Никто кроме нас. Игра на чужом поле

— Так точно, ясна, товарищ генерал-майор — за всех ответил Малышев.

— Вот и хорошо, что ясна, а оперативную обстановку в районе поиска нам доложит товарищ подполковник.

— Значит так, товарищи — начальник СМЕРШа армии откашлялся и продолжил — обстановка там очень сложная. Как правильно выразился товарищ генерал-майор полнейшая каша. Помимо немецких комендатур, ягд — команд, и полиции набранной из местного отребья, охотящихся за партизанами, в районе проведения операции орудуют банды украинских националистов так называемой УПА. Назовем их в общем бандеровцами, хотя с этими вообще черт ногу сломит, одни подчиняются Мельнику, другие Бандере, третьи напрямую немецкой оккупационной администрации, четвертые Боровику — Бульбе. Воюют и против нас и против поляков и между собой грызутся, только фашистов предпочитают не трогать. Даже скорее наоборот, охотно помогают в акциях против партизан и мирного населения, особенно не жалуют русских, евреев и поляков, своих, украинцев тоже не щадят. Теперь о поляках. По нашим данным на польской территории и прилегающей к бывшей польской границе, территории западной Украины действуют, как минимум, три, скажем так, разновидности их формирований. Наиболее крупное и к сожалению пользующееся серьезной поддержкой польского населения это Армия Краева. Подчиняется эмигрантскому польскому правительству, находящемуся в Лондоне, ну и соответственно прикормлена нашими союзничками. Против фашистов действуют чисто номинально, без особого энтузиазма. По крайней мере, ни о каких громких акциях их подразделений против немецкой армии и оккупационной администрации у нас информации нет. Воюют в основном с "бандеровцами", иногда вступают в столкновения с нашими партизанскими отрядами, хотя в зависимости от преследуемых ими целей, или личных политических предпочтений отдельных командиров, могут и помочь. Другое, довольно крупное формирование, это так называемая Хлопска Стража. Сформирована Крестьянской партией, на деле представляет собой отряды самообороны. По большей части каждый из таких отрядов привязан к конкретному населенному пункту и в дела соседей предпочитает не вмешиваться. Кроме своего руководства не признают никого. Могут оказаться как союзниками, так и противниками. Ну и третье: Народове силы збройне, организация однозначно профашистская к счастью не самая многочисленная, но вполне могущая доставить неприятности. Единственные на кого можно опереться, это товарищи из Гвардии Людовой, подчиняющейся ЦК компартии Польши, к сожалению ее подразделения пока крайне малочисленны и действуют в крупных промышленных центрах. Вот такая, товарищи, оперативная обстановка в вероятных районах проведения операции. Вопросы есть?

— Есть вопрос товарищ генерал-майор — снова поднялся Малышев — предполагается возможность действия группы за линией государственной границы?

— Вполне возможно. Исчезновение "Магды" произошло в районе Ровно, соответственно и высадка группы состоится там. Но если к этому все таки причастны поляки, велика вероятность, что документы будут переправлены на запад, и в этом случае надо предпринять все меры, чтобы они не попали в руки союзников. Еще есть вопросы?

— Никак нет!

— Ну, в таком случае даю сутки на получение оружия и снаряжения и подготовку операции. Я вас больше не задерживаю.

-Товарищи офицеры!

— Товарищи офицеры!

* * *

— Мда, задачка. Служба как в сказке, чем дальше, тем страшнее — задумчиво протянул Карасев, когда провожаемые скучающим взглядом часового они вышли на улицу.

— Пошли, отойдем, а то не ровен час начальство какое-нибудь нагрянет, а мы торчим ту на виду, внимание привлекаем — хмуро буркнул Малышев — перекурим, обмозгуем.

Отойдя в сторону от штабного крыльца офицеры остановились.

— Это точно, подальше от начальства, поближе к кухне — заметил Вахрамеев давая прикурить командиру и с наслаждением задымил сам — кстати, о кухне, предлагаю наведаться в столовую, а потом на склад... . Ну вот, накаркал.

