Аннабель

Ну да, настоящее чудо. Ведь не поедь папа по той лесной дорожке и неизвестно, осталась бы мама живой. А не стань её, никогда бы не родилась я. В общем девушка семнадцати лет решила насобирать грибов, а на обратной дороге на неё напали волки. Папа услышал крики о помощи и прибыл как раз в тот момент, когда серые хищники окружили девушку и готовились разорвать её. Папа особенно не рассказывал, как ему удалось справиться с четвёркой опасных зверей, упомянул только, что из оружия у него был лишь нож и что ему крепко досталось во время схватки. И да, я видела тот шрам на ноге — от бедра до самой пятки.

Мама выхаживала спасителя и во время лечения влюбилась в него без памяти. Вскоре после этого умер старый лесничий и папу назначили на его место. Папа сделал предложение маме, и она согласилась. Вместе они прожили пять счастливых лет.

А потом родилась я.

Что-то протяжно скрипит и очнувшись от глубокой задумчивости, я поднимаю голову. Происходит что-то непонятное: двери сарая открыты, но в проёме, более светлом, чем тьма внутри, я не вижу никого. Возможно, кто-то отпер дверь и отошёл в сторону? Но кто и зачем он это делает? Если Матильда узнает, то не поздоровится ни ему, ни мне.

Впрочем, за себя я не страшусь.

Поднимаюсь на ноги и медленно иду к открытой двери. Слышится только скрип жуков-точильщиков в деревянных стенах сарая, да пение цикад снаружи: обычная музыка ночи. Ни чьих-то шагов, ни звука дыхания.

Выхожу наружу и оглядываюсь по сторонам: никого. Ощущаю, как по спине торопливо бегут ледяные мурашки. Становится как-то не по себе. Представить, что сам по себе выпал из крепления тяжёлый деревянный брус я просто не могу. Поэтому заглядываю за угол — тут тоже никого нет. А впрочем...

Возле стены, там, где я обычно перелажу на другую сторону, во время своих ночных прогулок, что-то белеет. Как будто маленькое облачко опустилось на землю и теперь неподвижно висит около ограды. Странное дело: время от времени бесформенное облако точно собирается в нечто, подобное человеческой фигуре. Только человек этот маленького роста. Будто карлик или...ребёнок. Как только эта мысль приходит мне в голову, я начинаю совершенно отчётливо видеть у забора девочку. Она поправляет волосы рукой, смотрит на меня и делает приглашающий жест. После этого проходит сквозь ограду.

Вот, а я только совсем недавно думала про призраков. Но что этот хочет от меня? Размышляю, не грозит ли мне чем-то это приглашение. А после машу рукой: пусть будет, то что будет. Всё равно, мне тут не за что держаться. А если приключится самое страшное, то значит я скоро увижу папу.

Поэтому, лезу по своему обычному маршруту и приземляюсь по ту сторону ограды. В этот раз прыжок выходит не совсем удачным, и я едва не подворачиваю ногу. Может, это — знак?

Девочка терпеливо ожидает меня и когда я, потирая лодыжку, выпрямлюсь, поворачивается и неторопливо плывёт вглубь леса. Хм, вот именно в этом направлении я никогда не ходила. Нет, пыталась как-то, но забрела в заросли, где было полным-полно паутины и повернула обратно. Во-первых, до смерти боюсь эту восьмилапую гадость, а во-вторых, я как-то рассматривала карту окрестностей и точно знаю, что до самого Гавардана в этом направлении нет ничего интересного. Просто лес и всё.

Девочка временами останавливается и смотрит на меня, точно хочет убедиться, иду ли я следом. Я иду, хоть и не понимаю, что происходит вообще. Зачем меня куда-то приглашают и почему я решилась идти ночью, в полной темноте вглубь чащи?

