Хаос заказывали?

— Я попробую...

— Не ты. Точнее, не совсем ты. Твоей телесной оболочкой придётся пожертвовать, эти светлые сейчас слишком внимательно следят за моими действиями. Перерождение. Вижу, согласен. Я вселю тебя в одного почти мёртворожденного, замаскировав, конечно. Готов? — Я сглотнул. — Готов. Пошёл.

Была первая половина последнего года моего поколения...

— Это что, потуги на оригинальность? Добрый Сатана и всё такое?

— Добрый? Ты бы посмотрела, что творилось тогда...

— Ха! Три раза. А как же "...что добро от действий чертей..."?

— Просто пути чертей совпадали...

— Не верю!

— Вызывай Денницу и убедись.

— Его? Лжеца и отца Лжи?

— А кому тогда ты поверишь?

— Да какое мне вообще дело до этого?

— Не знаю, не знаю...

— Ладно, продолжай. Я пошла.

Часть вторая. Беда познаётся в друзьях.

Фея и цивилизация.

Наладим работу компьютера.

Скорая компьтерная помощь.

Выходные закончились, и я уехал в город до следующих. Файри, обретаясь на плече, невидимая и неслышимая для остальных, скептически комментировала плоды технического прогресса, начав со встреченного нами по дороге к станции "Ниссана", сменив ему букву "и" на "а", и заканчивая лифтом.

Но дома она быстро нашла общий язык с компьютером: он более-менее работает, а фея не лезет в открытый корпус и не устраивает там короткого замыкания, и открыла для себя И-нет по безлимитному тарифу. Я мог находиться где угодно, когда она двигала всем телом мышку и прыгала по клавиатуре, так что во мне нужды не было никакой, и я просто гулял по Москве.

Но лето заканчивалось, и приближался кошмар под названием учебный год, в котором для чудес не было места.

И однажды на прогулке меня осенило. Я пришёл домой, нагруженный пакетом сахарной пудры. Файри увлечённо прыгала по клавишам, ругаясь с кем-то в чате. В результате её собеседник ушёл, и я наконец мог завладеть вниманием феи.

— Слушай, у меня грандиозная идея.

— Да? — Скептически отозвалась она, с сожалением отключая питание перегретого компа.

— А что, если тебе восстановить пыльцу с помощью магии?

— Для этого нужна очень питательная среда. Много калорий. И крылья тоже нужно опылить. — Именно этого я и ждал, и сразу же поставил перед ней пакет. — Класс! — Воскликнула она и нырнула в него. В воздух поднялась сладкая пыль. — Ты гений! — Возвестил вылетевший из пакета огненный шар её голосом. — Пока, Седой, я тебя как-нибудь навещу!

— Жду с нетерпением.— Облегчённо сказал я, сваливаясь на стул без опасения раздавить чьё-то хрупкое тело.

Часть третья. Отличительный признак.

Через пустыню.

Дождь и снег в любое время года

Буду благодарно принимать.

Молитва бедуина.

Зонт встал с рассветом. Сайби подождала, пока он позавтракает, и они вновь отправились пересекать пустыню.

Около чётырёх часов они продвигались молча, когда андроид без слов свалилась лицом на песок.

— Ашхесс. — Прошипел Зонт. Шелестевший мимо ветер растрепал волосы Сайби, открыв её затылок. Гор смотрел около минуты, прежде чем понял, что он видит. В затылке торчал осколок от капсулы. Двуязыкий осторожно вытащил его, и увидел пробитую плату с антенной. — Ессешахашшс. Как же. Ессешахашшс аххешс. Что же делать? Бросить здесь её значит... — Он прикинул варианты, по которым выходило, что ему крепко достанется. К тому же, реализация драгоценностей из рюкзака без привлечения внимания была невозможна. Оставался один выход. — Эй, Хашшсаххешс.

— Ссяах. — Отозвалось из глубин сознания.

— Ты можешь стать хашшс?

— Ссяах. — В голосе огня послышалось изумление.

— Обычной хессехшаа шассехха. Телесной.

— У Силы нет тела. — Сказала она на человеческом.

