Лорд-Протектор. Мой друг Бенито Муссолини

— Да, — неохотно отвечал шотландец. — Должен прибыть человек из Лондона. Он будет руководить операцией.

— Еще один начальник? — удивился Хеллборн. — Зачем? Старик Ф. перестал тебе доверять?

Осведомленность американца — точнее, его неосведомленность (уж не показная ли?) просто не знала границ.

— Ф. совсем плох, — столь же неохотно выдавил из себя Томас. — Только что перенес очередной инфаркт. Фактически всеми делами руководит Х.

— М-да, плохи ваши дела, — погрустнел Хеллборн. — Сначала М., теперь Ф... Что будет со старой доброй Англией?! Ах, да, я едва не забыл, ты же у нас шотландец... Этого человека мы ждем? — внезапно сменил тему ЦРУшник.

— Нет, этого я впервые вижу, — напрягся Томас.

— Разрешите присоединиться к вам, джентльмены? — подошедший к столику господин говорил по-английски с тяжелым бразильским акцентом. И, прежде чем атлантические союзники успели дать ответ, новый знакомый продемонстрировал золотой значок, блеснувший за отворотом лацкана. — Бразильская секретная служба.

— Право, вы не должны были использовать свое служебное положение, чтобы подружиться с нами, — добродушно заметил Хеллборн. — Разумеется, присаживайтесь! Чем обязаны?

— Господа, генерал Бентес всячески сочувствует вашему делу...

— Какому делу? — включился в разговор Томас. — Мы скромные бизнесмены на отдыхе...

— Сеньор Коннери, это лишнее, — нахмурился бразилец. — Мы прекрасно знаем, кто вы такой. Это и к сеньору Хеллборну относится. Поэтому позвольте мне договорить. Генерал Бентес всячески сочувствует вашему делу, но он будет очень расстроен, если вы вдруг задумаете продолжить свою войну на нашей территории. Вы понимаете, о чем я?

— Как я уже сказал, мы здесь на отдыхе, — пожал плечами Томас, — а продолжение войны зависит не столько от нас, сколько от наших общих... испаноязычных друзей.

— Не беспокойтесь, — кивнул бразилец, — я уже успел с ними переговорить и предупредить о печальных последствиях любых необдуманных действий. Но должен предупредить и вас: в случае чего, мы не станем искать ответ на детский вопрос "кто первым начал". Вам ясно?

— Вполне, — равнодушно кивнул шотландец.

— Благодарю вас, сеньоры. Не смею далее вам мешать. Приятного отдыха. Наслаждайтесь нашим гостеприимством!

— Каков наглец! Он так и не представился! — заметил Хеллборн, когда бразилец удалился. — Ну и черт с ним. Где же твой человек?

— Не удивлюсь, если бразилец его спугнул, — вздохнул Томас. — Пойдем отсюда. Что-то здесь душно. Мы можем подождать его и на улице.

На улице, впрочем, было еще хуже — чертовы тропики в июне и этим все сказано. Влажность зашкаливала, хорошо хоть дождя нет. В настоящий момент. Кто может знать, что случится через секунду?... От нечего делать, Томас принялся изучать подсвеченные рекламные стенды, охранявшие вход в казино. Новый бразильский блокбастер, "O Resgate do Soldado Frankish". Хм, неудивительно, что тот старичок вспомнил молодость! А это что? "Убей и дай пережить". Очередной боевик о похождениях российского суперагента поручика Пеклова, неутомимого борца с англофашистами из чудовищной организации КИЛЛС. Надо будет обязательно сходить, в Британии такого не увидишь...

Черный автомобиль затормозил рядом с ними так резко, что Коннери и Хеллборн одновременно схватились за оружие.

— Берегите нервы, джентльмены, — заметил холодный голос с заднего сиденья. Нет, это было не просто уместное и ехидное замечание — это был пароль. Томас опустил пистолет и осторожно заглянул в скудно освещенный салон машины.

— Баронесса?! Это было так неосторожно с вашей стороны...

