Утро июльского вторника ничем не отличалось от остальных — ебанутая семейка завтракала: дядюшка Морж читал газету, попивая любимый кофе, тетушка Кляча поглощала овсянку, а братец Свин, отложив форменную палку, наворачивал бекон с яйцами. Поттеры находились при деле: Хезер стояла у раковины, отмывая посуду, а Гарри в оранжерее, примыкающей к кухне, занимался тем, что разводил в ведре с водой воняющее средство; после этого в него следовало закинуть старую школьную форму Дадли.
Бредовая идея тетушки Клячи — замочить в белизне ненужную форму сына, чтобы потом отдать ее племяннику, на взгляд Поттеров, мягко говоря, являлась провальной. Петунья же пребывала в святой уверенности, что так форма станет новее, свежее и однозначно впишется в регламент. Серый — вот узаконенный цвет в новом учебном заведении, куда должен отправиться воспитанник по протекции Дурслей. Каким чудом дети, когда Петунья озвучивала план, сдержались и оставили мнение при себе, не знает никто кроме них. Впрочем, видимо, выражение лица Хезер в тот момент стало красноречивым — последняя на полном серьезе обдумывала мысль что приемная мать надышалась испарениями и у нее окончательно и навсегда слетела кукушка — поскольку тетушка резко замолчала, не закончив фразу, и тут же поджала губы в недовольстве. А вот брат справился куда как лучше: посмотрел на Петунью с простодушным недоумением — визитной карточкой идиота.
И Хезер, и Гарри понимали — последний будет выглядеть, как настоящее свихнувшееся чмо в этой вонючей одежде; значительно хуже, чем в том застиранном и истершемся старье, что носил сейчас. Старшего Поттера ждал тяжелый учебный год в новой школе с отморозками, как сказал Дадли, интерпретируя слова отца на свой лад. На самом деле с обычными детьми, родители которых не могли отправить чад на учебу в частный сектор. Быть может, факты, что "Школа святого Брутуса" принимала только мальчиков и имела религиозный уклон — стали поводом для кузена считать, будто там учатся исключительно преступники. Учатся, чтобы в дальнейшем исправиться и, благодаря религии и строгой дисциплине, встать на законопослушный путь.
Сам же братец Свин второго сентября отправлялся в частную школу с полностью платной основой, без бюджетных мест и высоким рейтингом — она вошла в десятку лучших в стране по сдаче ДжиСиЭсИ и Эй-Левелс. Хороший плацдарм для ВУЗа — преподавание в государственной территориальной школе и частной престижной с громким и известным именем имели совершенно разные уровни. И если первая давала относительно приемлемое образование, то вторая качественное и углубленное. А что самое главное — связи! Невероятные возможности, если подвешен язык и есть умение быстро заводить знакомства. Среда, где развивался ребенок, социальный слой, с которым он взаимодействовал, — формировали основу. Если вращаться с плебеями, то не удивительно обнаружить и себя таковым. А вот если находиться среди аристократов и детей богачей, закрепившись и став своим, то это как сформировать подушку безопасности — в будущем рано или поздно сработает.
Звук падения писем на придверный коврик в коридоре привлек внимание, и дядюшка Морж, не отрываясь от изучения новостей, пробормотал:
— Принеси почту, сынок.
В ответ Дадли, не утруждаясь прерваться в поглощении бекона, невнятно проговорил:
— Пусть она сходит.
Упорно продолжая читать газету, приемный отец уже, видимо, начал испытывать легкую форму раздражения, поскольку следующие слова произнес недовольным тоном:
— Девочка, принеси почту.
Хезер скривилась, отчищая сковородку от жира. Вернон любил, когда все осуществлялось просто, быстро и без особых осложнений — и заводился буквально с полпинка, стоило событиям начать развиваться не по плану.
— У меня руки в жире, — вернув на лицо нормальное выражение и обернувшись, пояснила воспитанница.
