Больше чем враги

— Понятно, — усмехнулся Док. — Ну точно — желает что-то выпытать. Оттого и заботу проявляет, и вопросы не задает. Люди, когда им что-то узнать нужно, именно так себя и ведут. Кого ты обманываешь, Дамочка?

— Ну не знаю я, зачем он приезжал! — разозлилась я. — Он, если желаете знать, даже целовать меня не очень-то хотел, пока я первая не начала.

Питерс расхохотался, уже не стесняясь.

— Что, набросилась на бедного ничего не подозревающего мужика? И как он, сильно сопротивлялся? Отбивался, быть может? Звал на помощь?

За время, проведенное в лагере, я уже успела привыкнуть к грубоватому юмору Питерса, поэтому не обиделась, а расплылась в улыбке.

— Ну что вы, Док. Не до такой уж степени я подурнела, чтобы от меня мужчины шарахались.

— Дамочка, — голос моего собеседника внезапно стал очень серьезным, — оно, конечно, вовсе не мое дело, что за игру затеяла ты с Греном. Только помни: ты в безопасности, пока он тебя навещает. Понимаешь, ты не просто ускользнула от Андерса. Ты унизила его, сама того не желая. И он не упустит возможности отыграться. Так что держись за Марка Грена зубами и когтями.

— Держусь, — мрачно откликнулась я.

При воспоминании о том, как я сама предлагала Марку свое тело, щеки вновь обдало жаром. От желания немедленно пойти и удавиться от стыда спасала только мысль о том, что он сгорал от желания так же, как и я. Хотя он-то сумел остановиться...

Умница Док понял, что я не желаю продолжать тягостный разговор, и подсунул ко мне поближе очередную порцию пирожков. Сладких, с творогом и изюмом.

Норт Андерс зверствовал, срываясь на охранниках, а те отыгрывались на заключенных. Меня никто трогать не смел, а вот Мышка попала под раздачу. И из-за кого: из-за новой шлюхи Лютого! Ко мне в лазарет прибежала Нетка, вся в слезах, и сообщила, что Мышку увела охрана.

— У нее эта дрянь хотела шаль отнять, что ты подарила, — захлебываясь рыданиями, рассказывала Нетка. — А Мышка не дала. Вот эта сволочь Лютому и нажаловалась.

Я сцепила зубы. Так, спокойно, никому обидеть подругу я не позволю. Перед наказанием всех заключенных будут созывать ударом колокола, значит, надо разыскать Лютого еще до него.

Наспех накинув тулуп и даже не повязав голову платком, я выскочила из лазарета. Лютый обнаружился у административного здания, по счастью, в одиночестве.

— Дамочка? — удивился он, увидев меня. — Ищешь кого?

— Тебя, — я подошла поближе. — Разговор есть.

— Так говори, — Лютый отбросил папиросу. — Курить будешь?

Я покачала головой.

— Не курю. Я слышала, мою подругу в холодную бросили и высечь собираются. Это правда?

— Твою подругу? — Лютый нахмурился. — Это мелкая такая, тощая? Точно, демон меня раздери! Она вечно возле тебя крутилась.

— Я заплачу, чтобы ее отпустили. Сколько хочешь? Двин отдаст.

— Слушай, Дамочка, ты у нас, конечно, птица важная, но не наглей через край. Твоя подруга драку затеяла, я ее наказать должен.

— За то, что не захотела твоей девке мой подарок отдавать? Подумай, это пока я добрая, деньги предлагаю. А то и Марку пожаловаться могу, что меня здесь притесняют.

— Я уже сказал: не наглей, Дамочка. Пусть твой хахаль и важная шишка, но все равно ты здесь не хозяйка. А сколько дашь?

Торговались мы недолго. Наконец довольный Лютый пообещал мне, что назначит Мышке всего пять ударов и бить будет вполсилы. А я оправилась обратно, в лазарет. Надо было написать Двину, чтобы снял деньги с моего счета. Письмо Лютый любезно согласился отправить лично.

