План противника был довольно прост. В то время, как сосредоточенные атаки 304-й дивизии на Фули и 308-й дивизии на Ниньбинь, опорные пункты французской позиции, должны были сковать резервы французов, 320-я дивизия быстрыми ударами на восток и юг уничтожила бы линию слабых французских постов между Ниньбинем и морем, и вновь заняла католическое епископство Фатдьем, тем самым частично разрушив французские позиции в южной части дельты Красной реки и также нанеся серьезный психологический удар антикоммунистическим вьетнамским католикам. В то же время, 42-й и 64-й полки должны были атаковать французские соединения и линии снабжения в тылу, изолируя своими действиями все поле боя и не давая французским подкреплениям и запасам добраться до находящихся под жестким давлением защитников линии реки Дай.

Первоначальная атака Вьетминя, начавшаяся 29-го мая, выиграла, как это бывало почти всегда, от эффекта полной внезапности. Когда рассвело основная часть 308-й пехотной дивизии захватила французские позиции в Ниньбине и вокруг него, проникнув в город и прижала оставшихся в живых французов в церкви. В то же время засада, устроенная с базуками и безоткатными орудиями по обе стороны реки Дай, серьезно повредило несколько небронированных судов штурмового речного дивизиона, которые поднялись вверх по реке, чтобы прийти Ниньбиню на помощь. Диверсионные атаки 308-й дивизии южнее Ниньбиня привели к форсированию реки Дай и уничтожению ряда небольших французских постов. Французское верховное командование быстро отреагировало на эту новость. В течении 48 часов в бой были брошены три мобильные группы, четыре артиллерийские группы, одна танковая группа и 7-й колониальный парашютно-десантный батальон. Кульминация сражения произошла в ночь с 4-го на 5-е июня, когда ключевой пост Йенкуха несколько раз переходил из рук в руки. Но основанная масса войск противника, теперь сдерживаемая опустошением производившимся французскими речными судами и самолетами среди сотен небольших джонок и сампанов, составлявших линию тылового снабжения противника через реку Дай, начала отступать к известняковым холмам. 18-го мая 1951 года закончилась третья битва за дельту.

Все сражения были более чем убедительными победами французов, но дали Вьетминю достаточную возможность оценить свои собственные ограничения и выяснить основные слабости французов. Во Нгуен Зиап никогда больше не забывал уроков, за которые его войска так дорого заплатили.

В то время, как последние бои бушевали вокруг дельты Красной реки, 312-я пехотная дивизия Вьетминя уже начала переходить вброд через верховья Красной реки в район племен тай. Первый удар, начатый 2-го апреля, закончился около 25 апреля и должен был стать ничем иным, как серьезной разведкой для крупномасштабных операций в дальнейшем. Промежуточный сезон дождей, который начинается в Северном Индокитае около этой даты, прервал кампанию коммунистов, которая была возобновлена в конце сезона дождей 22 сентября 1951 года. На этот раз вся 312-я дивизия пересекла долину Красной реки у Йенбая, чтобы взломать первый французский центр на территории тай, Нгиало. Битва за Индокитайское нагорье началась всерьез.

Еще раз удача и большая подвижность сыграла на руку французам. Де Латтр направил три из девяти парашютно-десантных батальонов, своего драгоценного резерва, в Нгиало и его округу, в отчаянной попытке удержать северные горные районы, которые, по его мнению, были ключевыми, если он хотел прикрыть Северный Лаос или не дать противнику сосредоточить все свои силы на сильно проницаемой дельте Красной реки. 5-го октября, после неоднократных атак на Нгиало и другие аванпосты, противник был еще раз — и в последний — остановлен от проникновения в область племен тай.

