| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Баттерс: Никого. Это такое кодовое слово. Я его всю ночь учил, чтобы не забыть. Из-за этого даже мои родители поссорились!
Стэн: Как так?
Баттерс: Ну, мамочка подумала, что я опять следил за папочкой в его ночных похождениях, а папочка подумал, что я завёл голубых друзей и он проиграл спор мамочке.
Эрик: Баттерс, твои родители просто чокнутые.
Баттерс: Ну, извините...
Эрик: Да ладно, Баттерс. Лучше присоединяйся к нашему пиршеству — тут ещё осталось несколько кусков пиццы и банка спрайта.
Баттерс: Ух ты, здорово! Настоящий пир! А что празднуем?
Кенни: То, что Вэнди стала подругой Эрика.
Баттерс: Ух ты! Здорово! Поздравляю тебя, Вэнди, ты не пожалеешь!
Стэн: Чел, а ты-то откуда знаешь?
Баттерс: Из собственного опыта.
Эрик: Баттерс, я мечтаю тебя убить! Из какого ещё опыта?
Баттерс: Эрик, но ведь мы с тобой друзья! Теперь Вэнди тоже станет с нами дружить, и это будет здорово!
Эрик: Дурдом.
Вэнди (решительно): Эрик, мы уходим.
Стэн и Кайл синхронно хихикают, предвкушая язвительный ответ жиртреста.
Эрик: Я и сам хотел это предложить, милая. Идём.
Картман галантно берёт Вэнди под руку и ведёт к выходу. Стэн шипит сквозь стиснутые зубы. Кайл ухмыляется. Баттерс ест. Сытый Кенни что-то бормочет.
Баттерс: Кенни, что ты говоришь? Я не совсем разбираю.
Кенни: Молю Господа Бога нашего и Пресвятую Деву Марию поменять меня с Картманом на этот вечер. Господи, ну что тебе стоит? Пожалуйста!
Стэн: Твою мать!!!
Улица. Тротуар покрывает месиво из снега и воды. Вэнди брезгливо пытается идти вперёд, не замочив свои изящные туфельки на высоком каблуке. Не удаётся. Она растерянно глядит на Картмана.
Вэнди: Что мне делать? Я не могу идти по этой каше!
Эрик: Не проблема, подруга.
Картман легко подхватывает её на руки и бодро шлёпает по лужам.
Вэнди: Эрик, что ты делаешь?
Эрик: Спасаю тебя от промокших ног и насморка с простудой. (заботливо) Тебе неприятно?
Вэнди: Да. Нет. Не знаю.
Эрик: Информативный ответ.
Вэнди: Мне... необычно. Меня никто ещё не носил на руках. (заботливо) Тебе не тяжело?
Эрик: Да. Нет. Не знаю. (смеётся вместе с Вэнди). На самом деле мне необычно. Я ещё никого не носил на руках, кроме Лягушонка Клайда, но он лёгкий.
Вэнди: И ты меня так понесёшь до самого дома?
Эрик (серьёзно): Если потребуется, то хоть на край света.
Вэнди: Нет, такой жертвы я от тебя не приму. Тут где-то неподалёку должна быть автобусная остановка...
Эрик: Хм... Да, понимаю. Но у меня есть идея получше.
Картман ставит Вэнди на относительно сухой участок асфальта и призывно машет рукой. Рядом тормозит такси. Эрик галантно распахивает дверцу.
Вэнди (хихикает): Ездить на такси по Южному парку — всё равно что летать в ванную на вертолёте!
Эрик: А что такого? Удобно, комфортно, а главное — быстро!
Вэнди (резко мрачнеет): Ах, так вот в чём дело...
Эрик: И в чём же?
Вэнди: В том, что ты мелкий, эгоистичный, самовлюблённый сукин сын!
Эрик: Но почему?
Вэнди: Быстро, да? Стремишься от меня поскорее избавиться? Конечно, зачем такому парню, как ты, нужна я — сама навязавшаяся ему на шею? Сбагрить её подальше, а главное — побыстрее — и всё тут!
