2. Экспансия Леса

— Почти угадала, — ох, и ведь знал же, что у навигаторов чрезмерно развита интуиция, и даже сам отбирал самых талантливых из них в команды "Сеятелей", а когда непосредственно столкнулся с проявлением этого свойства — растерялся. — Только не с просьбой о помощи, а просто письмо и не куда-то, а к себе домой.

— Это какая-то тайна, что ты решил таким магическим и явно не слишком надёжным способом связаться со своими? — она остро взглянула на него. — Из тех, что людям лучше не знать.

— Это эксперимент, — он тяжело вздохнул, так что было это хорошо слышно даже в наушниках шлема и, обняв её за плечи, развернул к спуску. — Хочешь, верь, хочешь не верь, но там действительно только личные письма, ну и кое-какие предварительные данные по экспедиции, которые потом будут продублированы по официальным каналам. Тайной скорее является сам способ такого сообщения, — до просьб не распространяться об увиденном, он решил не опускаться, к тому же, если она действительно такая умница, какой ему показалась — сама поймёт, а если нет — ему не повезло. В любом случае от всего можно откреститься. — Ты мне лучше скажи, как сюда добралась. Это, между прочим, и мне не так легко удалось.

— Гений мысли! — она пренебрежительно фыркнула и включила объёмную голографическую карту на наручном браслете, по которой красной линией змеился точный маршрут следования Фёдора. — А потом делаем вот так, — она нажала пару боковых кнопочек, и зависший высоко над их головами модуль высветил этот же маршрут на местности.

— Мда, — он попытался почесать затылок, но наткнулся перчаткой на шлем и опустил руку, — а ведь предостерегала меня мамочка, чтоб не считал себя самым умным!

Уже опустившись в модуле под поверхность океана, и осторожно двигаясь вдоль шельфа, Гера вернулась к интересовавшему её вопросу:

— Но если это был эксперимент по пространственному перемещению, то не проще было бы камешки кидать, так бы не только я, вообще никто ни о чём не догадался?

— Не проще. Таким образом можно переправить только то, что изнутри больше, чем снаружи. То есть, материальная составляющая письма ничтожна по сравнению с его значением, обратной будет зависимость, скажем для тонны железной руды. Между прочим, интереснейшая тема для исследований.

— А живые организмы вообще и в частности люди? Переправляются? По-моему они вполне соответствуют твоему описанию характеристики объекта для переноски.

— Подходят. И у меня один раз даже получилось самому переместиться таким образом. С перепугу, в стрессовой ситуации.

— Всего один раз? И больше не возникало соблазна попробовать?

— Возникало, но по свежим следам повторить опыт не получилось, а потом, знаешь, на ком-то другом опыты ставить совесть не позволяет, а на самом себе как-то стрёмно. Решил отложить пока опять не припрёт.

Форрестер.

И всё-таки он был типичным жаворонком. Утром все мрачные мысли, донимавшие Эдуардо с вечера, растворились и жизнь опять виделась ему в радужных тонах. Во всяком случае то, что посольский дом из уважения к его обитателям был выстроен на земле, несказанно радовало. А то изображать мартышку, лазая по веткам, он не был настроен. По крайней мере, в сравнении с легко и ловко передвигающимися по деревьям эльфами он выглядел бы очень смешно и глупо, чего, откровенно говоря, страшно не хотелось. А уж тем более выглядеть по-дурацки в глазах привлекательной женщины.

— Вы готовы? — спросила она вместо приветствия, пробегая по нему оценивающим взглядом, под которым Эдуардо автоматически подтянул живот и расправил плечи.

— Я, собственно, не знаю к чему готовиться. Но всё, что собирался с собой взять, на месте, и потом с неожиданно возникшим подозрением добавил: — Надеюсь, вы не собираетесь меня ещё раз прокатить на какой-нибудь местной живности?

— Ну что вы, — она от неожиданности рассмеялась. — Хотя к орнитоптерам привыкайте, на небольшие расстояния на гравилётах у нас путешествовать не принято.

Двухместная машина была припаркована как раз за зданием посольства. Увидь он это ещё вчера, может быть и не мучился бы приступами плохого настроения. Всё-таки свобода передвижения — большое дело. А сам перелёт не оставил в памяти ничего существенного, кроме ни к чему не обязывающей болтовни с Еленой Маршалл, от всех более-менее серьёзных тем она мастерски уходила. За два часа полёта они переместились на дневную сторону Форрестера и сеньора Кастильяни, вылезшего из кондиционированной прохлады салона гравилёта, сразу ударила волна удушающей жары.

— Сюда, — Едена потянула его в сторону не слишком заметного на фоне общего массива леса домика. — Здесь мы переоденемся и возьмём дыхательные маски.

