| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Голова внезапно закружилась, я остановилась, да, сказывается, что я сегодня
толком не ела. Сделала шаг и поняла, что оседаю наземь, и вроде я всё осознавала, но контролировать сам процесс падения не могла. Я как сторонний наблюдатель смотрела за тем, как ноги подкашиваются и я, как в замедленной съемке падаю. Я закрыла глаза и приготовилась к падению, но вот, странно, слишком уж долго падаю...
— Девушка, можете уже открыть глаза, — произнес приятный голос. Упс, а это кто? Я последовала совету голоса и медленно открыла глаза и...
утонула, умерла, взлетела, задохнулась. Сколько еще синонимов можно
подобрать... Глядя в его зеленые глаза, хотелось варить детей и рожать борщ.
Ой, ну вы поняли.
— Может, вы, меня отпустите? — улыбнувшись, поведала мечта из моих снов. Я только сейчас заметила, как сильно вцепилась в его форму.
Я смущенно улыбнулась и отцепилась, повернулась, сделала шаг и здравствуй земля, но и в этот раз упасть мне не дали, подхватили на руки и понесли. Боже, как в сказке.
— Отпустите, — пропищала я.
— Нет, вы ведь на ногах не держитесь, зачем так себя напрягать? Вы откуда такая
красивая? — ослепительно улыбнувшись, спросил он. Первый раз вижу, чтобы так мастерски перевели тему. А я, как будто, язык проглотила. Разве можно быть настолько красивым.
— Девушка, вы кто? С вами все хорошо? — спросил наверно уже не в первый раз.
— Медсестра, все хорошо. А, вы? — откашлявшись, ответила я. В горле внезапно пересохло.
— Александр Волков, — представился он. Александр был высоким брюнетом, с короткой стрижкой, в типичной солдатской форме, которая так шла ему, что казалось, была сшита только для того, чтобы он ее одел. Черты лица правильные, нет, не так, идеальные. Анна Волкова... А что? Звучит.
— А вас как зовут, сестра милосердия? — и опять улыбка, а сердце пойманной
птицей колотиться в груди, отдавая грохотом в ушах, и быстрым ритмом в венах.
— Анна Гусарская, — и этот писк — мой голос? Я испуганно подняла глаза и наткнулась на насмешливый зеленый взгляд, жар опалил щеки. Я вновь опустила голову.
"Дура, дура, дура", — билось в голове, а лицо горело в пламени смущения. Этого
не может быть... Разве можно так быстро влюбиться? Это наваждение какое-то.
Но я не могла ничего поделать, смотрела на него и... и осознавала, что родилась
только ради этой встречи. Эх, и где мое хваленое хладнокровие? Разбилось под
завораживающий голос Саши. Моего Саши.
Он донес меня до небольшого домика, почти на краю деревни.
— Переночуйте здесь, если что-то не понравится, обратитесь к лейтенанту Волкову, то есть ко мне, я всё организую. А теперь отдохните, ваша смена будет вечером, выспитесь, — сказал он, и, открыв дверь, подтолкнул, и в правду, я бы в тот момент с места не сдвинулась.
После, когда знакомство с хозяйкой прошло успешно, я расстелила постель и
легла, непроизвольно начав прокручивать раз за разом произошедшее, наверное,
улыбка у меня тогда была, как у человека страдающего шизофренией.
Спала я долго, проснулась только под вечер. Новости порадовали, погибших не
было, но так как раненых много и они еще прибывают, наше пребывание здесь
затянется больше чем на один день.
С этого момента и потянулись дни, омраченные моей безответной любовью.
Хотя, почему омраченные? Я была счастлива, просто, видя его, находясь рядом,
слыша его голос. Это было первое мое столь сильное чувство. Честно говоря, не
сказала бы я, что до этого мне кто-то серьезно нравился. Даже совсем наоборот.
В школе я была серой мышкой, мои светло-русые волосы, и голубые глаза не
вызывали ни у кого благоговейного трепета и всепоглощающего восторга.
А тут такое. Как же вам описать все, что творилось в моей душе, когда он был
рядом или когда его не было? Не буду стараться, кто чувствовал подобное
поймет, а кто нет... Тогда надеюсь со временем поймете.