Эрик (ошарашено): Такому, как я?
Вэнди: Конечно! Ты, Картман, сможешь заполучить любую девчонку в нашем городе — любую! Но меня ты просто не хочешь получить! Почему, Картман, почему? Конечно, я бы тебя всё равно отвергла — но ты даже не пытаешься! От меня ты стремишься поскорее отделаться!
Эрик: Дурдом продолжается.
Водитель: Так мы едем?
Эрик: Да, к дому семьи Тестабургер, пожалуйста.
Машина стартует. Вэнди тихонько всхлипывает.
Эрик: Вэнди, давай разберёмся.
Вэнди: Я не хочу с тобой разговаривать!
Эрик: А придётся! Нам нужно кое-что выяснить, и я от тебя не отстану. Итак, с чего ты решила, что я смогу кого-то там заполучить?
Вэнди: Это же очевидно! Ты всегда добиваешься своих целей — всегда! Но я для тебя даже не цель, я — пустое место!
Эрик (откидываясь на спинку сидения): Ага, я понял. Но тебе не приходило в голову, что есть и другое объяснение?
Вэнди: Какое?
Эрик: Правильное. Например, что если мы будем полчаса стоять ждать автобуса на ледяном ветру, ты замёрзнешь насквозь? А потом будем толкаться в его переполненном и прокуренном салоне, среди мокрых курток, небритых физиономий и пьяного галдежа? И что бы ты вспомнила, проснувшись завтра утром с температурой и больным горлом, о свидании со мной — о первом свидании в моей жизни? Что это был полный отстой, верно? Так вот — я не хочу этого.
Вэнди: Эрик, я не думала...
Эрик: Это ещё не всё. А донести тебя на руках до дому — было бы в сто раз лучше; но ты этого не захотела. По простой причине — тебе просто было стыдно! Да тебя бы просто засмеяли — покажись ты на людях с таким жирдяем, как я!
Вэнди: Неправда! Ты не жирный, у тебя просто кость широкая!
Эрик: С таким уродом, как я!
Вэнди (придвигаясь поближе): Ты симпатичный, Эрик.
Эрик: С таким тупицей, как я!
Вэнди (придвигаясь ещё ближе): Этот тупица — лучший математик в классе.
Эрик: А ещё от меня воняет!
Вэнди (ласково взъерошивая ему волосы): От тебя пахнет хвоей, Эрик. И ореховой пастилой.
Повинуясь безотчётному порыву, Вэнди проводит язычком по щеке Картмана.
Вэнди: Ты сладенький.
Эрик: Будь на моём месте Стэн, он бы уже заблевал весь салон.
Вэнди: Я рада, что здесь ты, а не он.
Эрик: Но он всем нравится, а я — никому!
Вэнди (нежно): Это неправда. Сейчас ты в этом убедишься...
Водитель (включая свет в салоне): Приехали. С вас три пятьдесят.
Эрик (водителю): Вас случайно никогда не называли Баттерсом?
Водитель: Да, называли в детстве. А как ты догадался?
Эрик: Это заметно.
Эрик расплачивается с водителем, помогает Вэнди выйти из машины и тут же вновь берёт её на руки, игнорируя её протесты.
Вэнди (расслабленно): Ты очень изменился за последнюю неделю. Было бы ужасно, если бы ты вновь стал прежним.
Эрик: Неужели я прежний был так ужасен?
Вэнди: Даже более чем. Ты похож на острую приправу — острота раздражает нёбо, но без неё пища казалась бы пресной. Но раньше ты состоял из одной только приправы, понимаешь? Попробуй-ка пожевать острый перец!
Эрик: Когда-то я пробовал — и получил ожог слизистой.
Вэнди: Вот почему мы с тобой раньше всё время ссорились! А теперь — острота никуда не делась, но к ней многое добавилось. И теперь ты вкусное блюдо, понимаешь?
Эрик (смеясь): С едой меня ещё никто не сравнивал. Спасибо — я люблю поесть и потому обожаю подобные сравнения!
