Биоотец и биомать (общий)

Я оказался буквально в океане света. Свет лился со всех сторон, кругом было полно вкусной и очень питательной еды. Наверное, это рай для одноклеточных, подумалось мне.

И тут небеса раззверлись и оттуда на меня посмотрел гигантский голубой глаз. Захотелось упасть на колени и начать молиться. Глаз моргнул, принял несколько удивленное выражение, а затем исчез. Через мгновение его место занял уже карий глаз таких же огромных размеров.

Отойдя от ступора, я все же догадался, что меня просто-напросто рассматривают в микроскоп, а колония, видимо, находится в чашке Петри с питательной средой. Я быстро сформировал еще слуховую мембрану и успел услышать конец фразы:

— ... одноклеточные вдруг прекратили хаотическое движение, сгруппировались и сформировали вот эту сферическую структуру.

— Хм! Похоже на цисту. — в небесах появился задумчивый карий глаз.

— Нет, это врядли. — возразил первый, — Одноклеточные превращаются в цисту при неблагоприятных условиях, а тут свежий питательный раствор и полно света. Тем более, что это уже явно многоклеточный организм.

— Да, что ни день, то сюрприз.

— Как там наша эльфийка? — спутя несколько минут услышал я тот же голос.

— Да все с ней нормально. — ответил первый, — Инфекции нет, хотя все анализы показывают, что девочка была инфицирована. В крови обнаружен в большом количестве чужеродный белок. Но информация о высокой токсичности среды в пруду, тоже не подтвердилась.

— А как же объяснить, что по утверждениям очевидцев, она была практически без кожи, когда ее вытащили из пруда? — возразил второй.

— У страха глаза велики. — ухмыльнулся первый, — Видимо это была аллергическая реакция. В больницу девочка была доставлена, конечно, хоть и в плохом состоянии, но кожа была на месте. Правда она приобрела при этом необычные свойства.

Послышался звук открываемой двери и еще чей-то голос произнес:

— Знаете, у нас посреди лагеря действительно росло зараженное дерево. Но, что удивительно, никто не инфицирован. Видимо этот организм может заражать только растения.

— Я бы не был так категоричен, колега, — ответил оладатель небесного карего глаза, — То, что никто не инфицирован, скорее везение, и впредь не стоит на это расчитывать. Будем сворачивать лагерь и надо принять соответствующие меры. Лучше перебдеть...

Ну чтож, операцию по убеждению яйцеголовых в своей белости и пушистости можно считать успешной, — подумал я.

Правда, и тут не обошлось без ляпов. Ну, кто, скажите, мне не давал заранее уничтожить свои клетки-симбиоты в Меллорне. Конечно, он бы тогда быстро засох, потому что до сих пор питался за мой счет, а собственная корневая система недоразвита да и питательные вещества подчистую высосаны из почвы в радиусе пары метров. Пожалел. Теперь создал лишнюю панику среди ученых.

Хотя, как только что выяснилось, это бы не сильно помогло. Оказывается, что когда я уничтожаю собственную клетку она не пропадает без следа, а разваливается на кучку составляющих ее белков, которые потом легко обнаружить и идентифицировать как чужеродные. А мог бы и догадаться, если бы подумал.

Тем временем яйцеголовые спешно сворачивали лагер. Приехала пара грузовиков, откуда высыпались солдаты в камуфляже и пару ну типичных прапоров, которые с помощью большого боцманского загиба оказывали посильную помощь в этом непростом деле.

Немного понаблюдав за суматохой, и запомнив, для разнообразия, пару особо заковыристых коленцев, я переключился на Танину палату.

Там вовсю трудились экзекуторы от науки. Таня опять находилась под наркозом, поэтому я не видел, что происходит. Судя по звуку напоминающем зубную бормашину, что-то сверлили, но точно не зубы девочки. Звук слышался хоть и рядом, но явно не во рту.