Отложив газету, мистер Дурсль в явном недовольстве просмотрел на приемную дочь. Вероятно, поняв, что в ее ситуации это надолго, он перенес внимание на другого Поттера — повернулся в сторону оранжереи и крикнул:
— Мальчишка!
Подняв голову, Гарри поймал взгляд дядюшки Моржа и распрямился, вежливо улыбнувшись:
— Сэр?
— Принеси почту, — коротко буркнул Вернон и тут же поднял листы газеты, возвращаясь к прерванному занятию.
— Да, сэр, — все тем же корректным тоном откликнулся воспитанник, положив палку, служившую для топления и помешивания одежды, на ведро. Идя выполнять поручение приемного отца, брат поймал по пути взгляд сестры и тонко ухмыльнулся ей в ответ.
В этот раз Гарри возился дольше обычного — Хезер уже успела отчистить мойку и приступить к конечному полосканию посуды в чистой воде. Чувствуя беспокойство, она бросила взгляд через плечо, пытаясь увидеть причину, задерживающую брата.
В этот момент Вернон громко и недовольно пробурчал:
— Мальчишка, давай быстрее, сколько можно копаться!
Зашедший на кухню Гарри выглядел странно — словно пребывая в трансе, задумчиво разглядывал один из конвертов, находящихся в руках. Хезер замерла на месте, забыв про посуду — брат в это время, так и не выйдя из своего отчужденного состояния, явно не отображая, что делает, положил на обеденный стол рекламные брошюры, листовки и одно из писем, оставив в руках другое, какое-то чудное: более широкое и длинное — нестандартного размера.
Резко выдохнув — она опять не заметила, как задержала дыхание — Хезер сжала кулаки. Такое поведение — когда другие могли видеть истинные эмоции брата — являлось для него совершенно нехарактерным. Гарри приучился подменять внутренние переживания на недоумение от происходящего и на наивность прострочка.
Неужели пришел, наконец, ответ из "Эпсом Колледж" или "Кранли Скул" — куда Гарри тайком от ебанутой семейки отправил документы? Школы находились недалеко от Литтл Уингинга, имели бесплатные места, а также достаточно высокий рейтинг среди средних учебных заведений Англии. Попасть туда — все равно, что выиграть в лотерею! Они были отменной стартовой площадкой, не менее удачной, чем у Дадли. Брат буквально горел идеей пробиться в одну из них и постоянно занимался, не щадя ни себя, ни сестру. Он изучал не только заданный материал, но еще и рекомендательный, носивший необязательный характер — иначе в эти в школы не пробиться!
И даже сейчас, пока дети находились в рамках начального уровня, уже ощущалась разница между преподаванием в государственном и частном секторах — первый давал ограниченные и поверхностные знания, недостаточные, чтобы попасть на бюджетное место в престижное учебное заведение. Поэтому Гарри безжалостно и упорно учился; когда он что-то не понимал, то не к кому было обратиться за объяснением и помощью, и ему приходилось искать дополнительную литературу и разбираться самостоятельно. Благо, Каменная рожа обладала информационной компетентностью и придерживалась мнения, что работу нужно выполнять качественно и хорошо, даже если в основе социофоб и терпеть не переносишь пустые разговоры. Эта бешена гонка за знаниями сильно влияла на затрачиваемое время — брат только сжимал зубы, но не отступал. "Если я не разберусь сейчас, то шанса больше не будет", — говорил он в ответ, на предложение Хезер сбавить обороты. Гарри не был гением, все его знания и умения достигнуты ослиным упрямством и постоянным трудом.
К счастью, "Стэндерд Ассессмент Таскс" не зависели от промежуточных оценок, получаемых в семестрах. Иначе брату ни за что бы не удалось получить отличные результаты. Братец Свин и "Ко" нередко подставляли: разрывали тетради, запирали в туалете и кладовках, не давали проявлять инициативу — что сказывалось на второй части оценок. Отсутствие домашней работы, практических работ, самого ученика и его активной позиции в учебе — сильно влияли на успеваемость. Тот факт, что ЭсАйТиэс оценивали именно знания, полученные за семь лет обучения, буквально спасли старшего Поттера.