Впрочем, насчёт полной темноты я не права. Повсюду на деревьях сияют синим какие-то наросты, а воздухе снуют светящиеся жёлтым жуки. Казалось бы, какая может быть польза от эдакой чепухи? Однако же, этот свет позволяет мне различать деревья вокруг, ветки перед лицом и даже землю под ногами. Да и вообще, ночной лес сегодня сказочно красив, как будто я угодила в одну из тех историй, которые в детстве, перед сном, рассказывал мне папа. Может быть, призрак ведёт меня к спрятанному сокровищу? Сундук с золотом и драгоценными камнями, который спрятали гномы и забыли, где он скрыт? Сказочное дерево, на котором выросли золотые яблоки, дарующие вечную жизнь?

Смеюсь над своими предположениями. В конце концов, я же не ребёнок, чтобы верить в такое. А с другой стороны, расскажи кому, что я посреди ночи иду следом за призраком девочки — никто же не поверит!

— Эй, — окликаю я своего проводника. — А ты можешь говорить? Скучно же идти, когда не с кем поговорить.

Девочка останавливается и прижав указательный палец к губам, отрицательно качает головой. Всё понятно, побеседовать нам не удастся.

— Жаль, — вздыхаю я. — А идти-то вообще далеко?

И вновь девочка качает головой. Потом машет рукой и вновь устремляется вперёд. Похоже тут есть какая-то тропа, которую я не смогла отыскать в прошлый раз, потому что иду я совершенно свободно, не задевая ветки деревьев и кустов. Под ногами — мягкая подушка чего-то, напоминающего мох.

Внезапно девочка исчезает и встревожившись, я делаю несколько быстрых шагов вперёд. Ага, меня привели на край небольшой поляны. Она поросла травой, такой густой, точно под ногами находится ковёр. Лунный свет окрашивает 'ковёр' в голубой цвет, да и вообще лужайка больше напоминает бальный зал, чем лесную поляну. Повсюду порхают большущие светляки, а деревья, окружившие лужайку, подмигивают мне красными и жёлтыми точками.

Тут невероятно красиво, но я не могу понять, почему меня пригласили в этот тайное место. И куда делась моя маленькая проводница?

Делаю пару шагов вперёд и внезапно ощущаю, что под ногами, в траве, имеется небольшой холмик. А чуть дальше — ещё один. И ещё...Холмики очень напоминают места погребения, но нет никаких знаков, какие ставят на кладбище. Нет даже самых простых крестов, какие стоят на могилах бедняков. Окидываю взглядом полянку и понимаю, что почти всё её пространство занимают эти холмики.

Меня привели не в красивый бальный зал. Меня привели показать это тайное кладбище. Но почему оно здесь? Кто хоронил здесь и кого?

Ощущаю на себе чей-то взгляд и поднимаю голову. На противоположной стороне лужайки, среди деревьев неподвижно замерли слабо светящиеся силуэты. Много, не меньше пары десятков. Призраки смотрят на меня и словно чего-то ждут.

— Чего вы хотите? — спрашиваю я. — Что это за место?

Внезапно среди привидений начинается что-то, вроде паники. Всего несколько мгновений и среди деревьев не остаётся ни единого 'облачка'. Пытаясь понять, в чём причина этого внезапного бегства, я смотрю по сторонам и замечаю, как слева от меня под высоким ясенем светится одинокий силуэт. Это — женщина. Она улыбается мне и от этой улыбки мне почему-то становится невыразимо страшно. Это она заставила бежать других призраков? Но почему? Что тут вообще происходит?

От вопросов, не имеющих ответа, начинает болеть голова.

Внезапно на поляне становится много темнее. Поднимаю голову и вижу, что непроницаемая туча полностью закрыла диск луны. Светляки торопливо разлетаются, исчезая в чаще леса, а огоньки на деревьях гаснут один за другим. Страх и тревога становятся такими сильными, что не в силах противиться ужасу, я разворачиваюсь и бегу прочь.

Светлый тоннель, по которому я шла к таинственной поляне, всё ещё позволяет мне двигаться без препятствий. Однако же, когда я оборачиваюсь, то вижу, что тьма преследует меня по пятам и уже почти настигает. Я вскрикиваю и пытаюсь бежать как можно быстрее. Страх того, что я окажусь в абсолютном мраке, посреди ночного леса почти лишает меня разума и остаток пути полностью выпадает из памяти.

