Саннин хмыкнул, всем своим видом задавая вопрос, "дальше продолжать, или хватит и этого?" А я же с ужасом осознавал, что "грози" мне беседа с Данзо — зубром, также своими глазами видевшим основание Конохи, то провести его мне вряд ли удастся. Знакомый акцент он распознает быстро. Если только не какое-то чудо.
Понимая, что на мой вопрос ответ получен, и теперь следует сделать то же самое, я ненадолго задумался, сопоставляя факты. Со слов Орочимару выходило, что он слышал подобный моему акцент лишь от одного человека. Это мог быть кто угодно, но почему-то во мне зрела уверенность, что речь шла о его родне. Возможно об отце, человеке, кто погиб, когда тот еще был ребенком. Если это так, то саннин уже как бы дал мне понять, кого он видит в моем лице. А это уже намек на направление беседы.
— Весьма любезно с твоей стороны ответить на мой вопрос, — сказал я, и пристально взглянул на собеседника, — Раз уж так, то отвечу на твой. Исходя из опыта, скажу, что попасть-то туда не особо трудно. Если добьешься того, что лис не прихлопнет тебя лапой, или раздавит одним из своих хвостов, то вероятность познания его пищеварительной системы весьма высока.
Я усмехнулся, показывая свое отношение ко всему этому. Собеседник остался серьезен. Видимо ждал продолжения моих пояснений, не будучи настроенным на шутки. Я на какое-то мгновение прикрыл глаза, сосредотачиваясь на тех крохах силы саннина, что мне удалось стянуть в то время, когда тот вытягивал меня из тьмы. Это заняло немного времени, и я тут же вывел их наружу и коснулся окружающей его тело ауры, мгновенно создав пусть и непрочную, но связь.
— Не каждый способен пережить подобное. А тот, кто способен, пользуется разными методами. Мой метод — это присущая мне сила... — с этими словами я резко потянул его за ауру, мгновенно показав, что это за сила.
Реакция саннина оказалась резкой. Он резко очутился на расстоянии десятка шагов, разорвав при этом быстрым выбросом чакры контакт. Взгляд его глаз был своеобразным.
— Что случилось? — невинно поинтересовался я. Никаких других действий с моих сторон не последовало, да и невозможно это было в данных условиях, — Ты ведь сам хотел знать о способе моего выживания. Вот он, мой способ.
— Нагло, — заметил змей, шагнув в мою сторону.
— А что ты ожидал от человека, кто хрен знает, сколько времени проторчал внутри сильнейшего хвостатого?
— Хоть какого-то проявления разумности. Я мог и прикончить тебя, реши, что это опасность.
— Ну, уж извини. Я могу немного туго соображать.
Орочимару вновь устроился на своем месте, явно готовый продолжить опрос.
— Значит, ты не помнишь, сколько времени провел внутри? — уточнил он.
— Много. Куда больше, чем самого Лиса удерживали внутри человека, — поделился я, и, зайдя еще дальше, добавил, — Те шесть десятков лет были единственными, которые я чувствовал время в полной мере. Все остальное как в тумане.
Саннин сохранил лицо. Хотя явно пребывал под некоторым впечатлением. Он даже вопрос задал буквально сразу же.
— И как же так случилось, что ты смог довести лиса до того, что тот возжелал сожрать тебя?
— Случайно, в общем-то. Оказался не в то время и не в том месте.
— И это все?
— Нет. Не тем местом оказался порог моего дома, а не то время совпало с тем, когда кое-кто глазастый очень жаждал добраться до него, чего я допустить не мог. Вот и вышел навстречу. Ну а на этом собственно, все и закончилось.
Орочимару бросил на меня задумчивый взгляд, явно обдумывая полученную информацию. Я же ждал дальнейших расспросов.
— Как-то это все странно, — наконец сказал он, потирая подбородок. Я согласно кивнул.
