Тетрадь 75

— Ох, Тимочка, родной мой, желанный мой, — шептала она, прижимаясь к нему, гладя его жёсткие курчавые волосы.

И потом, когда он уже заснул, она ещё раз поцеловала его. Господи, хорошо-то как, господи! Она смущённо улыбнулась. Стыдоба, конечно, но... но ей так хорошо... ночью. Она и не думала, что так бывает. Тогда... нет же, ведь Петя её не силой брал, она же сама тогда, а ничего, кроме боли и стыда в памяти не осталось, и потом, в угоне, ну, там и понятно, бабе за всё телом платить приходится, и думать об этом нечего, а то ещё проговоришься. Тимочка ни о чём её не спросил, ни разу. Всё понимает.

Тим сонно вздохнул, вытягиваясь на спине. Зина поправила одеяло, укрывая ему грудь, и счастливо заснула, положив голову ему на плечо.

В эту пятницу они в пивную не пошли. Два дня гулять — это уже перебор, вот завтра гульнём — так гульнём, старшому — тридцатник, ну, так и обмыть надо по-настоящему, да как положено. И сразу после смены, получив деньги, Эркин пошёл домой. Как обычно, вместе с Миняем.

Шли не спеша, уже отдыхая от рабочей недели и так же неспешно беседуя о хозяйстве. Мнение Эркина, что большие закупки надо делать, когда экономишь, и покупать тогда, как это, на оптовке, вот, а коли деньги есть, то и трепыхаться незачем, пошёл и купил, Миняй в общем-то принял, но вздохнул:

— Моим оглоедам мешок на неделю. Вот и считай. Шутишь, пятеро в доме. И ещё... ну, там видно будет. А ссуду проесть... обидно.

— Обидно, — кивнул Эркин и нахмурился, прикидывая в уме. — Крупа дешевле. И для неё подпол не нужен.

— Только ею и спасаемся, — хмыкнул Миняй. — Да ещё макароны.

— Да, и это... вермишель.

— Тоже дело.

Эркину эти разговоры нравились куда больше обычного трёпа о выпивке и бабах. Уж слишком те походили на рабскую болтовню, а это... это совсем другое дело. Он... он — хозяин, да, здесь это слово не обидно, и заботы о доме, о припасах, чтобы его дом был сытным и тёплым — это настоящие мужские заботы.

— Да, — вдруг сказал Миняй, — ты своих-то не видал ещё?

— Своих?! — изумлённо переспросил Эркин.

— Ну, не знаешь, что ли? На втором рабочем, трое их. Как ты, индеи.

Эркин покачал головой.

— Нет, не видел.

— Ну, ничего, — утешил его Миняй. — Город невелик, увидитесь ещё.

Эркин кивнул. Что ему совсем не охота видеться, что никакие они ему не свои — всё это он оставил при себе. Слишком многое пришлось бы объяснять, о слишком многом рассказывать. Незачем. Здесь никто не знает, что это такое — быть рабом, ну и пусть не знают.

У магазина Мани и Нюры Миняя окликнула его жена. Эркин, кивком сразу и поздоровавшись с ней, и попрощавшись с Миняем, пошёл к своему подъезду. Женя должна быть дома.

Как всегда, его встретил ликующий визг Алисы. А из кухни... из кухни сразу выглянула Женя!

— Эркин! Как хорошо!

— Ага, это я!

Пока Эркин раздевался и развешивал одежду, Алиса нетерпеливо приплясывала перед ним.

— Эрик, а чего мы купили, Эрик, ну, пойдём!

Женя вышла их кухни, вытирая на ходу руки висящим на плече полотенцем. Улыбаясь, попеняла Алисе.

— Уже растрепала, болтушка?

— Не-не-не, ничего я не сказала, ну, ничегошеньки! — бурно запротестовала Алиса.

Эркин кивнул, целуя Женю в висок.

— Верно, ничего. И чего вы купили?

— Идём в ванную, — улыбнулась Женя. — Там увидишь.

В ванную? Но в ванной всё сделано, чего там могло ещё понадобиться?

В ванной были перевешаны полотенца, а на освободившихся круючках висели...

— Что это, Женя?

— Это купальные халаты. Махровые.

— В них купаются? — изумился Эркин.

Алиса залилась звонким, даже чуть взвизгивающим смехом.Засмеялась и Женя.

