Арранкаби

— Ха? — Девушка поставила на паузу эту расчлененку и, встав с кресла, внимательно осмотрела меня с ног до головы. — Этот косоглазый девственник — мой ашикаби? Очень смешно! — После чего попыталась ударить меня ногой по яйцам.

Ну все! Ты напросилась! Уж такого я никому не спускаю. Нет, в своем мире я девушек не бил, но здесь то не свой мир, и как говорится с волками жить, по волчьи выть. Уклонившись от ее пинка, несильно ударяю ее в живот, а когда девушка согнулась, беру ее за горло, и подняв на уровень своего роста, целую ее. Снова появляются эти крылья, и я отпускаю Сетсуко. Девушка в легком шоке, но она быстро пришла в себя.

— Ушлепок! Ты только что подписал себе приговор! Я тебе во сне горло перережу! — Какая кровожадная девушка. Просто так это оставлять нельзя, а то ведь может и попытаться выполнить свое обещание. Тянусь к образовавшейся между нами связи и немного пережимаю ее. — Уаргх!... — Сетсуко упала на пол, стала хватать ртом воздух, и скрести руками по полу. Да, нехило ее плющит. Ну ничего, ей это на пользу пойдет. Игнорируя слабо стонущую девушку, я сел в кресло и обратился к президенту, который рассматривал Сетсуко с интересом в глазах.

— Может расскажите о ней подробнее?

— Хммм... Можно и рассказать... СКажите, что нужно для армии, ведущей войну?

— Что? — К чему это он?

— Ну вот смотрите: у вас уже есть Рей и Мей. Одна атакует, другая поддерживает. Можно провести параллель: Рей — солдат. Она бросается вперед с шашкой наголо и убивает своих врагов. Мей — штаб, поддержка. Она поставляет армии продукты, одежду, оружие, боеприпасы. Другими словами делает так, чтобы солдаты были сытыми, довольными и вооруженными. А что еще нужно армии?

— Командование?

— Ха-ха. Ну командование это ты. Что еще?

— Хмм... Разведка?

— Верно Разведка и связь. Иначе армия будет слепая и не скоординированая.

— Значит Сетсуко...

— Нет, связь и разведка это Джунко. Что еще нужно армии?

— ...

— Ну смотри. — Президент повел руками. — Армия столкнулась с противником. Кровь, смерть, но наши победили. Но редко какое сражение обходится без потерь и теплой одежды и сытного обеда будет явно недостаточно, чтобы вылечить огнестрельное ранение.

— Сетсуко — медик. — Вот уж не подумал бы... Полная противоположность Чите.

— Да. И именно поэтому с ней было так много проблем: все наши психологи опустили руки, пытаясь исправить ее поведение, а физические меры на нее не действуют: девушка просто отключает свои нервные окончания и дает язвительные советы.

— Что-то непохоже, что она отключила свои нервы. — Кивнул я на Сетсуко, с трудом подползающую к моему креслу.

— Ну так ты же использовал власть ашикаби, а это заблокировать невозможно. Сетсуко наконац подползла ко мне и вцепившись в штанину прохрипела.

— Почему же вы ее не окрылили?

— Так они не должны были участвовать в Игре. — Ах да, забыл...

— П-простите... меня... А-Ашикаби-сама... — Неужели ей пошло на пользу? Судя по тому, что рассказал президент, ее так просто не перевоспитать... Снова концентрируюсь на нашей связи и отпускаю ее. — Хаа... Ха... — Девушка медленно приходила в себя, и что самое странное, смотрела на меня не с ненавистью или злобой, а с уважением. Что-то у меня плохое предчувствие. С подозрением взглянул на президента, но тот сделал непроницаемое лицо и только в глубине глаз можно было увидеть ехидные искорки. Не поверю, что проффесиональные психологи не разобрались с Сетсуко. Возможно они не смогли ее "вылечить", но они наверняка узнали в чем ее проблема. Но президент не спешил меня просветить по этому поводу. Ладно, здесь больше делать нечего.

— Ну, похоже мы все дела уладили... — Начал я.

— Именно так. Держите. — Он протянул мне визитку. Если что понадобится, звоните, не стесняйтесь. Я уверен, мы сможем договориться. — Я взял визитку и положил себе в карман. — Пойдемте, я вас подвезу.