Мне не нравилось опять наодится в неизвестности, но теперь я боялся выдать себя чужеродными белками в крови, поэтому сидел тише воды, ниже травы. Единственное, что я мог сделать, это следить за составом крови и давлением девочки и хоть так убедится, что она в относительной безопасности.

Из-за постоянно включающейся и выключающейся бормашинки, я совершенно не слышал о чем говорят находящиеся в комнате. Спустя где-то час вивисекторы, наконец, угомонились и собрав свои инструменты ушли.

Тогда я решил заглянуть в лабораторию, где была одна из моих колоний в чашке Петри:

— ... и взяли образцы практически всех тканей объекта. Но пока так и не смоги обнаружить источник инфекции в организме. — услышал я обрывок разговора.

— Надо сделать еще дополнительные анализы. — ответил другой.

— По-моему, мы и так сделали все, что только возможно, кроме вскрытия конечно, — с усмешкой произнес его собеседник.

— Ну что же, наука требует жертв... — прозвучал циничный ответ.

— Да вы в своем уме?! — судя по звуку, кто-то опрокинул стул, — Она же живой человек!

— Прежде всего, она единственный наш экземпляр, подвергшийся неизвестной мутации. И мы, несмотря на все усилия, так и не смогли добиться повторяемости результатов. Этот микроорганизм совершенно не вирулентен (не заразен). Видимо, в организме-хозяине он мутировал и образовался новый штамм, который и придал хозяйке весьма необычные возможности. Вы же видели, какая у нее кожа? Мы с трудом смогли ее просверлить. А регенерация?

Наверху заинтересовались этими возможностями и требуют от нас результатов. А мы сейчас в тупике. Мы до сих пор так и не смогли обнаружить где именно в организме хозяйки находится этот микроорганизм. А то, что он где-то есть показывает присутствие чужеродного белка в крови.

Кроме того, есть опасность, что имунитет хозяйки вскоре уничтожит чужеродный микроорганизм. Мы не можем этого допустить!

* * *

Разрывная, — подумал Штирлиц, пораскинув мозгами по мостовой.

Просто анекдот.

Огонь! Море огня! Океан боли! Боль перекатывалась волнами и заполняла меня всего. Я хотел закричать, но у меня не получалось. Я чувствовал как мое сознание растворяется в боли и я уже не помнил и не понимал ни кто я, ни что со мной происходит. Боль! Только боль и огонь стали моей сущностью...

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я собрал свое сознание из осколков и в полной мере осознал себя.

Я понял, что теперь не ощущаю ни свой пруд, ни осиное гнездо, ни поляну с пеньком от Меллорна. Отзывались лишь колония в лаборатории и мои симбионты в глазах и ушах девочки.

Надо сказать, что я по-прежнему ощущал гибель каждой своей клетки. Хотя, когда их количество стало исчисляться миллиардами, гибель уже не отзывалась такой болью как в самом начале. Теперь смерть отдельной клетки воспринималась как легкий укол.

Отдельным же клеткам за пределами пруда постоянно угражала опасность. Они либо просто гибли оказавшись в неблагоприятной среде, либо их элементарно жрали, точнее пытались, так как мои клетки были ядовитыми. Но это мало помогало, — травились сами, но все равно жрали.

Все эти потери я чувствовал как уколы или как постоянный зуд. Вот скажите, вам бы понравилось, чтобы вас постоянно кололи в разные части тела? Конечно, можно и потерпеть, час или два, но потом вы точно взвоете.

Вот поэтому я и предпочитал не разбрасываться своими клетками, а держать их компактной колонией в пруду, где была создана благоприятная среда и не было никого, кто пытался бы мною подзакусить.

Остается только гадать, что только что произошло, с моим прудом, но то, что он перестал существовать, не вызывает сомнений. Скорее всего, его чем-то сожгли. Массовая гибель клеток наградила меня таким количеством впечатлений, что я еле пришел в себя. Не сомневаюсь, что в этом замешаны ученые и военные.

Гадство в том, что сейчас обе оставшиеся в живых колонии находятся в их руках и я совсем не уверен, что они собираются меня холить и лелеять. В лучшем случае законсервируют в жидком азоте до лучших времен.