Но де Латтр понимал, что это было временное отступление, ничто иное как краткая передышка, предоставленная ему Зиапом и его китайскими советниками, прежде чем можно будет разработать новую тактику, чтобы справиться с наступательным духом, привитым войскам де Латтром после катастрофической пограничной кампании 1950 года и постоянно растущим притоком американского снаряжения. Чтобы воспользоваться этой временной патовой ситуацией, де Латтр на этот раз решил нанести удар первым и в неожиданном направлении: вместо того, чтобы нацелиться на основные центры сопротивления на северо-востоке, он ударил через излучину Черной реки и захватил город Хоабинь.

То, что должно было стать 'мясорубкой' битвы при Хоабинь, продолжавшейся с 14 ноября 1951 года по 24 февраля 1952 года, изначально имело несколько практических и политических соображений: с тактической стороны Хоабинь представлял собой главный узел путей между северо-восточными опорными пунктами коммунистов, получавшими помощь и снаряжение, и центральным вьетнамским опорным пунктом вокруг Тханьхоа где 320-я дивизия коммунистов действовала до сих пор почти в полной изоляции. Дорога, ведущая с северо-востока в Тханьхоа через Хоабинь, представляла собой жизненно важную коммуникационную артерию; разорвать ее, конечно, не означало бы полностью перекрыть поток поставок повстанческим войскам в Центральном и Южном Вьетнаме (поскольку они в основном все равно осуществлялись без автотранспорта), но это безусловно могло бы предотвратить, или по крайней мере, затруднить на некоторое время приток такой техники противнику, как артиллерия, грузовики и оборудование, используемое для производства боеприпасов. Другим важным соображением было сохранение верности горцев мыонга, которые до сих пор оставались яростно преданными французами. Два батальона мыонгов сражались на французской стороне и тысячи из племен мыонгов укрылись в дельте. Хоабинь был столицей племени мыонг и таким образом представлял собой психологическую точку притяжения немалой важности.

Кроме того, Национальное Собрание Франции собирались обсудить бюджет Индокитая на 1952-53 годы, и французское правительство остро нуждалось в победе, чтобы преодолеть это трудное внутреннее препятствие. И, наконец, французы были в процессе обращения с просьбой значительно увеличить американское участие в расходах на войну в Индокитае. Таким образом, победа Франции в Индокитае — по контрасту с совершенно тупиковой ситуацией в Корее — сделала бы столь возросшие расходы средств привлекательными для американских конгрессменов.

На рассвете 14 ноября 1951 года три французских парашютно-десантных батальона медленно опустились на парашютах на Хоабинь, заняв город почти без сопротивления. В то же время, пятнадцать пехотных батальонов, семь артиллерийских батальонов, две бронетанковые группы, усиленные двумя речными штурмовыми дивизионами и достаточным инженерным отрядом для ремонта разрушенных дорог и мостов, начали пробиваться в узкую долину Черной реки. На следующий день все основные цели были в руках французов с минимальными потерями и почти без сопротивления противника. Верный своим собственным методам, Зиап отказался от боя, как только увидел, что его войска не имеют ни необходимого численного превосходства, ни адекватного пути отступления, чтобы оправдать удержание такой позиции. Французы ударили изо всех сил — и попали в пустоту.

Для генерала Зиапа это вторжение французов в лесистые горные районы стало прекрасной возможностью повторить успехи, достигнутые на шоссе ?4 в 1950 году. С поразительной быстротой (и на этот раз, не предоставив достойных целей французским ВВС) Зиап приказал всем своим регулярным войскам вступить в битву за Хоабинь: 304-й, 308-й и 312-й пехотным дивизиям, с артиллерией, зенитными и саперными частями; и Региональным частям (полурегулярным войскам), дислоцированным к западу от дельты Красной реки. Наконец, 316-я и 320-я пехотные дивизии, первая из которых располагалась на северном фланге дельты, а вторая была частично инфильтрована вдоль фронта реки Дай, получили приказ глубоко проникнуть во французские позиции на низменности и дезорганизовать французские линии снабжения, поддерживающие анклав у Хоабинь.