— А как насчёт Сшаххехашшс?

— Ссяах.

Гор закрыл глаза и представил ей схему "Хашшс _ Аххешс _ Хессехшаа шассехха"

— Шсехшессш сшаххехашшс. — Согласилась Сила.

Двуязыкий сбросил рюкзак, загорелся, и в следующее мгновения вокруг отключённой женщины лежала огромная змея из огня.

— "Гм, а я большой." — Подумал Гор-змея.

— "Она опять здесь". — Подумая я, увидев, как Файри просматривает свежие строчки. — Нельзя отлучиться, как в недописанное уже суют нос.

— Ладно тебе. Вроде неплохо, только слишком приземлёно...

— Хочешь, напишу, как с твоей помощью нашёл остальных?

— С моей помощью?

— Да, когда тебе потребовалась помощь.

Она смерила меня укоризненным взглядом. Вздохнула:

— Валяй.

Часть вторая. Беда познаётся в друзьях.

С помощью...

Против лома нет приёма.

Народная мудрость.

Холодным осенним выходным меня разбудил громкий хлопок над ухом. Не очень приятный хлопок, как и голос, что за ним последовал:

— Внимание, нарушительница Файри приговорена к страшной смерти. Если найдётся тот видящий, который, по её словам, только и видел её, то ему вменяется в обязанность доложить об этом. Апелляционная комиссия рассмотрит его заявку в течении месяца. Казнь состоится через семнадцать часов.

Всё время я смотрел на лицо фея, что объявлял это, пока до меня не дошло, что от Файри собираются просто избавиться. Наконец фей исчез с тем же неприятным хлопком, зато я заметил лёгкое дрожание воздуха рядом с тем местом. Вспомнив слова о прирученных, я одел своё любимое обмундирование, о котором родители говорили, что, если они увидят меня в таком виде на улице, то их хватит удар, и, подхватив железную полутораметровую полосу, нырнул в это марево.

Шлёпнулся на густую, но короткую траву. Встал. Огляделся. И мой взгляд тут же наткнулся на стоящее рядом строение, напоминающее скворечник, плакат над которым, написанный мелкими русскими буквами, возвещал: "Аппеляционая комисия."

Оглядевшись и заметив, что вокруг меня стоят точно такие же "скворечники", я вежливо пощелбанил в нечто, закрывающее дырку в здание.

— Ну? — Отозвалась высунувшаяся лохматая голова фея.

— Доброе утро. — Поздоровался я. — Вызывали?

— А ты кто?

— Седой.

— А-а. Сейчас все заняты. Заходи через недельку.

— Что?

— Свободен. Через неделю. Понял?

— Ага.

Дверь захлопнулась.

Я постоял немного, подумал. Огляделся. И наконец увидел то, что мне с самого начала нужно было — указатель.

Разобрав, что к чему, и найдя стрелку, указывающую на место казни со страшной смертью, я пошёл в том направлении.

На выходе из селения путь мне преградил шлагбаум в сине-зелёную полоску. На шлагбауме сидел фей со скучным лицом.

— Проход в сторону казни запрещён. — Сообщил он.

— Почему?

— Согласно закону, освобождение подвергающейся казни персоны карается тем же наказанием. Лица, которые имеют волшебное оружие, положенные героям-спасателям, обязаны пройти проверку на достаточную магичность.

— Это какую же?

— Попытаться пробиться сквозь фея, имеющего защиту против магических вещей.

— А где искать такого фея?

— Ты что, правил не знаешь? Конечно же, это охранник казни. Я.

Я взвесил в руке свою полосу. Как оружие она годилась. Рука ушла на замах, затем железо повернулась и... плашмя ударила фея. Со звуком шлепка его снесло с шлагбаума, при чём раздался характерный треск неудачной магии. Фей слетел со своего насеста и врезался в ближайшее дерево. С удивлением я осмотрел своё оружие, на котором ничего не отразилось. Только краска слезла с места соприкосновения с противником. Нагнувшись, я прошёл под шлагбаумом и оглядел неудачливого фея. Он впечатался в кору дерева, образовав вокруг себя выжженный след. Фей дышал, что меня успокоило.