Шел третий день моего нахождения в деревне. Поселили меня в небольшой
домик к женщине, которая потеряла мужа и сейчас жила одна, детей у нее не
было. Спали мы в одной комнате, так как всего в доме было две комнаты: кухня,
совмещенная с залом и спальня, где я проводила ночи на раскладном диване.
Женщину звали Замира Данияловна, ей было за сорок, невысокая, довольно
красивая, милая и добрая. Всегда жалела меня, когда я возвращалась поздно и
откармливала вкусностями.
Работы поубавилось, и теперь в перерывах между обследованиями я
занималась и письменной работой, составляла отчеты о проделанной работе.
Утром, по уже сложившейся традиции, я вышла из дома, и направилась в госпиталь. Когда поднималась по лестнице, дверь внезапно открылась, и из нее вылетел Никита Скворцов, мой одногруппник. Мы с ним почти не общались, здоровались, иногда перекидывались фразами и все. Он был душой компании, даже сейчас, без него не проходили ни одной посиделки.
Когда столкновения было уже не избежать, Никита, наконец, увидел меня и затормозил, чтобы я не упала, обхватил меня и прижал к своей мощной груди, хотя это было и не обязательно.
— Эмм, Скворцов, может, ты меня отпустишь? — проговорила я ему в рубашку.
— Гусарская, вот что ты за человек? Нет, чтобы наслаждаться, когда тебя парень
обнимает, а она отпусти, — сделав грустную моську, сказал он, а потом неожиданно поднял меня и гулко засмеялся над моим испуганным лицом. Когда же этот обормот меня отпустил, после моих пинков и угроз, я быстро зашла в госпиталь.
— Ну, Гусарская, пошутил я. Ты чего? Ты бы видела свое лицо. Ахахахахах, — я
оглянулась и зло взглянула на этого шутника, с детства высоты боюсь. — Ладно,
ладно, уговорила, никому не скажу, — добродушно поведал мне он. — У меня к тебе
дело, Анечка, я как раз за тобой бежал, — и улыбнулся так невинно, ну как на него
обижаться можно?
— Что тебе надо, Скворцов? — измученно спросила я, он не отстанет, я знаю.
— Ухх, я знал, что ты своя в доску, — весело пробасил он и, догнав меня, обнял.
Что-то слишком много сегодня объятий. Отпустил он меня, как мне показалось с
неохотой, бедный, он у нас знаменитый бабник, а тут кроме меня все замужние.
Тихонько позлорадствовала.
Никита галантно открыл мне дверцу приемной и зашел после меня.
— Ну что случилось? — спросила я, одевая халат.
— Сердце у меня болит, — вздохнув, поведал Скворцов.
— Никит, я серьезно, — строго сказала я.
— Какая же ты злая, Гусарская. Не приласкаешь, слова из тебя доброго не
вытянешь, — сделав грустное лицо, сказал он. Потом поднес руку к лицу и вытер
несуществующие слезы. Позер.
— Скворцов, давай по делу, а? У меня еще осмотр, а ты тут с шуточками своими, -
улыбнувшись, сказала я.
— Эх, — вдохнул он тяжко. — Я порезался, Анечка, — сказал он и начал снимать рубашку.
— Ээ, ты чего это, Никит? — испуганно пролепетала я, сделав шаг к двери. Он
поднял на меня взгляд и, увидев, как я стала отходить, расхохотался.
— Ой, не могу, Гусарская, о чем твои мысли? Я грудь порезал, извращенка, -
сквозь смех проговорил он. Блииин, ну надо же было... И в самом деле, как я
могла подумать о таком. Зло зыркнула на него, отчего тот перестал смеяться. Но я видела, как его губы то и дело подрагивали в попытке не расплыться в улыбке,
глаза сияли от смеха. Да и я сама от этой ситуации еле сдерживалась, чтобы не
улыбнуться. Поддерживаю образ серьезной девушки.
— Раздевайся, посмотрим, — сказала я и стала одевать перчатки.