Для французов были открыты два основных пути наступления, чтобы сохранить свой 'ёж' вокруг Хоабинь. Одним из них была шоссе ?6, ведущая через Сюаньмай и Шомфео в Хоабинь. Дорога ?6 была полностью приведена в негодность коммунистами в 1946 году и с тех пор столь же основательно перепахана французскими ВВС, а с 1940 года вообще не ремонтировалась. Другими словами, это был всего лишь нерасчищенный маршрут, который французские инженерные части и бульдозеры теперь лихорадочно прокладывали, чтобы обеспечить Хоабинь сухопутным путем подвоза. Однако французские саперы почти до самого конца сражения так и не успели расчистить подлесок по обе стороны дороги, который представлял собой идеальные укрытия для коммандос Вьетминя. На большей части своей протяженности дорога контролировалась утесами, холмами и горами, которые французы не могли ни занять, ни постоянно контролировать. Как оказалось, битва за Хоабинь должна была стать в первую очередь битвой за коммуникации, ведущие к нему.

Сообщение с Хоабинь через Черную реку было почти в три раза длиннее, чем по шоссе ?6, но река давала преимущество, позволяя перевозить тяжелые грузы на десантных судах и в большинстве мест обеспечивала более широкие сектора обстрела, чем дорога. Но и здесь оставалось фактом, что десантные суда, с их тонкими небронированными плоскими бортами, высоко поднимающимися над водой, представляли собой отличные мишени для безоткатных орудий и базук коммунистов. Таким образом, как в и случае с шоссе ?6, французы разработали для маршрута по реке систему фортов и опорных пунктов, растянувшихся по обе стороны коммуникационной артерии, которая обходилась очень дорого, как в плане живой силы, так и в плане вооружения. И по мере того, как шла битва за Хоабинь, проблема пополнения ряда постов, прикрывающих подходы, становилась почти такой же трудной (иногда даже более трудной), как и проблема снабжения самого Хоабинь. Контроль над Туву, скалой Нотр-Дам или Апдатенг, пришлось удерживать в тяжелых сражениях, пытаясь сохранить открытыми линии коммуникации с Хоабинь — что вскоре затмило главную цель всей операции.

На самом деле, можно сказать, что довольно скоро обе стороны потеряли из виду причины, по которым Хоабинь стал важным ввиду того, что французское верховное командование боролось с проблемой вывода своих войск из операции, не потеряв слишком многих из них, не теряя лица и всей политической выгоды, которую оно ожидало извлечь из ситуации. Тем не менее, в первые дни пьянящего оптимизма, западная пресса приветствовала операцию в Хоабинь как 'пистолет, нацеленный в сердце врага'. Но для людей в Индокитае, которым пришлось столкнуться лицом с битвой и которые выжили, чтобы рассказать о ней, она запомнилась как 'Ад на шоссе ?6' или 'Ад в Хоабинь'.

9 декабря 1951 года два полка 312-й дивизии Вьетминя и один полк 308-й дивизии заняли позиции для атаки на Туву, опорный узел линии Черной реки. Французы, предчувствуя подготовку такой операции, стремились предотвратить атаку своей собственной. На рассвете 10-го декабря три французских пехотных батальона, поддерживаемые танками, артиллерией и французской авиацией и с 1-м колониальным воздушно-десантным батальоном во главе, вступили в контакт примерно с пятью батальонами противника, но не смогли предотвратить основное продвижение противника против Туву, который был атакован в 21.00 в тот же день.

Атака на Туву по своей интенсивности и жестокости было предвестником грядущих событий. Защищаемый двумя ротами марокканских стрелков и танковым взводом, организованными на двух отдельных опорных пунктах, он, как можно было ожидать, выдержит ожидаемый натиск коммунистов. Кроме того, он был прикрыт линией аванпостов, что исключало внезапную общую атаку на сами опорные пункты. Позиция, однако, имела две фатальные слабости: она была рассечена надвое Нгойлатом, небольшим притоком Черной реки, что позволяло поддерживать сообщение между опорными пунктами только через хлипкий пешеходный мост; и позиция в целом представляла собой плацдарм на западном берегу Черной реки, что означало, что любая помощь в случае серьезной атаки должна будет предполагать ночную операцию по переправе через реку под огнем противника — в лучшем случае, опасное предприятие.