Заключенные стояли молча, с хмурыми мрачными лицами, одна лишь брюнетка цвела улыбкой. То и дело кто-нибудь бросал на нее злобный взгляд. Проходя мимо, я нарочно изо всей силы толкнула ее, а затем и наступила на ногу. Гадкая девица скривилась от боли, но промолчала — видимо, насчет моего статуса ее уже просветили. А я не отказала себе в удовольствии прошипеть:

— Тебе не жить, стерва.

Брюнетка заметно побледнела, а я прошла дальше, к подругам. Нетка дрожала, в глазах ее стояли слезы. Берта упрямо смотрела в сторону, будто ее внезапно сильно заинтересовал флюгер на административном здании. Я тоже на мгновение бросила туда взгляд — флюгер и флюгер, черный флажок без особой фантазии. Незаметно сжала руку Берты и тут же выпустила, пока не заметили охранники.

Мышка шла спокойно, будто не на порку, а в столовую или в мастерскую. Только губы ее были сжаты в упрямую тонкую линию да яростно сверкали глаза. Когда с подруги сдирали робу, я изо всех сил сжала кулаки, так, что ногти до боли впились в ладонь.

— Пять ударов! — объявил Лютый.

По строю прошел тихий удивленный гул, Берта и Нетка облегченно выдохнули.

— А ну тихо! — прикрикнул один из охранников. — Рядом стать захотели?

— Всего пять ударов? — раздался возмущенный голос брюнетки. — Так мало?

— Ой, дура, — тихо пискнул кто-то позади меня.

Ничего не понимающую девицу уже выволакивали из строя и тащили к столбу. Лютый медленно подошел к ней. Мне показалось, будто правая щека у него дергается, но, поскольку я стояла не слишком близко, то уверенности не было.

— Значит, ты полагаешь, что я слишком добрый? — вкрадчиво спросил он. — Излишне мягкий?

Девица, несмотря на всю свою глупость, осознала, что ничего хорошего этот вопрос ей не сулит и промолчала.

— Отвечай!

От хлесткой пощечины голова брюнетки дернулась, на белой коже проступило яркое пятно. Кое-кто из заключенных злорадно заухмылялся — за короткое время новая пассия Лютого многих успела настроить против себя. И теперь те, кто еще недавно заискивал перед ней, неприкрыто наслаждались ее унижением.

— Нет, я не то хотела сказать, я не подумала, — растерянно забормотала брюнетка.

— Чтобы в следующий раз думала, а не вякала, получишь пятнадцать ударов, — равнодушно бросил Лютый и принялся расстегивать меховую доху — предмет зависти ходивших в зимних мундирах подчиненных.

В шубах по лагерю расхаживали только Андерс и Лютый. Док, который за пределами лазарета волен был ходить в чем угодно, как правило, носил неприметное серое пальто.

Брюнетка обвисла на руках державших ее охранников. Ее губы беззвучно шевелились, по лицу катились слезы. Но никакой жалости у меня она не вызвала. Тихо вскрикнула Мышка — кнут оставил на ее спине первую ярко-розовую выступающую полосу, но крови не было. Второй удар, третий, четвертый, пятый.

— Отвязывайте и в лазарет, — небрежно бросил Лютый.

Я кинулась к подруге.

— Куда? — остановил меня громкий окрик охранника.

— Я теперь Доку в лазарете помогаю, пропустите, — выпалила я скороговоркой.

Охранник перевел неуверенный взгляд на Лютого, тот кивнул, разрешая. Подвывавшую от страха брюнетку уже привязывали к столбу, и начальник охраны примеривался кнутом к спине своей любовницы. Первый же удар рассек кожу до крови, девица заорала благим матом. Дальше я уже не смотрела, только слышала ее крики.

— Мышка, сама идти сможешь? Вот так, обопрись на меня, моя хорошая. Пойдем, я тебе спину обезболивающей мазью смажу.

— Дамочка, — удивленно произнесла подруга. — Дамочка, а мне не слишком-то и больно. Жжет, конечно, но терпимо. Чего это Лютый-то сегодня добрый такой?

Я быстро огляделась по сторонам — не услышал ли кто ее слов? — и, оставив вопрос без ответа, потащила Мышку в лазарет.

— А теперь лежи смирно и делай вид, будто тебе очень плохо, — шепнула. — Скоро сюда притащат эту дрянь. Она, само собой, будет без сознания, но впечатлять охранников твоим бодрым видом все равно не стоит.