— Так сразу, я еще не готов. А как же свидания, борщ? Нет-нет милочка, я не такой, — я повернулась и увидела, как Никита, прикрывшись руками и подняв голову, отвернулся от меня. Я не удержалась и засмеялась. Просто, так давно не было повода для смеха, я уже забыла как это.
Отсмеявшись, я подошла к Никите, взяв ватку и перекись. Посмотрим, что там у
него. Рубашку он снял, при этом приговаривая, что цитирую "Не для тебя, извращенки, моя розочка цвела", еще и всхлипывал периодически, паяц.
Рана была небольшая, почти царапина.
— Ты где так умудрился? — спросила я, пока обеззараживала. Он не ответил, я
посмотрела на него и впервые увидела, как Скворцов краснеет, да, тот еще кадр.
Ладно, не рассказывай, — улыбнувшись, сказала я.
Никита был спортсменом, профессионально занимался боксом и каким-то видом
единоборств. Так что фигура у него было что надо. Высокий, в меру мускулист,
русый, сероглазый, поэтому и бабник. Но знаете, он был добрым, и с девчонками
расставался чаще, именно, из-за них самих. Не знаю насколько это правдиво, но
Алла, моя милая любительница сплетен, часто мне рассказывала о его романах.
Мне он не нравился, нет, внешне, конечно, но это, то же самое, что смотреть на картину. Но фигура у него закачаешься, я бы потрогала, ну так в чисто эстетических целях.
Да, что только в голову не лезет. Взяв пластырь, я опять подошла к Скворцову и
аккуратно приклеила к ранке, она хоть и маленькая, но заражение может пойти, а это не есть хорошо.
— Ну, вот, принимай работу, — сказала я, улыбнувшись Никите. — И никто на твою
невинность не покусился,— улыбнувшись, добавила я.
— Жаль, — донеслось до меня. Я посмотрела на Скворцова, он застегивал рубашку. Наверно послышалось.
— Гусарская, давай сегодня с нами на костер? Ни разу тебя там не видел, сегодня гитару принесут, весело будет, обещаю, — сказал он, поднимаясь.
— Я не знаю даже, — идти не хотелось, знаю я, чем там все заканчивается.
— Да, ладно, тебе, Ань, нормально все будет, поверь, никто к тебе приставать не будет. Пошли, — не сдавался он. А потом подошел и обнял со спины. — Пока не согласишься, не отпущу, — заявил он и стиснул меня сильнее. С него станется, еще и раздавить может.
— Ладно, ладно, пойду, только помни — ты обещал, что ко мне никто не полезет, и ты в том числе, — Никита обиженно покачал головой в знак согласия, но не отпустил. — Никит, отпусти а?
— Не хочу,— сказал он и вдохнул запах моих волос. Что-то мне это не нравится.
-Никит, отпусти, я кричать буду, — серьезно сказала я.
— Смотри какая, отпусти, отпусти, эх, Гусарская, парня тебе надо, — сказал он, когда я открыла дверь и вышла. Он догнал и, улыбнувшись, сказал:
— Спасибо, ну, что мир, дружба, жвачка?— и протянул руку. Я сощурилась, но руку тоже протянула.
— Здравствуйте, — раздался из-за спины самый желанный голос.
— Лейтенант Волков, — как-то слишком серьезно и не очень доброжелательно
поприветствовал его Никита.
Я же просто прошептала:
— Здрасти.
Воцарилась тишина. Никита стоял рядом, Волков смотрел на Никиту. И что это такое? Я уже решила уйти, как Никита спросил:
— Ань, точно пойдешь? — и смотрит на меня и лыбится, а глаза серьезные.
— Да, сказала же, — тихо проговорила я.
— Куда Вы пойдете, Анна?— спросил Саша.
— На костер, — ответил за меня Скворцов.
— Я тоже собирался сегодня пойти, — сказал лейтенант. Я подняла на него взгляд и
натолкнулась на зелень глаз, и опустила. Блин, как маленькая.
— Мне пора, — невнятно пробубнила я и сделала шаг, чтобы уйти, как сзади выросли руки и обняли. Скворцов, вот скотина!
