| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Теперь уже Ларри покачал головой.
— Может ты и прав, — сказал он задумчиво. — Хотя мне кажется — ты ошибаешься. Но вот в чем конкретно — не скажу. Не силен я во всех этих мудрых беседах, — добродушно признался он, протягивая руку к спасительной бутылке, как к возможности увести разговор от трудной для него темы. — Да и от них только одна сплошная головная боль.
— Это точно, — поддержал его молчавший все это время Реник. — А то я с вами, от ваших умных бесед, уже заскучал. Испугался, что вы их затянете и весь вечер пойдет насмарку.
Сергей улыбнулся.
— Я здесь у вас все-таки еще новичок, — сказал он примирительно, — чтобы подолгу вести такие беседы. Я бы предпочел пока еще больше слушать. Но, впрочем, ты прав, не будем портить нашу встречу, — добавил он, протягивая руку за своим стаканом.
Снова выпили.
— Серж, а ты как умер? — неожиданно спросил Ларри.
Сергей задумался.
— Давай не будем пока поднимать эту тему, — предложил он серьезно.
Реник незаметно усмехнулся. Как работник лаборатории он прекрасно знал, что Сергей — единственный по-настоящему живой человек во всем здешнем мире.
— Ну, извини, — смутился Ларри. — Я думал — ты уже переболел этим. Срок вполне достаточный. У меня все это вылилось в две недели запоя, — продолжал оправдываться бывший шофер.
Сергей кивнул, принимая его извинения.
— Да все нормально, — сказал он, вяло махнув рукой.
Реник достал откуда-то из-под низу еще один зеленый прессованный брикетик, принялся нарезать тонкими пластиками — для закуски.
— Ну а как твое семейное положение? — продолжил расспрашивать любопытный Ларри. — Женат? Холост?
Сергей усмехнулся.
— Фактически женат, — ответил он. — Помнишь ведь свадьбу с Элорой? — Ларри кивнул. — А реально — как бы и холост.
— Да уж, — протянул Ларри, осмысливая услышанное. — Жена — директор, это — кошмар. Не дай бог такое пережить!
И он искренне поплевал через левое плечо.
— Ну а ты как? — в свою очередь спросил Сергей, видя, что Ларри хочет задать еще какой-то вопрос.
— Я-то? — переспросил гигант. — Да как-то все один. Все еще по-старинке надеюсь, что встречу свою единственную.
— А инкарнатор? — спросил Сергей, в первую очередь конечно же имея ввиду Кристину. Хотя конечно же не факт, что она умерла молодой и Эрих успел принять участие в заключительной фазе ее смерти.
Ларри грустно улыбнулся.
— Я все-таки консерватор, — сказал он печально. — Я, конечно, могу восстановить себе какую-нибудь девушку. Но, во-первых, все, кого я знал и кто мне нравился — давно уже пережили пожилой возраст — к счастью или к несчастью — тут еще неизвестно — и, соответственно, не девушки совсем, а скорее всего — бабушки. А во-вторых, взять незнакомую и потом убеждать ее, что она должна любить меня и быть со мной ласкова, а то я ее распылю за ненадобностью — я так не могу…
Они помолчали.
— Ну, вы все уже? — спросил Реник — по-стариковски недовольно. — Обо всем своем переговорили?
— Наливай, — кивнул ему Сергей. — Мы уже закончили.
— Да налито уже, — недовольно пробурчал старик. — Стынет.
Выпили. Зажевали зелеными плитками сушеных водорослей.
— А ты заметил, что наших здесь много? — спросил Ларри у Сергея. — Из нашего с тобой времени?
— Ну, в этом ничего странного как раз и нет, — встрял старик в разговор. — Каждая шишка в первую очередь заявляет на восстановление своих знакомых. А уж потом — по анкетам шарится. Я своих тоже много наблюдаю.
— И зачем так много стариков? — ухмыльнулся Ларри.
— Ничего ты не понимаешь, — обиделся Реник. — В старости — мудрость и накопленный опыт.
