Она пробежала по небольшому коридору в комнату-гримёрку — общую для всех, кто выступал в баре. Открыла дверь — и окунулась в тяжёлый воздух, напоённый приторно-сладкими запахами дезодорантов, пудры, лосьонов и дымом дамских сигарет. Ожидавшие своей очереди на выход девочки поприветствовали её, а девушка послала всем воздушный поцелуй.

Луис здесь любили. И она это тоже сильно ощущала. Началось всё с жалости, когда увидели её незаживающую царапину. Первую неделю девочки пытались уговорить замазать уродливый, постоянно мокнущий шрам. Но потом сообразили, что и в самом деле, как первым понял Санни, лучше царапину не маскировать. В конце первой же ночи выступления к ней с недвусмысленными предложениями подошли сразу несколько человек. Те, кто сразу не разглядел кривую полоску, уродующую её лицо. Санни пришлось только подойти и выслушать из уст подошедших комплименты его подбору имита. Затем с нею перезнакомились все завсегдатаи бара — и дискомфорта из-за не нужного ей внимания Луис больше не ощущала.

Для выступлений одевалась девушка несколько мешковато, в мужские костюмы, двумя размерами больше, иногда напоминая себе комика древних времён — Чарли Чаплина, только ростом повыше. Порой раздумывала даже, не прикупить ли театральный цилиндр в "форму" для выступлений.

Её пытались сманить хозяева других баров, но, к вящему облегчению Санни, она отказала всем. Ей хватало пяти-шести номеров за ночь. Боялась за голос, если честно. Тем более что хозяин бара после услышанных нескольких предложений со стороны удвоил ей оплату выступлений. На житьё хватало. Чего же больше? Между выступлениями она сидела в уголочке и тихонько, не мешая болтовне присутствующих, репетировала следующее выступление.

В гримёрке она обычно ютилась в уголке, рядом со столиком Юджины. Тут же — на краешке трельяжа, громоздилось хозяйство Луис: плоская банка театрального грима, чтобы подчеркнуть кривой шрам; помада и вирт. Сейчас, после последнего выступления, Луис интересовал только вирт.

Едва она протянула к нему руку, с плеча съехал Прести и обвил кисть. Тяжело, но мягко и тепло. "Муфточка!" — фыркнула Луис. И взяла вирт. И нахмурилась: вместо ожидаемого сообщения — пустой экран. Она даже перепроверила: последняя запись — та, что обычно оставлял Дэниел перед своим вечерним ожиданием у её двери. То есть: "Я здесь". А вот привычной фразы: "Жду!", которую он оставлял, дожидаясь её по утрам у порога в бар, нет.

Прести что-то тихо проскрипел.

— Сейчас-сейчас, — рассеянно сказала Луис.

На всякий случай, если Дэниел по каким-то причинам опаздывает, она решилась сначала положить гитару в футляр, а потом ещё раз посмотреть, не появится ли новое сообщение. Едва гитара оказалась у неё в руках, Прести немедленно съехал на гриф. Пропели струны. Девочки оглянулись и увидели дракончика.

— Ой, кто там пропел! Прести, миленький!

— Лапочка! Прести! Иди к нам! У нас яблочко есть! — сразу засюсюкали девочки, ожидавшие в гримёрке выступления.

Ласкового, хоть и хулиганистого Прести хорошо знали в баре. Девочки всё удивлялись, каким образом Луис удалось приручить неприручаемого зверька. Уже в первый день своего пребывания в барной гримёрке Прести очаровал всех, принявшись нюхать всё, что под нос попало, — и в результате обчихал всех. Очарование чихающей плоской мордочки с вытаращенными от усилия глазищами оказалось непреодолимым. Гримёрка хохотала, выла от смеха, плакала навзрыд, а лохматое существо только таращилось на всех и продолжало чихать. За месяц Прести адаптировался к жутким запахам и лазил по всем столам, любознательно определяя, что он успел понюхать, а что новенького принесли ему на обследование.

