| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Но как бы то ни было, именно свойство валежника превращаясь в хворост, сгорать в топках деревенских печек, существенно облегчило нам путь. И уже спустя короткое время, обойдя веску практически кругом, мы вышли на околицу, непосредственно примыкавшую к лесной опушке. Хотя ни того ни другого, в прямом смысле этого слова не было и в помине. Опять лезу в лингвистическо-смысловые дебри. Но все таки не могу удержаться, ведь опушка — это переходная полоса между лесом и смежным типом растительности (лугом, болотом и т. д.) Здесь же не было ничего подобного. Подлесок примыкал непосредственно к деревне. А вот околица, как не странно была, и именно в своем первозданном смысле. То есть не местность прилегающая к деревне, а изгородь вокруг нее.
Вот именно в эту самую изгородь, состоящую из двух жердин прибитых к покосившимся столбикам, я и уперся грудью.
— Тпруу! — Скомандовал я сам себе и окружающим. — Стой! Раз! Два! — Это уже для людской составляющей нашей компании.
Но не тут то было! Сразу видно, что этот ребенок в армии ни разу не служил! Да и просто удержать в узде этот сгусток энергии задачка не из легких.
— Бабуля! Бабуля! — Торнадо в юбке, лихо просочившись между перекладин условного забора, что говорило о богатой практике, вихрем понеслась к домику, видневшемуся за палисадником.
Одно мгновение и она уже скрылась за углом. С моего места входной двери было не видно, только часть небольшого оконца проглядывалось сквозь кусты сирени. Видимо вход в дом был с другой стороны. Что и логично. Редко кто делает двери в сторону леса. Разве только нечисть какая, на вроде Бабы-Яги! Строение которой главным героям сказок то и дело приходилось разворачивать по-божески. "Избушка! Избушка! Встань по старому как мать поставила: к лесу задом, ко мне передом!"
Спустя довольно короткое время, маленький смерч вихрем вылетел обратно и яростно жестикулируя начала махать, приглашая нас всех в гости. Видимо устроенной пантомимы ей показалось недостаточно, поэтому она добавила еще и вербально:
— Дядя Никита! Дядя Никита! Идемте скорее! Бабушка вас в гости приглашает.
Испугавшись, что она своим криком привлечет к подворью своей бабушки да и к нам, горемычным, излишнее внимание односельчан, я поторопился выполнить ее эмоциональную просьбу. Но чтобы не решать проблему перемещения непарнокопытных через ограду и, тем более не выводить их на открытое место, пытаясь обойти препятствие, я предпочел лошадей оставить в подлеске. Тем более, что его густой кустарник позволял это сделать незаметно и полностью обеспечивал маскировку объектов. Сам же, в сопровождении Тумана, протиснувшись между жердин изгороди пошел к домику, такому же серому от старости, как и большинство домов в деревне.
Обойдя избушку я прошмыгнул в приоткрытую дверь. Вернее хотел прошмыгнуть. Вот ведь зараза! Меня всегда бесили двери, дверной проем которых ниже моего роста. А как проходить в дверь верхняя планка которой чуть выше пояса? Чтобы хоть как то протиснуться в эту конуру мне пришлось складываться чуть ли не вдвое! Хорошо хоть на четвереньки вставать не пришлось. Вот пес таких затруднений явно не испытывал, потому и просочился вперед меня. Прямо как к себе домой! Ну еще бы, домик сей больше как раз на собачью будку похож, своими размерами. Вот и напомнило ему свое, родное!
У деревенских архитекторов такие излишества как веранда видимо были не в чести, поэтому сразу с улицы мы попали в узкий коридор, из которого вели две дверцы, по размерам ничуть не больше чем входная. Правая даже чуточку пониже. По моему такое помещение правильно называется сени. Те самые которые, ах вы! И мои! Правда когда новые! Здесь же пахло затхлостью и мышами. Видимо вторая дверца вела в хозяйственные постройки. Кладовка? Клеть? Не знаю как правильно обозначить, да это и не принципиально.