К зданию штаба подъехали два "виллиса" с офицерами и "Додж" с охраной.

— Комфронта Конев — пояснил Малышев проводив взглядом командующего — а с ним генерал-майор, член военного совета.

— Слушай — Сергей затянулся последний раз, затоптал каблуком окурок — а я слышал, у Ватутина на первом Украинском Хрущева сняли, это правда?

— Подожди, а за что? — Карасев сильно постарался выглядеть невозмутимым.

— Вроде как сняли — пожал плечами Егор — но то не нашего ума дело.

— Это, да — согласно кивнул Андрей — не нашего ума. Ну, пошли обедать что ли?

Во время обеда в штабной столовой и затем, трясясь в кузове полуторки по разбитым городским улицам, всю дорогу до складов Андрей размышлял над свалившимися на него новостями. Он не был уверен: связано ли отстранение Хрущева с той информацией, которую он отправил в Кремль прошлой зимой или нет. Если это так и Сталин письмо все таки получил, следует ли ждать других изменений? И в чем они могут заключаться? Затем мысли плавно перескочили на другое. Генерал армии Ватутин, он в свое время читал о нем, точнее о его тяжелом ранении и последующей гибели. Кажется, это должно случиться весной будущего года где-то в районе Новгорода — Волынского в стычке с бандеровцами. А если так, значит должен быть шанс что-то изменить.

Поглощенный этими мыслями он молчал всю дорогу. Сидевший рядом в кузове полуторки Вахрамеев сначала пытался его разговорить, но убедившись в бесперспективности этого занятия, махнул рукой и тоже погрузился в раздумья. Так же без лишних, ненужных разговоров добрались до места. Разговорчивый кладовщик с капитанскими погонами, не скупясь, под роспись в пухлом "гроссбухе" выдал требуемое снаряжение и под конец брякнул на облезлую, дощатую столешницу три автомата незнакомой конструкции, с изогнутыми секторными магазинами, дырчатыми кожухами стволов и складным, рамочным прикладом.

— Что это? — разглядывая новое оружие, поинтересовался Малышев.

— Новая разработка, пистолет — пулемет Судаева, образца сорок третьего года — охотно пояснил оружейник — прост в эксплуатации, надежен и безотказен, к тому же значительно легче ППШа, да и точность, и кучность выше. Емкость магазина тридцать пять патронов, дальность стрельбы до двухсот метров. Для боя на коротких дистанциях ничего лучше я не видел.

На освоение нового оружия и подгонку снаряжения, ушел остаток выделенного начальством срока, удалось выкроить несколько часов на сон.

На аэродром прибыли уже в вечером следующего дня. Едва контрразведчики успели выгрузить из кузова тюки с имуществом, как откуда-то из темноты, словно призрак, возник среднего роста, круглолицый крепыш лет двадцати пяти в мешковато сидящем маскировочном костюме. Окинул взглядом наряженных в такие же пятнистые балахоны смершевцев и шагнул к Егору, безошибочно определив в нем командира.

— Лейтенант Кузьмин — доложил он, вскинув руку к летному шлемофону — прибыл в ваше распоряжение с группой разведчиков.

— Капитан Малышев — козырнул в ответ Егор — сколько бойцов в твоем распоряжении лейтенант?

— Кроме меня еще десять человек, есть пулеметчик и снайпер. Личный состав занимается погрузкой в самолет. Помимо нашего груза еще для партизан несколько тюков передали. Там мой заместитель распоряжается. Старшина Кравчук — Кузьмин обернулся и высмотрев кого-то среди мельтешащих у темной громады транспортного Ли-2, фигур, окликнул — Петрович, давай сюда.

От суетящихся возле самолета группки бойцов отделилась одна из теней и вскоре перед офицерами из темноты "материализовался" плечистый, усатый мужик.

— Товарыщ лейтенант, старшина Кравчук, по вашему прыказанию, прыбыл — степенно вскинув руку к пилотке, доложил он, и окинув взглядом стоящих перед ним военных, охнул совсем не по уставу — мать чесна! Товарыщ лейтенант, живой! Погранычник и ты здесь! Вот уж не ждал, ни гадал!