— Я тоже так думаю. Вместо того чтобы просто снести башку, зачем-то меня решили скормить лису. Змея, конечно, способна сбросить кожу, но не без головы делать это очень сложно.
Моя последняя реплика была самым рискованным шагом. По сути, намеком на то, что за карты у меня в рукаве, в дополнение ко всему ранее озвученному мной и услышанному от самого саннина. В конце концов, пора уже мне знать, смогу ли я добиться чего-то от родича, или же нужно делать ставки на разговор с Данзо.
Тот мою реплику воспринял правильно. Судя по несколько расширившимся глазам и промелькнувшему в лице странному выражению, он понял, что я знаю, что он знает.
— Змея говоришь, — задумчиво протянул он, отложив свой журнал, который до сих пор держал в руках, в сторону, — Уж, не на себя ли ты намекаешь?
— Ну, это как посмотреть... — я внимательно посмотрел на белую кожу собеседника, и демонстративно перевел взгляд на свои руки (только сейчас обратил внимание, что одет был в какое-то подобие распашонки белого цвета, с открытыми руками и ногами), с пусть и бледной, но не белой кожей, — Огонь выжигает многое, особенно если это многое держать в нем долго. Но, сдается мне, что не все. В крови должно было остаться что-то.
Тут я посмотрел на отложенный журнал, а потом перевел взгляд на стол, за которым раньше сидел ученый. Орочимару усмехнулся, поняв мой намек более чем верно.
— Любопытно, — прищурившись, проговорил он с едва заметной усмешкой на губах, — Весьма любопытно.
Он открыл журнал и, пролистав пару страниц, задумчиво просмотрел записи и вновь посмотрел на меня.
— Значит, мои предположения верны.
— Смотря, что это за предположения, — ответил я, вздохнув. Лежать и в самом деле было неудобно. А голод все усиливался. Проклятая чакра следователя!
— Твой геном — это прообраз моего. Базовая структура очень похожа, несмотря на существенные различия во внешности и структуре чакры.... Какое необычное чувство.
— Я не разбираюсь в геномах,— сказал я, выслушав саннина, — Но опираясь на внешние признаки, даже не такие ярко выраженные, как у некоторых, а также на силовую ауру, могу легко определить тех, кто со мной так или иначе связан.... Исходя из того, что я почувствовал в тот момент, когда ты решил изучить меня при помощи своей чакры, и в дальнейшем, могу только подтвердить твои слова.
— Вот как.... Весьма любопытно все получается. Очень любопытно. Настолько любопытно, что я даже в некотором замешательстве. Вот скажи мне, вероятный прародитель, — взгляд Орочимару не скрывал бешеный энтузиазм в поиске истины, и в то же время хладнокровие никуда не делось. Почти подтвержденное родство пока мало изменило его отношения ко мне, — как так вышло, что при всем совпадении нашего генома, твоя внешность при этом сильно тяготеет в несколько иную сторону? Там даже есть примесь крови этой самой стороны. Исходя из того, что известно мне о своем геноме, обычно он подавляет любой другой почти полностью.
Смутно представляя, что имеет в виду саннин, я переспросил об этом, заодно поинтересовавшись о той самой "другой стороне". В ответ услышал лишь одно слово: "Сенджу". Это несколько озадачило меня. Какие еще Сенджу? А потом в голове с щелчком встали на свои места некоторые сведения. Мой брат обладал риненганом. А это, насколько мне известно, глаз, получаемый путем соединения генов Учиха и Сенджу. Там вроде бы еще какое-то условие было, но ведь главная суть связана именно с этими двумя кланами. Если мой брат обладал таким риненганом, то вполне возможно, что его матерью была кто-то из упомянутых Сенджу. Его мать, вероятно, могла быть и моей (при условии, конечно, что я не бастард какой-то, уж слишком сильно мое развитие пошло в другую сторону).