Она споро навесила на него баллончик с дыхательной смесью, прицепила трубку и сунула в руки длиннополую шубу из меха какого-то местного зверя. На то, чтобы самой подготовиться подобным же образом у неё и вовсе ушли считанные секунды. Момента перехода Эдуардо не уловил. Казалось, вот только что он вышагивал, держась за руку своей спутницы по выровненной поверхности каменистого плато, и уже под ногами сухая зеленоватая почва иного мира, и приходится быстро надевать респиратор с дыхательной смесью и зябнущими руками натягивать шубу — здесь действительно было довольно холодно. Только после этого появилась возможность оглядеться. Пусто и тихо. Низкие, плотные тучи тяжело тянулись, проплывая над высокими, изрезанными росчерками от размывавшей их дождевой воды, холмами. То тут то там, насколько хватало глаз, виднелась мелкая древесная поросль, едва достигающая колена, а у подножия ближайшего холма росло единственное дольно высокое, в три человеческих роста, дерево. Его ствол, толстый, неровный, бугристый был похож на творение скульптора сюрреалиста — словно две человеческих фигуры слились в объятьях, поросли корой и почти растворились друг в друге. Эдуардо встряхнул головой, отгоняя наваждение. Привидится же такое!

В паре метров от дерева стояла небольшая хижина. Не из живой древесины, как это принято у эльфов, а обычная, земная конструкция из металла и пластика с округлой крышей. Елена жестом указала направление движения и сама неспешно пошла к домику. В тесном тамбуре, в котором они едва поместились, послышалось шипение воздуха и только теперь до Эдуардо дошло, что это шлюз и внутри можно будет снять неудобную амуницию.

— Ну как вам тут? — спросила Елена, едва они оказались внутри.

— Холодно и странно, — оформил он свои первые впечатления в два слова. — И я бы не назвал это место благоприятным для жизни.

— Это потому, что вы не видели, на что оно было похоже до начала работ.

Елена небрежно смахнула какие-то листки со стола и включила настенный экран. Места в единственной комнатушке этого домика было маловато: необходимый минимум мебели и кое-какие личные вещи, хозяин которых в данный момент отсутствовал. Странно, а снаружи домик не казался таким уж маленьким, наверное всё остальное пространство занимали системы жизнеобеспечения.

— На самом деле, прогресс в терраформировании столь значителен, что через пару десятков лет этот мир можно будет заселять. Мы убрали из атмосферы большинство вредных примесей, ассимилировали несколько сотен разновидностей бактерий, заселили моря планктоном и даже воссоздали кое-где несколько миллиметров плодородного слоя почвы, — Елена смолкла, понимая, что на неспециалиста эти её слова впечатления не производят и не дают ни малейшего представления о масштабе проделанной работы. — В общем после того как здесь расселятся и разрастутся зелёные растения и восстановится баланс кислорода и остальных газов в атмосфере, мир будет готов к заселению.

— Это всё замечательно, — Эдуардо мельком глянул на неприветливый пейзаж за окном, — но меня волнует другой вопрос: собираетесь ли вы приглашать сюда людей для постоянного проживания?

— Нет, с чего бы? — её брови поднялись высоко вверх. — Мы не склонны к дурной благотворительности — это раз, Гардарику мы начали осваивать задолго до подписания "Пакта о совместном освоении"— это два, так что юридических прав вы на неё не имеете, ну и мы всё равно не представляем где она конкретно находится в космосе, а пропускать толпы постороннего народа через Форрестер не собираемся — это три.

4

Форрестер.

Вся эта экскурсия на Гардарику оставила у Эдуардо ощущение какого-то сумбурного спектакля. Особенно оно усилилось, когда вернулась хозяйка домика — очаровательная рыжеволосая девушка по имени Максина. Она немедля вытащила гостя мира из уютного тепла и повела его по лесопосадкам, между делом вдохновенно вещая что-то о рекультивации, количестве солнечных дней и приросте биомассы. В голове у Эдуардо зашумело и он уже почти перестал воспринимать смысл происходящего: зачем она растирала между ладоней комочек почвы?, что пыталась продемонстрировать, стирая сизый налёт с листьев проростков вальсинора? Зато прекрасно понял что их, людей, здесь не ждут. Потому как единственное что тут выращивалось — очередной Великий эльфийский Лес.

И всё это было логично и понятно, и почти не задевало, но его на протяжении всей экскурсии и всю дорогу до дома занимал совсем другой вопрос: а стоит ли об этом докладывать и если стоит, то в какой форме? О, эта весть, бесспорно, убедит сомневающихся в возможности быстрого и качественного терраформирования подходящих планет, как и надеются эльфы. Но вот учитывают ли реакцию общественности на это известие? А очень сомнительно, чтобы она оказалась благоприятной. Зависть никогда не считалась светлым человеческим чувством, а то что в людях всколыхнётся именно она, Эдуардо почти не сомневался. Как так, у эльфов и жизнь вечная и мир богатейший, почти не заселённый и вот ещё один появился. Ну и что, что хмур он и неприветлив, у нас и такого нет.

— О судьбах мира задумались? — Елена не отрывала глаз от панели управления гравилётом, вообще на него не смотрела. У Эдуардо даже создалось впечатление, что летать на этой штуке ей приходится не часто.

