Ролевик-Алкоголик. За честную сталь!

— Что?

— Ничего, — рассказывать про потерянную секиру не хотелось.

— Ыыыы... — этот придурок сидел и ржал

— Чего?

— А чего ты ему не посвистел?

— Чо!? — я ить так и обидеться могу.

— Ну крогги, они ж свиста боятся!

Никофос сунул в рот два пальца и выдал совершенно разбойничий присвист. Лошадёнка аж присела, прянула ушами и повысила скорость на полтора копыта в час. Я с сомнением попытался повторить, ни когда в пальцы свистеть не умел. А! Труба пониже дым пожиже но работает! Прикольно! Я оказывается не только на пулемёте, но и свистеть умею!

— Так они, что свиста боятся?!

— Ага-ага! — я понял что не миновать мне славы персонажа анекдотов. Есть конечно вариант, тюкнуть дядьку по кумполу и прикопать по быстрому, но... Вдруг у него ещё еда есть. Еда нашлась.

— Дааа... — задумчиво протянул я, — пережёвывая очередной кусок копчёности.

— Ну а дальше?

— Это, слушай, а вот ты каких-то "скруггов" помянул — это что?

— Ох... — он сделал рукой какой-то знак, — а это уж такая пакость не приведи боги!

— Что так?

— Пакость. Мелкие такие. Стаями бегают. Ежели на быка наткнутся, за пол-часа до косточки обглодают. Заживо.

— Как заживо? — у меня зашевелились какие-то нехорошие ассоциации.

— А они ядовитые.

— ?..

— Укусят и отскочат. А потом бродят вокруг, да трутся, пока от их яду не подохнешь. А как свалишься, так стаей налетают и хана.

— Эм... Это такие... Ну... с гуся размером?

— Ага.

— Перепонки на лапах ещё?

— Перепонки?

— Ну такие...

— Ага-ага, — закивал Никофос, — видел?

— Нет.

— Точно ядовитые?

— Ага-ага.

— Очень сильно ядовитые?

— Ну... Кого укусят, тот завсегда помирает... Даже маги не всегда помочь могут.

Волосы встали у меня дыбом даже на жопе. Толстые такие рыжие волосы, чтоб сидеть мягче. Потом волосы улеглись обратно, за то пробило холодным потом. В таком пришибленном состоянии меня настигло, внезапно выскочившее солнышко, от которого принятый хмель попёр изо всех щелей. Никофоса холодный пот не пробивал, но хмель не миновал. Так что спустя ещё пару холмов, мы обнявшись пели народные песни. Каждый свою, но это не мешало. Потом, он извлёк из недр воза ещё один кувшин и стало совсем хорошо...

* * *

* * *

— Этот совсем больной, — сказала жена, — приподнимая голову декоративного фиолетового динозаврика. Она попыталась напоить его из деревянной плошки, но зверюшка только страдальчески закатывала глаза, окружённые чёрными синяками.

— Без ветеринара не обойтись, — покачал я головой.

Тяжёлая эбонитовая с медной оковкой телефонная трубка в моей руке разразилась бодрым рингтоном "Пешера троллей".

— Алло? Да. Желательно срочно.

Ветеринар, облачённый в ритуальный красный плащ, с шёлковой бардовой подкладкой склонился над загоном из которого торчали шеи разноцветных ящеров.

— Плохо?

— Ужасно.

Внезапно развернувшись, ветеринар вдруг оказался тем уродом с дороги, он с размаху воткнул мне в нос шприц и заорал: "Кукарекуууу!!!"

— Тьфьюмать! Ять! Ять! Ять!

Я дёрнул головой и толстенная соломина вылетела из ноздри.

— Апчхи!

— Кудах-тах-тах!

Мерзкая разноцветная скотина с грохотом реактивного самолёта вылетела из сарая. Петух улетел, но грохот остался. Я навернулся с копны сена, разложенного на сушильной решётке и больно приложился спиной о какую-то жердину.

— Мать!

Готтсподи! Ну приснится же такое!! Держась за пульсирующую голову, я поймал глазом луч утреннего солнца и ооооооо..

— Пдщжчдых!!

Чуть пол-морды не оторвало! Голова дёрнулась, в шее что-то хрустнуло, а реактивный двигатель в голове прибавил оборотов. Спасать меня ни кто не спешил. С прудом сменив позу припёртой к стене лягушки на четвереньки, я старательно обдумывая, каждое движение, заторопился на улицу. По осеннему жёлтое, но ещё тёплое солнце раскрасило двор в пессимистические оттенки коричневого. Окружённый плетнём, загаженный многочисленным поголовьем кур, обычный такой деревенский двор. Справа курятник, слева скотный сарай, рядом сеновал из которого я выполз. А по центру... Колодец. Вода! Вода! Взбодрённый перспективой я бодро заперебирал конечностями, и тут... Апшплюх!

