Быстрее империй (Тихоокеанская сага-2)

— Хм. Тропинин, что-то не припомню такого.

— Он не из наших, не из охотских. Да и на Камчатке вроде как случайно оказался. Не знает его никто из тамошних. Поговаривают, в гавани Петра и Павла к "Захарию" пристал, а потом сюда ушёл вместе с ними.

— Случайно оказался? Ну-ну. А знаешь, может ты и угадал. Пригласи-ка его на чаёк.

— Никак невозможно, — ответил Комков. — Неделю назад он на Афон с артелью ушёл.

— На Афогнак, — машинально поправил я.

Эти промышленники, как дети, всё переиначивали на свой лад.

* * *

Прибытие Окунева и Яшки отвлекли от следствия. Небольшая гавань заполнилась до отказа, поднялась суета, люди и грузы требовали внимания, а на горизонте замаячил долгожданный бросок на юг. Окунев тут же взялся латать "Онисима", утверждая, что тот выдержит хоть кругосветку. Я даже забыл на время о прочих проблемах, пока однажды Комков не прислал за мной человека.

Приказчик подвёл меня к единственному оконцу конторы, прозванному в народе бычьим глазом за мутное пятно посреди стекла. Свет такое окно пропускало, но с "изображением" были проблемы и чтобы разглядеть детали, приходилось смотреть ближе к краю.

— Вон тот молодой и есть Тропинин. Алёшка. А как по батюшке не знаю. Мал он еще для "по батюшки".

— Понял.

Парень лет двадцати ничем не отличался от прочей братии. Обычная для фронтира одежда, грязные спутанные волосы, медвежья качающаяся походка, свойственная большинству зверобоев. Может, я видел его в крепости и раньше да внимания не обратил.

— Позови его, а сам погуляй пока, — попросил я товарища.

Комков не обиделся. Я наблюдал, как он подошёл к пареньку и передал приглашение. Тот, пожав плечами, направился к избе, а приказчик тут же нашёл себе занятие. Люди перераспределялись, корабли чинились. Пополнялись запасы рыбы, добивался калан. Все ожидали рывка на Архипелаг. А мне теперь предстояло разобраться с прошлыми неприятностями и обезопасить перед походом тылы.

В дверь постучали. Я машинально оглядел комнату, отметил наличие на столе водки, закуски, и усмехнулся — ну, прямо девушку ожидаю на ужин. Проверив пистолет, предложил войти.

— Звали меня? — спросил парень. — Я Алексей Тропинин.

— Лёшка, значит?

— Можно и Лёшка, — согласился тот.

— Садись.

Он сел. Я не знал с чего начать разговор и размышлял, не налить ли водки? Но, подумав немного, решил не спешить.

— Мне сказали, ты до книг охотник, — взяв спокойный тон, я сделал паузу, чтобы подробнее изучить клиента. — Я чего спрашиваю, люблю учёных людей. Сам порой грешу чтением-то. Хоть и вредно оно для глаз. Особливо по ночам.

Он промолчал, но кивнул.

— А тут, видишь, и поговорить не с кем, — посетовал я. — Мужичьё одно безграмотное. Правда смелое, не отнять. Видно одно от другого зависимость имеет. Так что, значит читаешь?

— Ну, бывает, — промямлил паренёк.

— Чудесно. И Ломоносова читал, как говорят? Похвально. Российское могущество Сибирью прирастать будет. Так кажется?

— ...и Северным океаном и достигнет до главных поселений европейских в Азии и в Америке, — закончил цитату парень.

— И ведь верно сказал. Будет, достигнет, — продолжил я и перешел к главному. — А вот скажи мне, Тропинин Алексей, знаком ли ты с учением сэра Дарвина? Можешь ли разъяснить, например, от кого, согласно учению этому, произошёл человек?

— От обезьяны, — ответил парень и быстро добавил. — Но это сущая ересь.

— Попов здесь нет, если не считать Расстригу, — буркнул я и, сделав морду кирпичом, прошипел. — Так, стало быть, и имя первого космонавта планеты назвать сможешь?