— "Подвезу", чтоб тебя! — Президент действительно "подвез". Вот только не домой, а к зданию главного офиса МБИ. Сказал что-то вроде "я вам не такси: откуда забрал, туда и возвращаю." Пришлось втроем переть домой пешком, так как было уже поздно и дожидаться общественного транспорта я не стал. Сетсуко все это время была тише воды, ниже травы и странно на меня поглядывала. И похоже я не единственный, кто это заметил.

— Вы смотрите, наша мазохистка уже целых десять минут никого не провоцирует... — Похоже Сетсуко не была особо дружна с другими секирей.

— Кто бы говорил! Меня больше интересует скольких безвинных женщин и детей ты убила с тех пор, как я тебя видела в последний раз? Десять? Сто? Или больше? — Мазохистка... А что? Вполне возможно... Надо проверить, и случай как раз подходящий: Рей явно собралась убивать эту наглую девчонку, но еще до того, как она смогла хоть что-то сказать, я снова передавил нашу с Сетсуко связь и девушка тут же упала на асфальт. Хорошо, что прохожих в такое время здесь не бывает. Наклоняюсь к Сетсуко и спокойным голосом спрашиваю.

— Напомни ка мне: я давал тебе разрешение провоцировать Рей?

— Н-н-нет... — Еле прохрипела девушка.

— Ну что ж, я никуда не спешу. — Я демонстративно прислонился к стене ближайшего дома.

— П-простите меня, ашикаби-сама... Такое... не повторится... — Я отпустил поводок и через пару минут Сетсуко поднялась на ноги и мы продолжили путь. И да, девушка — явная мазохистка: в ее взгляде теперь сквозило неприкрытое уважение. Даже не представляю какие винтики у нее в голове отсутствуют, чтобы она провоцировала окружающих и получала удовольствие от унижений. В таких раздумьях мы и добрались до моей квартиры. Мей не скрывала своей радости по поводу нашего возвращения и, похоже, она даже была рада Сетсуко. Что удивительно, мазохистка тоже не стала воротить нос, позволила себя обнять и даже без оскорблений поздоровалась с Мей. Но первым делом я прошел в комнату с Джунко.

— Сможешь ее вылечить?

— Джунко? Пускай подыхает! Как будто меня это волнует! — Ну вот, опять... Ох и намаюсь я с ней... Я снова натянул поводок и пошел ужинать. А через пятнадцать минут вернулся к Сетсуко и отпустил поводок.

— Что-то я забыл твой ответ. Ты сможешь ее вылечить?

— Хаа... Ха... Дайте мне три часа и она плясать будет. — Судя по довольным ноткам в голосе с ней именно так жестко, даже жестоко и надо обращаться, иначе на шею сядет и лапки свесит. Может какой-нибудь садист и радовался такой секирей, но я-то не из них! Теперь мне придется постоянно следить за своим поведением и не спускать с Сетсуко глаз.

— У тебя один час.

— Ашикаби-сама! Но это невозможно! Я просто физически не смогу ммм... — Я схватил ее за горло и поцеловал.

— Меня не волнует что ты сможешь, а что — нет. Если она не будет в сознании через час, у тебя будет очень веселая ночка. — И вышел из комнаты под восхищенным взглядом Сетсуко. За что мне это?! В гостинной я напоролся на две сочуствующие мордашки. — Что можете сказать? — Девушки переглянулись, после чего Мей начала.

— Мне как-то удалось вывести Сетсуко-чан на откровенный разговор и она поведала мне о своих планах. Она сказала, что собирается найти своего ашикаби, и если он окажется слабаком, не способным заставить ее ему подчиняться, то перережет тому горло. Вот в общем то и все.

— Еще она стерва, каких поискать надо, но думаю, вы уже это поняли. — Добавила Рей. Да уж, не зря президент хотел от нее избавиться.