Пора было срочно делать ноги, чем я и занялся в буквальном смысле.

Прежде всего, я заставил колонию в лаборатории отрастить множество ловчих нитей, затем свил их в несколько тугих жгутов. На одном из жгутов потоньше я сформировал глаз по уже привычной технологии, но, на этот раз сделал его покрупнее. Пошевелив стебельком с глазом из стороны в сторону, я вдруг увидел две руки в резиновых перчатках, которые растопырив пальцы, пытаются меня схватить. От неожиданности я прыгнул. Прыжок получился неожиданно сильным. Я ударился о стеклянный потолок и, отрикошетив, шмякнулся в угол. Но тут же вскочил на ноги, одновременно покрываясь ядовитой слизью.

Спустя секунду я понял, что сглупил. Никто меня хватать не собирался. Я находился в герметичном боксе с прозрачной верхней крышкой. В передней стенке бокса было сделано два круглых отверстия, в которых были закреплены толстые резиновые перчатки. В боксе, видимо было пониженное давление, поэтому перчатки раздулись и торчали под прямым углом к стенке растопырив пальцы.

Изогнув свой глаз на стебельке, я обратил внимание на себя любимого. Гм! Похож толи на морскую звезду, толи на расплющенного зеленого осьминога, только с пятью ногами и без присосок. Почему пять я и сам не понял. Как то оно само так получилось. Размером был с паука птицееда.

Вот ведь елы-палы, сколько я ломал себе голову пытаясь сделать мобильное многоклеточное существо, а тут, после огненной встряски, почти не задумываясь, взял и сделал!

Кое-как, переставляя по одной ноги, я доковылял до чашки Петри, из которой сдуру выпрыгнул и всосал в себя остатки питательного раствора. Пригодится.

Уф! Ходить получалось плохо. Нужно было одноременно управлять каждой ногой по отдельности, на что мне не хватало внимания. Хорошо получалось только прыгать, ведь при прыжке все мышцы сокращаются одновременно, одним импульсом.

До чего же удобно было управлять осами. Их нервная система выполняла львиную долю работы по стабилизации полета, да и крыльями сама махала, подавая на мышцы нужную последовательность импульсов.

Но ведь у меня уже есть синтезатор речи, который делает по сути тоже самое, — выдает нужные последовательности импульсов. Только не нужен генерирующий звуковые частоты слой. Просто управляющая сеть. Задача немного другая, но опыт с синтезатором все же пригодится.

Первым делом я модифицировал несколько мышечных волокон в лапах в нервы. Так было проще, чем копировать нейроны синтезатора и проращивать их по всей длине лап.

Затем, практически с нуля, пришлось создавать управляющий слой. После чего настал черед программирования движений.

Я двигался как кот перепивший валерианки. Я то спотыкался о свои же ноги, то меня мотало из стороны в сторону, то задние ноги начинали жить своей жизнью и отказывались идти в туже сторону, что и передние или вообще вдруг решали отдохнуть и я заваливался на заднюю часть, продолжая при этом передними идти вперед.

В дополнение ко всему, сильно мешалась пятая нога, — она и ни правая и ни левая, в какую сторону ею шагать не понятно. Заколебавшись, я ее задрал вверх на манер хвоста, и остался на четырех.

В конце-концов, избив все бока о стенки бокса, я выработал себе аллюр, который позволял более-менее сносно ходить и бегать.

Теперь надо было выбраться из бокса. Крышка наверняка закрыта снаружи, значит остается только резиновые перчатки. Я запрыгнул на одну из них и попытался растворить резину.

Серная кислота... Соляная... — Нифига!

Щелочь... — Раздолось шипение, но это лишь реагировала кислота со щелочью.

Ацетон... — Вроде перчатка стала мягче, но и только.

