| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Это было так... трогательно, так душевно, что я не сдержалась и, всхлипнув, обняла ее за плечи.
Все было позади, но как же я боялась!
— Ох, девочка, девочка... — жалея, протянула мама Лиза. Провела рукой по спине.... — А ты — молодец! — неожиданно горделиво, вдруг произнесла она. — Такое придумала!
— Скажешь, тоже, молодец... — вздохнула я. Потом засмеялась... чуть нервно, но это уже не страшно. — Чувствовала себя пансионеркой, которую застали за кражей сладкого, — отстранилась я от нее, заглянув в добрые, наполненные любовью глаза. — А если бы кучер отца не придержал лошадей? А если бы Владислав не оказался таким расторопным.... Кстати, — нахмурилась я, — а сынишка Степана....
— Да он прибежал раньше вас, — улыбнулась она мне. — Уже всем успел рассказать.
— Вот ведь, пострел! — в порыве чувств, вновь прижалась я к матушке. Она была такой теплой, такой своей.... — Пошлешь ко мне, заслужил он свою монетку, — выпустив ее из своих объятий, улыбнулась я. — И, как устроишь, приведи Владислава. Хочу с ним поговорить. И накажи всем, — я добавила голосу строгости, — чтобы молчали.
— Об этом не беспокойся, — тут же нахмурилась она. Всплеснула руками: — Да как же так можно, дитя у матери забирать?!
— Теперь уже не отберут, — уверенно произнесла я и, поцеловав ее в морщинистую щеку, направилась к лестнице. Прежде чем зайти к дочери, нужно было переодеться в домашнее.
Много времени это не заняло, и уже минут через пятнадцать я входила в детскую.
Шторы в комнате были прикрыты, создавая приятный полумрак. Тишина казалась уютной, мягкой.
— Спит? — шепотом спросила я у Катерины, кормилицы моей девочки. Стояла она у окна, придерживая рукой слегка сдвинутую ткань, и обернулась лишь, когда я задала вопрос, не сразу заметив мое появление.
— Да, госпожа графиня, — так же тихо отозвалась она, не сдвинувшись с места. Только прижала руки к груди, словно испугавшись чего-то.
Поняла я это не сразу — бесшабашное настроение не дало разглядеть тревогу в метнувшемся взгляде. И лишь наклонившись к умильно чмокающей во сне дочери, вдруг 'увидела' с трудом сдерживаемое волнение.
— Катя? — резко выпрямившись, протянула я. Ее беспокойство мгновенно передалось и мне.
— Госпожа графиня... — она смотрела на меня широко открытыми глазами.
— Что-то с Аленой? — первая мысль была панической. Оглянулась на дочь.... Нет, та просто спала, да и мама Лиза....
— Нет! — все так же шепотом ответила она, еще и качнула головой, вроде как успокаивая. — Я разбирала детски вещи....
— И что? — взяв ее за руку, отвела подальше от кроватки. — Ты разбирала детские вещи....
— Вы сами посмотрите! — решительно выдохнула она, указав пальцем на стопку, лежавшую на комоде.
В этом была права. Чем объяснять, проще посмотреть....
Всего несколько шагов, но ноги едва ли не подкашивались.
Или это просто нашел выход страх, который я сдерживала все утро?
— Что это? — невольно оглянулась я на Катерину, взяв в руки перевязанные крест-накрест аккуратно сложенные бумаги.
— Не знаю, — пожала она плечами. — Лежали в ящике между вещами. Я смотрела, что нужно будет взять с собой в Виноградово, а тут они....
— А тут они... — повторила я за Катериной, вновь посмотрев на бумаги. Сверху — чистый лист, снизу — тоже.
Я отодвинула край, тут же судорожно вздохнув. Почерк, которым была исписана бумага, уже видела... не раз. Князь Изверев.... Андрей....
Подняла следующий, еще один, еще....
— Госпожа Эвелин....
— Помолчи! — оборвала я ее.
Попасть в детскую бумаги просто так не могли. Если их кто-то и положил....
Если Георгий положил их именно сюда, значит, так было нужно, но для чего?