Поняв, что дракончика отвлекли и он помчался к поманившим в надежде поживиться вкусненьким, Луис снова взялась за вирт. Пусто. Что делать? Некоторое время она задумчиво смотрела на пустой экран, а затем сама решительно вызвала Дэниела. Режим ожидания. Тишина. Она пробовала ещё раз и ещё... Тишина. Пока ещё только не понимающая, что случилось, она вдруг задумалась. Неужели он снова пил? Она помнила его пьяным только раз — в ту ночь, когда он спас её от бандитов, убивавших Прести. Но время от времени беспокоилась, как бы он снова не напился.

Нет. Не может быть, чтобы он напился...

Она подняла глаза как раз в тот миг, когда вернулся Прести. Дракончик с края столика скрипнул на неё вопросительно.

— Дэниела нет, — неожиданно для себя пожаловалась она ему шёпотом. — Не знаю, что делать. Сейчас идти одной — страшно. Темно ещё. А до утра здесь ждать не хочется.

Прести сел на краешек основательней, будто собирался слушать хозяйку дальше, но Луис уже усиленно думала. Теперь, когда нежданно-негаданно выпало свободное время на подумать, она начала кое-что вспоминать. То, на что почти не обращала внимания раньше. Девушка втиснулась в свой законный уголок гримёрки и насупилась.

В последнее время с Дэниелом что-то происходило. Провожая её, он иногда был каким-то... сосредоточенным настолько, что даже не слышал, как она к нему обращалась. А потом переспрашивал. А наутро приходил то с синяком на челюсти, то с разодранной кожей на скуле. И это совпадало: вечером — сосредоточенный, утром — будто подравшийся. В остальные дни он оставался обычным. Кстати, в первый раз, когда такое произошло, он так и ответил: ночь была трудной, пришлось силой выволакивать буянившего клиента из бара, где он, Дэниел, и работает вышибалой. Луис тогда посочувствовала ему и больше не спрашивала, чувствуя, что такой разговор ему неприятен.

И только сейчас она совместила два наблюдения: сосредоточенность Дэниела и спустя несколько часов следы драки. И только сейчас подумалось: он — что? Знает, когда в его баре появится буйный клиент?

Додумать не удалось. Вошёл Санни, проверяющий, кто следующим должен идти на сцену, и увидел Луис.

— Ты до сих пор здесь? — удивился он.

— Дэниела нет, — спокойно ответила девушка. — Я дождусь, пока рассветёт, и пойду.

— Ну, ещё ждать будешь, — проворчал хозяин бара и тут же, противореча себе, велел: — Подожди тут немного.

Он ушёл минут на десять. За это время пришли девочки, выступавшие у шеста, мокрые, уставшие.

— Ты чего здесь сидишь? — тоже удивилась Юджина. И цапнула Прести дунуть ему в мордашку. Зверушка недовольно сморщилась и зашипела на нахальную девицу. А Юджина привычно чмокнула его в мокрый нос и замурлыкала сама, умилённо обзывая рассерженного дракончика кисонькой.

Луис невольно рассмеялась. А Прести выдрался из цепких пальцев Юджины и метнулся на шею хозяйки, откуда уже нагло проскрипел что-то нехорошее по поводу загребущих лапок некоторых девиц. Юджина захохотала.

Отсмеявшись, она повторила вопрос. Луис ответить не успела. Вернулся Санни.

— Хотел подвезти, но машины все в разъезде, — виновато сказал он.

— Санни, не беспокойся, — начала уговаривать его Луис. — Ничего страшного. Я пересижу здесь и пойду домой. — И уже Юджине объяснила: — Дэниел не пришёл. Он меня домой провожал. А по ночным улицам не хочу пешком идти.

— Тогда дождись меня! — скомандовала Юджина и сдёрнула с себя сверкающий пайетками бюстгалтер, не стесняясь мгновенно отвернувшегося Санни, который, что-то бормоча, вскоре ушёл. — Я на машине, и у меня есть время до выступления в другом баре.

— Девчонки, а вы куда? — с огромным любопытством спросила ещё одна из тех, кто выступал у шеста.

Ей объяснили. Через минуту гримёрка бушевала, словно встряхнули стакан с водой, куда для эффекта подбросили горсть сверкающих блестяшек, а Луис только ошарашенно смотрела, как девочки — числом семь, у пяти из которых машины, — стремительно переодевались, чтобы проводить имита до дому.