Проморгавшись и подождав пока глаза привыкнут к сумраку сеней я вслед за своей провожатой, которая уже успела прошмыгнуть вперед и открыть дверь, вошел уже непосредственно в жилую зону. Которая представляла собой стандартную планировку избы-пятистенка! Почему пятистенок? Потому что стен — ПЯТЬ! Четыре внешних по периметру и пятая служащая межкомнатной. Эта стена делит жилище не на равные части, а примерно в пропорции 1:3, а то и 1:4. Потому что главным атрибутом любой крестьянской избы аграрной эпохи неизменно является русская печь! Которая служит одновременно очагом, источником тепла, спальным местом, а иногда даже баней. Вторым по размерам объектом являлся стол. Самодельный, грубо сколоченный из дубовых досок, с добела отскобленной столешницей. Вокруг стола две скамьи вперемешку с самодельными же табуретками. Вот и вся нехитрая мебель. Правда за занавесками в соседней комнате виднелся край железной кровати с неизменными шишечками венчающими никелированные ножки. Видимо дань моды и подарок городской дочери. В красном углу, на полке, несколько икон. В простенке знакомые до боли семейные фотографии на общей рамке. Перед столом, лицом ко мне, стояла пожилая женщина в простой одежде и переднике. Я бы поостерегся называть ее старушкой, но это только лишь с высоты собственных прожитых лет. Для любимой внучки она все равно будет бабушкой. Но все равно ясный взгляд светлых как у внучки глаз, ровная осанка. Рук правда не видно, они спрятаны под передником. Голос сильный, грудной.
— Здравствуйте! — Она вежливо поздоровалась первой. — Меня Ефросинья Марковна зовут! Или просто тетка Фрося!
— Ну какая же вы тетка, Ефросинья Марковна? — Сразу же начал я разводить политесы. — Вы еще довольно молоды, чтобы теткой представляться. Меня вот Никитой кличут!
— А по батюшке?
— По батюшке — Сергеевич! Но мы ведь с вами почти ровесники! Поэтому можно просто Никита.
— Далеко ли путь держите?
— Да нет. Мне бы до реки дойти. Заплутал малось. Не подскажите — далеко еще?
— Нет. Недалече. Верст пять-семь, если по прямой. Только у нас никто по прямой не ходит.
— А что так?
— Да Бирюк там живет!
— Волк? Какой волк? — Удивился я. — Что ваши сельчане с одним волком-одиночкой справиться не могут?
— Да какой там волк. Мужик там на хуторе живет. Злой и нелюдимый! Вот и прозвали люди — Бирюк! Он и правда злой как волк. Никто с ним связываться не хочет. И хутор его стоит так, что не обойти. А по краям плавни да болота. Поэтому если кому на ту сторону надо, то в Гожу едут. Там паром есть.
— Ну в Гожу, так в Гожу, — я сделал вид что сдался, — а может погожу!
А у самого мысль в голове вертится, что не так страшен черт, вернее Бирюк, как его малюют. Что ж это я, с одним мужиком не справлюсь? В крайнем случае пристрелю и пойду дальше. И совесть меня нисколечко мучить не будет. Тем более, что если он бобыль, то и с семьей его разбираться не придется. Все меньше проблем.
А семь километров, это час-полтора хода. Глядишь к вечеру уже дома буду. Главное — через реку переправиться. Интересно, какая она здесь? Широкая? Узкая? Мелкая? Глубокая? Течение быстрое или нет? Может у тетки спросить? Да как то лишний след оставлять не хочется. Да и много ли может знать деревенская женщина об особенностях форсирования водной преграды? Ладно! На месте определимся. Ведь пока своими глазами не увидишь, руками не пощупаешь и не узнаешь. В общем будем импровизировать и играть с чистого листа. В общем война план покажет!
Тут Ефросинья Марковна прервала мои скорбные мысли предложив отобедать по приятельски. Вернее разделить с ними их немудренную трапезу. После недолгого размышления я согласился, все ж таки завтракали мы давно, да и происходило это действо практически на ходу, так что чувство голода уже давало о себе знать. Оговорил только необходимость кормежки пса. Но тут ждал небольшой облом-с. Так как в качестве угощения на столе присутствовали только неизменная в этих краях бульба, сиречь картошка белорусская, простая, обыкновенная. В качестве гарнира к ней предлагалась капуста квашенная с луком, на постном масле, огурцы бочковые, деревенского посола и какое-то грибное ассорти. Причем тоже в солено-маринованном виде. В общем еда простенькая, без затей, зато сытная и очень вкусная. Жаль только что для собаки абсолютно непригодная.
— Как там у Карлсона — "Ну нет, это я не ем — что это такое: один пирог и восемь свечей." Вернее картошка с капустой, огурцами и грибами. Собакам вобще, между прочим острое, кислое и сильно соленое категорически нельзя. А пустую картошку он в жизни есть не будет. Тем более, что от нее у собак может быть диарея.
