Наложница по собственному желанию

Взяла трусишки, покрутила в руках, положила обратно. В голове начал формироваться план, только вот информации не хватало.

— Чайлана, ты, случаем, не знаешь, как подают себя жемчужины на торгах?

— Нет, Катя.

Блин!

— А узнать сможешь?

Девчонка задумалась.

— Попробовать, конечно, можно. Но не уверена.

— Постарайся, Чайланушка! — взмолилась я. — Это очень важно. Попробуем сыграть на контрасте.

— Хорошо. Тебе помощь нужна?

— Нет, пока справлюсь сама.

— Тогда я пошла.

Кудряшка накинула-таки хламиду служанки, а затем, хитро мне, улыбнувшись, выскользнула за дверь. А я приступила к сборам.

Перво-наперво, прическа: никаких сложностей и распущенных локонов. Волосы в хвост на затылке, а потом скрутить шишку и закрепить второй резинкой. Крылатые извращенцы должны видеть мою длинную изящную шею. Разве что выпустить у висков тонкие прядки, дабы смягчить овал лица.

Попрыгала на месте, шишка держалась. Еще бы заколоть шпильками, но, чего нет, того нет. Дальше небольшой яркий акцент на черных волосах в виде алой ленты.

Я открыла шкаф, взглянула на разноцветное великолепие и решительно выгребла все на многострадальную софу. Так найти проще. Наконец, необходимое было обнаружено. Улыбнувшись собственному изображению в зеркале, приладила ленту на шишку, полюбовалась результатом и, не выдержав, захихикала.

Ух, крылатенькие! Катя Ветрова даст вам прикурить!

Теперь косметика. Выглядеть разукрашенной елкой не хотелось, да и не поймут мужички. Так что только естественные оттенки.

Корректирующие средства отложила в сторону сразу. Чудодейственная жижа сделала цвет лица ровным, волшебным образом убрала синяки и всякие там покраснения. А выходка Чайланы вернула естественный румянец на щеки и добавила блеска глазам. Вот с ними и поработаем.

Коричневые тени, карандаш, тушь, и вуаля, из зеркала на меня смотрела загадочная большеглазая незнакомка. Еще немного блеска на губы, и я готова соблазнять самого-самого родовитого извращенца.

Вернулась Чайлана. Оглядела меня и одобрительно зацокала.

— Какое преображение, Катя! Ты достойна самого Повелителя!

Мне было не до комплементов.

— Узнала?!

— Узнала, — кивнула она. — В центре помоста стоит вращающееся ложе. Обычно, жемчужины обнаженными укладываются на него, принимают выгодную позу и позволяют себя рассматривать.

Вашу ж, крылатую маму! Значит, набедренные повязки и бусы — это куча одежды. Впрочем, отлично. Устроим крылатым представленице!

— Музыка? — спросила я, надеясь на лучшее и одновременно опасаясь своим вопросом вызвать ненужный интерес Чайланы.

— Арии с катамани и дромбами.

В последний момент удержалась от вопроса: что же это за звери такие?

Ладно, сама увижу и уже на месте решу, что да как. А пока пора облачаться. Первым делом натянула стринги. Хотят жемчужины ходить голышом — флаг им в руки. Я поступлю по-другому.

Как говорят: чуть прикрытое тело возбуждает гораздо сильнее, чем обнаженное. Вот и проверим.

Где-то я видела черные полупрозрачные шаровары, мне они-то и нужны. Нашла, примерила — в самый раз. Теперь немножко модифицировать, а, точнее, сделать прорези по всей длине, прямо от "резинки" практически до самого низа. Так, чтобы при движении была видна кожа.

— Что ты делаешь, Катя? — с лица Чайланы не сходило удивление.

— Одежду мастерю, — прошипела я, орудуя маникюрными ножницами. — Хватит вопросов, лучше помоги.

Девчонка с готовностью уселась рядом.

— Вот, натяни, а то ткань, жуть какая скользкая. Да и рвется сама собой.

В итоге после наших издевательств шаровары выглядели так, будто их драли собаки. Прорезать ровно у меня не получилось, ну да ладно, издалека будет смотреться хорошо. Главное, чтобы продержались и не разошлись на нитки, прямо на мне.

