Хранители снов

Ну разве прилично вот так пялиться на человека?! Казалось, пять моих остановок длились бесконечно, а я все это время пухла от злости на "Шляпу". Когда трамвай подъезжал к моей, я встала перед дверью и, схватившись за поручни, практически чувствовала дырку в своем затылке. Тогда обернулась и тоже уставилась на наглого мужчину, ожидая, насколько его хватит. Обычно никто не мог выдержать мой взгляд долго. Но Шляпа не только не отвел взгляда, а даже улыбнулся этому моему выпаду. И когда дверь трамвая открылась, мужчина дотронулся до полей своей шляпы, как бы отдавая честь. Я выскочила из двери в ветряную прохладу улицы, и мысленно обозвав Шляпу придурком, отправилась к Родькиной общаге. Находилась она всего в пару минутах ходьбы, и с остановки ее было видно. Слава богу, фонари в этом районе горели практически все, хотя он и не считался особо благополучным.

Время было всего девять, так что вахтерша впустила меня без проблем, видимо, приняв за местную. В этой общаге целый этаж был отдан для проживания детей-сирот и в каждой комнате расселено по два-три, а то и по четыре человека. У Родьки два соседа, но я с ними не знакома. Я лишь однажды сюда заглядывала, когда помогала ему писать сочинение, а Родька мне решал математику.

Поднявшись на нужный этаж, я словно попала в другое измерение. Было ужасно шумно, по коридору носились дети и подростки, и пахло сгоревшей гречневой кашей. Почти из каждой комнаты доносилась музыка и смех, где-то даже ругань. Хотя как ни странно, было чисто. Родькина комната находилась в конце коридора, так что я шла по нему как по музею. Все стены были исписаны граффити, причем не просто какая-то мазилка, а довольно приличные рисунки, что возле некоторых я даже останавливалась. Как раз возле Родькиной комнаты увидела двух мальчишек в респираторах, которые старательно что-то выводили баллончиками на стенах. Обойдя их по противоположной стеночке, чтоб не измазаться в краске, добралась до нужной мне двери и громко постучала.

Открыл дверь низкий, коренастый парнишка, с довольно внушительным торсом для его возраста, который он демонстрировал мне в данную минуту, отсутствием футболки. Кажется, Родька что-то говорил про соседа-борца, как же он его называл? Леша? Лева?

— Привет! — поздоровался он. — Заходи.

Парень отошел от двери, пропуская меня, а сам пошел сделать музыку тише. Я проскользнула в комнату. Кроме нас тут никого не было, в комнате горел синий свет, довольно простенькая обстановочка, три кровати, возле каждой тумбочка, у окна компьютерный стол с мягким кожаным креслом, на экране была на паузе игра — стрелялка. В комнате пахло... хм... наверное, мужчинами. Музыка затихла и парень обратился ко мне.

— Леонид, очень приятно, — его рот растянулся в плотоядной улыбке Чеширского Кота, и меня невольно передернуло. Леня, точно, вот как его называл Родька.

— Мне тоже, я Мартина...

Не успела я ничего сказать, как Леня отвесил шутовской поклон и, потянув меня за руку, смачно поцеловал тыльную сторону ладони.

— Мадам, какое прекрасное имя и Вам очень идет. Видимо ты и есть та самая подружка Трода. Чем обязан?

Зардевшись от неожиданного комплимента, я улыбнулась и произнесла:

— Хм, он где-то здесь?

— Нет, уехал два дня назад.

— Как уехал? Куда? — встрепенулась я.

— Мне не доложился, — заржал Леня, — а зачем он тебе? Влюбилась?

— А если бы и так, то тебя это не должно касаться, — высокомерно ответила я.

— Ладно, не обижайся, я пошутил. Я знаю, что вы друзья, — пошел Леня на попятную.

— А что у него с телефоном? — поинтересовалась.

— Да пищал тут где-то, потом вроде батарейка села, забыл видимо.

— Ладно. Спасибо, я пойду, — расстроено сказала я и пошла к двери.