Поэтому пришлось распотрошить НЗ и насыпать в глиняную миску, с радостью предоставленную младшей хозяйкой, обыкновенный сухой корм
На естественный вопрос, что это такое, немного задумавшись соврал — пеммикан! Больше вопросов не было, что и не удивительно. Это в наше время спроси что такое пеммикан, дай бог ответит хотя бы каждый десятый, да и то вряд ли. А сейчас еще на слуху очень модные в это время полярные экспедиции. Поэтому народ, не избалованный доступностью информации, восполнял пробелы в знаниях об Арктике как только мог. В том числе и с помощью романов Джека Лондона, в частности его Юконской серии. Поэтому знали, пеммикан — это сушенное мясо с ягодами и специями, скатанные в виде шариков, составная часть рациона питания полярных исследователей. Ну и для собаки пойдет... наверное. Люди же едят! Хотя у того же Лондона, в то время когда сами полярники жевали пеммикан, их верные ездовые собаки хрумкали юколу — вяленную особым способом рыбу. Но это в основном ихние, избалованные американские жители Аляски, коренные же северные народы нашего Крайнего Севера предпочитают строганину. Кстати я в свое время ее тоже пробовал — экзотично, но довольно вкусно.
Что то меня на кулинарные изыски потянуло, видимо чувство голода солирует. Надо его быстренько заглушить, чтобы думать более адекватно текущему моменту. Сказано — сделано! Не чинясь присел за стол и отдал должное кулинарному искусству хозяек. При этом не забыл внести в застолье и свою лепту. Нечего людей объедать. У них и так тяжелые времена настают, в том числе и в плане еды.
— Дашенька! Детка!
— Аюшки! — Вот егоза, один раз от меня только и услышала, а уже переняла. Правду говорят, что дети очень восприимчивы к новому. Интересно, как бы она реагировала на сленг современных мне тинэйджеров: печалька, обаяшка, очаровашка, няшка и прочие мимишки. Не говоря уже об овуляшках и беременяшках. Ну что ж, попробуем в том же духе.
— Ты не могла бы мне помочь?
— А что нужно?
— Вкусняшки достать!
По выражению ее умильной мордашки было видно, что слово она не поняла, но основной смысл уловила. Видимо по созвучию. Поэтому с готовностью и радостью в голосе спросила:
— А откуда?
Хотелось ей ответить в рифму, но в последний момент сдержался. В том то и весь коленкор, что специфической особенностью моего костюма было наличие спинного кармана. С одной стороны очень удобно носить, но с другой, зае... , замучаешься доставать. А именно в него то я и сложил продуктовый НЗ, включавший в себя банку тушенки, банку сгущенки, пачку галет и пакетик с орехово-фруктовой смесью. Можно было бы банки брикетами заменить, для удобства ношения, но такой упаковки еще не придумали. Поэтому пришлось изворачиваться, да и найти сейчас банки без этикеток тоже проблематично. Пришлось просто содрать. Вот только дату выпуска на крышках не трогал. Так оставил. Не напильником же стирать? Авось не обратят внимания. Да и банки я все ж таки, от греха подальше, заберу. Да в лесу то и прикопаю.
Как мог объяснил.
— Ух ты! — Радостное удивление, судя по всему, а именно по звуку, вызвали сначала застежки-липучки, а затем замок-молния. Судя по тактильным ощущениям ребенок быстро освоился с принципами их работы и теперь просто игрался.
— Дашенька, поторопись пожалуйста! Не хорошо заставлять старших ждать!
— Ух ты! — Так и слышится — "Вау!" Это уже относится к содержимому кармана. — А что это!
— Тушенка! И сгущенное молоко! — Объяснил я. — Пробовала когда-нибудь?
— Не-а!
— Ну значит сейчас попробуешь, — обрадовал дите, — оно сладкое. Тебе понравится.
Швейцарским мультитулом, чтобы не светить Катран, с его необычным для этого времени, вороненным лезвием и не пугать окружающих его зловещими формами, вскрыл банки. Содержимое одной вывалил в свободную миску, а пробитую в двух местах вторую сунул девочке.
— Держи! Пробуй! — И закидывая голову показал как надо правильно употреблять продукт отечественного животноводства.
Сам же вооружившись вилкой преступил к дегустации местной кухни.
За столом разговор был не о чем. Сначала я вяло отшучивался от вопросов по поводу разрисованного лица. Затем предупредил хозяйку, что можно ожидать от оккупантов. Сначала она не верила, но когда я красочно описал что могло бы случиться сегодня с ее внучкой, пользуясь тем, что сама виновница отвлеклась, то даже немного сбледнула с лица. Прощаясь, поблагодарил за трапезу и не забыл забрать пустую посуду. Вторая банка к этому времени уже опустела. Содержимое пакетика с сухофруктами высыпал в кулек, наскоро сделанный из куска газеты. Сам пакетик, от греха, тоже прибрал. Уже собираясь уходить вспомнил, что переправиться с лошадьми я не смогу и еле-еле уговорил Марковну оставить у себя кобылу. Согласилась только после угрозы оставить ту на околице привязав к изгороди. Меченного мерина придется вести до конца, а там как карта ляжет. На крайний случай оставлю на берегу. А может хуторянину отдать? В качестве дорожного мыта? Да ладно, там видно будет.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