— Скажи, — повернулась я к Катерине. Алена заворочалась в своей колыбельке, мы обе тут же затихли, но дочь не проснулась, давая нам возможность закончить разговор. — Скажи, — повторила я совсем тихо, — ты собиралась брать эти вещи с собой в Виноградово?
— Да, — не задумываясь, ответила она. — Я и господину графу об этом говорила. Он спрашивал, не нужно ли купить еще что-нибудь. Ведь девочка растет, два-три месяца....
— Да... купить... — перебила я ее, вновь посмотрев на бумаги в своих руках.
Эх, Георгий.... Почему же не сказал мне. Или....
Я подняла взгляд на кормилицу. Похоже, ни я, ни Катерина о них и не должны были узнать.
Случайность!
— Где ты их нашла? — я протянула ей стопку.
Катерина как-то робко направилась ко мне, осторожно взяла находку, подошла к комоду и засунула между льняными рубашками.
— Вот здесь пусть и лежат, — твердо произнесла я. — Убери в комод, потом положишь в багаж. И... — я добавила в голос жестких ноток, — никто не должен знать.
— Господа графиня! — она испуганно посмотрела на меня. На глазах появились слезы....
— Катя! — я была вынужденно подойти к кормилице, взять ее за руку. — Мне кажется, господин граф посчитал, что ты достойна доверия. Мы ведь его не подведем?
Она пару секунд смотрела на меня ошеломленно, явно не ожидая таких слов, потом медленно кивнула, почти сразу же успокоившись:
— И даже маме Лизе? — тихонечко спросила она, посмотрев на меня даже с какой-то благодарностью. Словно я добавила ее жизни значимости.
Наверное, так оно и было. Нам всем хотелось быть чуть большим, чем мы являлись. Ей. Мне....
Теперь я лучше понимала, зачем согласилась на просьбу магианы. Мне, как и Катерине, не хватало в этой жизни нужности.
— И даже маме Лизе! — заговорщицки подтвердила я. — Ни-ко-му! — произнесла по слогам.
— Я так и сделаю, — все еще чуточку растерянно, но уже достаточно твердо, чтобы перестала волноваться и я, отозвалась она. — Никто не узнает!
— Вот и ладушки, — проследив, как Катерина убрала стопку белья в ящик комода, заверила я. — Как Алена кушала? — дождавшись, когда она расправит лежавшую сверху кружевную салфетку, спросила, уводя ее внимание совершенно к другому.
— Хорошо кушала, — уже деловитым тоном заверила меня кормилица. — Ночью просыпалась дважды, хныкала, поджимала ножки, но я давала капельки, которые оставила магиана, и малышка быстро успокаивалась. Пеленочки, которые она испачкала, уже унесли, но я все внимательно осмотрела, как учили. И мама Лиза несколько раз заходила.
— Булочками баловала? — хитро улыбнулась я Катерине.
Кормилица у Аленушки была крепенькая, сбитая. Круглые щечки горели румянцем, волосы густые, русая коса в руку толщиной.
Ее младшему сыночку исполнился годик, с ним нянчились старшие дети и незамужняя сестра, за которую Георгий обещал дать приданное, если Катерина справиться с уходом за нашей дочерью. Да и мужа пристроил в доме. Хоть и без одной ноги — откупился за жизнь в одном из боев на границе с Ритолией, но плотничать увечье ему не мешало.
— Что вы! — вполне искренне возмутилась она. — Чтобы ребеночек животиком мучился?
— Я пошутила, — улыбнулась я Кате. Тронула за плечо: — Я буду в кабинете. Проснется, пошли кого-нибудь из горничных за мной.
— Как прикажете, — довольно неуклюже присев, чуть обиженно посмотрела она на меня, но кивнула. Я уже успела дойти до двери, когда Катя догнала меня: — А мальчика привезли?
Я вздохнула, недовольно качнула головой — в этом доме трудно было что-то скрыть. И хотя муж доверял всем, кто служил у него, я бы предпочла, чтобы о Владиславе знало как можно меньше народу.