— Подожди, я тебя провожу, поздно уже. Тебе к остановке? — тараторил Леня, обувая кроссовки и одновременно натягивая спортивную ветровку.

— Угу, — пробубнила я.

— Пойдем, а то тут придурков полно, Трод мне потом башку оторвет, если с тобой что случится.

Я с сомнением посмотрела на Леонида. Не похоже чтобы Родька смог ему оторвать голову, уж таким мощным он казался. Но спорить я не стала, и мы пошли к выходу.

Когда мы подошли к остановке, Леонид увидав приближающийся трамвай, спросил, переминаясь с ноги на ногу:

— Мартина, ты бы это, телефончик свой оставила бы. Пообщались бы, может, сходили куда.

— Лёнь, мне бы не хотелось...

— Все-все, — не дал мне договорить он, — отставка, понял.

И улыбнувшись, подал мне руку, чтоб я забралась в трамвай.

— Пока, приятно было познакомиться, — сказала я уже с салона и прошла внутрь.

До дома дошла без приключений, думая о внезапном отъезде Родьки, как всегда все происходит не вовремя. Странно, что он ничего об этом не сказал мне! Открыв ключом дверь, я услышала привычное "Карр".

Ворон как всегда сидел на своей излюбленной спинке и склонял голову из стороны в сторону, внимательно меня разглядывая.

— И ты туда же, — поддразнила его я, снимая обляпанную в грязи куртку, — сегодня все на меня пялятся.

Карр сидел молча и, наверное, улыбался.

— А у меня тут такое произошло, — продолжала я рассказывать птице, — я тут из сна одну вещицу вытащила.

Я достала из рюкзака "вещь" и покрутила перед его клювом, ворон каркнул.

— Вот и я говорю, что я вменяемая, но подсознание упорно твердит, что такое невозможно, — Карр отвернулся от меня, и поняла, что он больше не хочет разговаривать.

Я показала ему язык и обиженно проговорила:

— А ты тоже хорош. Оставляешь по утрам девушку одну, вот и думай потом, толи есть ты, толи я совсем уже "того". Пойдем, поедим.

Я прошла в кухню и как всегда начала разогревать неизменные сосиски, Карр, естественно, последовал туда за мной. После позднего ужина, я начала понимать, что меня клонит в сон и, твердо решив сегодня не спать, навела себе чашку крепкого кофе. Не хотелось знать, какие еще сюрпризы ожидают меня во снах, так что этот вопрос был решен.

Я устроилась на полу и вооружилась красками и кистями. Хоть лютиков я и нарисовала в карандаше, но рыжую девушку хотела изобразить в краске, потому как без цветовой гаммы невозможно отобразить ее красоту в полной мере. Для цвета волос мне пожалуй, понадобится три палитры: оранжевый, желтый и золотистый, лишь тогда они смогут заструиться как во сне.

Кстати, как ни странно, хоть девушка и была рыжей, я не заметила на ее лице веснушек, вот везучая. А у меня всегда кучей высыпают, стоит солнышку дотронуться до моего носа, причем с каждым годом все больше и больше. Ненавижу свои веснушки, хотя Родька говорит, что я дурочка и ничего не понимаю. Но это он, конечно, чтоб меня не обидеть. Куда он запропастился, скажите мне на милость?

Часа в четыре утра я закончила рисунок, и осталась им довольна. Девушка стояла передо мной как живая, казалось, вот-вот что-то произнесет.

— Кто ты такая? — тихо спросила, и мое воображение изобразило на ее лице хитрую улыбку.

Я отложила рисунок в сторону и пошла умыться холодной водой, чтоб не свалиться с ног. Не помогло. Я завистливо смотрела на спящего Карра, десятый сон, наверное, видит. Достав бук из-под стола, врубила музыку и разочарованно вздохнула, увидев что ворон так и дрыхнет. Ладно, пусть спит, это все моя вредность сказывается. Я включила на компьютере загрузку игрушки — гонки и, зевая до слез в глазах, решила поиграть. Меня хватило еще на час, прежде чем я уснула.