— Сенджу? — задумчиво переспросил я, размышляя, стоит ли вообще говорить, что от самого лесного клана я такого названия не слышал и как бы слышать не мог. Но потом, не став усложнять и без того сложное положение дел, решил, что особо акцентировать на этом внимание просто не стоит, — Понятия не имею. Возможно, дело в моих родителях. Я их никогда не видел, и кем они были по крови, не знаю. Вполне возможно, что кем-то из них были упомянутые тобой Сенджу. Я не знаю.... Ну а внешность. Хех, в мое время она-то как раз ничего и не значила.
— Не значила, говоришь....
— Могу сказать наверняка. Стать подобным тебе внешне и частично внутренне, в общем-то, не сложно. Если есть определенные условия, можно и не такое.
— Контракт? — предположил саннин.
— Нет. Но при помощи контракта этого также можно добиться.
— Сендзюцу! — загорелись его глаза.
— Змеиное сендзюцу, — поправил я его, что особо не повлияло на его блеск в глазах.
— Кажется, у нас появилось много тем для разговоров, — улыбнулся зубастой улыбкой змей , на что я постарался изобразить страдальческое лицо.
— Может и так, — ответил ему, и попробовал дернуть рукой и ногой, — Но сытнее от этого не стало....
Вторая попытка допроса со стороны Корня последовала скоро. Спустя каких-то часов десять после пробуждения (механические часы — благо!) Орочимару доложил о том, что клиент пришел в себя, и практически сразу же после этого прибыла группа бойцов в масках, сопроводивших меня в очередную комнату для проведения подобных мероприятий. Она, к слову, походила на предыдущую один к одному, с небольшим отличием в виде отсутствия трибуны напротив стула. Ее заменял все также крепко привинченный к полу стол и стул с другой стороны. Допрашивать теперь явно намеревались без помощи чтения мыслей. Что было хорошо. Был простор для маневра, как-никак. Можно было избежать выдачи немалой доли сведений о себе и своем прошлом, заменив ее какой-либо легендой.
Те десять часов, кстати, были использованы мной именно для этого. И при этом активнейшее участие принимал и змеиный саннина, имевший свой интерес во всем этом. Как только между нами был установлен консенсус касаемо степени нашего родства и заключен своеобразный договор на основании этого, он освободил меня от печатей и помог удовлетворить большинство весьма важных потребностей. Откровенно плохое самочувствие, связанное с голодом, атрофированными мышцами и прочими факторами, серьезно изменилось к лучшему, стоило посетить уборную (это, пожалуй, было самой странной потребностью на фоне остальных), умыться (до душа или ванной речи не шло, но простое прикосновение к воде уже стало чем-то животворящим), и съесть разведенную водой безвкусную кашицу. Было чертовски неудобно, что практически все эти процедуры пришлось проделывать при помощи клона родича (пусть я уже и сталкивался с созданием подобий клонов на своем примере, но техника создания полноценной собственной копии всего парой печатей и за секунду было потрясающе). Даже несколько странно, что Орочимару, пусть и в виде клона вообще взялся за это, а не пригласил кого-то со стороны — а он наверняка мог это сделать — мало ли у него подчиненных в составе Корня из числа тех же медиков. Не таким я представлял этого человека, но что есть, то есть.