Опомниться не успела, как Юджина уже впихнула её в машину, и звонкоголосая женская ватага на машинах с открытым верхом промчалась по улочке к её дому. Даже Прести сбежал от оглушительных воплей и звонкого смеха своих знакомых дам под куртку хозяйки, откуда изредка высовывался, чтобы посмотреть, не закончился ли тот бедлам, так испугавший его.

— Ага!! Теперь мы знаем, где ты живёшь! — обрадовалась Юджина. — Придём как-нибудь — коктейльчиком угостишь?

— Может, зайдёте сейчас? — растерянно спросила Луис. — У вас же немного времени свободного должно ещё остаться?

— Нет, ты что! Пока доедем, пока грим поправим — минуты не останется! Но мнение твоё учтём — заявимся как-нибудь!

И вся женская банда с кровожадными воплями и смехом улетучилась из узкого переулка, который в первую минуту чуть эхом не дребезжал после остаточного звука налетевшей и снова умчавшейся компании.

— Такое впечатление, что у меня до сих пор в ушах звенит, — прошептала Луис то ли себе, то ли Прести, высунувшемуся из плаща посмотреть квадратными глазами вслед улетевшей кавалькаде.

Оглядевшись на всякий случай, девушка пошла в проулок-простенок между домами, размышляя, будет ли наглостью попробовать убедить Оливера, чтобы в следующий раз именно он приезжал за нею, случись что с Дэниелом. У Оливера машина есть. И имита Луис ему нравится. Правда, вставать рано утром... Навряд ли ему понравится — из-за не слишком близкой знакомой...

Она машинально вынула вирт включить вместо фонарика и машинально же прошла к своей двери, где только хотела достать ключ, как Прести внезапно выскочил из-за пазухи — на её плечо. Короткий скрип. Девушка испуганно обернулась. Нет, в проулок никто не вошёл. Но почему тогда Прести, каким боком она ни встанет, немедленно поворачивается в сторону выхода?

Нет. Она посветила виртом на мордочку зверя. Выпуклые глазища вглядывались не в выход из проулка. Они смотрели ближе. На дверь в комнату Дэниела.

Поколебавшись, девушка сделала привычные четыре шага к двери Дэниела. Посветила на неё виртом и озадаченно нахмурилась. Дверь приоткрыта. Даже зазор виден между самой дверью и косяком. Приоткрыта? Здесь, в бандитском районе?

Луис осторожно стукнула в дверь кончиками пальцев.

Отклика нет.

Тогда она решилась и вошла, уже захлопнув за собой дверь. Мало ли... Если её внимание направили на неправильность в жизни, ещё не значит, что эту неправильность не заметит кто-то другой, для кого человеческая жизнь ничего не значит.

А захлопнув, включила свет.

Дэниел лежал рядом с кроватью, расслабленно, раскинув руки. Так, как он упал пьяным там, у контейнеров. Луис с облегчением засмеялась и поспешила к нему помочь.

Два шага — и с плеча раздался резкий шип. От неожиданности девушка застыла на месте. Посмотрела на неподвижное тело, затем на своё плечо.

— Он же... Пьян?

Но теперь Прести молчал. Только глазища сияли мрачной зеленью.

Луис уже встревоженно наклонилась над неподвижным телом Дэниела и только протянула руку, как отдёрнула её. Странная мысль закралась: а если это не Дэниел? Ну нет — возмутилась она тут же. Как это не Дэниел? Одежду его она наперечёт знает! Это его джинсы, его куртка и даже его ботинки!

— Дэниел! — позвала она на всякий случай. А потом решительно отложила футляр с гитарой и, крепко взявшись за плечи мужчины, приподняла его перевернуть.

Тяжёлое тело едва не выпало из мгновенно ослабевших пальцев, когда она увидела его лицо. Сплошная чёрная маска, до сих пор кровоточащая.

— Господи, Дэниел...

Она снова положила его на пол, быстро сняла с себя плащ, быстро побежала на его кухню — налить в самую большую тарелку тёплой воды и прихватить все салфетки и бумажные и тканевые полотенца, какие только нашла в его душевой. Перенесла всё к телу Дэниела, вспомнила, где находится домашняя аптечка, и принесла и её.