Молчание длилось минуты три. Я наблюдал, как глаза Тропинина сперва округлились, а затем превратились в щёлки. Щёки покраснели, на лице появился испуг. Это меня здорово успокоило. По крайней мере, парень явно прибыл не по мою душу и вряд ли представляет какую-нибудь спецслужбу. Сейчас он скорее опасался, как бы не прищучили его самого.

— Дарвин! — выкрикнул Тропинин, поскрипев извилинами. — Я прокололся на Дарвине!

— Это была лишь проверка. Ты прокололся гораздо раньше, назвав голландскую гавань датской. Типична ошибка тех, кто плохо знает английский. Проблема, однако, в том, что здесь его вообще никто не знает, ни хорошо, ни плохо. И уж тем более никто не знает о том, что гавань будут называть на английском.

— Датч-харбор.

— Вот именно. Впрочем, на сленге тихоокеанских моряков словом "датч", на сколько я знаю, будут называть всякого северного европейца, в том числе и датчанина. Лет эдак через сто. Откуда ты вообще знаешь такой пустяк, как название гавани?

— По каналу "Дискавери" смотрел сериал про краболовов, — ответил Тропинин. — Они как раз на Уналашку базировались.

— Про каких ещё краболовов? — озадачился я. — Впрочем, ладно, как-нибудь потом расскажешь. Канал Дискавери", ишь ты! Есть многое на свете друг Горацио... но это всё лирика. Никто твоих странностей и не заметил бы, здесь все, знаешь ли, не без них, кабы ты не обронил монетку в ручье.

— А я и не ронял, — как-то виновато улыбнулся парень.

На миг мне стало плохо. Неужели путешественников во времени набилось на остров как в автобус в час пик? Выходит все с начала начинать? А что же тогда делается на материке?

— Я её бросил на счастье, — добавил он после паузы.

— Уф! — я мысленно вытер испарину. За такие паузы к стенке ставят. — Зачем? Собирался вернуться сюда? Нет, Кадьяк — остров знатный. Но медведи и местные племена здесь не самые дружелюбные.

— Не сюда, конечно, домой. Сам не знаю, зачем бросил. Вроде и примета к другому случаю относится, но вдруг показалось, что вот брошу, и всё закончится. Или проснусь после кошмара, или ещё как-нибудь домой вернусь. А может, просто весточку отправил. В будущее.

— Домой ты не вернёшься, это я тебе могу гарантировать, строго заметил я.

Тропинин кивнул с такой обречённостью, словно за его спиной уже выросли люди в форме, а на запястьях сомкнулись наручники. Я вернул ему паузу, затем усмехнулся.

— Я не из полиции времени. Впрочем, и не из службы спасения. Не думаю, что последняя вообще существует. Однако монетку ты бросил не зря. Помогла она тебе. Всё же нашёл я тебя и не одному теперь тебе куковать в этой дикости.

Я задумался и кстати вспомнил о попутных обстоятельствах дела.

— И в Арзамасе ты в прошлом году не появлялся?

— Я там вообще не появлялся, — пожал плечами Тропинин.

Ответ был ожидаем. Да и имя с возрастом не совпадают. Какой из парнишки коллежский советник? Стало быть, я охотился за двумя зайцами, или вернее один из этих зайцев всё ещё охотился за мной. А сколько их вообще? Открытие, что и сказать, неприятное.

Я прошёлся по комнате. Появление соплеменника... или как там можно назвать человека из одного со мною времени? Современником? Звучит как-то нелепо. Так вот, появление парня из родной эпохи смутило меня ничуть не меньше чем его. Когда опасения прошли, возникла даже надежда, что гоблины приврали, утверждая, будто сумели ликвидировать кризис, вызванный моей диверсией в Интернет. Возможно, Тропинин из тех, кто уловил суть метода и пробил пространство, а затем каким-то образом додумался и до путешествий во времени, или же гоблины выперли его тем же способом, что и меня. Но столь наивная магия, как брошенная в ручей монетка, означала, что Тропинин не обладал какими-то осознанными методами путешествия во времени. Следовательно и попал он в прошлое отнюдь не посредством моих шалостей в сети. Что ж, самолюбие малость пострадало. Однако как же он пробил время? Загадка. Но почему бы не спросить его самого?