— Старик, ты прав, — хлопнул его по плечу Ларри. — Не обижайся.
Бывший шофер добродушно наполнил стаканы — на четверть — и они выпили примирительную.
А потом Ларри уснул. Сидя. Его растолкали и, как он не хорохорился, и не требовал еще водки (которую, кстати, ему все-таки налили, в надежде, чтобы он случаем не буйствовал), отвели на тахту и уложили. И гигант, убедив всех выпить с ним еще раз — как бы на посошок, тут же сладко захрапел.
Старик и Сергей остались вдвоем.
Старый Реник повертел в руках пустую бутылку. Убрал под стол, в компанию к предыдущей.
— Ну что? Спать? — посмотрел он на Сергея. — Я завтра все приберу.
Сергей покачал головой.
— Есть небольшой разговор, — сказал он, слегка икнув.
Реник снова задумчиво посмотрел на пустые бутылки.
— Ну хорошо, — согласно кивнул он седой головой. — У меня есть заначка. Еще старая водка — эта-то теперь делается не так качественно — не та очистка, что была раньше.
Сергей пожал плечами — ему было уже все равно, и водка шла фактически как вода.
Старик долго шарился в железном подполе. Наконец достал старую бутыль с алюминиевой крышкой. Любовно поставил на стол.
— Но только все не выпивать? Хорошо? — предложил он, пристально разглядывая Сергея и оценивая его состояние. — Оставим на другие случаи. А то обидно будет.
Сергей снова пожал плечами.
— Я, в принципе, могу и не пить, — сказал он. — Да и разговор-то короткий. Так — вопросик небольшой.
Но старик сам молча разлил водку по полному стакану. Все также аккуратно завинтив крышечку, бережно убрал бутыль в подпол.
— Я думаю — нам этого хватит, — сказал он под вопросительный взгляд Сергея. Сел напротив. — Ну? Слушаю? Или выпьем сначала?
— Да тут такое смешное дело, — неуверенно начал Сергей, вертя стакан в руках. — Мне кажется, что я встретил своего двойника.
Реник отнесся к этому сообщению совершенно равнодушно.
— Кажется, или ты точно встретил? — только и спросил он, пытаясь из того, что осталось на столе, организовать хоть какую-то закуску.
— Точно видел, — уже более решительно кивнул Сергей.
— А-а. Не обращай внимания, — неожиданно безразлично отмахнулся старик. — Были времена, когда и меня было много. И пил я только сам с собой, причем, в довольно большой компании, — добавил он чуть ли не с гордостью.
— Ну, так это вы, — неловко заметил Сергей, боясь этим замечанием обидеть своего собеседника. — Я-то ведь еще живой. И на меня еще нет матрицы. На сколько я понимаю — ведь матрица снимается только с мертвого.
— А может, ты тоже умер? — равнодушно пожал плечами старый Реник.
— Да нет вроде, — чуть задумавшись ответил Сергей.
— В этом в наше время нельзя быть уверенным наверняка. Никто ведь не осознает момент своей смерти. Ну было что-то. Но ведь прошло же.
А может и правда? — вдруг мелькнуло у Сергея. — И все эти опыты? Может, ведутся уже над мертвым телом, изучая его остаточную реакцию?
И Сергей энергично помотал головой и залпом выпил полный стакан водки.
— Когда я узнал — я месяц не просыхал, — с сочувствием проговорил старый Реник и мелкими глотками, но твердо, осушил свой стакан.
Сергей меланхолично кивнул. Впрочем, с чего это я решил, что видел своего двойника? — подумал он уже более спокойно. Ведь это мог быть, например, Сей — как говорила Инн — мы ведь тоже с ним были в чем-то похожи?
— Ладно, давай спать, что ли, — сказал старик, ставя стакан и не закусывая. — А то завтра опять будешь водку хлебать литрами после своих нагоняев. А печень что живая, что нейтринная — разрушается одинаково и необратимо.