— Уже уходишь, малыш? — промурлыкал он. Сволочь. Я уже хотела сказать ему, что о нем думаю, но меня перебил Саша.
— Анна, мне надо с вами поговорить, — а голосом можно заморозить реку.
— Д-да, конечно, — сказала я и попыталась вырваться из объятий Никиты, не тут то было.
— Отпустите ее, Скворцов, девушке неприятно ваше нахождение рядом, — строго сказал Волков, а я замерла. Чего это они?
— Никит, ты иди, я же сказала что приду, мне на осмотр надо, — улыбнулась я,
посмотрев на него. Только драки не хватало, а именно этого и жаждал Скворцов,
по глазам видно было, и по напряженной позе чувствовалось. Никита посмотрел
на меня кивнул, и наконец, отпустил.
— Я зайду, — сказал он, и не глядя на Волкова, удалился.
— Пройдемте, — сказала я Саше и зашла в кабинет. Он тоже зашел, оглянулся, и
пробормотав, что ему пора идти ушел. И как это понимать?
Вечер наступил внезапно, вся ушедшая в дела, я не заметила, как потемнело. Лишь, когда кто-то постучал в окно, я непроизвольно вскрикнула и уронила банку с ручками и карандашами. Нервов не напасешься. Подошла, открыла. Ну, кто это еще может быть? Скворцов, чтоб его!
— Ань, ты чего на работе еще? Ребята собрались уже, я к тебе захожу, тебя дома нет. Эх, ты, трудяга, выходи, отдохнешь.
— Сейчас выйду, подожди, — говорю я, закрывая окно и снимая халат.
— Анька, всю жизнь проработаешь, — сказал мне Никита, стоило мне выйти. Когда
я подошла, галантно предложил мне локоть, и мы пошли к месту, где собирались люди для отдыха. Идти было не далеко. Когда мы подошли, уже почти все собрались, не было только Волкова. И настроение сразу как-то ухудшилось. С чего я взяла, что он вообще придет?
Место, где проходили посиделки, было обычной поляной с местом для костра
посередине и бревнами, лежащими по кругу. Всего собралось человек пятнадцать
из них шесть девушек, со мной. Эх, надеюсь, все будет хорошо.
Признаться честно я была приятно разочарована, парни вели себя прилично,
Никита играл на гитаре и пел, при этом, как мне показалось, слишком уж часто погладывая на меня. Веселились, шутили, как обычные молодые люди, будто и
нет этой глупой войны, будто не умирали люди, будто мы все еще дома.
Я веселилась со всеми. На завтра планируется отъезд, может это и хорошо,
избавлюсь от этого щемящего чувства нужды в человеке, который даже не
пришел. Хотя, кого я обманываю, не получится забыть, это выше моих сил.
Радовало одно, я увижусь с Аллой, надеюсь все хорошо.
— Ань, ты чего задумалась, холодно?— спросил внезапно подошедший Никита, я
даже не заметила, как он закончил играть. Да, что-то слишком много он мне внимания уделяет.
— Немного, пойду уже скоро, — ответила я. Он придвинулся ближе, обнял одной
рукой и придвинул к себе, а второй рукой начал потирать мою руку, грея. Нет, это
уже слишком, я хотела уже сказать, чтобы он меня отпустил, как услышала:
— Можно мне, — Саша... А потом заиграла одна из моих любимых песен, исполненная самым прекрасным голосом во вселенной, и все потеряло смысл.
Рука Никиты, поглаживающая меня, его шепот, не заметила я и ревнивых
собственнических взглядов, которые бросали парни друг на друга, только песня,
только голос, только зеленые глаза...
— А мы не ангелы, парень,
Нет, мы не ангелы -
Темные твари
И сорваны планки нам
Если нас спросят
Чего мы хотели бы
Мы бы взлетели
Мы бы взлетели
Мы не ангелы, парень
Нет, мы не ангелы
Там на пожаре
Утратили ранги мы
Нет к таким ни любви не доверия
Люди глядят на наличие перьев
Мы не ангелы, парень
Сотни чужих крыш
Что ты там искал, парень?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
