов. И почему моей внучки все еще нет в поместье? Или ты, вопреки своим обещаниям, данным мне год назад, все же ее препарировал на своем прозекторском столе?

"Да... Хороший у госпожи юморок, близкий мне по духу... Но надо опровергать, а то за последнюю из ее прямых потомков мне голову открутят с особой жестокостью..."

— Ну зачем же вы так, госпожа Мито, — безмятежно ухмыльнулся Орочимару. — Я и Цунаде-чан вернулись, а Джирайя — нет, так что вам беспокоиться не о чем. Да и Джи тоже не насовсем нас покинул, а лишь на время... Но это уже, кстати, непосредственно моего рапорта касается, так что вам, при всем желании, я выдать полное содержание не в состоянии, так как его попросту нет. Мы прибыли только что, а я пошел сообщать об этом несомненно важном факте самоволки Джирайя-куна самолично. Ну а Цунаде-химе наверняка уже на пути домой... — Змеиный Сеннин обратил внимание на изнывающую от любопытства маленькую девочку, благополучное знакомство с которой было бы для него стратегически важным, как для возможного будущего Каге. — Кстати, вы нас не представите?

Кушина, ранее с интересом следившая своими темно-голубыми глазищами за диалогом двух взрослых шиноби, открыто заулыбалась и мило поклонилась Орочимару, как старшему.

— Кушина-тян, это Орочимару-кун, сокомандник твоего будущего сенсея, Змеиный Сеннин и герой войны...

Орочимару резко стал серьезнее, ведь каждое воспоминание о войне стало для него грузом, тащившим ко дну все хорошее, имевшееся в этом ниндзя изначально, ведь привыкший к беспрекословному выполнению приказов командования сеннин столкнулся на этой войне со зверствами и болью, с цинизмом и жестокостью, похлеще чем за его любимым прозекторским столом... И он убивал. Но это не миссии. Там — либо просто условный возможный противник, либо обыкновенная мишень, либо цель-враг.

А на войне ты слышишь стоны раненых и убитых, причем с обеих сторон, ты добиваешь безоружного, покалеченного или даже обычного ребенка, такого, как мелкий Наваки, всего лишь генина. Ты измываешься, как никогда ранее, во время допросов, ведь чувство свободы опьяняет и делает будто сильнее благодаря чужой боли...

Это пугает. И приходилось давить подобные чувства если не в зародыше, то уж в опасном для рассудка виде точно... Но это тяжело — осознавать, что ты — ходячее чудовище, мыслящее лишь категориями свой-чужой...

— Герой — это тот, кто умер, защищая дом или выполняя задание. Тот, кто жив, это просто убийца, лишний раз показавший, насколько он силен по сравнению с другими. И запомни, Кушина-чан, в веках остаются те, кто совершил и умер. И не факт, что все они — настоящие герои. Но следовать этому пути осознанно — бредово. Все происходит само — и выживание, и смерть. А жертвы всегда можно избежать, если подумать...

Парень осекся, поняв кому он это говорит. "Джинчурики" значит "сила человеческого жертвоприношения". Те, без кого биджу бы не было возможно удержать. Жертва. Причем осознанная. И та, которой не избежать, особенно при передаче этого самого биджу... Смерть Мито не за горами...

— Так значит, ты — будущая ученица Цунаде? — перевел тему сеннин.

"Я растянул губы в приличествующей случаю вежливой улыбке, пытаясь выбросить из головы то, что женщина, стоящая передо мной, достойна звания героя гораздо больше, чем я и любой другой из сеннинов. И чем тот же Сарутоби Хирузен... И она отдала свое долголетие, ведь Узумаки имеют особый геном, дающий возможность крайне долгой жизни по сравнению с обычными. А Мито-сан не так уж стара, насколько я знаю..."

— Да, Орочимару-сан, — вежливо кивнула девочка, с заметным восторгом спросила. — А вы правда победили злого Саламандру Ханзо из страны Дождя? И аж втроем?! Я видела, как играли ребята! Они называют это игра в сеннинов...