— Пьянь безмозглая!

— А?

— Пропойца нек... ррыыы...

Настигшее меня счастье, в виде ведра воды за шиворот, проистекали из нежных крестьянских ручек дебелой тётки с выражением лица настолько свирепым, что мне захотелось обратно к таким ласковым скруггам и стеснительным кроггам.

— Ой! Прости единый. Это хто ещё!?

— А? Я? Это...

— Иииии!! — ни какой реактивный двигатель не способен сравниться, с ультразвуковым излучателем в женском исполнении, — грааааабют! Ууууубиваааают!!

С треском рухнуло несколько жердей корово-конюшника, и оттуда кубарем вылетел этот... как его? А! Никофос, родной ты мой!

— У тя есть?

Обломок жердины, которым мой вчерашний собутыльник, похоже собрался отставивать честь своей... э? Красавицы. Выпал у него из рук.

— Чего орёшь!? Женщина!

У плетня уже собрались благодарные зрители.

— Я! Тебя! Пропойца!

Узрев что-то нехорошее в бездонных девичьих очах, мой дружелюбный собутыльник, неловко замахал конечностями, — я это, а!

Тресь! Только щепки полетели. Тресь-хряп, — ааааа!!!

Я не тут, я не тут, — забормотал я про себя старательно удаляясь от семейной разборки, — ах!! Женщина! Это! Судары.. — хрясь! — Я не при чём!

— Сам пропойца, ещё и всяких алкашей домой тянет!

— Я не алкаш!

Хрясь!

— А!

Всё же громить противника на два фронта, у прекрасной дамы получалось не очень, я был оставлен в покое (пока), а вопли и треск ломаемой мебели, показывал, что пришёл черёд Никофоса, тьфу имечко-то! А сам? "мастер Бормор", надо ж было придумать! Ну а я виноват, что ничего кроме бормашины не вспомнил!? Бумс!

— Ох!

— Ой!

Покидая поле боя, я обогнул курятник против часовой, а Ник против и сейчас мы крепко двинулись лбами.

— Есть?

— Есть?

— ...

— Нет...

— Печально.

— Твоя?

— Ага.

— Ну точь-в-точь как моя. Только жерди они полегче будут...

— Где бы достать?

— А нету?

— Да... Но там...

— Не... туда нам не надо...

Жердетерапия видимо имеет какую-то научную подоплёку, поскольку синяки на спине несколько притушили боль от похмелья. Топот хозяйских ног, заставил нас с хозяином переглянуться и прижаться друг-к-другу, ну чисто два котёнка во время грозы. Основательная фигура хозяйки перекрыла обзор. Мой тоскливо-покаянный взгляд отскочил от брони, как горох. Никово "хыммэ?" застряло у него в горле. Несколько секунд мёртвой тишины, чуть разбавленной деревенскими звуками. Бамс... Я сжался, но это просто к нашим ногам был брошен обломок.

— Значит так. Алкаши. Пока не почините, всё что поломали — жрать не получите.

Мы боязливо посмотрели во след удалившемуся броненосцу.

— Это...

— Может хоть водички?

— Только хуже будет.

— Да куда уж хуже...

Ладони почему-то зачесались, захотелось подскочить и срочно бежать, что-нибудь сделать. Наверно кушать хотелось.

— А что на завтрак будет?

— Каша, — недоумённо пожал плечами Никофос, — кхым...

— Каша — это хорошо. Особенное если её есть...

Покряхтывая и поддерживая друг-друга, два инвалида выбрались из закутка и поплелись отрабатывать наше вчерашнее и хозяйкино сегодняшнее веселья.

* * *

Ляп. Можно я пойду ещё поработаю? Конечно, в деревенской жизни есть своё очарование, но... Починка коровника, собранного в принципе из того же плетня — дело не сложное. Руки сами, безо всякого умственного напряжения, втыкали выбитые жердины, и оплетали их рогозинами. Не знаю, что за растение шло на плети, но нечто вроде ивы с колючками. Я пару раз укололся, пока приспособился. Башка ещё трещала, так что я старался прогнать через лёгкие побольше кислорода. Со стороны это наверно смотрелось странновато — эдакая свирепая морда плетёт корзинку для коров и лошадей. Хозяину пришлось тяжелее. А может надеялся симуляцией спастись от продолжения супружеских разборок... Каждый раз когда хозяйка с деревянной кухонной лопаткой выглядывала во двор, он немедлено сгибался в три погибели и начинал громкими оханьями показывать, как он страдает за свои прегрешения. Разок даже связку прутьев выронил, от усердия, не иначе. От основной трудовой деятельности я его отстранил. Приступ трудоголизма перебил даже похмелье — мы гномы, вообще народ трудолюбивый, не то что всякие.