Утро превратилось в кошмар. Сначала снять видимые следы крови. Потом продезинфицировать имеющиеся рассечения и кровоподтёки. Потом с трудом раздеть тяжёлого мужчину и сдерживать себя, чтобы в голос не плакать над растерзанным телом — впечатление, что Дэниела чуть не под колёсами давили. Но на плач времени нет. И тогда вынужденная деловитость перешла в новое качество — в ненависть к тем, кто сотворил с Дэниелом весь этот ужас. И, ненавидя и размышляя о случившемся, Луис осторожно вминала в кожу гель, убирающий синяки. Геля, кстати, в аптечке Дэниела оказалось много. Он специально купил всё это? Предполагал, что так дело обернётся? Значит... не стоит вызывать скорую?

А потом появилась проблема. Дэниел всё не приходил в себя, а перенести его на кушетку сил нет. Вот когда Луис пожалела, что Прести не предупредил её о Дэниеле раньше, когда девушки из бара, провожавшие её, всё ещё оставались рядом с проулком. Впрочем, предупреди он её тогда, она бы и не поняла, чего добивается от неё дракончик.

Но оставлять Дэниела на полу просто нельзя. Ночи мало того прохладные, так ещё и на полу, естественно, температура гораздо ниже. Прихватит воспаление лёгких...

Девушка растерянно огляделась. Ну ладно, с кушетки она снимет и протащит под него одеяло. Но этого мало. Значит, надо сходить к себе и принести матрас и своё одеяло. Она теплолюбивей Дэниела, который спит без верхнего матраса, на одной кушеточном, так что постельного добра у неё больше.

Но перед дверью из комнаты Дэниела Луис замерла. Войдя, девушка закрыла её за собой. А перед тем как войти, заметила, что дверь открыта. Что это значит? Дэниел пришёл не сам. Его привезли сюда и бросили у кушетки.

Вынув из кармана нож, Луис отогнула из рукояти лезвие. Ну и пусть, что смешное оружие. Зато — оружие. После глубокого вдоха девушка открыла сенсорный замок. Уже усевшийся на плечо Луис Прести издал решительный скрип, явно подгоняя девушку.

Дракончик до сих пор руководил Луис только тогда, когда она его кормила. Мог шипеть, если в банке, предназначенной для него, ещё оставался кусочек, а девушка пыталась припрятать этот кусочек на завтра. Мог обиженно верещать, если со стола Луис ему не перепадало ничего, хотя приглянувшийся кусочек (убеждённо верил он) являлся просто необходимым для бедного голодного зверя.

Значит ли этот его скрип сейчас, что за дверью, в проулке, никого?

И вообще... Пока Луис здесь трусливо размышляет, у кое-как укрытого Дэниела, лежащего на полу, постепенно падает температура. Эта мысль как ком снега, резко сунутый за шиворот. Луис поспешно толкнула дверь и вышла.

Она перетащила в комнату Дэниела не только постельные принадлежности, но и лекарства из своей аптечки. Одна мысль заставила её замереть на месте: а если те, кто бросил Дэниела здесь в таком состоянии, вернутся? Умней было бы перетащить его к себе. Но, пока он в отключке, сделать это невозможно. Луис с сожалением подумала, не заняться ли ей атлетизмом. Но по зрелому размышлению отказалась. Не всегда же она будет попадать в такие ситуации, как сейчас.

Так что девушка крепко закрыла входную дверь в комнату Дэниела. Дверную ручку подпёрла на всякий случай найденной жёсткой пластиковой палкой с чашкой на конце — кажется, вантузом, — из душевой. А затем поставила специальные коробки и блюдца для Прести и полностью перешла к работе с Дэниелом.

По второму разу намазала его оставшимся гелем, завернула во все одежды, какие только нашла и осторожно перекатила вялое тело на приготовленные на полу спальные принадлежности. Может, надо всё-таки привести его в сознание? Есть пара приёмов, которые Луис знает. Или лучше, если он будет без сознания, чтобы не чувствовать боли? Говорят, человек, ощущающий боль, плохо выздоравливает. Тогда ладно. Пусть сам приходит в себя. Так будет естественней.