Я вновь уселся за стол, разлил по кружкам водку, выдвинул на середину миску с копчёной рыбёшкой.

— Ну, рассказывай, как же ты сюда попал? За каким бесом полез в тёмное наше прошлое?

— Не лез я никуда, — буркнул Тропинин.

Я улыбнулся и кивнул, поощряя к откровенности.

— Чёрт его знает! — прорвало паренька. — Случайно попал. На корабле.

— На корабле? — я поднял кружку и кивком предложил ему поступить также. — За знакомство.

Мы чокнулись, выпили, закусили.

— Сам я из Иркутска, — начал рассказывать он. — Вернее родился в Ангарске, но родители переехали в Иркутск. Школу закончил, в армию собрался, а в Петропавловск отправился на лето с товарищами из клуба исторической реконструкции. Строили там реплику дальневосточного коча.

Тут я немного поморщился. Историка-любителя мне для полного счастья тут только и не хватало. Как начнёт лезть с советами...

— Построить построили, — продолжал между тем Тропинин. — Но разрешения на выход в море нам никто не давал, даже испытания не разрешили. У нас и капитанской лицензии ни у кого не оказалось. Как-то не подумали заранее об этом. Договорились, в конце концов, с одним местным, он на яхте когда-то помощником подвизался, а потом на сейнере мотористом... Но вот с корабликом совсем беда получилась. Чтобы зарегистрировать его как судно от нас потребовали кучу всякой ерунды на него установить. Ребята привезли откуда-то движок дизельный. Огни поставили, помпу, огнетушитель, спасательные жилеты достали. Какая-то яхта получалась со всеми наворотами. А регистрации всё нет и нет. Так наш корабль на берегу и простоял почти весь сезон. Одни караулили, другие по инстанциям бегали, по журналистам, пытались пробить дозволение на эксперимент, хотя бы на пробный выход в бухте только.

— Да, Хейердалу пришлось бы туго с нашими бюрократами, — заметил я. — Попробуй, поставь движок на бальсовый плот или тростниковую лодку.

— Так, ему и пришлось туго, — улыбнулся Тропинин. — Читал я его книги. Ну вот, как раз, когда моё дежурство выпало, поднялся шторм. Бухта хорошо защищена от ветра, но бывают порывы, которые пробиваются. Таким шквалом кораблик и сорвало со швартовых, и понесло. Сам я справиться с ним не смог. А его ведь даже не испытали. Хорошо ялик на палубе уцелел. Перепугался я и решил добраться на нём до берега. Пока спускал, а это та еще задачка, пока перебирался в него, огни вовсе исчезли. А когда вернулся к берегу, Петропавловска уже на месте не оказалось. Вернее оказался, но нынешний... не город и не деревня даже, так, несколько домиков, да и те в стороне.

Он вздохнул.

— Вообще-то я всегда мечтал попасть куда-нибудь, где можно себя проверить, посмотреть, на что годен.

— Вот и хлебнул романтики, — буркнул я.

— Ну, не сказать, что я представлял себе приключения именно так. Кругом грязь, болезни, голод, а главное никому нет до тебя дела. Ну, то есть, словно пустое место. Сунулся к одному, к другому, как на идиота смотрят. Только что по шее не дают.

— И тогда ты решил перекроить историю? — ухмыльнулся я. — Героически выйти с "Шилкой" навстречу орде?

— Да уж... с "Шилкой" — его глаза мечтательно закатились, но быстро погасли. — Ничего я не решил. Документа у меня никакого нет, соваться к властям опасно. Да и где они эти власти? А тут корабль из Охотска в гавань пришёл, на зимовку встал. Я и пристал к ребятам, чтобы от голода не околеть. Они даже спрашивать не стали, кто такой и откуда?

— Да уж, на Камчатке люди в цене.

— Ну вот. Пообтёрся немного среди них, тут-то меня и понесло. Как узнал, что за год на дворе, вспомнились фильмы, статьи, книги. Попытался с хозяином переговорить, дескать, надо бы в Америку двигать, пока не поздно. Ну, мол, пока европейцы не прибрали её к рукам. Он-то сперва собирался на Ближних островах промышлять, наорал на меня, за блаженного принял. А потом, как из Нижнекамчатска вернулся, планы вдруг поменялись.