499
Сергей проснулся среди ночи. Его разбудил сон. И снилась ему, как обычно, Земля, костерок на берегу Оби, уха, весело закипающая в стареньком котелке, уверенно кашеварящий Капитан, усмехающийся про себя чему-то, Женька, как всегда, аккуратно разливающий водку в маленькие походные стаканчики…
Сергей долго лежал с закрытыми глазами, стараясь как можно дольше продлить видение ускользающего сна, и даже крепкий храп Ларри и стариковское посапывание Реника ему не мешали. Но речка быстро подернулась дымкой, поблек костер, растаял и котелок, и только усмехающиеся глаза капитана задержались дольше всех, словно хотели о чем-то предупредить Сергея.
А ведь он вполне может быть где-то здесь, на базе, — вдруг ярко вспыхнуло в голове, и от этой мысли бешено застучало сердце. — Ведь есть же его матрица! А, значит, он либо где-то здесь, либо его можно восстановить. — Сергей разволновался и ему сразу же захотелось броситься куда-нибудь на поиски — все равно куда.
И в этот момент ночную тишину прорезал долгий душераздирающий крик. Словно кого-то неторопливо и изощренно резали. Крик все поднимался и поднимался до нечеловеческих высот и вдруг резко стих, захлебнувшись на самой пронзительной ноте. Наступила жуткая, леденящая душу тишина.
Сергей вскочил мгновенно, еще при первых звуках. Быстро зажег свет ничего еще не понимая. И в неяркой вспышке настольной лампы он успел увидеть, как какое-то существо, размером со среднюю собаку, без шерсти, на коротких лапах, не торопясь пересекло комнатенку и, не сбавляя скорости, перебралось на стенку, а потом перешло и на потолок. И лениво, с чувством собственного достоинства, скрылось в щели воздушного фильтра.
И в тот же момент за общей перегородкой раздался чей-то истошный вопль.
— Крысы!!!
И в ту же минуту все заглушил шум сотен голосов и топот множества ног.
Сергей выскочил на "улицу". И замер, ошарашенный. В сумерках ночного освещения весь высокий потолок общей магистрали был плотно усеян неподвижно застывшими темными фигурами. Их было сотни.
Некоторые фигурки, словно муравьи, сновали по колоннам и стенкам.
Народ, совсем еще не одетый и толком не проснувшийся, высыпал на улицу кто в чем был.
Кто-то запустил в крыс железякой. В самую гущу под потолком. Огромная масса наверху недобро колыхнулась сотнями тел и зарычала, явно не собираясь спасаться бегством. И это пугало, заставив людей внизу непроизвольно сплотиться в тесную кучку.
Кто-то деловито откручивал железные ножки от табуретки, кто-то, зажмурившись от страха, кинул под потолок старый алюминиевый чайник. Не попал. Чайник, звонко подпрыгивая, долго катился по железному полу магистрали. Казалось, за ним пристально наблюдали не только крысы, но и люди. Вот он уже, перестав звенеть, описал короткую дугу вокруг носика и наконец-то замер. Мертвая тишина стояла секунд десять, давя на нервы.
— Бе-е-й!!! — вдруг, не выдержав этого напряжения, закричал кто-то тоненьким срывающимся голоском.
И тут началось настоящее побоище.
Животных с потолка сбивали длинными палками. А внизу бегали за ними, падая, спотыкаясь и наталкиваясь друг на друга. Били прутьями и стульями, старались раздавить сапогами, охваченные звериным азартом и первобытной жаждой крови.
— Гоните в западный коридор! — где-то вдали кричал Реник. — Я там ловушек наставил!
И народ, охваченный охотничьим азартом, дружно и не сговариваясь, погнал зверьков в заданном направлении.
Маленькие уродцы, попав в петли, сначала дергались в страхе, а потом, поняв, что им уже не спастись, разворачивались и, злобно рыча, пытались броситься на своих преследователей.
А их убивали чем только могли. Под крики, мат и злые шутки их нещадно били железом, ободренные беззащитностью пойманных в силки животных. Те попадались в большом количестве. Их добивали железными прутьями. Многократно трещали ломаемые кости. Вой живой плоти резал уши. Кровь, хлюпая, разлеталась во все стороны, забрызгивая всех и вся. И вид и вкус крови и проломленных черепов и вываливающихся внутренностей действовали на людей хуже наркотиков, вытаскивая наружу давно забытые многомиллионные первобытные инстинкты.