Вэнди: А меня бы ты сравнил с каким блюдом?
Эрик: Ты не блюдо, Вэнди. Ты — лучше.
Вэнди: Но кто же я? Скажи!
Эрик:
Снилась мне высокая темница
И решетка, черная, как ночь,
За решеткой — сказочная птица,
Та, которой некому помочь.
Но и я живу, как видно, плохо,
Ибо я помочь не в силах ей.
И встает стена чертополоха
Между мной и радостью моей.
И простерся шип клинообразный
В грудь мою, и уж в последний раз
Светит мне печальный и прекрасный
Взор ее неугасимых глаз.
Вэнди: Боже, Эрик! Ты такой, такой... Это ты сам сочинил?
Эрик: Нет, конечно. Это один русский поэт.
Вэнди: Всё равно это чудесно! Мне никто никогда не читал стихов!
Эрик: Не может быть! А что же Стэн делал на свиданиях с тобой?
Вэнди: В основном блевал, рассказывал о футболе и о своём ненаглядном Кайле.
Эрик: Вот педик.
Вэнди: Так что обычно говорила я, а он слушал с таким скучающе-страдальческим выражением лица, будто его пытают.
Эрик: Но на свиданиях ведь положено читать стихи, говорить о любви и любоваться закатом!
Вэнди: Эрик, несмотря на весь свой показной цинизм, ты такой наивный и такой неопытный...
Эрик: Извини.
Вэнди: Наоборот — это так здорово и так романтично... Подними меня повыше... Ещё выше...
Скрип двери. Яркий электрический свет. Возмущённый вскрик.
Миссис Тестабургер: Что здесь происходит?
Вэнди: Мама, мы ничего не делали!
Миссис Тестабургер: Не ври мне!
Эрик: Это правда. Мы ещё не успели ничего сделать.
Миссис Тестабургер: А ты — поставь мою дочь наземь, жирдяй! И не смей к ней приближаться!
Эрик: Хиппи?
Вэнди: Но мама!
Миссис Тестабургер: Никаких "но"! Марш в свою комнату!
Эрик (утвердительно кивнув своим мыслям): Хиппи. Что же, пока, Вэнди.
Вэнди: Эрик, это стереотип! Мама, а ты ведь не хиппи?
Миссис Тестабургер: Уже нет. Но в молодости я так отжигала в Вудстоке! Там я и познакомилась с твоим папашей — ему повезло, что я обкурилась в хлам, иначе бы я никогда не легла с таким уродом.
Голос Мистера Тестабургера: Это тебе повезло, что я обдолбался кислотой и блеванул как раз на тебя! Иначе я нашёл бы себе кого-нибудь помоложе и с сиськами побольше.
Вэнди: Чёрт! Ненавижу, когда Картман оказывается прав!
День дебатов. Школьный коридор.
Стэн: Вэнди, постой!
Вэнди: Да, Стэнни?
Стэн: Я хотел спросить — как там у вас всё прошло?
Вэнди: Что именно?
Стэн: Ну, с Картманом. Вы с ним... того?
Вэнди: О, всё было просто прекрасно.
Стэн: Чёрт!
Вэнди: Он довёз меня домой на такси.
Стэн: Дьявол!
Вэнди: Читал мне стихи.
Стэн: Жопа! Жопа! Жопа!
Вэнди: А потом назвал мою маму хиппи.
Стэн: Слава Богу.
Вэнди: И оказался прав.
Стэн: Охренеть!!!
Тот же коридор несколько минут спустя.
Эрик: Кенни, постой!
Кенни: Чего тебе?
Эрик: У меня к тебе интимный вопрос.
Кенни: Меня твой интим не интересует. С этим обращайся к Кайлу или Крэйгу.
Эрик: Ты не понял! У меня вопрос из области отношений с девчонками. Ты ведь в этом разбираешься, верно?
Кенни (доставая из рюкзака охапку журналов "Playboy"): А ты как думаешь?