— Нет, их надевают после купания. Ну, вымоешься, надеваешь халат и идёшь в спальню. И уже там переодеваешься.

Эркин несколько оторопело сморгнул, но, тут же сообразив, кивнул.

— Ага, здорово. И какой...?

— Вот, — поняла его Женя. — Этот, синий. Мой бордовый.

— А розовый — это мой! — влезла Алиса.

— Ага, — кивнул Эркин. — Понял. Женя, я потом тогда ещё крючки сделаю.

— Конечно. А сейчас раздевайся и мойся.

И Женя вышла, буквально выдернув за собой Алису. Эркин закрыл дверь на задвижку и стал раздеваться. Уже привычно и почти бездумно заложил бельё, носки и рубашку в ящик для грязного, повесил джинсы. Уже раздевшись, постоял перед халатами, осторожно поглапдил, помял в пальцах край. Махровые. Как полотенца. Интересно. И что-то ещё Женя купила, глаза у неё были такими хитрыми... Он тряхнул головой и шагнул через бортик под душ. Мыло и мочалка на месте. Эркин задёрнул занавеску и пустил воду. Тёплая сильная струя, душистая мыльная пена... он всё ещё каждый раз как заново удивлялся, что это всё с ним, на самом деле. И хотя под выходные он плескался долго, от души, но сегодня мылся быстро. Интересно же, что там ещё Женя придумала.

Вымывшись, Эркин тщательно как всегда вытерся и, не удержавшись, немного потянулся, размял мышцы и суставы. И снял с крючка синий халат. Надел, так, пуговиц нет, пояс... как на том халате в госпитале, только тот был матерчатый, а этот, как полотенца, мохнатый.

Эркин затянул пояс и посмотрел на себя в зеркало. Ну, что ж, нормально. Женя сказала, что переодеваться теперь он будет в спальне. Ладно, раз Женя так хочет, он не против. В спальне — так в спальне.

Он вышел из ванной, принюхался к волнующим запахам... и тут из кухни вылетела Алиса.

— Э-эрик! С лёгким паром!

И Женя крикнула из кухни.

— Алиса, иди, помоги мне.

Алиса за руку довела Эркина до спальни и побежала на кухню.

Войдя в спальню, Эркин сразу увидел это. На кровати с его стороны прямо на ковре лежали ярко-синие штаны и... это рубашка такая? Он взял их, повертел, рассматривая. Трикотажные. Штаны без застёжки, на резинке, и снизу... как манжеты. А рубашка... рукава тоже с манжетами, а воротник раскрытый... а! Тут молния! Но... но он у Жени видел такой, она говорила: "спортивный", тогда, в их первую ночь, когда спали на полу в кухне, Женя надевала. А ткань какая приятная на ощупь, но... но трусы лучше поддеть.

Он уже натягивал рубашку, когда в спальню вошла Женя.

— Ну-ка, покажись.

Эркин с улыбкой повернулся к ней.

— Смотри.

— Тебе очень хорошо, — убеждённо сказала Женя, оглядывая его со всех сторон. — Удобно? Не тянет нигде?

— Нет, что ты Женя, всё хорошо.

— Ну вот, — Женя погладила его, расправляя воротник и обдёргивая рукава. — Будешь это дома носить. Правда, хорошо?

— Ага, — согласился Эркин, обнимая и целуя Женю. — А себе ты чего купила?

— Потом покажу, — Женя быстро поцеловала его в щёку и высвободилась. — Идём обедать, у меня всё готово.

— Мам, Эрик! — в спальню ворвалась Алиса. — Ну, пошлите!

— Не пошлите, а пошли, — поправила её Женя. — Посмотри, Эркин, я и Алиске купила. Тебе нравится?

Красное платьице в белых кошечках Эркину очень понравилось. Удовлетворённая его восторгами, Алиса взяла его за руку, и гони все вместе пошли на кухню обедать. Женя только на секунду заскочила в ванную, чтобы повесить халат Эркина на место.

И обед был праздничным, со всякой вкуснятиной. И пока они ели, и потом, помогая Жене убирать со стола, Эркин прислушивался к своим ощущениям. Да, приятно, удобно. Хорошо, что Женя купила.

После обеда Алиса убежала играть в коридор — чтением и письмом Женя с ней утром позанималась — а Эркин принёс было из прихожей, где он всегда оставлял её на полочке у зеркала, сегодняшнюю газету, но сесть за чтение не успел, потому что Женя позвала его в спальню.