Понятливая Мышка жалобно застонала. Разбуженная Красотка приподнялась на локтях и уставилась на нас.

— О, тихоня! А ты-то как сюда попала?

— Твоя замена отправила, — огрызнулась Мышка.

— Что, нарвалась-таки?

— Это кто еще нарвался, — вклинилась я. — Скоро ее сюда принесут, полюбуешься.

Красотка присвистнула.

— Да, быстро она Лютому надоела. Я-то почти три месяца продержалась.

— Нашла чем гордиться, — проворчала Мышка.

Я вытащила из навесного шкафчика баночку с жирной ярко-желтой мазью, пахнущей травами, и принялась осторожно наносить ее на следы от кнута.

— Ну как?

— Холодит. И немеет все.

— Потерпи, сейчас все пройдет, — пообещала я. — Красотка, раз уж ты проснулась, то я и тобой займусь. Вот только с Мышкой закончу.

— Толку-то, — зевнула блондинка. — Чем только вы с Доком мою спину не мазали, результата никакого. Видать, заклеймил меня Лютый навечно.

Я не нашлась с ответом. Все слова утешения казались мне глупыми и напыщенными. А вскоре громко хлопнула дверь и зазвучали голоса. Док что-то сердито выговаривал невидимым пока посетителям, а те виновато оправдывались. Наконец в палату внесли брюнетку. Вместо спины у нее было кровавое месиво. Я злобно усмехнулась, отвернувшись, чтобы никто не заметил моей реакции. И увидела, что на губах Мышки появилась такая же усмешка, а Красотка выглядит откровенно довольной. Похоже, девицу жалел только Док — да и то пока ему не было известно о ее подвигах.

— Ко мне только и попадают, что после порки, — сердился Питерс. — За полгода вон одна Дамочка сама по себе в обморок завалилась. Вы что же, считаете, что нам достался на редкость здоровый контингент и надо бы это дело поправить? У меня в палате трое — трое! — искалеченных вашим Лютым. Ждете, что я напишу рапорт о переводе в другое место?

Я вцепилась в спинку Мышкиной койки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Док был едва ли не единственным нормальным человеком в этом позабытом всеми богами месте. Меньше всего мне хотелось терять этого неожиданного друга.

— Да ладно вам, Док, — пробубнил один из охранников. — Сами знаете, к Лютому под горячую руку лучше не лезть — огребешь.

— Так, укладывайте ее на койку. Обувь сними, чурбан, или сам мне простыни стирать будешь? А ты не стой столбом, а притащи горячей воды. Ведро в санузле за дверью. Дамочка, ты первой пострадавшей помогла?

— Да, Док, — отрапортовала я. — Промыла раны и смазала обезболивающей мазью.

— Хорошо, только обеззараживающим раствором еще полей. Флакон с фиолетовой наклейкой. А потом займись Красоткой, пока я уделю внимание этой особе. Чего застыли? — гаркнул он на охранников. — Здесь вам не цирк. Выметайтесь!

Тех будто ветром сдуло. Питерс устало опустился на стул возле койки брюнетки.

— Давай, Дамочка, обработаем наших страдалиц, дадим им сонного зелья и пойдем чай пить. Расскажешь мне, что произошло.

— Я не хочу спать, — попробовала возразить любопытная Красотка.

Док вперил в нее взгляд льдисто-голубых глаз.

— Пока ты здесь, будешь делать то, что я сказал, — отчеканил он. — Спать, есть и справлять нужду по моему слову. Поняла?

Испуганная его непривычным тоном Красотка кивнула.

Мышке я тоже дала сонного зелья. Хотелось, конечно, усадить ее с нами за стол и протянуть кружку с чаем и самый большой пирожок, но я рассудила, что время еще будет. Пока Док хлопотал вокруг брюнетки, я успела принять душ.

— Пожалуй, это самая большая выгода от работы здесь. Возможность ежедневно мыться горячей водой, — пояснила я. — Да половина барака за такое счастье на что угодно пойдет.