ГЛАВА 5

Я проснулась от раската грома и, вздрогнув, открыла глаза. Оглядев свою комнату, одновременно фокусируя взгляд на окружающем, облегченно вздохнула. Сон без снов. Я улыбнулась и закрыла лицо руками. Неужели закончилось? Встав с дивана, поплелась в ванную, бездумно улыбаясь. Даже пасмурная погода не портила настроения.

Взглянув на часы, удивилась, что так долго проспала, было уже два часа дня. Вспомнив про запланированный поход в библиотеку, воодушевилась и начала собираться для погружения в кладезь знаний. Единственное, что меня насторожило, это то, что рисунка с изображением рыжей девушки не было на столе. Я обыскала всю свою маленькую квартирку, но он как сквозь землю провалился.

Я уселась на диван и стала раздумывать. Может то, что я ее рисовала и есть мой сегодняшний сон? Решив проверить свою гипотезу, открыла ящик с тюбиками красок, точно зная, что золотистую открыла только вчера. Тюбик был открыт. Выходит, это был не сон и картина должна быть дома. Я тряхнула головой, чтобы сбросить остатки сна, но рисунок так и не материализовался. Может, это Карр его унес? Он получился пестрый, яркий, вот ворон и не удержался. Я кивнула своим размышлениям и подумала, что нужно будет не забыть надрать ворону за это зад сегодня вечером.

Забросив поиски, начала готовиться к походу в библиотеку. Натянув синие, заношенные до дыр, но самые любимые джинсы и одев серую футболку с короткими рукавами, я отправилась на кухню, проглотить оставшийся кусочек бутерброда с сыром. Схватив с полки статуэтку и кинув её в рюкзак, накинула куртку и вышла из дома.

На улице дул сильный ветер, но чувствовалось, что южный. Я замотала шарф на еще один оборот и двинулась к остановке. Пока шла, все время оглядывалась, опять чувствуя спиной чей-то взгляд.

"Эта мания преследования сведет меня с ума", — подумала я и оглянулась на свой рюкзак.

Вот что за глупость брать с собой эту статуэтку? Нафига она мне сейчас? А вот если меня решат ограбить, она будет как нельзя кстати для воров. С этими мыслями я доплелась до остановки и стала ждать свой транспорт. Людей на остановке было много, так что в первый заход можно и не попасть. Но мне, в принципе, можно и повисеть виноградной гроздью из двери трамвая, все равно ехать две остановки.

Примерно так и сделав, я вышла на центральной улице и почти бегом приспустилась в библиотеку. Там меня знали почти все библиотекари, кроме новеньких, так как одно время была частым посетителем, и разрешали самой ползать по полкам в архиве, а не брать книжки по абонементу. Вот и в этот раз с радостными возгласами по поводу возвращения блудной дочери в моем лице, баба Валя торжественно впустила меня в цитадель знаний, и пока провожала к рядам со старыми газетами и научно-популярной литературой, выговаривала про все что наболело.

— Вот Мартиночка, тут газеты, смотри аккуратнее, они хрупкие уже. Есть образцы 1730 года, которые так неаккуратно прошиты, что такому умельцу руки бы поотрывать, — баба Валя развернулась и указала в противоположную сторону. — А через три ряда начинается научно-популярная, и до конца ряда.

Я присвистнула.

— Вот-вот. Ищи на здоровье то, что тебе нужно, только смотри алфовитку мне не сбей! — грозно предупредила меня старушка, а затем смягчившись, добавила: — А если проголодаешься, приходи, я тебя печеньем с молоком накормлю.

— Спасибо баб Валь, — улыбнулась я и библиотекарь ушла.

Сначала, естественно, решила пролезть по архивам газет, а вдруг что и нарою.

Вскоре уже забыла, зачем пришла, окунувшись в совершенно другую эпоху с помощью газет. Они были очень старые, и я бережно вытаскивала стопки сшитых между собой газет. Даже была небольшая стопка газет под названием "Куранты" образца 1621 года, мне было страшно брать ее в руки. Ей явно место в музее, а не тут.