Увы, исправлять что-либо было уже поздно, лишь надеяться на их преданность графу и верить в Заступницу, которая не даст ребенка в обиду.
— Привезли, — улыбнулась я ей, — но это тоже — большая тайна! — теперь уже я сделала большие глаза.
Катерина прыснула в кулачок и закивала, заверяя меня, что никому и ничего....
Наказав себе еще раз поговорить с мамой Лизой, я вышла из детской. Коридор был пуст, но с лестницы доносились голоса. Один из них был детским.
Когда они вошли в кабинет, я уже успела дойти до стола и просмотреть свежую почту.
Ничего....
А я и не рассчитывала. Ждать магического вестника от Георгия было еще рано.
Письмо от бывшей подруги по пансиону, два приглашения. Одно на утреннее чаепитие от баронессы Илинской, второе — на ужин, тоже от баронессы, но уже Радовой. С первым все понятно — ее старший сын, получивший титул графа за особые заслуги перед империей, приятельствовал с моим мужем, так что Ольга Александровна в какой-то мере мне покровительствовала. А вот мать будущего князя Изверева....
Бросив бумаги на стол, я улыбнулась мальчику, которому этой задержкой давала время осмотреться.
— Ну что, Владислав Горский, давай знакомиться. Я...
— Я знаю, кто вы, госпожа графиня, — очень церемонно склонил он голову. — Эвелина Федоровна Орлова. Моя попечительница.
Я приподняла бровь, переглянулась с мамой Лизой, стоявшей за его спиной. Та едва сдерживалась, чтобы не засмеяться.
Я, впрочем, тоже. Одет он был просто, чтобы не выделяться среди слуг, о чем мы договорились с магианой, но достоинства у него было не занимать.
— А ты, — с той же серьезностью, что он, начала я, — будущий великий маг.
— Возможно, — улыбка так и не тронула его тонких губ, — но для этого мне нужно будет много учиться.
Мама Лиза несколько осуждающе качнула головой, я же смотрела на своего подопечного скорее несколько удивленно. Он был совсем ребенком, но казался таким взрослым.
— А могу я узнать, — приняла я его манеру общения, — какую именно специализацию ты выбрал?
— Конечно, госпожа графиня, — четко произнес он. — Я, как и мама, хочу стать боевым магом-целителем.
— Это — большая ответственность, — я уже не улыбалась.
Сердце сжималось не то от боли, не то... от ненависти к его отцу. Мальчишке и так досталось мало материнской любви, так он был готов лишить ребенка и этого!
— Я — знаю, — он смотрел прямо на меня, отвечая, как на уроке. — Мама дала мне нужные книги, я много занимаюсь самостоятельно.
Это мне тоже было известно — эти фолианты были в ее вещах, которые она перевезла в наш дом, пока присматривала за мной, но из уст Владислава воспринималось совершенно иначе, добавляя мне уверенности.
Что бы ни случилось, я сберегу этого мальчика!
Что бы ни случилось....
* * *
Шесть дней пролетели совершенно незаметно. Хлопоты, подготовка к отъезду....
Для меня это было первое самостоятельное путешествие, да и дом, который стал действительно моим, и за который я отвечала не только перед мужем, но и перед людьми, его населявшими, я покидала тоже впервые.
Мама Лиза наблюдала за моей несколько излишней суетой с неизменной улыбкой. И на вопросы, которые я задавала уже даже не в десятый раз, отвечала неизменно спокойно и доброжелательно. Оставалось только восхититься выдержкой этой уже немолодой женщины. Поставив себя однажды на ее место, поняла, что не сдержалась бы уже где-то на второй-третий день приготовлений, так что мне очень повезло, что она — не я.
Наконец, все основные дела были завершены, указания розданы, деньги на текущие расходы выданы, и я со спокойной душой отправила магического вестника графу Горину. За те два дня, которые понадобятся его слуге Ивану, чтобы добраться до столицы, мы как раз успевали собрать багаж.
Это было вечером, а ближе к обеду следующего дня мама Лиза все-таки не выдержала моего напора и отправила нас с дочерью в сад. Меня — чтобы не мешалась под ногами, а Алену, чтобы мое времяпровождение не выглядело совсем уж бесцельным.
