глава 10

— Скажите, это как-то связано с теми письмами?

— Вы проницательны, Алексей Александрович, но нет, не связаны. Сейчас мои интересы простираются в других областях. Скажу только одно, это компонент истраченного не так давно лекарства.

— Дайте бумагу, — потребовал Кузнецов.

— Имя отчество Фрумкина — Наум Соломонович.

* * *

Проводив второго секретаря горкома, я остался в вестибюле и остановился у информационного стенда. Теперь, помимо карты СССР, здесь разместился план города и Ленинградской области с красными границами наших оборонительных сооружений. Завтра-послезавтра эти границы должны были сдвинуться, по крайней мере, надеялись. Советское командование предполагало нанести удары с внешней и внутренней стороны блокадного кольца. Части 54-й армии вели наступление, с трудом продвигаясь на запад, преодолевая немецкую оборону 20-й моторизованной, 12-й танковой дивизии и 5-го мотопехотного полка, неся колоссальные потери. То, что было так легко отдано, возвращалось назад через большую кровь. Бои шли за каждую возвышенность, где решающую роль играла артиллерия, в которой немецкая сторона всегда была сильной. До станции Мга оставалось восемь миль, но силы были уже на исходе. Советские войска остановились на рубеже платформа Русановская (река Назия) — озеро Синявинское. В Южном Приладожье немцы заканчивали сосредоточение подразделений 8-й танковой дивизии, и справиться с ней в одиночку, армии маршала Кулика было уже невмочь.

Операция по деблокированию изнутри должна была начаться в 22 часа восемнадцатого сентября, и в наступлении полагалось задействовать 1-ю стрелковую дивизию НКВД, в задачу которой входило овладение Шлиссельбургом. Роте капитана Катюшина ставили в обязанность занять второй городок у восьмой ГРЭС. Батальон 4-й бригады морской пехоты Ладожской военной флотилии должен был форсировать Неву в районе Выборгской Дубровки — Теплобетон. И наконец, 115-я СД Конькова получала приказ на захват плацдарма, в дальнейшем на развитие наступления в сторону Мги. Планов было громадьё и сложно сказать, верило ли командование в успех, но сидение в глухой обороне однозначно являлось гибельным.

Генерал-майор береговой службы Митрофан Иванович Москаленко принял моё предложение с некоторым недоверием, тем не менее, явился к причальной стенке лично, в сопровождении заместителей и представителя политуправления флотом. Обычно наши вопросы касались снабжением медикаментами, а тут посылки, да ещё в столь необычной форме. И необычность эта заключалась в десяти панелевозах, на которых покоились одиннадцатиметровые лодки Эндрю Хиггинса, с горкой заполненными ящиками и мешками под брезентом. Рядом с машинами по трое стояли молчаливые моряки в чёрных бушлатах, с суровыми, отмеченными возрастом лицами. Виолетта Владимировна, высокая, худощавая как высохшая вобла, но не лишённая женского шарма тут же вычислила своего коллегу по цеху и с его помощью организовала военных для коллективной фотографии на фоне 'подарков'. Едва фотограф успел сделать пару снимков для истории, как инструктор горкома произнесла короткую речь о нерушимости уз ленинградских рабочих и Балтийского флота, важной роли товарища Жданова и всё это под эгидой руководящей роли партии. Отдельно упоминался товарищ Сталин, но в общем контексте с приведением одной из его цитат. Получившийся на скорую руку митинг завершился по погодным условиям в рекордно короткий срок. Машины ушли на разгрузку, а участники по своим делам.

Усилившийся ветер менял погоду на глазах, и спасаясь от непогоды, я вместе с Наумом Соломоновичем и двумя его коллегами оказаться в минивэне Stout Scarab, где предстояло ответить на возникшие у разведчиков вопросы. А они сразу же появились, когда пришло понимание, какие козырные карты оказались в их руках.