Прихожу в себя лишь тогда, когда перед глазами возникает знакомая ограда. Из последних сил карабкаюсь внутрь и оказавшись за оградой, падаю на землю и некоторое время лежу неподвижно и всхлипываю. Да, идти за призраком в ночной лес было не самой лучшей идеей. Едва хватает сил, чтобы забраться в сарай и закрыть дверь.

Падаю на плащ и проваливаюсь в бездну сна.

6.

Веду пальцами по шершавой холодной стене. То ли мне кажется, то ли стена мокрая и липкая — трудно определить, потому что вокруг — полная темнота. Ну да, я же заперта в сарае. Впрочем, откуда в сарае появилась каменная стена? Отдёргиваю руку и некоторое время стою неподвижно, ощущая толчки сердца. Быть может мне показалось и на самом деле это дерево? Еще раз касаюсь пальцами, да нет — точно камень, холодный и влажный.

Вот теперь сердце определённо напоминает дятла, долбящего дерево клювом. От ударов в грудь становится больно, а ноги дрожат и подгибаются. Мало мне было ночной прогулки в лесу так теперь ещё и это!

Прижимаю сжатые кулаки к груди и закрываю глаза. Стою так некоторое время, пытаясь успокоить птицу, рвущуюся наружу из груди. Получается, но дрожь в руках и ногах остаётся. Медленно открываю глаза и осматриваюсь. То ли тьма на самом деле не такая густая, как мне казалось прежде, то ли я привыкла, но теперь я вижу слабый проблеск света в нескольких шагах от себя. Такое ощущение, будто там находится проём прямоугольной формы. Возможно, я вижу дверь.

Кроме того, во мраке начинают проступать кое какие предметы, которые кажутся мне знакомыми. Особенно вот этот, совсем рядом. Он напоминает...Да быть этого не может!

Я нахожусь в нашем семейном склепе и стою рядом с саркофагом, где похоронен папа. Обычно я приходила сюда с каким-нибудь источником света — с масляным светильником или свечой. Именно поэтому сразу не сумела определить, куда попала.

Хорошо, я понимаю, где очутилась, но остаётся вопрос: как? Как я выбралась из сарая, потом перебралась за ограду и добралась до кладбища?

Впрочем, я как-то слышала про мальчика из Веренара, кажется его звали Франсуа. Так вот бывало, что по ночам он выходил из дома и гулял по деревне. Несколько раз его находили в ближайшем лесу. Священник говорил, что мальчуган одержим бесами и что следует провести сеанс изгнания чертей, чтобы спасти невинную душу. А знахарь спорил со святым отцом и утверждал, что это — какая-то болезнь и её следует лечить. Родители Франсуа не стали дожидаться ни лечения, ни сеанса изгнания, они просто собрали пожитки и уехали в Гавардан.

Неужели со мной происходит нечто похожее? Только этого не хватает!

Ладно, так или иначе нужно возвращаться домой, покуда не наступило утро, и Матильда не обнаружила мою пропажу. Едва ли удастся доказать, что в этом нет моей вины.

Касаюсь пальцами крышки папиного саркофага и поглаживаю холодную плиту.

— Папа, — тихо говорю я. — Прости, что потревожила твой покой.

И медленно иду к выходу. Всё ближе открытая дверь, так что ещё несколько мгновений и я окажусь на кладбище. Вижу звёздное небо, деревья и памятники, голубые в свете луны. Почему-то я не ощущаю обычного покоя, который встречал меня здесь во время моих ночных посещений. Всё вокруг точно пропитано тревогой и ожиданием чего-то грозного. Точно шёпот кого-то невидимого, который предупреждает о неведомой грозной опасности.

Замираю на мгновение, собираясь с духом и делаю последний шаг.

То есть, пытаюсь сделать. Упираюсь в какую-то незримую преграду и не могу выйти наружу. Такое ощущение, словно в дверях висит прочная невидимая материя, которая прогибается, когда я пытаюсь выйти, а затем отшвыривает меня назад.

И вот теперь мне становится по-настоящему страшно. Неужели я никогда не смогу выйти из склепа наружу? Да, я хотела остаться здесь с папой, но это было добровольное решение, а сейчас кто-то злобный насильно запер меня вместе с мёртвыми. Не хочу так!