Дальше верх. Нормального бюстгальтера обнаружить мне не удалось, зато отыскать дико эротичную вещичку — да. Это был тонкий платок. Он надевался на шею, перекрещивался на груди, закрывая ее, а затем, завязывался на спине. Получался своеобразный очень и очень прозрачный топ.

Взглянула на себя в зеркало: смотрелось неплохо. Прям ансамбль. Не хватало малости.

— Чайлана, ты сможешь отыскать какую-нибудь палочку или веточку, или еще что-нибудь примерно в локоть длиной?

— Зачем? — поинтересовалась кудряшка.

— Надо. Так сможешь или нет?

— Попробую.

Вернулась она быстро. Я даже не успела себя накрутить.

— Вот, держи.

Протянула тонкую гладкую палочку. Где она ее взяла, и для чего та использовалась, я благоразумно спрашивать не стала. Меньше знаешь, крепче спишь. А потом приступила к самому сложному.

В дело пошел брелок от ключей, а, точнее, карабин. Как уж мы приделывали его к концу палки, отдельная история. Едва не разругались и не начали вырывать друг другу волосы, но справились. Получилась вполне себе гимнастическая лента, модифицированная. Вместо одной ленточки — два узких длинных полотна ткани: черное и красное.

Едва я опробовала конструкцию под восхищенные ахи Чайланы, дверь открылась, являя недовольную ведьму.

— Пора, — рыкнула она. — На выход.

Переглянувшись, мы быстренько запихали в сумку мои вещи. Сама сумка осталась у Чайланы.

— Идем, — гордо подняла я голову. — Я готова.

Старуха оглядела меня с ног до головы, хмыкнула своим мыслям, но вслух ничего не сказала.

В зале с диванчиками осталось всего четыре жемчужины, остальные, видимо, уже продались. Неплохо. Молодец, ведьма. Продержала почти до конца. И если по чесноку, с этой четверкой мне не сравниться. Красивы, даже на мой предвзятый взгляд.

Наконец, оказались на помосте, вернее, под ним. Больше всего место, где проходили торги, напоминал амфитеатр. Снизу в центре "сцена" с девочками, вокруг — зрительные места для крылатых извращенцев. Откуда узнала? В полу, а для нас низком потолке были весьма большие щели, я бы сказала, дырищи.

Впрочем, вскоре стало ясно для чего они. Внезапно потолок задрожал, что-то ужасно заскрежетало, послышался приглушенный гул толпы, пыхнуло ветром, и часть потолка стала спускаться. На платформе находилась кровать. Хотя в голову пришло другое название: витрина.

— Укладывайся, — приказала ведьма. — У тебя есть пять минут, чтобы показать себя. Когда последняя песчинка часов высыплется, начнутся, непосредственно, торги.

— Ясно, — кивнула я. — Не забудь, получишь дил, как только и я, и Чайлана окажемся у покупателя.

— Помню, — глумливо улыбнулась ведьма. — А теперь, хватит болтать, укладывайся.

Спорить не стала, влезла на кровать. Приняла позу поэффектнее и закрыла глаза. Нужно подготовиться. Да — не размялась, не продумала программу, но медлить больше нельзя. Нужно доказать самой себе, что не зря отдала художественной гимнастике десять лет жизни.

Механизм начал поднимать платформу обратно.

Гул толпы стал еще громче, но затем стих, вместо него я услышала музыку, не такую, к какой привыкла. Иную, но оттого не менее прекрасную: барабаны и флейта.

Открыла глаза, стараясь оглядеться: с четырех сторон по два музыканта, вокруг сцены-помоста — сотни свеч. Зал затемнен — света тех факелов, что висели на стенах, не хватало. Нашлись и часы — песочные в изголовье кровати.

Дав себе несколько мгновений, чтобы собраться, грациозно сошла с кровати. Встала на полупальцы, замерла на мгновение, позволяя ритму стать частью себя.

— Смотрите на меня, пожирайте глазами, — прошептала старую помогалочку. — Ведь я лучшая!