— Что вы знаете о тоннеле из Шлиссельбурга в обход к крепости и оттуда к Шереметьевке? — спросил я у Фрумкина и сам же ответил на свой вопрос. — Уверен, в первый раз слышите, но наверняка знакомы с такими понятиями, как подземные реки и пустоты. Четыре с половиной тысячи лет назад, когда Ладожские воды были заперты, что-то произошло и в плите образовалось пространство. Этот проход обнаружили в конце девятнадцатого века и стали исследовать разделяющие масонские взгляды учёные, но вскоре потеряли к этому интерес. Барон Герхард Якоб де Гер внезапно оставил все свои геологические изыскания и, получив пост профессора общей и исторической геологии в университете Стокгольма, к этой теме больше не возвращался. На все мои письма ответил категорическим отказом, обвиняя меня в фальсификации, чем ещё больше возбудил во мне интерес к изучению этого феномена. Когда в городке открывался гастроном, тема с этим тоннелем всплыла вновь. Это экскурс, а теперь спрашивайте.

— Этот тоннель возможно использовать? — спросил майор Коновалов.

— Для логистических схем он малопригоден. Человек пройдёт, а что-то крупнее лошади уже застрянет. Можно использовать тележки.

— Вы сами, проходили этим маршрутом? — вклинился Фрумкин, не дав мне договорить.

— Нам даже пришлось в одном месте его расширить, обустроить выходы, настелить помосты и протянуть электричество, а так да, проходил пару раз. Сразу скажу, в некоторых гротах чувствуется давление и ощущение, что вот-вот всё рухнет на голову. Есть несколько подъёмов и спусков, встречаются ответвления куда лучше не соваться. Присутствуют две обширные пустоты. Если кто-то из вас посещал пещеры, то поймёте.

Фрумкин переглянулся с коллегами и произнёс:

— Товарищ Кузнецов поставил перед нами чёткую задачу, но я так и не понял, что вам необходимо вынести?

— Предмет имеет отношение к медицине. Поместится в небольшой чемоданчик. Это всё, что я могу сказать.

— Немного, — протянул Коновалов. — Я предполагал, что это будут какие-то документы или ценности. Всё равно, зачем столько людей?

— Дело в том, что выход из тоннеля оборудован в помещении овощехранилища, а не в том месте, куда нужно попасть. Если бы можно было справиться минимальными силами, мы бы не встретились. Я с собой приготовил план Шлиссельбурга, где всё обозначено. Может, так окажется проще?

Разведчики согласились. Одно дело объяснять на слух, а другое дело ещё и видеть своими глазами. Вынув из портфеля фотоснимок, я обвёл карандашом гастроном и поставил крестик на овощехранилище.

— Мы выйдем здесь, — указывая на крестик. — Ориентир водонапорная башня. Это шлюз Староладожского канала, это пристань, на юг ситценабивная фабрика и Преображенская гора. А вот тут и тут, в домах немцы ориентировочно разместили пулемётные гнёзда, а вот эти бугорки, скорее всего замаскированные орудия. Орешек ещё не проявил себя, но гансы из 424-го пехотного полка уже готовятся. К сожалению, отряд окажется в самом логове, где противник буквально со всех сторон. Вероятность боестолкновения свыше шестидесяти процентов. Поэтому столько бойцов. Могу помочь в оснащении группы, от обмундирования до вооружения. Всё, что запросите.

— Для начала пару КВ, — сострил Коновалов, показывая всем видом, что дело безнадёжное.

— Пожалуйста, уточните комплектацию, — в том же тоне ответил я.

— В смысле?

— Может, существует не известный мне облегчённый танк КВ, который запросто проползёт с этого берега на тот, минуя все водные преграды, Екатерининский канал и Петровский мост? Нет, не существует? Если нужен танк, то отбейте его у противника. Я покажу, где его найти. В ином случае, обеспечьте надёжный плацдарм, куда сможет подойти понтонный паром с т-28. Иных танков, извините, сейчас нет.

— А нам говорили, что есть.