Хотя чего это я торможу! Не привык еще, что кроме химии мне теперь доступна и физика. Я быстро сформировал на кончиках лапок твердые коготки из материала, из которого сделаны раковины улиток, видимо у меня в пруду в рационе были улитки, раз у меня оказался нужный фрагмент ДНК, и быстро разодрал ими перчатку.

Послышалось шипение входящего в бокс воздуха и тут же на стене у двери запищало какое-то устройство, а откуда-то с потолка послышался негромкий хлопок.

Упс! Кажется, в боксе был датчик давления и когда я нарушил герметичность, сработала сигнализация. Теперь ноги пора уносить.

Выбравшись наружу, я попытался сориентироваться куда бежать. Так, вентиляционная решетка на потолке. C третьей попытки я до нее допрыгнул и зацепился за прутья. Протиснувшись внутрь, я через полметра уперся в металлическую заслонку. Стало понятно, что тут хлопало.

Я попробовал процарапать заслонку когтями, но быстро понял, что они недостаточно твердые для этого. Можно было попробовать еще кислотой, но кто знает какой толщины эта заслонка, и сколько времени на это уйдет. Поэтому я решил поискать другой путь.

Выбравшись обратно, я некоторое время ползал по комнате пытаясь найти еще один выход.

Обнаружил лишь раковину в углу. Кое-как протиснувшись через слив и искупавшись в помоях в отстойнике я обнаружил, что и канализация перегорожена похожей заслонкой. Ктому же, в раковину, видимо, выливали какую-то химическую дрянь, от которой все тело стало чесаться. Так что, после вторичного купания в едких помоях я опять оказался в лаборатории.

Едва я выбрался из раковины, как дверь лаборатории отворилась и внутрь шагнул мужик, на этот раз в прозрачной маске и с баллонами за спиной. Недолго думая, я прыгнул на него. Попал прямо в маску, но не смог удержаться на гладкой поверхности и скатился на пол. Мужик с диким воплем исчез, не забыв, впрочем, захлопнуть за собой дверь.

Прошло около полутора часов, за которые я облазил всю лабораторию, но выхода так и не нашел. Зато побывал во всех шкафах и нашел бутыль с питательным раствором, чем основательно подкрепился и заодно подрос. Теперь я был размером с крупную крысу.

Еще я нашел пол-литра спирта, видимо для спиртовок. Не смог пройти мимо и высосал его в отдельную камеру внутри своего тела. Зачем, и сам не знаю. Спирт на меня не действовал совершенно.

Отчаявшись, я опять полез в вентиляцию разъедать кислотой заслонку, но дело продвигалось медленно.

Наконец пожаловали гости в уже знакомых мне костюмах химзащиты и масках с баллонами. Зашло двое. Один с огнеметом явно кустарного производства, а второй... гы-гы с сачком и банкой. — Я вам что, бабочка.

Медленно двигаясь они внимательно осматривали комнату, причем тот второй шел немного позади и держал сачок на манер бейсбольной биты. Я пока себя не обнаруживал, наблюдая за ними сквозь прутья вентиляционной решетки.

Но так долго продолжаться не могло. Если они обнаружат меня в этом тупике, то запросто смогут сжечь огнеметом. Поэтому я осторожно протиснулся между прутьями и повиснув на решетке, стал дожидться подходящего момента для атаки.

Я надеялся, что мне удасться повредить костюм одного из них и, сделать его носителем моих клеток. Если бы это удалось сделать не заметно, то я имел хорошие шансы оказаться за пределами базы. В случае неудачи я бы получил хороший источник биомасы.

Да. Жалеть я их не собирался. Они были враги и на кону стояла моя жизнь и жизнь девочки, за которую я чувствовал ответственность.

Я только сейчас вспомнил о Тане. Отвлекшись на секунду, чтобы узнать как у нее дела, я, позорным образом, из охотника превратился в жертву. Меня заметили. Огнеметчик выпустил в меня струю огня, едва не зацепив бейсболиста. Если бы тот с перепугу не присел, гореть бы ему сейчас синим пламенем. Я тоже еле успел отпрыгнуть.