— Живой, живой! Здорово Кравчук, черт старый! — засмеялся Вахрамеев, облапив старого знакомца и отстранившись, назидательно подняв палец добавил — между прочим, старший лейтенант.

— Поздравляю — улыбнулся старшина и обнялся уже с Карасевым — ну а ты погранычник, поди сержант или старшина?

— Бери выше — засмеялся Андрей, похлопывая по широкой, обтянутой камуфляжем спине.

— Ох, ты. Нешто, уже лейтенант! — снова охнул Кравчук, и с легкой завистью покачал головой — растут же люди!

— Что знакомцев встретил, старшина? — поинтересовался с интересом наблюдающий за встречей боевых товарищей Малышев.

— А як же-ж товарыщ, извиняйте звания вашего не бачу...

— Капитан.

— А як же-ж, товарыщ капитан, мы ж с товарыщами командирами еще до войны фрыцевских диверсантов ловили.

— Наслышан — улыбнулся смершевец — ну, друзья — однополчане, юность боевую потом вспомните, время будет еще, а сейчас давайте на погрузку.

Контрразведчики подхватили тяжелые тюки и с помощью лейтенанта и старшины поволокли их к самолету. Наконец погрузка была закончена, и транспортник оторвался от земли, оставив под крылом взлетную полосу аэродрома, унося группу навстречу ее первому боевому заданию и полной неизвестности.

Поначалу полет проходил спокойно и размеренно, даже линию фронта пересекли без особых приключений. Неприятности "подкрались" внезапно. Ровный гул двигателей сменился надсадным воем, частым грохотом зашлась прикрывающая заднюю верхнюю полусферу спарка ДТ, на пол со звоном посыпались стреляные гильзы. Машину стало бросать из стороны в сторону. По обшивке крыла, словно кто-то рассыпал горсть сухого гороха, самолет основательно тряхнуло и в салоне ощутимо почувствовался запах авиационного топлива.

Ужас накатывал ледяной волной, давил, "хватал" за резко пересохшее горло болтающихся в дюралевой западне обстреливаемого из пушек и пулеметов транспортника, десантников. Давил даже не страх смерти, с мыслью о ней видавшие виды, бывалые вояки свыклись уже давно. Давило именно это чувство собственной беспомощности. Одно дело в бою, когда стреляют в тебя, и ты стреляешь в ответ, под бомбежкой и артобстрелом, когда можешь прижаться к такой спасительной и надежной земле, зарыться в нее, спрятаться, хоть немного увеличивая свои шансы на спасение. Совсем другое, когда становишься беззащитной, безответной мишенью с полным ощущением того, что вот — вот жизнь твоя оборвется, и ты не в силах хоть что-то изменить.

Нет, паники и метаний по салону с криками: "мы все умрем", естественно не было, но чувства обуревающие бойцов ясно читались на их бледных физиономиях.

Болтанка закончилась также внезапно, как и началась. Из кабины пилотов выглянул один из летчиков, поманил к себе Малышева начал что-то горячо объяснять. Капитан внимательно выслушал, понимающе кивнул, обернулся к своим подчиненным.

— Готовьте к сбросу груз. И сами готовьтесь. Прыгать будем. Кузьмин предупреди своих орлов. До цели еще километров тридцать — сорок. Летуны нас выбросят и будут пытаться дотянуть машину до своих. Так, что дальше нам придется ножками. Надо же было этому "мессеру" залетному за нами увязаться. Пока удалось от него оторваться, уйти в облака, но скоро другие нагрянут — Егор открыл клапан планшетки, показал карту — смотрите. Сбор группы вот здесь в лесочке западнее ... . Всем ясно?

— Ясно.

— Карасев, Вахрамеев идете первыми. Потом ты лейтенант со своими бойцами сбрасываете груз и прыгаете, я замыкающий. Вопросы есть? Вопросов нет. Ну, тогда вперед.