Явно забывшись и не замечая окружающих, Гарри принялся ломать печать на письме — кто же в наше время запечатывает воском! Дядюшка Морж в это время уже вскрыл другое и вчитался в открытку, на одной из сторон которой находилась фотография пляжа с пальмами и шезлонгами на желтом песке, а на второй — аккуратно написанный текст. Даже взглянув издалека и мельком — только по почерку, можно понять: писала тетка Бульдог. Удивительно, но эта жадная до алкоголя дама имела безупречный и аккуратный почерк, за которым можно представить милую, но строгую леди, приверженца изящества, аккуратности и величественности. Но уж точно никак не объемную — не меньше своего брата, право слово! — тетку — другого термина не подобрать! — любительницу бренди. Со страстью к алкоголю параллельно развилась несдержанность и Марджи обожала поносить окружающих — о какой уж тут воспитанности может идти речь?
— Как так?.. — рассеянно проговорил Вернон, читая открытку. — Представляешь, Марджи попробовала местные блюда и...
Дадли, не менее внимательно, чем кузина, наблюдавший за Гарри, неожиданно и довольно громко перебил отца:
— У этого письмо!
Оторвавшись от открытки, мистер Дурсль в явном удивлении посмотрел на приемного сына.
Вздрогнув от чужого крика — и выйдя из транса — брат, выпустил из рук бумаги, что уже успел не только достать из конверта, но еще и начать разворачивать. Петунья замерла на месте, не донеся ложку до рта. А Хезер случайно уронила сковородку; та, с громким звуком упала на пол и заплясала на месте, заодно запачкав все вокруг грязной пеной. Ебанутая семейка и Гарри как по команде перевели на нее взгляд, привлеченные внезапным шумом.
— Неуклюжая девчонка! — сквозь зубы, процедила Петунья.
Быстро сориентировавшись, Вернон подхватил упавшее письмо Гарри. Увидев чужое движение, брат только и успел взмахнуть руками в намеренье перехватить и не дать дядюшке Моржу забрать, но опоздал, пальцы схватили пустоту.
— Немедленно все вытри!
— Ах ты, паршивец! Вздумал нашу почту вскрывать!
Одновременно произнесли миссис и мистер Дурсль.
Видимо, благодаря переполнявшим в этот момент эмоциям Гарри потерял свою извечную маску и дернулся в сторону Вернона, но тут же замер, наткнувшись на его презрительный взгляд. Сделав быстрый глубокий вздох, брат разжал кулаки, распрямился и сдержано произнес:
— Это письмо пришло на мое имя, сэр.
Поглядывая через плечо и сжав до боли зубы, Хезер резкими движениями принялась вытирать пол и дверцы кухонного гарнитура.
— Аккуратнее!
Услышав окрик тетушки Клячи, наблюдавшей за ее действиями, воспитанница на мгновение замерла и, глубоко вздохнув, продолжила уже более осторожно и старательно.
— Чушь! — выдохнул дядюшка Морж.
Хезер, украдкой обернулась — в этот момент кузен, совсем забыв про завтрак, уронил с вилки кусочек яичницы на стол. Это являлось достаточно опасной невнимательностью, если заметит тетушка Кляча, то даже любимой кровиночке влетит по первое число. Она не выносила грязь и крошки, поэтому вся семья ела аккуратно и осмотрительно; и даже Дадли — обожаемый сыночек не рисковал, несмотря на то, что ему многое сходило с рук.
— Да кому ты, — презрительно начал мистер Дурсль, переводя взгляд на бумагу, — вообще нуж... — и резко замолчал, вчитавшись в послание.