— Сами не ремонтируют и другим не дают. Вот, о чём могли говорить.

— Андрей, хватит! — резко произнёс Наум Соломонович. — Андрей Георгиевич шутит так. Дело и впрямь необычайно сложное. Потребуется форма вермахта, пять-шесть комплектов. Нужны будут средства связи, пару надёжных раций, фонари, если есть автоматическое оружие немецкого производства и патроны к ним, то скажем спасибо.

— Beretta MAB 38 подойдёт?

— Всё подойдёт.

* * *

Делить группу было опасно, ночь могла принести неожиданности, но действовать всем скопом, значило, отказаться от фактора внезапности. Там, где тихо пройдут четверо, десяток обнаружат. Пригород Шлиссельбурга не патрулировался, но 'Помощник' чётко фиксировал огневые точки и секреты противника. Причём грамотно поставленные секреты, перекрывающие любые подходы извне, но не всегда изнутри. И вычислить большинство из них не представляло труда, достаточно было отыскать телефонный провод. В дома, куда он был проложен, так или иначе, являлись опорными пунктами. Стоить заметить, что в сентябре город был ещё относительно цел. Немцам не пришлось его штурмовать по всем правилам, а советские войска пока особо не обстреливали. Распределив цели, мы стали действовать. Со мной оказался мичман Синяков из водолазной команды Ивана Васильевича Прохватилова и Иван с Петром. В первом же доме мы застали перепуганных мирных жителей. В двух следующих временным квартирантам пришлось покинуть жилплощадь и переместиться в кабинет бухгалтерии овощехранилища. Оставался магазин, место, которое противник превратил в огневую точку.

Мичман выругался, отринул от косяка двери в овощехранилище и оказался в тени. Почти над домом висели две осветительные ракеты. От них тянулись хвосты багрового дыма. Светляки будто покачивались, и из них выплёскивался огонь как вода из носика кипящего чайника. Отрываясь, налету он приобретал форму капель и краснел, свет же от ракет, наоборот, белел, становясь пронзительным. С каждым запуском с земли уползали тени, прячась от яркого света, или наоборот, медленно поднимались вверх к этим пылающим факелам, и в следующее мгновение наступала кромешная тьма, правда недолго, до следующего пуска из ракетницы. Но вот одна из ракет словно закипела необычайно быстро и метеором ринулась вниз, не успев осветить ночное небо Шлиссельбурга. Она распалась огненным дождём и пролилась на землю высыхающими каплями.

— Вперёд, — тихо сказал я.

Придерживая антабку автомата, мы побежали к палисаднику с поваленным деревом, где виднелись фигуры Петра с Иваном, и едва достигнув укрытия, присели на корточки. Через улицу вновь заплясали чёрные густые тени от осветительной ракеты, и стало светло. Ураганные порывы ветра то набирали силу, неся вдоль улиц пыль и разный мусор, то стихали.

— Ну и подлюги! Ты гляди, что вытворяют, — пробормотал Иван и торопливо протянул руку мне, потом Синякову.

— Что случилось? — забеспокоился последний.

— Дверь в подсобку заминировали. Вот, нашей же лимонкой заминировали, падлы. Случайно увидел.

— Тоже мне, беда. — Мичман блеснул глазами и ухмыльнулся.

— Отставить разговорчики, — сухо сказал я. — Тебя этому учили, поэтому случайностей быть не может. Обязан был заметить. Сейчас тихо заходим и распределяемся по магазину. Ваня, Петя — в подвал, план вы помните. Там немцы в режиме энергосбережения.

— Чего?

— В смысле сна. Действовать тихо, но быстро, — показывая четыре пальца, по количеству противника. — Я с мичманом внутрь, бодрствующую смену потревожим. Проверили наганы.