Я углубилась в чтение более поздних газет, преимущественно 20 века и провела за этим делом примерно часов пять, которые пролетели как один. Лишь один материал меня заинтересовал, что я решила снять себе копию. Небольшая заметка на полях в газете "Правда" за 1937 год, следующего содержания:

"Прошлой ночью в переулке между улицей Заозерной и Красноармейской, был найден внук небезызвестного в городе генерала Б. в невменяемом состоянии. Прохожие обратили внимание на корчащегося от боли подростка и вызвали скорую помощь. При осмотре у жертвы не было обнаружено никаких ранений, но была значительная потеря крови.

Как нам стало известно, прежде, родители мальчика неоднократно обращались к врачам, из-за необычных снов, которые посещали их сына в течение некоторого времени. Сообщалось так же, что просыпаясь, подросток обнаруживал у себя на теле порезы и кровоподтеки, будто после избиения.

Генерал Б. после трагической гибели своего сына, настоял на возбуждении уголовного дела против бывшей невестки, по подозрению в избиении сына. Вдова была приговорена к ссылке и отправлена в Сибирь. Внука генерал Б. взял на воспитание.

Вскоре, генерал поместил внука в психиатрическую лечебницу на принудительное лечение, прокомментировав это тем, что мальчику необходима госпитализация после жестокого обращения с ним матерью. Он так же пометил, что подростку настолько сильно внушили идею про его ненормальность, что мальчику действительно начали сниться сны, после которых у него на теле выступали порезы и даже по некоторым данным, укусы животных.

Но через некоторое время, подросток сбежал из лечебницы, и его местонахождение не было известно до вчерашнего дня. На данный момент он находится в реанимации с неподтвержденным диагнозом, в крайне тяжелом состоянии. Следствие ведется"

Тут же в статье была фотография Владимира. Бледный измученный парень, с затравленным выражением лица, он смотрел на меня с фотографии и будто укорял. Его бездонные глаза выражали такую боль и печаль, что долго на него смотреть я не смогла, отложив заметку в сторону.

Я пролистала около десятка следующих выпусков, но продолжения истории так и не нашла. Сложив по местам газеты, и размяв отекшие мышцы, поняла, что уже поздно, и пора идти домой. Скоро стемнеет, а идти в темноте совсем не хотелось. Сложив отксеренный листочек с заметкой, и засунув его в карман, я тепло распрощалась с библиотекарями и покинула здание.

Вышла я из библиотеки под сильнейший раскат грома, который не предвещал ничего хорошего. Огромные черные тучи с угрожающей скоростью надвигались на город, так что я решила поспешить, куртка может у меня и непромокаемая, зато все остальное — нет.

В трамвае я прокатилась без приключений, но выйдя из него, на меня, как в фильмах про неудачниц, словно из ведра, ливанул дождь. Я побежала в поисках хоть какого-нибудь укрытия, успев уже промокнуть буквально до трусов. На глаза попалась одинокая летняя кафешка примыкающая к городской бане под полиэтиленовым темно-синим куполом, туда я и побежала.

Хлопнув небольшой дверцей, как и следовало ожидать, я сразу же привлекла внимание немногочисленных посетителей. Что ж, не удивительно, с таким-то видком. Вода стекала ручьями, и не мешало бы выжать волосы, а то вообще весь пол залью. Меня начало немного потрясывать от холода, и увидев небольшую раковину у кассы, поспешила к ней, заняться своими волосами. Пока я их выжимала, продавщица сочувствующе на меня смотрела и, вручив немного бумажных полотенец спросила:

— Может тебе горячего чая налить?

— О да, спасибо, даже лучше кофе, — я начала шариться в карманах в поисках денег, и вытащила мокрую пятидесятирублевую купюру.

Женщина на нее поглядела, улыбнулась и, протянув мне чашку кофе, кивнула на столик, давая понять, что кофе обошлось мне сегодня бесплатно. Я обрадовалась и, рассыпавшись в благодарностях, стала протискиваться за самый дальний, чтобы не привлекать ничьего внимания.