Эрик: О, круто. Вопрос такой: если девчонка проводит языком по твоей щеке, это считается поцелуем или нет?
Кенни: Йаху-у-у!
Эрик: Так считается или нет?
Кенни: Вэнди провела языком тебе по щеке? Господи, ну дай мне поменяться с Эриком хоть на 20 минут! Или на десять — мне и десяти хватит!
Эрик: Ты можешь нормально ответить?
Кенни: А как именно провела?
Эрик: Ну... как. Медленно, сильно, но нежно.
Кенни: Йаху-у-у! (роняя журналы, бежит в туалет)
Эрик: В этой школе все ненормальные. (немного подумав) Кроме меня и Вэнди. (ещё немного подумав) И то насчёт себя я не уверен.
Зал школьных дебатов.
Вэнди (с лазерной указкой около проектора, демонстрирующего красивые диаграммы): Таким образом, перечисленные 39 пунктов ясно свидетельствуют, что Франклин Делано Рузвельт придерживался в своей деятельности либеральной доктрины. Спасибо.
Зал взрывается аплодисментами.
Мэр: Спасибо, Вэнди, за прекрасный и очень информативный доклад. Я узнала из него много нового.
Вэнди смущённо смотрит на Картмана, непроницаемо листающего книгу.
Мэр: Итак, предоставляю слово оппоненту, хоть и не вижу в этом никакого смысла — столь блестящий доклад опровергнуть, на мой взгляд, невозможно. Эрик Картман, прошу!
Картман выходит вперёд под одинокие хлопки Баттерса.
Мэр: Регламент — 15 минут. Не больше 10 слайдов.
Эрик: Спасибо, госпожа мэр. У меня нет слайдов и мне потребуется две... нет, полторы минуты.
Мэр: Очень хорошо. Время пошло.
Эрик: Господа! Для начала следует определиться с терминами. Кто такой диктатор? Мы все знаем, что это правитель, нарушающий правовые нормы. Сколько таких нарушений нужно, чтобы признать правителя диктатором? Одно! Одно, господа. Вот кого мы называем убийцей? Того, кто убил хоть один раз. Он мог быть мил и обходителен вчера, неделю назад, год назад, сколько угодно, но если он хоть один раз убил — он убийца. Что же сделал Рузвельт? Вопреки всем нормам права он загнал в концлагеря всех американцев, имеющих хоть малую примесь японской крови. Загнал ни за что, господа, только из-за национальности. Он поступил так, как Гитлер с евреями — разница только в масштабе. Это поступок диктатора, господа. Значит, Рузвельт — диктатор, сколько бы либеральных поступков — 39 или 139 — за ним не числилось. У меня всё, господа. Спасибо за внимание.
Мэр (в гробовом молчании): Минута 27 секунд.
Эрик: Точность — вежливость королей.
Кайл: Жиртрест, ты не король!
Эрик: Это сказал Людовик 18-й.
Мэр: Вопросы?
Вэнди: Да! У меня вопрос!!! Будешь ли ты утверждать, что наша страна построена на зле?
Эрик: Нет.
Вэнди: Но ведь диктатура — зло!
Эрик: Ерунда!
Вэнди: Так по-твоему диктатура — добро?!
Эрик: Это ещё большая ерунда.
Кайл: Но как же так?
Эрик: А вот так! Кайл, топор — это добро или зло?
Кайл (неуверенно): Добро.
Эрик: Так когда палач рубит топором голову осуждённому — это добро?
Стэн: Топор — это зло!
Эрик: Значит, дом, построенный при помощи топора — основан на зле?
Вэнди: Но что же тогда топор?
Эрик: Вэнди, ты смотришь в самую суть. Топор — это всего лишь инструмент. Инструмент, господа. И он может быть использован как в добрых целях, так и в злых. Зло и добро не в топоре — зло и добро в руках, которые его держат, даже нет, не в руках — а в голове и сердце того, кто управляет руками! Так же и диктатура, господа. Это инструмент политики. Он может быть использован как во зло, так и ради добра.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