— Вы всё-таки умеете читать мысли? — он бледно улыбнулся.

— Нет, ловлю тени сознания. И сейчас над вами навило что-то вроде тёмной тучи, что-то направленное в будущее и имеющее лично к вам лишь косвенное отношение.

— Скажите, — решился он, — вы задумывались о том, какую реакцию среди населения Земли вызовет это известие? Я имею ввиду, не политиков и не научно-техническую интеллигенцию, с которыми вы в основном имеете дело, а тех самых простых людей, которых принято именовать народом.

— Думали, прикидывали, просчитывали. Советовались с Лесом. И решили, что лучше этот нарыв вскрыть прямо сейчас, пока он не успел разрастись в злокачественную опухоль, — немного абстрактно и образно высказалась Елена, но собеседник её отлично понял.

— И вас не коробит такое к вам отношение?

— Нисколько. Во-первых, мне не приходится сталкиваться с его проявлениями лично. А потом, в первой своей жизни я была экологом по специальности и имею представление о том, что происходит при переуплотнении популяции, когда эмигрировать самой активной её части уже просто некуда. Животная история развития человечества намного длиннее, чем социальная. Ну не приспособлены мы жить, задевая друг друга локтями. Нервными становимся и агрессивными.

— Так эпопею с освоением космоса вы начали активно продвигать именно поэтому? — эти её переходы, когда она то причисляла себя и остальных эльфов к человечеству, то нет, изрядно путали.

— А что, были какие-то сомнения? Как раз будет куда скинуть лишнюю энергию.

— Вы уверены? Прежде чем эти вновь открытые планеты станут доступны не только для избранных исследователей пройдёт не мало времени.

— Не слишком много. Мы ведь не даром подбираем миры, где нужно кое-что, не так уж много подправить. Да и биологическая эволюция не будет продвигаться естественным путём, а потому не займёт миллионы лет.

Почему имелись в ввиду только планеты земного типа, вопрос не поднимался. Современные технологии позволяли колонизировать и Марс с Венерой, да долго это и дорого ... Впрочем, работы там уже велись.

— Хорошо это у вас звучит. В теории. А вот на практике мне предстоит не сегодня-завтра делать доклад в совете ...

— И что, съедят они вас? Или вы это о нас беспокоитесь? Так недовольство недовольством, а рычагов давления на нас нет.

Эдуардо только пожал плечами. Человек — тварь изобретательная, особенно если нужно досадить ближнему своему.

Вот об этом он и сообщил в приватной беседе после исторического заседания Земного Совета давнему знакомому и деловому партнёру — Генри Моргану. И хорошо, что заседание было закрытым, потому как зрелище получилось некрасивым, делегаты совершенно позабыли о достоинстве и чувстве меры.

Однако его переживания чужды были Генри и непонятны, его мысли сразу приобрели совершенно определённое и диаметрально противоположное направление. Появление нового мира действительно должно всколыхнуть общественность и умный человек может на этом неплохо нагреть руки. Сначала он прикидывал чисто умозрительно, чем этих эльфов можно за ж... взять. Экономические санкции к ним не применишь — не покупают они ничего такого, без чего нельзя обойтись, для силовых операций на их территории — эти территории ещё нужно как-то найти, по всему выходило, что только если поймать одного и шантажировать других его жизнью и здоровьем. Постепенно теоретические рассуждения вылились во вполне конкретный план. И даже вполне осуществимый, если не боишься рук замарать. Теперь остаётся решить, что ему выгоднее — продать идею заинтересованным людям или заняться её осуществление самому.

Нет, он не был принципиальным злодеем, этот человек с литературным именем, просто его не слишком волновал морально-этический аспект совершаемых действий. А особенно если можно было получить удовольствие от закручивающейся интриги и вдобавок к нему кое-какие материальные бонусы.

Архой.

На корабль Гера вернулась в приподнятом настроении. И его не испортило даже встретившееся прямо в ангаре начальство, даже то, что их с Фёдором моментально развели по разным углам: его — сдавать образцы в лабораторию, её — писать отчёт. Ну, почти не испортило. Всё-таки хоть спуск на Архой и нельзя назвать полноценным приключением, он здорово оживил её трудовые будни, ставшие в последнее время удручающе однообразными. До того, как они нашли пригодную к терраформированию планету, перемещаться из системы в систему приходилось и по нескольку раз в день — скучать было некогда, наоборот, работать приходилось так, что мозги "плыли". А потом она так резко остановилась, как будто с разбега на стенку налетела. И ощутила себя в вакууме. Все бегают, заняты чем-то своим непонятным, а она осталась не у дел. Попыталась хоть чуть-чуть разобраться в том, чем заняты остальные, чтобы была возможность хотя бы наблюдать осмысленным взглядом за тем, чем они заняты, но тут же была поймана с поличным. Оно и к лучшему. Появилась возможность заниматься тем же самым, но на законных основаниях и с таким напарником ..., что когда через пару месяцев всё это закончится, сама себе завидовать будет.