Когда починка сооружения была закончена, Никофос, отхромал к приступкам, по ленински указал на восстановленную руину и... замер с открытым ртом. Хозяйка, выглянула на тему "чо встрял?" и тоже залипла. Что это с ними. Я обернулся на сарай... Мать... Художественное сноповязание, блин. Плетень передней стены образовал вполне явственный рисунок коровьей и лошадиной голов в пол-оборота. Это как же я так? А? О!

— Знай наших! — довольно рявкнул я в адрес своих квартиродателей.

— А?

— Отож!

— А ну марш за стол! — прервала наши любования хозяйка, впрочем похоже довольная. Уж не знаю чем. Грязным сараем что-ль?

И вот теперь — "ляп". Именно с таким звуком прямо на стол плюхнулся комок чего-то вроде горячего студня, со слабым запахом дерева. А где еда? Ник, тем временем жизнерадостно обжигаясь, запустил лапы прямо к своей порции и отрывая, по кусочку отправлял в пасть. Каша? Каша!? Каша! Блин! Натуральная, вполне средневековая каша! Читал, что-то в тему, что крестьянская "каша" — это отнюдь не привычная нам размазня по тарелке, а такая хрень типа холодца из зёрен, которую и резать положено ножом. Иех... Оглянулся на хозяйку, та в ответ бухнула на стол крынку... О! А нет... С молоком. Ник с кряканьем отхлебнул прямо оттуда, подвинул ко мне. Молоко оказалось кислым. Впрочем, кефирчиком не вчера похмеляться придумали. Я выхлебал половину, пока распробовал, и с появившимся аппетитом принялся за... ммм... кашку. Ммм... Голод не тётка, распознать вкус зерна из которого, был сварен наш завтрак, мне так и не удалось. Разве, что вспомнил, тот светлый факт, что основной пищей средневековья были варёные жёлуди. Икнул, удержал кашку в себе и с мысленной присказкой "чего не видит глаз — того не чует брюхо", умял остаток. Пошарил глазами по столу, хозяин ещё чавкает. Вздохнул грустно, но про себя. Ни мяса, ни пива.

— Ну хозяи... йка. Спасибо за хлеб за соль. Прости если что не так.

Посмотрел на хозяина, тот сделал вид, что его тут нет.

— Да уж гостюшко дорогой!

— Э...

— Пора бы и на работу.

— А!?

Работу? Меня? Работать!??!

— А это...

— Кузнец тама живёт, — указательный перст ткнул куда-то в сторону орущего петуха, — и если к вечеру телегу обратно не починишь...

Меня как электричеством прошибло. Это называется "вспомнить всё". Вот зачем я вчера рассказывал собутыльнику про самобеглые телеги? Ну это-то пол-беды! А вот то, что такую телегу из Никофосовой собственности непротрезвев сделать пытался... Я рванулся из-за стола, чуть не опрокинув мебель, пронёсся по двору, сметая домашнюю птицу и мелкую скотину и замер, перед памятником пасторальному технопанку.

Меееее... — жалобно произнёс тяговый козёл. Он обречённо постучал копытом по доске и многообещающе посмотрел сквозь решётку из жердей. Настолько многообещающе, что я сделал шаг назад. Плохо. Очень-очень плохо, когда нездоровая фантазия пропившего последние мозги, бывшего компьютерщика сочетается с мастеровыми рефлексами среднестатистического тангара. Ну рулевой привод на телеге — это ещё туда сюда. Шестерни из жердей перевязанных лыком, выглядят странно и долго не проживут — тоже не самое страшное. Но идея заменить хомячка в беговом колесе на слишком бодливого козла... А главное, что я неверно разместил колесо. При таком варианте, полезная нагрузка телеги будет недостаточна, кроме того, отсутствие нейтрального хода и недостаточное передаточное число редуктора будут затруднять маневрирование, пожалуй надо сместить двигатель чуть за заднюю ось, и заменить простой редуктор планетарной передачей с обгонной муфтой. Муфту прийдётся ковать... Так! Я собственно о чём. Брр... Потряс головой. Готтсподи! Совсем с ума сошёл. Осторожно огляделся. Я ещё и вслух последнюю фразу пробормотал.