Через пару минут мы вновь встретились. Обошлось без происшествий, если не считать того, что один из пулемётчиков кемарил, а его второй номер не геройствовал, спокойно и без крика принял револьверную пулю в лоб. Включив фонарь, я осветил помещение торгового зала. Свет вырывал из мрака грязный пол, опустевшие полки, разбросанные бухгалтерские книги, обрывки газет, разломанный сигаретный бокс в углу, пару заимствованных табуреток из какого-то дома и сложенные аккуратной пирамидкой консервы на столе у кассового аппарата. Вместо стекла витрины возвышались мешки с песком, где на станке у амбразуры, хищно выпятив ствол в сторону берега, стоял пулемёт. Вокруг него выстроились патронные ящики, на которых ещё недавно сидели немцы. Всё говорило о том, что противник не собирался здесь задерживаться, а значит, никакой серьёзной обороны пока нет и в помине. Синяков вернулся к двери и посветил фонариком, подавая сигнал. На мгновенье я исчез и появился вновь. Растянувшись цепочкой, следующая группа побежала к не занятому новому дому с надписью 'Аптека', а к нам последовал заместитель Фрумкина, майор Коновалов.

— Нашли, что искали, — спросил он, застав меня в подвале.

— Нет, Андрей Георгиевич, опоздали.

— Может, плохо искали?

Я показал пальцем на серебристый чемоданчик с вывернутым замком и разбросанный по полу мох.

— Они даже не понимали, какая ценность была в их руках. К сожалению, мне здесь больше делать нечего. Четыре тысячи лет назад зародилось это чудо природы и, ... слов нет.

Я подошёл к стене, где стояли пустые бочки из-под солёных огурцов, штабеля ящиков, пыльные мешки и стал освобождать стену, поясняя свои действия, пока не показался край выкрашенного жёлтой краской металла.

— Работники, когда эвакуировались, успели замаскировать дверь. Судя по всему, пошарить солдаты не успели. Тут за кремальерой холодильная камера, в ней тушёнки — весь довоенный Шлиссельбург год кормить можно было. Распоряжайтесь по своему усмотрению, но имейте в виду, что в городе осталось от семисот до несколько тысяч советских граждан, для которых это единственный запас продовольствия. И поторопитесь, если есть телефоны, значит, стоит ожидать звонков. Да вы и сами всё прекрасно понимаете. Удачи, майор.

— Обождите, вы говорили, что знаете, где танк.

Проклятье, про танк я и позабыл. Пришлось воспользоваться очками. Спутник тут же выдал несколько мест возможной стоянки бронетехники, а 'Помощник' спроецировал панорамное изображение города. Несмотря на все подсказки, мне пришлось достать из кармана настоящую и осязаемую карту и сделать вид, что разглядываю её при свете осветительных ракет.

— В любом случае придётся вернуться к овощехранилищу, — сказал я, поглядывая на план. — Идёмте, покажу. Тут недалеко.

За овощным, через три дома и дорогу располагалось одноэтажное семейное общежитие работников судостроительного завода. Старое кирпичное здание в этом году отпраздновало свое пятидесятилетие и выделялось толстыми стенами с обилием дымоходных труб. Сейчас там размещалась казарма третьего пехотного батальона, а в доме по соседству, временно, пока не отремонтируют особняк за бульваром, квартировал полковник Артур Хоппе, награждённый совсем недавно рыцарским крестом и очередным званием. И как символично, немцы хитростью взяли Шлиссельбург (в 7:20) восьмого ночью, а через одиннадцать суток такой же ночью потеряли. Пусть и небольшую, но очень важную его часть. Они осознают это буквально через час, когда наступит пересмена, а пока, мы остановились возле овощехранилища. Ракеты регулярно взлетали в небо, освещая городок и Неву, а я посмотрел на фосфоресцирующую минутную стрелку часов.

— Сейчас должен появиться дед Семён, — произнёс я, едва мы перешагнули дверной проём. — С ним экипажи и два сержанта с отделениями автоматчиков и огнемётчики.

Майор Коновалов резко остановился и попробовал осмотреться. Скорее всего, он что-то почувствовал, но уже в следующее мгновение не придавал этому значение.