После этого, я пошел в свою комнату и занялся поиском компаний по продаже недвижимости. В Токио их было предостаточно, но мне больше всего понравилась "Наш Дом — Токио", дочерняя компания МБИ. Выбрал я ее по нескольким причинам, и безупречная репутация была не главное. Вот как отнесутся в нормальной компании, если к ним придет двадцатилетний парень и скажет, что хочет купить дом. Вот-вот, а так у меня есть телефон президента МБИ и незадачливых клерков быстро поставят на место. Записав на бумажку адрес, и посмотрев как туда добраться, я посмотрел на часы. Прошло сорок минут. Отлично, как раз есть время сбегать в один магазинчик. Об этом месте я узнал из памяти своего тела, и сейчас направился в находящийся поблизости секс-шоп. Купил я там несколько пар наручников, кляп и десять метров веревки: чувствую мне это еще пригодится.

Домой я вернулся за пять минут до истечения установленного мной срока, и свалив покупки в угол, направился в комнату с Сетсуко и Джунко. Зайдя внутрь, я увидел Сетсуко, проводящую какие-то непонятные манипуляции с больной. При моем появлении девушка отвлеклась, а я под ее взглядом молча прислонился к стене и стал крутить на указательном пальце одну пару наручников. Сетсуко сглотнула и вернулась к лечению. В срок она не управилась: Джунко открыла глаза через три минуты после завершения установленного мной времени, но я решил не заметить этого, а сконцентрироваться на "новенькой". Вот только и тут меня постигла неудача: Джунко как открыла глаза, так их и закрыла буквально через несколько секунд.

— Как интересно. — Многообещающим голосом протянул я.

— Ей надо поспать, чтобы восстановиться. — Вздрогнув, стала оправдываться Сетсуко.

— Даже так? Ну что ж, пожалуй ты выполнила приказ, отдыхай. — И вышел из комнаты.

На следующий день я проснулся в отличном настроении: моя авантюра удалась, и я даже получил больше, чем надеялся. Встав, я направился в ванную. О, похоже она занята: слышится шум воды. Рей и Мей сейчас на кухне, Джунко еще спит, значит в ванной Сетсуко. Да, хоть я и лишился всех своих сил, но того, что осталось, вполне достаточно, чтобы чувствовать живых существ вокруг себя. Сетсуко значит... Я, с самым каменным выражением на лице открываю дверь и захожу внутрь. Девушка, принимающая в это время душ сначала оторопела от такой наглости, а затем с красным лицом и воинственным воплем запустила в меня куском мыла. Ловим мыло, что не так уж просто, и запускаем обратно, да посильнее. Попал куда хотел — в живот, и Сетсуко с выбитым дыханием, сползла на дно ванной, а я как ни в чем не бывало стал чистить зубы и умываться. Но девушка — медик и уже через секунду после моего попадания, у нее восстановилось дыхание. Закончив все дела, я вышел из ванной не обращая внимания на красную как рак Сетсуко. А фигурка то у нее что надо: никаких коровьих размеров, все подтянуто, спортивно. Короче в моем вкусе... Хех, я уже больше недели в компании секирей и еще ни с кем не переспал. Не порядок, и я даже знаю, с кого начну...

За завтраком никаких происшествий не было, Джунко еще не проснулась, а Сетсуко сказала, что та будет еще часов восемь спать. Ну а после завтрака я направился покупать недвижимость. С собой я взял только Сетсуко, так как хотел с ней поговорить наедине. Меня несколько смущало ее поведение: оно не совсем было похоже на мазохизм и я хотел понять в чем дело. И вот, когда мы шли через парк, я решил начать издалека.

— Сетсуко, почему ты так негативно относишься к своим сестрам?

— Это не тво...

— Ты ведь сможешь залечить сквозное ранение живота? — Спросил я, медленно развязывая мешочек со своей катаной.

— Простите меня, ашикаби-сама.

— Отвечай.

— Я их презираю...

— За что?

— Жалкие существа! Они верят в эту "любовь", в это мифическое "возвышение", отказываясь смотреть правде в глаза! Мы, секирей, не более, чем рабыни своих ашикаби. Гладиаторы, сражающиеся друг с другом на потеху своим хозяевам! Любовь? Конечно это возможно: в конце концов хороший мастер любит свой инструмент, но тот смысл слова "любовь", что в него вкладывают остальные секирей... Невозможно. Хотя бы из-за окрыления: эти крылья на самом деле наш рабский ошейник, и у нас просто нет выбора кроме как "любить" своих ашикаби. Так называемая "любовь" дает нам хотя бы иллюзию психологического комфорта, и именно поэтому я презираю тех, кто отказывается принимать правду такой какая она есть, стараясь ее исказить и сделать более приятной для себя. — Какой монолог! Похоже у девочки наболело.