— Плюнь на него. — Раздался голос в ближайших кустах. — Выживет.

— Интересно... — Протянул я. — Откуда знаешь?

— Живучие, мелкие тварики. — Из кустов вышел гном. Ростом мне по колено, он был обвешан оружием гуще, чем дерево листьями, даже вокруг головы у него была обмотана боевая цепь, завершающаяся шаром с шипами. — Могучая магия. — Заметил он, осмотрев мою железяку. У этих паршивцев отражатели, обращающие магию против себя. Если бы она была послабее, то скорее всего тебе оторвало руку. Или просто испепелило бы.

— Гм. — отозвался я. — А откуда ты знаешь?

— Мой друг как-то погиб от этого. Меня зовут Гервольд, Зелёный Дом Атаки. А ты?

— Здесь — Седой.

— Правильно мыслишь. Слушай, у тебя нет способа выбраться отсюда?

— Способ есть. Но его надо добыть.

— Я помогу. А то всё это мне давно надоело.

И мы вместе отправились по тропинке.

— Слушай, — Внезапно меня осенило вопросом. — А почему ты говоришь на русском?

— Потому, что мы в Руси. И это мой родной язык. Был бы ты за границей, и разговаривал бы с гоблином или каким-нибудь гремлином — пришлось бы общаться на английском. Или ещё как-нибудь, на иностранном. Вник?

— Ага.

За этим разговором мы подошли к месту. Правда, сначала мы не поняли, что это нужное место, просто я увидел висящую в воздухе большую белую

бабочку.

— Красивая бабочка. — Сказал я, рассматривая узор на её крыльях, который напоминал разноцветные сполохи огня. Гном скользнул мимо одного из двух деревьев, что стояли по обе стороны тропы и развернулся.

— Да, бабец классссссс... — Он заметил удивление на моём лице. — Иди сюда, только как я. — Я повторил его манёвр и увидел "бабочку" спереди. Это была замотанная в паутину фея. — По-моему, мы уже пришли. — Сказал Гервольд и указал на плавающие в воздухе слова "Страшная смерть."

— Стоять! Человек арестован за превышение магических сил! — Раздался вопль на весь лес. — Я замер, а гном плюхнулся на землю. — Повернись! — Я развернулся. В воздухе, примерно на высоте моего живота, болтался охранник казни. — Брось оружие! Учти! Меня! Прикрывают! Все! Феи!

Я и бросил своё оружие. В него. Как городошную биту. Железка крутанулась и опять плашмя врезалась в него. Треск магии разнёсся по всем окрестностям, и охранник снова влип в ближайшее дерево. Полоса шмякнулась на то место, над которым он висел, а летящая в меня молния промахнулась лишь потому, что Гервольд дёрнул ногу. Сандалю, если быть точнее. Я шлёпнулся, будто поскользнулся на шкурке от банана, электрический разряд пронёсся надо мной и ударил прямо в замотанную фею. Паутина не выдержала такого надругательства и сгорела. И там, где раньше висела незнакомая бабочка, оказалась вопящая от ужаса Файри. Её крик заложил уши, забетонировал их, сорвал листья с ближайших деревьев и, закончив с причинением телесных и прочих повреждений, удивлённо стих. В лесу воцарилась звенящая в ушах тишина.

Мы с гномом вскочили и бросились в разные стороны. Он подбежал к железке, что немного погнулась и рассталась с небольшой порцией краски, а я — к Файри, которая с изумлением оглядывалась вокруг. Некоторое спокойствие ей принесли плавающие в воздухе буквы, а остальную его часть — возникшая перед её лицом моя персона. Гном тем временем схватил мою железку и побежал в нашу сторону.

— Седой, что ты здесь... — Начала она

— Бери своё ору... — Прокричал он.

Я схватился за железку и скомандовал:

— Файри, уноси нас отсюда!

Нас троих объяло пламенем, и наша компания освободили поляну от нашего же присутствия.