Когда с гигиеническими процедурами было закончено, а живот больше не резало от голода, перешли ко второй фазе нашего разговора. Обсуждали, что делать дальше. Орочимару, равно как и я, не хотел распространяться о связи между нами. Пусть ему было на меня, в общем-то плевать (иллюзий на этот счет я не питал и был готов устанавливать соглашение и с другими людьми, в частности Данзо), но тем не менее, источник знаний о своей семье, способностях и геноме терять не хотел. Я же не хотел, чтобы меня с ним формально много что связывало. Если (а если быть точнее, когда) Орочимару сделает ноги из Конохи, а я останусь (если он не решит со мной покончить или прихватить с собой (что маловероятно)), то мне будет куда сложнее. Тогда от роли средства против него меня не спасет ничего. Хотя все это опять же просто формальность, видимая причина, так сказать. Истинная причина заключалась в другом. Раскрывать кому-либо о своем прошлом, о старых знаниях было невыгодно. То, что Орочимару один не говорит, что других таких же Ямагами в мире не существует. Мир большой, и тихих уголков, где могли укрыться родичи, хватает. Раз тот же Орочимару существует, и он точно является моим родственником (можно сказать, потомком), то значит, что враг до Йоко не добрался. Либо не стал исследовать местность после того, как скормил меня девятому, либо они скрылись. Второй вариант уже намекает на отличные возможности скрываться от любых опасных элементов. Раскрыв сейчас свое прошлое, я мог нанести ущерб, как самому себе, так и другим родичам, с которыми, вполне возможно, удастся договориться. Позже, разумеется.
В качестве одной из важнейших составляющих новой легенды стало новое имя. Нет, конечно, можно было бы оставить и старое. Если подумать, то ничего зазорного в этом не было. Мое имя вряд ли сохранилось в анналах истории, ведь ничего такого грандиозного, что могло бы оставить заметный след я вроде бы не оставил. Большую часть той жизни провел вдали от цивилизации, особо о нем не распространялся, предпочитая пользоваться псевдонимами — тот же "Ямато" например. Имя Ямагами знали лишь те, кто был со мной связан в Стране Болот, ну и собственно говоря, оно было записано в контракте с Рьючидо. Мое исчезновение, скорее всего, привело к тому, что о нем забыли. Я так подумал, и сначала было собирался себя так и продолжать называть по старому, пока не вспомнил о возможном совпадении моей фамилии с фамилией Орочимару. Да, я не имел ни малейшего понятия о таковой, ее насколько помню, никто никогда не называл, но сейчас, находясь рядом с ним и имея прекрасную возможность спросить, было бы глупо не сделать этого. И столкнулся с занятным фактом. У него ее не было. По весьма ироничному заявлению самого саннина, он во всех документах представлен именно как Орочимару. Ни фамилии, ни какой-либо важной информации о родственниках. При этом документов родителей у него собственно, тоже на руках не было, если таковые и имелись. Особо много он не говорил, но из того, что сказал, выходило, что и родителей он помнил лишь по именам. Информацию о принадлежности их он раздобыть не сумел.
Из этого следовало, что либо его родители так шифровались, предпочитая не раскрывать фамилий, либо кто-то предпочел данную информацию скрыть от самого саннина. Что автоматически наводило на определенные мысли. Что если скрытой фамилий Орочимару является Ямагами? Ведь если Йоко и дала фамилию ребенку, то это было бы Ямагами, будучи в курсе того, как оно связано с контрактом. Через ребенка эта фамилия вполне могла дойти и до нынешнего времени, также как имя Учиха. Раз это имя скрыли (либо родители саннина, опасаясь проблем, либо руководство Листа по каким-то причинам), то, пожалуй, следовало быть осторожнее. И взять себе псевдоним.
Сначала подумал, что следует по традиции снова воспользоваться Ямато, но это вызвало во мне сильное неприятие. Что-то внутри сопротивлялось этому. Было ли тому причиной потерянная сила демона с таким же именем, либо что-то иное, я не знаю, но старый псевдоним решил отодвинуть в сторону. Его время прошло. Почти сразу же в голову пришло воспоминание о брате. Хм, а ведь точно, у меня было вполне легитимное имя. Харада Кааге, если не ошибаюсь. Если Кааге звучало как-то непривычно и чуждо, то Харада меня вполне устраивал. Заменить Кааге на Широ (старое прозвище, ставшее именем, я менять не захотел), и в итоге получаем Харада Широ — человека, с частично поврежденной памятью в результате нападения группы вооруженных до зубов солдат в родное поселение и уничтожения оного.