— Ха! — воскликнул я. — Ещё бы им не поменяться. Сколько крови и денег мне это стоило.

— Ну, а я за зиму в долги влез. Он и сказал: "хотел, мол, в Америку, все уши прожужжал, вот и пойдёшь с нами харч отрабатывать". Так меня в артель и поставили.

— Славно. Сколько должен-то?

— Да уже ничего и не должен, — улыбнулся Тропинин. — Только и пая мне не положено. Словно холоп тружусь, за одну еду.

Радоваться такой оказии или огорчатся? Сколько их ещё тут обитает, современников? И не только современников, вот чёрт! Эти, кто позже выпал наверняка и знаний больше имеют. И каждый, небось, ведёт собственную игру с историей? То-то "тяни-толкай" у нас в сумме получится.

Но все же, большинство любителей авантюры, видимо, отправилось в Питер окучивать верховную власть, и гниют они теперь в тюрьмах да равелинах, если только сразу не получили по шее. Топором. Хотя кто-то из моих сверстников с соответствующим мировоззрением мог и к Пугачёву податься. Революцию мутить, то да сё. Полагаю, результат у них вышел тот же, разве что вместо топора там кол подобрали занозистый.

Чего же с ним делать? Бросать соплеменника на произвол местных упырей мне, конечно, не позволит ни совесть, ни здравый смысл. Куда бы вот только его приспособить? На знания двадцать первого века здесь невелик спрос. Правда раз реплику смог построить, пусть и с друзьями, значит, в кораблях разбирается. Уже хлеб. Если бы вовремя сориентировался, то и долгов бы не наделал — плотники судовые сейчас в цене.

— А ты сам-то как тут очутился? — воспользовался молчанием Тропинин.

— Хм. Меня сюда сослали, — я решил не врать в мелочах.

— Сослали? Кто сослал? Как? И почему сюда?

— Что б я знал! Какие-то изверги. Я им, видишь ли, перешёл дорогу в неположенном месте. Дали пинка под зад и вот я здесь. Как и почему именно сюда, лучше не спрашивай. Хорошо хоть не к динозаврам.

Лёшка задумался. Возможно, не поверил. Ответы наверняка показалась ему малоправдоподобными. Но тут уж мне было чем крыть — его собственная история выглядела не менее фантастической.

Я едва успел задать пару вопросов про его возраст и время, когда он попал сюда, как наш разговор прервали. За окном поднялась шумиха, раздался выстрел, в дверь вломился Комков.

— Коняги! — крикнул он. — На крепость идут! На городок! Будут корабли жечь!

Глава пятая. Ссора

Мы умудрились разругаться уже на следующий день после знакомства.

Давешняя тревога оказалась ложной. Конягмиуты лишь проверили нас на вшивость. Увидев быструю мобилизацию, суету, услышав выстрелы, они сразу же отступили в горы. Но, как часто бывает в таких случаях, раз уж сорвались с мест, и чтобы энергия зря не пропадала, многие взялись за отложенные дела. Кто корабль чинить, кто оснастку править. Мне пришлось разбираться с завезенным накануне товаром, нашлись какие-то проблемы и в артели "Захария", так что Тропинина почти сразу же отозвали.

Только на следующий день современник напомнил о себе, появившись после полудня у главной избы. Дело как раз шло к обеду и Комков не хотел поначалу впускать паренька, мол не хватало еще, чтобы всякая рвань к начальству зачастила водкой угощаться. Но я объявил, что это мой земляк и знакомый старых знакомых, так что для него нужно сделать исключение. И вообще подумать, как к делу человека пристроить.

— Как знаешь, Иван, — проворчал приказчик, но Лёшку впустил.

Мы покушали щей из квашеной капусты, выпили, как полагается. Сидели так втроем, а разговор не вязался. Приказчик косился на гостя, не собираясь в его присутствии говорить о делах. При Комкове и Тропинин, понятно, не мог говорить о сокровенном, но видно было, как извертелся он в нетерпении.