— Смотри, Эркин. Тебе нравится?

Женя стояла перед трюмо в трусиках и лифчике. Серебристое кружево казалось светящимся на её матово-смугловатой коже. Эркин даже задохнулся на мгновение: такой красивой была Женя.

— Ну, Эркин, — Женя рассматривала себя в зеркальном коридоре и говорила, не оборачиваясь. — Ну, чего ты молчишь?

И Эркин пошёл к ней, войдя в отражения, и увидел себя рядом с Женей. Он знал, что должен говорить, но ему как судорогой свело горло, и он молча мягким гибким движением опустился перед Женей на колени, обнял её ноги. Женя, качну3вшись, оперлась ладонями на его плечи, и он встал, поднимая её над собой.

— Эркин, — смеялась Женя, — ой, Эркин...

Эркин целовал её нежными мягкими прикосновениями. И наконец смог заговорить.

Женя... ты такая... такая красивая... я не знаю, как сказать... ты лучше всех, Женя... Женя...

И тихий смех Жени...

Эркин заставил себя оторваться от Жени и поставить её на пол: в любой момент могла вернуться Алиса. Он ничего не сказал, но Женя всё поняла и поцеловала его.

— Спасибо, милый.

И точно. Еле успела Женя надеть и запахнуть халатик, затянуть поясок, поправить волосы и стать обычной "домашней" Женей, как в дверь позвонили. Алиса явилась домой, взяла Спотти и опять убежала в коридор.

— Только недолго, — строго сказала ей вслед Женя. — Скоро ужинать будем.

— Ага, — откликнулась уже из-за двери Алиса.

Женя готовила ужин, а Эркин сидел за столом и старательно читал вслух статью о Культурном Центре. Что открытие первого блока будет первого марта. Киноконцертный зал и учебные классы.

— Ну вот, — кивнула, взбивая яйца, Женя. — Будем ходить в кино по воскресеньям. И ты пойдёшь учиться.

— Да, — кивнул Эркин. И тут же спросил: — А чему? Я же уже читаю. И пишу.

— Ты должен закончить школу, — как о давно решённом сказала Женя. — И получить аттестат.

Как всегда, Эркин не стал спорить. Раз Женя говорит, что он должен что-то сделать... значит, сделает. Об чём речь?

— Хорошо, — кивнул он. — Я за Алисой схожу, ладно?

— Конечно. У меня уже всё готово.

Эркин сложил газету и встал. И уже у двери задержался, глядя на Женю.

— Ты что? — обернулась к нему Женя.

— Женя... ты... ты очень красивая! — выдохнул Эркин и выскочил из кухни, будто и впрямь сказал что-то... необычное.

Игры в коридоре уже заканчивались, и родителей, разбиравших детей по домам, было много. Эркин, здороваясь со знакомыми, отловил Алису и повёл её домой.

— Эрик, — Алиса семенила рядом, прижимая к груди Спотти, — а завтра пойдём на санках кататься или на рынок?

— Там посмотрим, — уклончиво ответил Эркин.

Завтра вечером они идут к старшому в гости, а что будет с утра... там посмотрим. Женя наверное будет готовиться.

— Алиса! Руки мыть! — встретила их Женя.

— Ага, — не стала спорить Алиса. — Только Спотти уложу. А Эрик? Давай вместе.

— Давай, — согласился Эркин.

Алиса быстренько закинула Спотти на стол в своей комнате и побежала в ванную.

Они вымыли руки, Эркин брызнул на неё водой, она немного повизжала, и мама строго велела им не баловаться. Словом, всё как надо, как и положено.

После ужина Алиса поиграла с Эркином в щелобаны — Женя вела счёт — и отправилась спать, получив в лоб десять щелчков. Ну, никак ей у Эрика не выиграть, даже не сравняться. Ну, ни в какую. Но это было настолько обычно, что не обижало.

А когда уложили Алису, сели за вечернюю "разговорную" чашку.

— Женя, ты завтра что наденешь?

Женя счастливо засмеялась.

— Ой, у меня теперь столько всего, даже не выберешь сразу. Наверное, то бордовое, что на Рождество купила.

Эркин кивнул.

— И шаль, да?

Женя задумчиво повертела свою чашку.