А потом нацепила рабочую улыбку... и осталась на месте, потому в зал вошел Он. Спустился в сопровождении богато одетого мужика, четверых громил и уселся в первом ряду.

Белоснежные крылья, иссиня-черные волосы, надменные, чуть прищуренные темные глаза, светлая кожа. Одежда простая, неброская. Впрочем, ему не было нужды в украшательстве. Сила, мощь, энергетика, не знаю, как назвать то, отчего у меня закружило голову и лишило возможности дышать. Я пожирала глазами мужчину и понимала — это он, тот, о ком говорила Лола.

Тот, для кого я буду сейчас танцевать.

Тот, ради которого, я сделаю все.

Барабаны на миг замолкли, а потом заговорили с особым рвением. А я вытянулась в струнку, поймала ритм и начала.

Поворот, рука с палочкой летит вверх, следом ленты. Короткий разбег и прыжок в шпагате. Кувырок и сразу равновесие. Тело послушно изгибается, позволяя без усилия делать те элементы, о которых я и не могла мечтать когда-то. Оно летит вместе с мелодией, поет вместе с флейтой, разговаривает с барабанами. Я танцую, как никогда, отдавая с каждым движением частичку души.

Только бы увидел, только бы понял, только бы почувствовал то же самое.

Песчинки почти высыпались, а на Его лице замерзла скука.

Я вижу. Где бы ни была, вижу его. И понимаю, еще немного, и шанс будет упущен. Начнутся торги, и какой-нибудь пузатый извращенец заберет меня себе.

Не могу позволить!

Останавливаюсь. Резко, внезапно, позволяя лентам упасть яркими кляксами на пол. Больше они мне не нужны.

Шагаю вперед, туда, прямо за свечи, где между помостом и залом с покупателями метра полтора пустоты. Сглатываю появившийся комок и прыгаю, приземлившись прямо возле него.

Рядом он еще прекраснее. Настоящий ангел.

Ангел, который вопросительно изогнул бровь и ждет. Ждет от меня очередного шага. И я делаю его, оказываясь совсем близко. Тяну руку, чтобы прикоснуться, просто потому что больше не могу терпеть. Черные громилы кидаются ко мне, но лишь один взмах крыльями, и они остаются на местах.

Наконец, мои дрожащие пальцы прикасаются к его коже: прохладная, гладкая. Веду ниже, по шее, груди, едва прикрытой жилеткой, к завязкам шаровар. Ныряют под них, находя твердый от возбуждения член.

Осознание того, что и он неравнодушен, окрыляет. Хочется петь и плакать, но я лишь позволяю себе улыбнуться. А потом, больше не мешкая, делаю еще шаг, оказываясь у него на коленях. Чуть приподнимаюсь, разрывая ненужные уже шаровары, отгибаю трусики и, направив в себя член, сажусь сверху.

Стон срывается с губ сам собой: боль и наслаждение смешиваются, грозя потопить рассудок. Я прикусываю губы, чтобы не кричать, и начинаю двигаться.

Для меня больше нет никого: ни его охранников, ни тучи крылатых извращенцев всех цветов, ни старухи, что подглядывала за танцем. Пропадает гул голосов, крики, шелест крыльев. Остается только ритм барабанов и его глаза, под которыми я плавлюсь, словно свеча.

Мгновение, и крепкие руки обхватывают талию, широкие крылья загораживают от чужих взглядов. На его лице больше нет скуки. Ярость, желание, неверие, страсть, но не скука. Теперь мы, и вправду, одни в целом мире.

Он и я.

Движения становятся все быстрее, я кричу, не в силах сдерживаться, он рычит, целуя, кусая мои губы. И, наконец, оргазм накрывает нас волной, унося в неведомые дали.

А после, ангел перекидывает мое полубессознательное тело к себе на плечо и уносит прочь, успев крикнуть:

— Заплати вчетверо больше, чем любой из желающих.

Я невольно улыбаюсь и проваливаюсь в небытие.

Глава 6

Открыла глаза и первой, кого увидела, была Чайлана. Кудряшка взволнованно вглядывалась в мое лицо, а заметив пробуждение, облегченно вздохнула.