Не участвующий во всем этом безумии Сергей старался не смотреть на почти человеческие лица крыс и на их умные печальные глаза.
Через час все было кончено.
Большинство местных жителей, видя, что больше крыс не осталось, успокоившись, разбрелись по домам. Часть же народа погналась за зверьками, пытающимися спастись на окраинах базы. С твердым желанием — не дать убежать и во что бы то ни стало добить. И только совсем небольшая группа людей — и Сергей в том числе — бродила по окровавленным коридорам, стаскивая трупы в одну кучу. Они знали — крысы были по-настоящему живыми существами и значит тела не испарятся просто так, и скоро здесь будет стоять такой трупный смрад, что жить станет невозможно. Да и не по-людски как-то все это.
* * *
Люди дружно собирали трупы зверьков, раскладывая их вдоль стен магистрали. Кровавый след тянулся со всех сторон. Красные ленты кишечников, проломленные черепа, из которых кусками выпадывал еще теплый мозг. Люди подскальзывались в крови и внутренностях, падали, громко матерясь и пачкаясь во всем этом.
Брезгливо беря за короткие лапки (за хвост не ухватишься — маленький и скользкий от крови), Сергей относил тушки в угол и сваливал их там как попало в мрачную кучу братской могилы.
А два крепыша, все еще разгоряченные боем, по пояс обнаженные, все в крови, с железными и уже погнутыми прутами, злобно ругаясь, энергично выискивали еще недопитых крыс и с остервенением били их железом по головам. Крысы не сопротивлялись и не огрызались, и только смотрели не мигая на своих убийц. И от этого взгляда крепышам становилось совсем жутко, и они били все сильнее и сильнее по уже неподвижным телам.
Покончив с перетаскиванием трупов и вернувшись в каморку к Ренику — Ларри куда-то пропал во всей этой суматохе — Сергей с брезгливостью сбросил с себя одежду, выпачканную в крови, мозгах и внутренностях крыс, и быстро, с трудом сдерживая тошноту, скрылся в импровизированном душе, представляющем собой ржавый бак с водой, прикрепленный на распорках под потолком.
Вода была такой же ржавой, черной и холодной. Но он получал от нее удовольствие. Ведь она смывала кровь этих странных существ.
В дверной косяк осторожно постучал Реник — двери как таковой тоже не было.
— Ты скоро? — спросил он. — А то и другим тоже неприятно.
Действительно, только сейчас до Сергея дошло, что старик сидит там весь в крови, и терпеливо ждет его.
Закрыв заслонку, Сергей, мокрый, торопливо вышел, освобождая душевую.
— Извини, — сказал он виновато. — Паршиво что-то стало.
— Да нет, все нормально, — сказал Реник, уже обнаженный, брезгливо вытирая кровь с лица и рук чистыми уголками грязной одежды. — Одно живое существо всегда тяжело реагирует на смерть другого.
И он вошел в душ.
— Я там на табуретке водку выставил, из заначки, и салат, — крикнул старик, открывая заслонку. — Отведи душу. А то совсем плохо будет. Я, пока тебя ждал, уже парочку пропустил.
Однако Сергей решил сегодня не пить. Да и утро уже скоро — на работу пора. И так начальство замучило своими претензиями. Да и Эдик опять же просил... Неудобно...
Но потом он случайно бросил взгляд на ворох одежды в углу, на черно-бурые пятна, на пар, поднимающийся над ней, на тонкую струйку черно-красной жидкости, медленно вытекающей из под этой кучи... И он быстро, трясущимися руками, наполнил стакан и залпом выпил, не закусывая, в надежде, что так прошибет быстрее, расслабит, и все увиденное им не будет представляться в таком трагически мрачном свете.
А тут подошел и мокрый Реник, закутанный в дырявую простыню. Сел напротив.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