Вода в общих душевых была ржавая, едва теплая и лилась тонкой струйкой. Да и походы в душ по расписанию тоже не способствовали радостному настроению. И мыло в лазарете пахло луговой травой, а не воняло чем-то нестерпимо кислым.

— У вас половина барака, а то и больше — отъявленные рецидивистки, — сухо произнес Док. — Мало кто попадает по дурости, как твои подружки. Большинство оказалось здесь вполне заслуженно.

Я кивнула. За пару месяцев я успела наслушаться леденящих кровь историй.

— Взять вот сегодняшнюю девицу, — продолжал Док. — Проститутка, грабившая клиентов. Подливала им сонное зелье и обчищала карманы. С последним вот не повезло — он учуял, что дело нечисто, и вылил незаметно вино. А здесь она считай что принялась за старое. Что они с Лютым не поделили, не знаешь случаем? Вроде бы она ему надерзила перед всеми.

Вздохнув, я рассказала ему историю с наказанием Мышки, не умолчав и о своем участии.

— Зря ты ему деньги предложила, — осуждающе покачал головой Питерс. — Хватило бы и угроз. Лютый из тех людей, которым сколько ни дай — все мало. Зато трус, потому и отыгрывается на слабых. Бабенок его у меня перебывало столько, что я давно уже со счета сбился. Надоедают они ему быстро, а просто так бросить он, видимо, не может, обязательно искалечить надо. Кого хлыстом, как этих дурочек, кого в постели. Я бы тебе порассказал, Дамочка, только этакие подробности не для твоих ушей. Грязны уж больно.

— В таком месте сложно оставаться чистой, — вздохнула я. — От прежней Тиали Торн мало что осталось. Раньше я и представить себе не могла, что буду притворяться любовницей Марка Грена, да еще и радоваться, что он подтвердит несуществующую связь. Будь он в действительности моим любовником, Док, никаких денег бы Лютый не увидел. Но я даже не уверена, что Марк приедет еще раз.

— Приедет, — заявил Питерс. — Отношения у вас двоих, конечно, странные, простому человеку вроде меня и запутаться недолго. Но что-то мне подсказывает, что Марк Грен не прочь еще разок проверить, так ли противны твои поцелуи.

Я вспыхнула. Ну к чему напоминать мне о том, что я так старательно выбрасывала из головы? Все-таки поцелуи, как и случившееся после них, были исключительно по моей инициативе. И это не могло не смущать.

— Я все-таки женщина, Док. Мне надо, чтобы меня добивались, а не проверяли, смогут пережить мои поцелуи или нет.

— Женщина, говоришь? Хорошо, что ты об этом вспомнила, Дамочка.

И не поясняя значения своей фразы, отвернулся, чтобы набрать воды в чайник и поставить его на огонь.

— Док, — тихо позвала я. — Док, вы ведь не уйдете? Я здесь без вас совсем рехнусь. У меня только вы есть да еще вот Мышка. Берта и Нетка — они хорошие, только с ними мне говорить совсем не о чем. Я не понимаю их, а они — меня. И с Мышкой-то не всегда получается, а уж с ними...

И я махнула рукой, а затем, отвернувшись, незаметно вытерла глаза. Действительно, Док был единственным во всем лагере человеком, которому я многое могла рассказать. К примеру, о том, что произошло между Марком и мною, я подружкам и словом не обмолвилась. Просто сказала, что приезжал знакомый из столицы, человек важный и влиятельный. И Берта, и Нетка информацией удовлетворились, а Мышка бросила на меня встревоженный взгляд, но промолчала.

Питерс неловко погладил меня по спине.

— Да куда ж я отсюда денусь? Знаешь, Дамочка, я, когда сюда наниматься приехал, молодой был, горячий. Думал, буду проводить душеспасительные беседы с преступницами, наставлять их на путь истинный. Как ты можешь догадаться, демона лысого у меня получилось.

— Но вы не ушли.

— Нет, не ушел. Понял, что здесь я нужнее, чем где-либо еще. Сама понимаешь, не будь меня, Лютый с дружками уже не один десяток девок бы на лагерный погост отправили. Андерс о развлечениях охраны знает, но смотрит на них сквозь пальцы. Пока его псы ему верны, им ничего не угрожает.