Самолет ощутимо накренился, закладывая круг, медлить было нельзя. Борттехник открыл дверь и шагнул в сторону, приглашающее махнув рукой. В затемнённое пространство салона ворвался плотный поток забортного воздуха и ранее приглушённый дюралевой обшивкой рёв моторов самолёта. Андрей потуже затянул под подбородком ремешок шлемофона, повернулся к зияющему чернотой проему и сделав шаг провалился в бездну ночного неба.

Прыгал он первым, а потому уже не мог видеть, как вытолкнув за "торпеды" грузовых мешков, остальные десантники с менее чем секундным интервалом стали покидать борт.

В лицо мощно ударил ледяной ветер, заставил захлебнуться, жадно хватать открытым ртом обжигающий воздух. Судорожно сжатая рука, кажется сама, непроизвольно рванула "кольцо". Над головой знакомо хлопнул раскрывающийся купол парашюта, рванув тело вверх. Черная тень земли медленно закачалась под ногами, а порыв ветра подхватил и потащил в сторону серой, щетинящейся голыми ветвями деревьев, стены леса.

Карасев судорожно задергался, пытаясь, управляя стропами, изменить направление полета, но получилось у него довольно слабо. Под ногами захрустело ломаемое дерево, затрещал, уцепившись за острый сук, шелк купола и он, беспомощно раскачиваясь, повис межу небом и землей.

Расстегнул клапана шлемофона, внимательно прислушался. Тишина. Только ветер шумит в ветвях, скрипят натянутые стропы и где-то вверху гудят моторы самолета, очевидно заходящего на новый круг над местом высадки. Расстояние до земли, насколько можно определить в почти кромешной темноте, метра два с половиной — три. В принципе вполне приемлемо. Можно конечно просто обрезать стропы. Но потом все равно придется лезть обратно, снимать парашют.

Приняв решение, Андрей принялся раскачиваться, пытаясь дотянуться до топорщащегося обломанными сучьями и шершавой корой, древесного ствола. Благо, расстояние до него было чуть дальше чем длинна вытянутой руки. Со второй попытки маневр почти удался, но в последний момент ветка над головой, предательски хрустнула и Карасевская тушка шумно сверзилась вниз. Успел сгруппироваться, да и прелые листья смягчили падение, но все равно "приложился" о землю довольно ощутимо. Сверху накрыло зашуршавшим куполом. Почти две минуты ушло на то, чтобы выпутаться из-под плотно облепившего, сковавшего движения, влажного шелка, расстегнуть и сбросить с плеч ремни парашютного ранца. Наконец, выбрался. Вновь прислушался, вдруг показалось, что к привычному уже шуму ветра добавился легкий шорох сухих листьев. Нет, точно не показалось. Лейтенант упал на землю, откатился в сторону, взводя затвор автомата, и притих, затаившись, напряженно всматриваясь в темноту.

Откуда-то слева мелькнула серая тень. Человек настороженно застыл, прислушиваясь, наклонился, разглядывая лежащий на земле парашют. Затем разогнулся и хорошо знакомым Вахрамеевским голосом негромко, с издевочкой, поинтересовался: "ну, и долго ты там под кочкой разлеживаться собрался?"

— Пока не надоест — буркнул Карасев, поднимаясь на ноги и вешая на шею оружие.

— Давай, собирай манатки, да пойдем наших встречать. Вон, спускаются. Чертов ветер, растаскивает в разные стороны, долго собирать будем.

— Куда идти то? Темень хоть глаз выколи.

— Вон гляди?

В густой черноте неба действительно белели пару десятков светлых пятен неторопливо опускающихся куполов. Вот в сторону предположительного приземления ближайших из них и двинулись контрразведчики.

Впрочем, легко сказать: "двинулись". Не великое удовольствие продираться в потемках через лесные завалы и буреломы, таща за плечами двадцатикилограммовый ранец с парашютом, на груди туго набитый и тоже довольно увесистый вещмешок, оружие, подсумки с запасными магазинами и гранатами. А тут еще чуть ли не на головы с громким шуршанием и треском ломаемых веток шмякнулся тюк с грузом. Пришлось подбирать и его.