— Тсссс! — прошипела она. — Не смейте называть меня этим титулом. Только не здесь. Садитесь скорее, поехали.

— Джеймс, садись рядом с шофером, — обернулся Томас к американскому другу и первым полез в машину. — Рад вас видеть, ба... Простите, как мне вас теперь называть?

— Можно просто "Марго", — ответила она.

— Не слишком ли фамильярно? — засомневался Коннери.

— Не время и не место для церемоний, — отрезала леди-канцлер герцогства Ланкастер. — Как продвигается операция?

— Все в порядке, мы гото... — Томас неожиданно запнулся. — Кто это?

Разумеется, он имел в виду водителя, управлявшего их автомобилем. Этой машиной должен был управлять совсем другой человек!

Все дальнейшее произошло очень быстро. Разоблаченный вражеский агент еще только доставал пистолет, когда локоть Хеллборна, сидевшего рядом с ним, угодил ему в висок. Шофер обмяк и упал на руль. К счастью, дорога была пустынна, а машина не успела набрать скорость. Американец успешно перехватил управление и свернул к обочине.

— Весело тут у вас, — нарушила наступившее молчание баронесса. — И действительно, кто это? Он встретил меня в аэропорту, в условленном месте, назвал правильный пароль...

— Ничего удивительного! Эти ублюдки наверняка захватили настоящего шофера и вытащили из него пароль под пытками! — Томас Коннери был вне себя от ярости. — Я знал, знал, что должен был лично встретить вас! Этот болван Уоллингер! Не удивлюсь, если он работает на аргов!!!

— Мы еще успеем с этим разобраться, — остановила его Марго. — Давайте скорее уедем отсюда. Между прочим, спасибо, Джеймс. Вы спасли нас.

— Пустяки, — скромно покраснел Хеллборн, — не стоит особой благодарности...

Потерявшего сознание вражеского агента поспешно перебросили назад, под ноги пассажирам; Хеллборн сел за руль, и машина тронулась с места.

— Если они захватили нашего шофера и узнали пароль, то и явка может быть провалена, — спохватился Томас. — Что делать?

— Поехали на мою явку, — предложил американец. — Она совсем свежая, о ней никто не должен знать.

— Марго?

— Хорошо, так и сделаем, — согласилась баронесса. — Поехали, только побыстрее!

Хеллборн направил машину куда-то за город. Несколько минут спустя он свернул на серпантин, и автомобиль начал подниматься над уровнем моря.

— Только не говори, будто твоя явка находится на одной из вилл в "Гнезде Кондора", — заметил Коннери.

— Почему? Именно там она и находится, — усмехнулся Хеллборн. — Ты забыл, что мы очень богатая организация и можем себе такое позволить?

Шотландец промолчал.

— Мне только кажется, или эта машина нас преследует? — спросил американец еще через несколько минут, бросая взгляд в зеркало заднего обзора. Коннери обернулся и посмотрел назад. Прищурился.

— В отделении для перчаток должен быть бинокль. Если только арги его не украли.

— Он здесь, держи.

nbsp;

— Это машина Леблана, — сообщил Томас спустя полминуты, после тщательного изучения "хвоста". — Почти наверняка. Два таких пижонских "паккарда" в одном городе — это уже перебор.

— Кто такой Леблан?

— Французский резидент. Не знаю, сам ли он за рулем. Хм, быть может арги захватили и его машину?! Неважно. Джеймс, проверь под приборным щитком, справа...

— Смотри-ка, арги даже это не украли! — удивился американец, передавая товарищу громоздкий пистолет. — Наверно, очень торопились!

— Останови сразу за поворотом, — велел Коннери. — Двигатель не выключай.

— Не учи бабушку доить уток, — хмыкнул Хеллборн.

Автомобиль еще только тормозил, а Томас был уже снаружи. На ходу передернул затвор. "Марс" калибра восемь с половиной, самый мощный в мире англофашистский пистолет. И самый ненадежный. Но ему должно хватить и одного выстрела.