Атака началась после интенсивной подготовки, которую вели тяжелые минометы противника. Поскольку минометы вели огонь с закрытой позиции, они были, конечно, недоступны для контрбатарейного огня французской артиллерии и оставались вне досягаемости французских минометов на другом берегу реки. После около 40 минут огневой подготовки, вражеский огонь сосредоточился на южном опорном пункте и около 22.10 раздались крики 'Тьен-лен!' ('Вперед!'), когда вражеская пехота бросилась через колючую проволоку и минные поля, которые, под сосредоточенным огнем автоматического оружия французов, были чудовищными. Одна за другой атаки 'человеческих волн' были отбиты французским оборонительным огнем, дополненным артиллерийскими батареями с восточного берега реки, которые теперь вели огонь прямо по колючей проволоке французских позиций. К 23.40 стало ясно, что южный опорный пункт дальше не удержать; заграждение из колючей проволоки, теперь покрытое ковром из тел противника, стало бесполезно; большинство огневых точек для автоматического оружия было разрушено вражескими минометами и у оставшихся в живых марокканцев быстро заканчивались боеприпасы. В 01.15 командир Туву приказал последним выжившим из южного опорного пункта перейти по мосту на северную позицию.

Но северному опорному пункту не дали передышки. В 03.00 пять батальонов бросились против 200 с лишним человек. Танки бронетанкового взвода, опустив орудия на минимальную высоту, стреляли по кричащим скоплениям людей, ползущим по парапетам на позицию, их тяжелые гусеницы десятками дробили головы, конечности и тела, когда они медленно двигались как прикованные слоны, на маленьком открытом пространстве, оставшемся на посту. Но вскоре и они тоже погрузились в кажущуюся бесконечной человеческую волну, с десятками рук, цепляющихся за их башенные люки, в попытке открыть их, запихивая зажигательные ручные гранаты в пушки, стреляя из автоматов в смотровые щели, наконец, уничтожая их выстрелами в упор из базуки, которые освещали их корпуса шипением раскаленного добела металла. В воздух поднялся сладковатый запах горящей плоти. Все пять экипажей танков погибли до последнего человека, сгорев в своих машинах.

Но время истекало для остальной части гарнизона Туву. Прижатые к Черной реке, многие из оставшихся скатились по крутому откосу в воду, а затем вброд или вплавь добрались до маленького островка на реке, чтобы дать последний бой. Но коммунисты, казалось, удовольствовались своей победой. Когда наступило утро, над Туву опустилась тяжелая тишина и марокканские патрули проскользнули с острова обратно на опорный пункт. Они обнаружили, что он покинут вражескими бойцами и вычищен от всего вооружения. Но противник также оставил после себя более 400 трупов.

Битва за контроль над Черной рекой продолжалась с переменным успехом до конца декабря. Французы бросили в бой мобильные группы ?1, 4, и 7, а также 1-ю воздушно-десантную группу, усиленную бронетехникой; но противник снова отказался сражаться на любых условиях, кроме своих. Он исчез в пещерах известняковых холмов только для того, чтобы снова появиться в начале января вокруг анклава Хоабинь. На этот раз основным приложением его усилий был сухопутный путь к анклаву. Вдоль линии Черной реки войска Зиапа теперь вернулись к страшному методу изматывания, к медленному, но продуманному подтачиванию французских блок-постов, прикрывавших подходы к реке. Конечно, как и в Туву, французы всегда были способны вновь занять пост, который только что был захвачен, но в постоянно снижающейся отдаче таких маневров была точка, после которой верховное командование французов должно было признать полную эвакуацию сектора предпочтительнее постоянно растущего кровопролития, которого требовало его непрерывное удержание; занятие Хоабинь фактически быстро превращалось в 'Операцию Мясорубка' наоборот.