Пришкондыбал Никофос. Мрачно осмотрел агрегат. Обвёл святой вкруг головы, боязливо покосился на меня. Что-то порывался сказать, но замолкал не начиная открывать рот.

— Это...

— ?..

— Козла. Сам выпустишь.

— А?..

— Я — нет. Твоя скотинка.

Козёл, с хрустом грызонул жердину. Как бы намекая.

— Может... Он сам, как-то?

— Не знаю.

Вытянув из пояса нож, осторожно приступил к демонтажу произведения. Ломать не строить. Если не считать разорённого запаса лыка, которое оказалось корой тех же кустиков, только без колючек, то обошлось без потерь. Барабан с козлом, я аккуратно (ну почти) закатил в сарай, игнорируя мекающие обещания страшной мсти.

— Заткнись козёл! Будешь возбухать — опять напьюсь!

Восстановление самого воза в общем тоже не великая сложность, если у вас есть привычка работать руками и дублёная шкура на ладонях. Надо было сделать всего навсего 436 завязочек для короба, а шасси оставил без изменений. Чуть оклемавшись Никофос отрядил часть своего многочисленного потомства под командованием троюродного внучатого племянника, на сбор лыка и транспортировку козла на пастбище. А сам попросил оставить "передний мост" поворотным. Обломки шестерёнок и пожёванного млекопитающим барабана, от греха (и глаз хозяйки) затолкали в дровяной штабель. К обеду тучи на домашнем фронте чуть разошлись и неизменную кашу приправили куском пресного но жирного козьего сыра.

Маячить перед взором домашнего главнокомандующего было тяжко, тем более, что "громоотвод" под предлогом важных дел на сенокосе (чо там косить осенью?) вместе с телегой и лошадью свалил хвастать обновлённым транспортным средством перед односельчанами. Кстати, меня опять переклинило и завязочки получились фигурными. Борта возка украсил абстрактный орнамент. Хех... Это для верзил он абстрактный. А я-то сразу опознал в своём машинальном творении клановую "пустышку". То есть такой орнамент, который лежит в основе любой клановой эмблемы. Только бессмысленный, "пустышку". И это воспоминание, настигло меня во время неторопливого трафика в сторону кузни. Кстати, звуки слышные аж чеерз пол-деревни, сразу говорили, что хорошего металла тут не найти. Да и инструмент у так называемого "кузнеца" (когда это у верзил нормальные кузнецы водились?) отстойный. Так вот об орнаменте. Настигла меня очень печальная мысль. Вот скажем если вам встретится гоблин. Ну такой. Зелёный с бородавками. Что делать? Это просто — стукнуть его по башке и прикопать. Ну или он стукнет и... не не прикопает. И не в котёл. Нету у гоблинов котлов. На вертел. Зажарит и съест. Кстати, если один гоблин встретит другого, будет тоже самое. Один двинет другому по башке и съест. Всё просто и ни каких документов. Примерно так же это происходит у орков. Хотя орки существа более цивилизованные, чем гоблины. Способы умерщвления более разнообразны, а кулинария по слухам весьма затейлива. Но документов тоже ни кто спрашивать не будет. Следующая ступень эволюции — эльфы. Сказать что-то хорошее про этих глистов с ушами, ни у одного приличного тангара мысля не повернётся, но следует отдать им должное, что обладая высоким, но сугубо гуманитарным интеллектом эти странные существа довели процессы готовки оппонентов до совершенно бестолковой сложности. Что? Не... они сами ни кого не жрут. Они скармливают представителей менее и более высокоцивилизованных рас (ну и друг-друга), всевозможным растительным формам. При этом документы они так же ни у кого не спрашивают, а друг-другу верят на слово. Нет, конечно если какой-нибудь самоуверенный идиот назовёт себя "лордом Серебрянного Листа" могут возникнуть непонятки череватые ритуалом "Познания Истины Через Встречу Зелёного Рассвета", тьфу-тьфу-тьфу. Но если назвать себя "Шестым Носителем Веточки Подколодной Гнилушки", то дальнейшим уточнением личности ни один ушастый не заинтересуется. Дроу? Ну. Дроу — это те же эльфы. Только высшая форма развития, всё таки они понимают, что только в уюте подгорных пространств можно выпестовать развитую цивилизацию. Хотя и на свой извращённый манер.