"Паккард" французского резидента торопливо взбирался по серпантину на два яруса ниже. Коннери опустился на одно колено, обхватил рукоятку двумя руками и тщательно прицелился. Поправка на ветер необязательна, достаточно поправки на влажность. До цели девяносто пять ярдов, плюс-минус один, упреждение... БРРРРРАНГ! В яблочко!!! Крышка капота взлетела, подброшенная паром, брызнувшим из пробитого радиатора. "Паккард" развернулся кормой вперед, на полной скорости, заюлил вправо-влево... Сорвется? Нет, не сорвался. Затормозил у самого края. Ну и черт с ним. Будет знать, как совать свой нос в чужие дела! Томас опустил пистолет и торопливо вернулся в машину.

— Поехали!

— По-моему, он очнулся, — задумчиво заметила баронесса и кивнула на лже-шофера, стонавшего под ее каблучками.

Томас пожал плечами и опустил на голову аргентинца рукоятку "марса". Пистолет весил добрых полтора килограмма, поэтому мерзавец немедленно перестал стонать.

— Поехали, Джеймс.

* * *

=продолжение следует=

Эпизод 1. Война, в которой мы победим.

Эпизод 2. На перевале Бреннеро.

Эпизод 3. Цена нашей империи.

Эпизод 4. Урожай 1968 года.

Эпизод 5. Третий Рим, самый прекрасный город на Земле.

1. Война, в которой мы победим

В тот день дуче сказал мне:

— Сегодня мы вступаем в войну, в которой победим.

Я не знал, что ему ответить. Война? Сейчас?

— Ты знаешь, я всегда верил, что этот день придет, — продолжал дуче. — Я в этом никогда не сомневался. Само провидение дает нам уникальный шанс, и мы совершим великий грех, если им не воспользуемся.

Признаться, я бы немало удивлен. Дуче всегда был готов говорить о политических концепциях, исторических силах, человеческой воле и даже о преходящей и частичной реальности. Иногда он поминал тот или иной предательский нож, вонзенный в тело многострадальной, но великой Италии. Но провидение? грех? Что это за поповские словечки? Дуче никогда не был религиозен. Не будь он самим дуче, я бы спросил его: "Где ты набрался этих слов?"

Но он был дуче, и поэтому я промолчал.

— Время пришло, — сказал дуче. — Пришло время вернуть то, что принадлежит нам по праву. Или мы напрасно проливали кровь при Изонцо?

Я скромно промолчал. Я был слишком молод, чтобы проливать кровь при Изонцо. Но я знал, что дуче гордится своими ранами, полученными на берегах этой страшной реки. Гордится, как старый воин гордится своими трофеями и орденами.

— Сегодня я снова говорил по телефону с Жаннере и Мосли, — поведал мне дуче.

Теперь я понимаю, почему мы всегда уважали дуче. Он был не такой, как другие вожди, его современники. Он всегда твердо знал, когда следует остановиться и перейти от возвышенных слов к земным делам.

— Французы и англичане будут рады принять от нас помощь. Они ждут нашего выступления, — заявил дуче.

Эти слова заставили меня крепко задуматься. Готовы ли мы? Наша армия сильна, как никогда прежде; наши солдаты полны энтузиазма и рвутся в бой. Но готовы ли мы?... Из глубин памяти поднялись колонки цифр, которые так хорошо знакомы любому полководцу, но которые вы никогда не увидите на батальных полотнах. Запасы топлива, боеприпасы, амортизация танков по итогам последних маневров...

— Я велел графу Чиано подготовить ноту для передачи германскому послу, — добавил дуче. — И австрийскому. Я собираюсь лично вручить их.

Я промолчал.

— Я хочу, чтобы ты присутствовал при этом, — сказал дуче.

Я снова не нашелся, что ответить.

— Сегодня великий день, — продолжал дуче. — День нашего триумфа, нашего величия, нашей победы. Сегодня Италия подни... — дуче резко оборвал себя, и я не могу судить его за это. — Сегодня Италия возродится. Сегодня возродится Великая Римская Империя. Римская слава, римская доблесть, римское могущество! Сегодня весь мир снова услышит тяжелую поступь непобедимых римских легионов!