— Катя, ты очнулась! Какая радость!!!

Я похлопала ресничками, пытаясь вспомнить, как попала в эту комнату с высоким персиковым потолком, газовым балдахином над кроватью и вазой с крупными благоухавшими цветами на тумбе у изголовья.

Снова взглянула на девчонку, разглядела ее серую хламиду и, наконец, все вспомнила. Щеки моментально загорелись, а в памяти промелькнула финальная сцена моего выступления.

Да уж, взорвала зал, называется. И чем тогда думала, а главное, под какими препаратами выступала? Как есть напилась и обкурилась для храбрости. Хотя...

Перед глазами встало лицо черноволосого ангела, тело моментально наполнилось приятной негой.

Нет! Я все сделала правильно и ни о чем не жалею. Перемотай время вспять, поступила бы так же.

— Как ты себя чувствуешь, Катя? — послышался голосок Чайланы. — Нужна ли дилама?

— Старуха?! Нет уж, спасибо! Обойдусь без сумасшедшей бабки, — упоминание о ведьме подействовало, как ушат холодной воды, вылитый за шиворот. Я вскочила и начала оглядываться, боясь увидеть ее надменную физиономию.

— Старуха осталась в бараках, — улыбнулась кудряшка. — Здесь же дилама молода и очень искусна.

— А где здесь-то? — решила-таки я узнать, где проснулась.

— В палатах Повелителя.

— Где?!

Лицо девчонки стало ужасно хитрым.

— Катя, неужели не помнишь, кого оседлала на торгах?

— Как это, помню, конечно! Молодого красавца в простых одеждах. Он появился в сопровождении какого-то старого богача с охранниками. Наверное, помощник какой-нибудь.

— Ой, Катя! — захихикала Чайлана. — Видно, ты шибко головкой ударилась, раз Повелителя не узнала.

Я с сомнением посмотрела на девчонку:

— Это шутка, да?

— Какие уж шутки, — враз посерьезнела Чайлана. — За такое можно и головы лишиться.

Как не рухнула в обморок от внезапно пришедшего ужаса, не знаю. Просто тело одеревенело и не шевелилось.

Вашу ж крылатую маму! Я изнасиловала главу местных извращенцев!

— Повелитель Ислаил собственной венценосной персоной прибыл с карайаном на торги, — добивала кудряшка. — И был атакован, а потом пленен красотой прелестной ари.

Она снова захихикала, а затем и вовсе захохотала.

— Не смешно, — простонала я. — И, вообще, откуда узнала? Неужели подсматривала?

— Да, — не стала скрывать та. — Пробралась за диламой и видела все.

— А ты знаешь, Чайлана, — сдвинула я брови. — Свидетели долго не живут.

Та притворно ахнула и отступила на шаг. Но потом не вытерпела и снова засмеялась. Против воли и я подхватила веселье. Досмеялись до того, что обе начали икать. В итоге кудряшке пришлось бежать все-таки за ведьмой, самостоятельно избавиться от икоты не удавалось.

Только когда вошла высокая худая чернокожая дамочка, молодая, кстати, я заметила, что обнажена. Мда, с местными нравами бродить голяком, входит у меня в привычку.

На немой вопрос ответила ведьма:

— Это мы раздели вас, Пари. Ваша одежда, к сожалению, пришла в негодность.

Я снова покраснела. Помниться сама привела ее в негодность, а потом и вовсе разорвала, прежде чем устроить скачки на Повелителе.

Вашу ж крылатую маму!

— Позвольте вам помочь, Пари? — проговорила дилама.

Я кивнула.

— Икота пройди, — прозвучал приказ, и, о чудо, я перестала икать. То же самое произошло и с Чайланой.

Избавившись от досадной помехи, мы дружно вздохнули.

Как хорошо-то!

— Позволите идти, Пари? — поинтересовалась ведьма. — Заживление идет нормально, пока мне здесь делать нечего.

Что еще за заживление? Я едва не спросила, а потом вспомнила, какое место поранила.

— Да, конечно. Спасибо, — проговорила, стараясь, чтобы в голосе не проскальзывали истеричные нотки.