Его лицо, с постоянной легкой краснотой на щеках, вдруг побледнело. В явном то ли испуге, то ли изумлении дядюшка Морж оторвался от письма и посмотрел на воспитанника, а потом на жену, произнеся сиплое:
— Пет.
Отвлекшись от наблюдения за действиями приемной дочери, миссис Дурсль уже открыла рот, видимо, в желании вернуть ту к работе, но тут же его закрыла, услышав голос мужа. Ее глаза широко раскрылись, и она подалась вперед — Вернон действительно выглядел неважно.
— Что?..
Доведенный до крайней степени любопытства Дадли дернулся к отцу с намереньем забрать письмо, но не успел — реакция отца, даже несмотря на состояние, была быстрее — он поднял руку раньше. Петунья поднялась и, перехватив бумаги, вчиталась в текст; чем ниже опускалась ее голова, тем бледнее становился цвет лица, в буквальном смысле теряя все краски.
— Боже мой! Как же это?..
Что младший Дурсль, что Поттеры — как по команде застыли, наблюдая невиданное прежде единодушие четы. Никогда еще те не выглядели настолько потрясенными и одновременно напуганными.
— Мне, дайте его мне! — громко взревел Дадли, бросив вилку.
Хватавшая ртом воздух, Петунья перевела взгляд на сына, даже не заметив запачканного стола.
— Мэм! — тут же подхватил Гарри, видимо, почувствовав, что письмо к нему может не вернуться.
Совершенно забыв про протирание пола и кухонных шкафов, Хезер поднялась на ноги и полностью развернулась лицом к ебанутой семейке. Творилось нечто невероятное, какая уж тут уборка!
— Все вон, — коротко и емко припечатала приемная мать, нечитаемо посмотрев на воспитанника.
Когда тетушка Кляча использовала тот самый тон — волшебством, не иначе, заставляющий других резко умокнуть и капитулировать — никто в доме ебанутой семейки не смел ослушиваться или спорить. Даже мистер Дурсль — глава семьи предпочитал молчать и делать, прекрасно зная, что сейчас лучше не перечить — вернуться к обсуждению можно и потом, когда Петунья отойдет.
— Но, ма... — попробовал заканючить Дадли.
— Вернон, — отрезала тетушка Кляча, не дав сыну закончить фразу.
Молча поднявшись на ноги, приемный отец взял за руку сына и за шиворот Гарри и силой потащил их к двери.
Поймав давящий взгляд Петуньи, воспитанница в мгновение бросила тряпку и, подхватив мокрый стакан, последовала в коридор. Оставаться наедине с миссис Дурсль стало бы форменным безумством — кажется, помимо того, что она малость обнюхалась вонючего средства и потеряла ощущение реальности, так свою лепту — к поехавшей крыше — внесло еще и странное письмо — того и гляди приемную мать через секунду-другую перемкнет и она устроит кровавое побоище.
Грубо толкнув родного и приемного сыновей, дядюшка Морж, чуть потеснился в сторону, пропуская Хезер, нервно косящуюся на Петунью, и быстро закрыл дверь.
Ведомые инерцией от толчка Дадли и Гарри сделали еще несколько шагов вперед, а потом, развернувшись, кинулись обратно, безмолвно начав драться за место у замочной скважины — самой выгодной позиции для подслушивания. Братцу Свину хватило одного мощного удара, чтобы откинуть кузена в сторону. Первый тут же прилип к выигранному месту, а Гарри, не растерявшись, припал к полу — к тонкому просвету между ним и дверью. Хезер же приставила стакан к двери и прижалась к нему ухом.
— Господи, как... как это могло случиться? — растеряно произнесла миссис Дурсль.
Также из кухни доносился звук тяжелых шагов Вернона — вероятно, он метался из стороны в сторону не в состоянии успокоиться.
— Ты заметила, что они даже указали место, где он спит? — голос приемного отца немного подрагивал.
В ответ тетушка Кляча издала странный звук; а потом, прочистив горло, потрясенно пробормотала:
— Неужели они следят за нами?!