Несколько раз разбегаюсь и толкаю плечом незримый барьер. Тщетно, он не поддаётся. Обессилев, я сажусь на землю, прижимаясь спиной к стене склепа. И тут понимаю, что внутри что-то изменилось. И от того, что вижу, по спине начинают бежать мурашки.

Папин саркофаг открыт.

Тяжёлая каменная крышка сдвинута. Кстати, очень странно, но темноты в склепе больше нет. Вокруг как будто разлито непонятное голубое сияние, в свете которого я хорошо различаю усыпальницы и ниши для покойников. Смотрю по сторонам: не появился ли какой-нибудь источник света? Нет, всё так же, как и было.

За исключением открытого саркофага.

Мне страшно, но любопытство оказывается сильнее страха. Делаю шаг за шагом, покуда не оказываюсь рядом с открытой усыпальницей. Ожидаю увидеть папу. Точнее, то, что от него осталось. Это пугает, так что прежде, чем, заглянуть внутрь, я стою с закрытыми глазами и собираюсь с духом. Потом берусь за края саркофага и смотрю.

Саркофаг пуст. Мало того, внутри всё выглядит так, будто кто-то приготовил внутри красивую удобную постель с шёлковым белым бельём. Подушка, перина, простынь. Но кто спит в могилах?

Сама не знаю почему, но касаюсь белья, поражаясь его гладкости. Странный порыв заставляет перешагнуть через стенки усыпальницы. Ощущаю сильную сонливость и обещая себе, что лишь попробую, кладу голову на подушку, поворачиваюсь на бок и выпрямляю ноги. Всё, можно спать...

Ощущение внезапного пристального взгляда, заставляет открыть глаза. Рядом с саркофагом стоит красивая черноволосая женщина и глядит на меня со странной улыбкой на ярко-красных губах.

— Теперь — это твой дом, — тихо говорит женщина и внезапно задвигает крышку саркофага.

А я подскакиваю на старом плаще и некоторое время не могу понять, на каким свете нахожусь. В голове всё кружится и кажется, будто я — ненастоящая, словно меня, Аннабель, подменили, подбросив вместо неё кого-то другого. Ну, как в тех историях, где феи воруют маленьких детей, а вместо них оставляют подменышей. Очень странное ощущение и я с огромным трудом возвращаюсь к реальной жизни.

Прихожу в себя и сразу же слышу чьё-то удивлённое ворчание. Это — Луи. Мужчина стоит возле открытой двери сарая и с изумлением на лице трогает засов. Потом Луи глядит на меня.

— Неужели забыл? — говорит он. — Так вроде...Нет, не понимаю.

Я, конечно, могу рассказать ему про ночную гостью, однако едва ли Луи поверит в эту историю, скорее решит, что у меня не всё в порядке с головой.

— Доброе утро, — я поднимаюсь и отряхиваю соломинки, прилипшие к юбке. — Что-то случилось?

— Да вот, — Луи разводит руками, а после принимается тереть высокий лоб. — Оказывается, я вчера забыл закрыть сарай. Если бы эта гадина увидела, уже бы вцепилась в глотку. Ну, сама знаешь.

— Да, хорошо, что она никогда не просыпается раньше полудня. — я глажу расстроенного мужчину по плечу. — Не переживай, всё же закончилось хорошо, разве не так?

— Ну да, — он вздыхает. — Как ты тут, не сильно страшно было?

— Спала без задних ног до самого утра, — при воспоминании, как я удирала от настигающей тьмы в ночном лесу становится не по себе. И ещё этот сон про склеп без выхода...Ну да, а так действительно спала без задних ног. — Тут даже получше, чем на моём сундуке. Надо попросить Матильду, чтобы разрешила почаще ночевать в сарае.

— Это ты меня утешаешь, — Луи машет рукой. — Ты уж прости, если что. Я действительно...

— Всё, забыли, — я целую Луи в щёку. — Не переживай.

— Ладно, пошёл я. Матильда приказала нам с Жаком привести в порядок карету, так чтобы ей было не стыдно, когда она приедет на королевский бал.