Спорить я не стала, да и бесполезно, когда касалось мамы Лизы, так что, забрав у кормилицы дочь и попросив поставить в беседке плетеную люльку, я избавила всех от своего присутствия.
Сначала мы с Аленой гуляли по дорожкам. Я рассказывала ей сказки, которые слышала в детстве от бабушки, пела песенки, ставя 'столбиком' показывала на пролетающих мимо бабочек. А она смотрела на меня своими голубыми глазищами, гулила и пускала слюнки.
Уснула малышка совсем незаметно. Только-только держала головку, как тут же опустила ее мне на плечо, сладко засопев.
Беседка была совсем рядом, лишь перебраться на соседнюю дорожку, но я задержалась, чтобы, переложив дочь удобнее и прижав к себе, понаблюдать за игрой мальчишек. Благодаря сыну Степана Владислав за эти несколько дней стал похож на семилетнего ребенка, чему я была очень рада.
Детство оно такое, пролетит, и не заметишь.
Солнце было ярким, но широкие поля моей шляпки закрывали лицо Аленки, укладывая на него мягкую тень. Ветерок — едва ощутимым, изредка позволяя себе шевельнуть листву на деревьях, которая тут же отзывалась мягким шелестом.
Я любила это время года. За эту негу, за беспечность, за обещание, что все это будет длиться, длиться и длиться....
Аленка вздрогнув, дернула ручонками, но тут же, на мгновение нахмурив бровки, затихла.
Такое простое незамысловатое счастье....
Чтобы оно стало бесконечным, не хватало....
Закончить мысль я не успела — оставалось лишь произнести имя, когда резкий порыв ветра вдруг угрожающе загудел в густой кроне, склонил тонкое деревцо почти к самой земле, попытался сорвать с меня шляпку. Следующий принес откуда-то пыль, закрутил ее, заставив меня наклониться, закрывая собой дочь.
— Госпожа! Госпожа! — словно издалека донесся голос Катерины.
На миг затихло — тишина казалась странной... оглушительной, и меня, обдав холодом, буквально толкнуло вперед.
Капля дождя, упавшая на руку, была крупной. Еще одна, еще....
Они плюхались на камень дорожки, били по нежной листве, оставляли на траве проплешины....
— Госпожа!
Аленка....
Малышка закряхтела, вырывая меня из оцепенения и заставляя действовать.
Увы... было уже поздно. Ледяная горошина легла рядом с каплей дождя. Рядом шлепнулась вторая, крупнее....
Град!
Бежать к беседке?! Нет! Я не заметила, как пошла от нее в другую сторону.
К дому?!
Не ближе, но это все-таки дом, да и на помощь можно было рассчитывать.
Придерживая Алену одной рукой и стараясь не замечать, как сжимает горло широкая лента сорванной шляпки, подхватила подол платья, задрала, накрывая малышку сверху, и побежала в сторону крыльца, едва видневшегося сквозь упавшую с неба стену воды.
Ткань нижней юбки мгновенно намокла, прилипла к ногам.
Больно ударило в шею, потом в руку, заставив заскрипеть зубами от боли, но я продолжала, полусогнувшись, двигаться вперед, моля Заступницу только об одном....
Только уберечь дочь....
Только успеть добежать....
Толстую ветку бросило мне под ноги, я споткнулась, упала на колено, выставив одну руку вперед.... Тут же ударило в спину.... Сдержав крик — Аленка уже вошкалась, с трудом поднялась....
Только бы успеть....
— Святая Заступница! Госпожа! — Семен появился внезапно, просто вдруг показался рядом, набросил на меня сверху тяжелый плащ и, обхватив за плечи, потащил за собой....
Как мы добрались до дома, я не запомнила. Слезы заливали глаза, саднили ушибы, но главным для меня было другое....
Дочь!
Осознала, что уже все позади, лишь когда Степан, затолкнув меня в дом, плотно закрыл за нами дверь, оставляя за ней разбушевавшуюся стихию.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