— Знаешь, я думаю, что она слишком нарядная.

— Ну и что?

Эркин так редко не соглашался с Женей, что она даже ойкнула. А Эркин продолжал:

— Все женщины здесь в платках ходят. Женя, ты не хуже. Ты лучше всех.

— Спасибо, милый, — Женя потянулась через стол и погладила его по плечу. — Надену шаль. А ты...

— А я белую рубашку и брюки.

— И пуловер. В одной рубашке тебе будет холодно.

— Нет, Женя, морозы уже кончились. И в доме тепло будет. В Старом городе дома тёплые.

— В пуловере наряднее, — возразила Женя. — И... и ты тогда нижнюю рубашку не надевай. Ну, тёплую.

— Ага, — сообразил Эркин и кивнул. — Хорошо. И туфли возьмём.

— И тебе ботинки.

С этим Эркин спорить, разумеется, не стал. Не в носках же ему сидеть за столом. И не в бурках. И Алисе возьмут туфельки. Рождественское платье, конечно, слишком... не нарядное, нет, лёгкое, матроску наденет...

Вроде бы всё обсудили, обо всём поговорили, но вставать из-за стола не хотелось. Эркин задумчиво оглядывал кухню.

— Ты что, Эркин?

— Ну... Женя, в кухню ничего не надо, так? Разве только самовар, — он говорил медленно, со вкусом. — Я электрических пока не видел.

— Я тоже, — кивнула Женя. — Знаешь, мне девочки в машбюро ещё рассказывали. За чем таким, ну, чего у нас не найдёшь, ездят в Сосняки. Там магазины куда богаче.

— Сосняки? — переспросил Эркин. — Не слышал. Женя, а давай, я в следующую субботу съезжу.

— Давай подождём весны, — улыбнулась Женя. — И поедем все вместе.

— Конечно, — сразу согласился Эркин. — А то по морозу... Не стоит, да? А далеко этот... эти Сосняки?

— Не очень, говорят, но поезда туда нет. А весной обещают автобус пустить. Регулярные рейсы, — начала Женя.

— А! — перебил её Эркин. — Я же читал про это. В газете. Так и сейчас вроде ездят.

— Раз в неделю и по договорённости. Ну, собирается большая компания...

— Тогда ждём весны, — решительно сказал Эркин. И засмеялся: — ведь уже скоро. Две недели осталось.

Засмеялась и Женя.

И, как ни тяни время, но пора спать. Завтра суббота, выходной, отоспятся они... хотя какое там отоспаться, ведь Алиска ни свет ни заря вскочит и начнёт к ним ломиться. Женя так и сказала Эркину, когда они уже лежали в постели.

— В будни её не поднимешь, — Женя говорила, поглаживая Эркина по груди, — а как выходной...

— Женя, — Эркин накрыл её руку своей ладонью. — А зачем ждать утра?

— Не откладывай на завтра, — засмеялась Женя, — чего хочется сегодня, да?

— Женя, — Эркин порывисто повернулся к ней, обнял. — Да? Да, Женя?

Женя обеими руками взъерошила ему волосы.

— Да, Эркин, да!

Губы Эркина коснулись корней её волос. Он глубоко, всей грудью вдохнул её запах.

— Женя-я-а, как хорошо, Женя...

— Ага, — Женя поцеловала его в шею. — Ага, Эркин.

Очень мягко, скользя ладонями по телу Жени, Эркин снял с неё ночную рубашку и уже начал было приподнимать Женю, чтобы положить её на себя, когда она вдруг почти дёрнула его на себя. Оказаться сверху Эркин боялся. Он чувствовал, что стал очень тяжёлым и боялся неосторожным, слишком сильным ударом напомнить Жене о "трамвае", но её руки, её движения были предельно ясны, и противиться её желанию Эркин не мог, да и не хотел. Волна уже подступала, и он оттягивал её начало, мягко двигаясь над Женей, еле касаясь её тела своим, медлил, оттягивал вход, хотя у самого уже звенело в ушах, а дыхание Жени стало частым и неровным.

— Эркин... Эркин... — звала его Женя.

— Да, Женя, да, я здесь, я... я иду, Женя...

— Иди, ну же, Эркин, ну...

Руки Жени тянули его, прижимали, и он поддался, не мог не поддаться этим рукам. И чёрно-красная волна с размаху рухнула на него, закрутила в бешеном водовороте.