Я и сейчас помню переполнявший его восторг.

— Вот почему я хочу, чтобы ты был рядом со мной, — повернулся ко мне дуче. — Ты не должен пропустить ни единой минуты этого великого дня. Из всех людей, что окружают меня, только ты сможешь добросовестно описать этот день и рассказать о нем грядущим поколениям. Этот первый день — и другие дни Великой Войны.

И поэтому я все время оставался рядом с ним, не отходя ни на шаг. И в тот день, и в последующие. До самого конца.

nbsp;

2. На перевале Бреннеро

Это была катастрофа, настоящая катастрофа. Я и сегодня, спустя много лет, с трудом нахожу слова, чтобы описать ее.

Мы стояли у обочины — я, дуче, Джованни Фальконе, Итало Бальбо, Руди Грациани и все остальные — стояли и молчали. У нас не осталось слов. Мы потеряли их. Мы слишком многое потеряли в тот день.

Бесконечная, убегающая за горизонт, растянулась вдоль дороги колонна. Тысячи усталых, измотанных, равнодушных людей, которых язык не поворачивался назвать солдатами — в пыльной, грязной, изорванной одежде, которую нельзя было назвать униформой. Еще вчера это была армия — самая лучшая, самая грандиозная, самая прекрасная армия в мире, достойная наследница римских легионов Джулио Чезаре и Марко Антонио. Сегодня это была шайка оборванцев, толпа, стадо — с единственной разницей, не бредущее на бойню, но бегущее от нее. Лишь немногие из них еще держали в руках оружие, и только это напоминало нам о том, кем эти люди были вчера.

И эти вчерашние солдаты проходили мимо нас и молчали. Они не приветствовали дуче торжественным салютом, как делали это вчера, отправлясь на битву. Они делали вид, что не узнают его.

— Почему это произошло? — внезапно заговорил дуче. — Как это могло случиться?

Мы промолчали. Все, даже Джованни Фальконе. Мы не знали, что ему ответить.

— Как мы могли это допустить? — продолжал дуче.

Следует отдать ему должное, он не сказал "Кто в этом виноват?" В тот день он не стал искать виноватых, как любой другой из его современников. Возможно, именно поэтому мы всегда уважали дуче.

— Зачем мы страдали? За что мы боролись? — вопрошал дуче. — Ради чего мы вынесли все эти лишения, все испытания, пронесли надежду через долгие и тяжелые годы борьбы, если Италия снова гибнет на наших глазах? Кто в этом виноват?

Он все-таки задал этот вопрос. Но не сразу. Не в первую очередь. Дуче всегда умел выбрать подходящий момент, чтобы задать неприятный вопрос. Да, именно поэтому мы уважали его, и были готовы пойти ради него на все. Но не в тот день. В тот день мы не были готовы отвечать на вопросы. Мы не знали ответов. Заслуженные генералы и маршалы, полководцы Новой Римской Империи, стояли и молчали, уставившись на свои ботинки. Как нерадивые школьники, вызванные к доске, но не выучившие урока. А дуче, строгий учитель, распекал нас. У него хорошо это получалось. Он ведь на самом деле когда-то был учителем. Учил детей в начальных классах. А сегодня он учил нас.

— Почему? — только и спросил дуче. Он устал, очень устал. Ему было тоже трудно находить новые слова. А мы по-прежнему не знали, что ему ответить.

— Салют, дуче! — внезапно услышали мы.

Мы не поверили своим ушам. Кто-то из этой толпы оборванцев приветствует дуче?!

Рядом с нами остановилась небольшая группа солдат. Да, они были немного похожи на солдат. Их форма была чуть чище, чем у остальных. Они все сжимали в руках оружие. Их маленькая группа была похожа на боевое подразделение. Да, их можно было назвать солдатами.

— Мы захватили пленного, — сказал сержант, командовавший отрядом.

Мы снова не поверили своим ушам. Пленный? Наша армия берет пленных? Наша армия, половина которой сейчас находится в австрийском плену, ухитрилась взять в плен целого вражеского солдата?!