— Слушай, это более-менее близко... Только не скомандовал, а завопил, перебивая. Да, вопросик. С чем тебя, говоришь, послали на землю? Что-то не видно следов усердной деятельности...

Часть первая. Чёрные тени.

Возвращение в Преисподнюю.

Уйду от вас к людям,

ко всем чертям.

В. Высоцкий.

"Переворот в мозгах из

края в край."

Погожим летом того года мне надоело сидеть за компом и захотелось немного развеяться. Пока моя рука тянулась к телефону, чтобы позвонить друзьям, в голову пришло моё же изречение по поводу стадности среднестатического обывателя и решение прогуляться в одиночестве. Из-за стоящей на улице хорошей погоды мне не пришлось много одеваться, всего лишь накинул кроссовки и, дождавшись позволения "виндов" выключить комапютер, я вышел.

Спустившись на лифте, я побрёл к универсаму, что располагается рядом со станцией метро. Пошлявшись без цели немного по пустым, вследствие рабочего дня, улицам, я решил, что стадность, оно, конечно, стадностью, но и скука не особо приятная подруга, и задумал зайти всё-таки к одному из друзей, чтобы поспорить с ним на философские темы. Приняв такое малодушное решение, моя голова дала ногам команду на разворот, и тут же получила профессиональный удар спереди в левое полушарие и выключилась не хуже компьютера.

Очнулся я от резкой боли на запястьях, что перебивала даже стон большой шишки на темечке.

Оказалось, что на них были надеты наручники, перекинутые через поручень салона автобуса, из которого убрали все кресла, а окна были закрашены белой краской.

Я поднялся на ноги, от чего боль немного отступила, и попробовал хоть что-то сделать, идти в неизвестность, подражая какой-нибудь глупой скотине, мне не хотелось. И хотя я, даже ещё не зная о возложенной на меня миссии, был неверующим ни во что, слова мысленного обещания чего-нибудь кому-то там всплывали в голове. Тогда казалось, что главное — освободиться от оков. Абсолютно не разбираясь в магии, то есть имея представление почти на уровне обычного обуваемого гражданина, только с иммунитетом, я всё своё желание сфокусировал на проклинаемые браслеты.

То ли мои мысли были услышаны кем-то с жестоким чувством юмора, то ли мои возможности совпали с желанием, но автобус сильно тряхнуло, я всем весом повис на наручниках, и их цепь со звоном лопнула. Разумеется, это радостное событие отнюдь не отменило закон гравитации, что почти молниеносно притянул мою голову к полу автобуса, в то время, как ноги летели в обратном направлении, и она предпочла заново выключиться.

Включили меня невежливые удары окваных железом носков сапогов, владельцам которых не нравились ни мой длительный сон, ни обрывки цепи на моих руках.

На заплетающихся от неработающей головы ногах я проковылял к открывшейся в слабоосвещённую местность, куда открылась дверь. Мои неспешность и глубокое раздумье над тем, какую ногу поставить на верхнюю ступеньку не прибавили к поднявшим меня доброжелательности, и, получив жесткий пинок, я спустился со ступенек одним махом и встретился с небрежно уложенными булыжниками вовсе не тем местом, каким обычно люди наступают на всякие полы. И опять отправился в страну весёлых разноцветных звёздочек.

Поросшие травой каменные плиты неизвестного строения были не очень комфортабельны для транспортировки меня лицом вниз, так что неудивительно, что, очнувшись, я предпочёл шагать сам. Более-менее. Два "шкафа", идущих рядом со мной, не только не давали сделать шаг влево-вправо, но ещё и загораживали большую часть горизонта в этих направлениях.

Когда меня подвели к камере, у её порога валялся стражник... чертёнок. Натуральный чертёнок, как я их себе и представлял. Нормальное лицо, никаких свиных пятачков, козлиные ноги, и всё остальное, кроме лица, покрыто чёрной шестью.

— Нажрлся "Твикса", скотина. — Злобно высказался правый конвоир, который был чуточку помассивнее своего левого собрата, пнув "скотину" ногой в бок. — Жрут черти, а работать не хотят. Вставай!