— И тебя устраивает такое положение вещей? Разве ты не хочешь, чтобы к тебе относились как к обычному человеку?

— Человеку? Я не человек! И даже если я буду вести себя как человек, то не стану им. Я буду ничтожеством, предавшим свою суть, но так и не ставшей человеком. Да и не надо мне этого. Я рождена как секирей и буду жить как секирей!

— И ты не имеешь ничего против того, что к тебе будут относиться как к вещи?

— Повторю еще раз: я не человек. У меня нет ни отца, ни матери. Меня СОБРАЛИ на заводе, как собирают автомобили. То, что технология создания секирей за пределами человеческого понимания не имеет никакого значения. Я — инструмент, предмет, которым мой хозяин может распоряжаться как захочет, и я не вижу ничего зазорного в том, чтобы выполнять свою роль: подчиняться воле своего хозяина.

— То-то ты обещала мне горло перерезать...

— Я презираю ашикаби, верящих в эту "любовную" туфту еще больше, чем секирей. Если ашикаби относится к нам как к людям и старается развивать отношения, он не более чем лицемер! После окрыления на нас одет поводок, позволяющий ашикаби контролировать все жизненные процессы в нашем организме, и после этого ашикаби заявляет, что "любит" нас? Ничтожный лицемер! Подчиняться тому, кто боится поднять руку на свою рабыню? Никогда! С другой стороны если ашикаби понимает нашу суть, и использует нас как пожелает, то я буду счастлива. Ведь нет ничего более жалкого, чем неиспользуемый инструмент.

— Странно. Мне казалось, что желание свободы — естественный инстинкт всего живого.

— Свобода — иллюзия. Никто в этом мире не свободен, просто большинство предпочитают этого не замечать. А я не вижу ничего плохого в том, чтобы за меня решал кто-то другой. В конце концов я именно для этого и рождена.

— Странная, я бы даже сказал, нечеловеческая логика.

— А я и не человек.

— Ну что ж. — Я взял ее за подбородок и всмотрелся в ее глаза. Она действительно верит в то, что только что сказала. Я был прав, она не мазохистка, просто девушка боролась за то, чтобы к ней относились так, как она думает правильно. И что самое главное все, что она сказала правда. Можно ли говорить о взаимной любви когда один из любовников полностью подчинен другому? Блин, куда-то меня не туда унесло: какое мне дело до этих размышлений? Главное, что теперь меня совесть не будет мучить, при жестоком обращении с Сетсуко, ведь именно этого она и желает: чтобы ее хозяин видел в ней вещь, инструмент, не более. Действительно нечеловеческая логика, но если вспомнить откуда взялись секирей, можно ли ожидать от них человеческой логики? — Поведение человека во многом зависит от отношения к тем или иным действиям, но раз ты сама желаешь, чтобы к тебе относились как к вещи, то мне, пожалуй, не надо сдерживаться.

— Сдерживаться? Не оскорбляйте меня так. — Улыбнулась Сетсуко, а я сильнее сжал руку, отчего ее лицо исказилось болью.

— Ты слишком много себе позволяешь.

— Простите меня, ашикаби-сама. — Отпустив девушку, я осмотрелся. Мы уже пришли. Большой, даже снаружи богато выглядящий офис, с вывеской "Наш Дом — Токио". Зайдя внутрь, я увидел стеклянные столики, мягкие, кожаные кресла и диванчики, живые цветы на подоконниках. Короче фирма старалась сделать обстановку как можно более домашней и расслабляющей. Я с Сетсуко сюда совсем не вписывались: парень в ярко-зеленой футболке и шортах и девушка в белой МУЖСКОЙ футболке и юбке... А что поделать? Ее старая одежда — грязная, а у меня женской одежды нет. Тут к нам подошел высокий шатен в деловом костюме и с надменным лицом.