1. Экспедиция в Лес

К базе подошли уже в сумерках. Стоя на двадцатиметровой высоте, они наблюдали за тем, как в окнах приземистых зданиях жилых и лабораторных корпусов загораются огни. Что-то в этой картине было неправильно. Слишком тихо. Обычно, в такой ранний тёплый вечер, народ, не занятый профессиональными и общественными обязанностями, высыпал на улицу посидеть, покурить, пообщаться.

— Знаешь, мне как-то туда не хочется.

— Да, что-то у них явно случилось.

— Не в этом дело, — Славик недовольно поморщился. — Мне не хочется ступать на эту безжизненную корку. Разве ты не чувствуешь? Там нет ничего живого. Даже микроорганизмов. Кроме тех, что мы принесли с Земли.

— Действительно. Похоже, местная биота избегает селиться на этом каменистом плато. Надо будет проверить тот образец, что мы для Грегсона захватили. Ты его ещё не выбросил?

— Ну что ты. Я бы скорее выбросил тушёнку. По крайней мере, без еды несколько дней обходиться можно, а без открученной головы — сомнительно.

— Шутник. Так, что ты решил? Возвращаемся прямо сейчас?

— Нет, наверное. Отойдём на пол километра и опять где-нибудь на дереве устроимся. Только я спать не буду. Так посижу. Потом в лагере отосплюсь.

И оба путешественника, никем не замеченные, исчезли в кронах деревьев. Над чем всю ночь медитировал Славик — неизвестно, но наутро он выглядел спокойным и уравновешенным. А ещё сонным. Даже в таком, относительно юном возрасте, сутки обходиться без сна — тяжеловато. А Елена свои сны практически не запомнила. Осталось только ощущение, словно побывала внутри какого-то механизма, вроде часового или попала в многомерную паутину, по которой то и дело проносятся энергетические разряды. Смысл этих видений от неё ускользал, но подозревала она, что это опять не просто картинки цветные привиделись. Похоже, что во сне, когда человек открыт и разум его не занят повседневными делами, с ними пытался напрямую общаться этом Мир, рассказывая о себе важное. И что за знания ей достались в эту ночь, обязательно станет понятно позднее.

4

На следующий день к лагерю они подошли, когда уже рассвело, и основная часть персонала собиралась на завтрак. Как и подозревала Елена, вокруг них сразу же поднялась суматоха. Их теребили, ощупывали, задавали тысячи вопросов одновременно на нескольких языках. И только решительный и возмущённый голос Славика, требующего: "Сначала накормить, напоить, в баньке попарить, а потом уж расспрашивать", положил конец этому безобразию. Конечно, их первым делом отвели в столовую и накормили горячим и конечно, любопытствующие обломились, потому, что сразу после завтрака их вызвали к начальству на разбор полётов.

Господин Вейшенг, американец китайского происхождения, на данный момент считался начальником экспедиции (правда, отвечал в основном за организационно-хозяйственную часть, потому как научного руководства набиралось, чуть ли не больше чем самих участников экспедиции). Разумеется, он в совершенстве владел одним из двух самых распространённых в лагере языков, а именно — английским и поскольку Славик и Елена владели им на разговорном уровне, переводчик не понадобился. Кабинет Вейшенга представлял собой два объединённых жилых бокса, а потому был размером не с кладовку, а с две кладовки. Но всё же, монументальный начальственный стол и такое же кресло там уместились.

— Господин Филиппенко, госпожа Маршалл, — начальник обозначил приветствие наклоном головы и сразу перешёл к воспитательной части. — Чем вы оправдаете ущерб нанесённый имуществу экспедиции?

Славик, которого после бессонной ночи и сытного обеда основательно развезло, никак не прореагировал на претензии начальства. И в обычное-то время, ему была свойственна изрядная доля философского пофигизма, а уж когда с трудом удаётся держать глаза открытыми ... Потому объяснения с начальством взяла на себя Елена, которую, впрочем, предстоящий разнос тоже не сильно взволновал. Хорошо быть настоящим специалистом — никакое начальство не страшно, потому как найти замену администратору не слишком сложно, а попробуй-ка, замени серьёзного учёного.

— Уточните, пожалуйста, что вы имеете ввиду.

— А вы не понимаете? Вертолёт! Последняя военная модель! Брошен вами посреди диких джунглей. Замену ему спонсоры нам ни за что не дадут, — и это было чистой правдой. Финансирование этого проекта и так перешло за все лимиты, а уж потеря столь дорогостоящего транспортного средства, да ещё настолько глупая ... господин начальник с содроганием представлял себе, как будет объяснять это собственному руководству, которое в местные трудности вникать не слишком хотело, зато деньги считать умело очень хорошо.

— Вы полагаете, нам его надо было на себе тащить?

— Я полагаю, вам его не надо было ломать, — припечатал начальник. — Его стоимость будет удержана из вашего жалованья.

— После того, как будет доказано, что авария произошла по нашей вине, — поставила точку в разговоре Елена и, подхватив Славика под локоть, потащила его к жилым корпусам. Ещё чего придумал, за такую игрушку полжизни долги выплачивать надо.

— Это что такое было? Что за наезд? Все же знают, что любая техника здесь ломается чуть не силой мысли.

— А, не обращай внимание. Нормальное начальственное поведение. Сначала смешать с грязью за любую провинность, не важно, вымышленную или реальную. Под конец за что-нибудь похвалить. И отправить на трудовые подвиги. Я просто не стала дожидаться второй части и оставила последнее слово за собой. Где твоя комната?

— За следующим поворотом.

Отправив Славика отсыпаться, Елена решила разобрать рюкзаки. Там, кроме туристического снаряжения, были ещё карты памяти из приборов с ценной научной информацией и собственноручно собранные образцы, которые срочно требовалось рассортировать. В лаборатории, возле стола Иван Ивановича, она увидела Марка Грегсона.

— Какие новости? Что случилось в наше отсутствие?

— Да много чего. Я вот подал самоотвод. Хотел вернуться на Землю, — настроение у Марка за это время точно не изменилось. По крайней мере, не улучшилось. Похоже, мужик собрался впасть в депрессию.

— И почему не вернулся?

— Не пустили. Ты разве не слышала — карантин у нас. Связь с Землёй только в одностороннем порядке. Три человека со вчерашнего утра лежат в беспамятстве и бредят. А медики не могут обнаружить причину заболевания. Говорят, все анализы в норме. А я-то здоров. А мне по-прежнему делать нечего.

— Утешься, мы тебе данные с вертолётной экскурсии принесли.

— Так вы же рухнули! И приборы вместе с вами.

— Славик догадался карты памяти из них вынуть — они почти ничего не весят. И кусок породы мы для тебя откололи. Только пока не отдадим. Славик хотел сначала микробиологический анализ провести.

— Давай что есть, — куда только девалась меланхолия? Вот же энтузиаст!

— Чего это он так понёсся?

Иван Иваныч усмехнулся в усы:

— Есть у нашего Марка голубая мечта: разгадать закономерность по которой вращается эта планета. Не шутка ведь — одинаковый климат на всём шарике, ни тропиков тебе, ни полюсов.

— Ну, бог в помощь. А у нас что новенького?

— Много интересного. Мы тут с коллегами внимательно рассмотрели те срезы, которые ты добыла в начале недели. Помнишь?

— И каковы результаты? Хотя бы предварительно на словах? Отчёты я потом посмотрю.

— Результаты такие: соединённые деревья безусловно являются генетически разнородными, то есть ни о какой колонии клонов речь не идёт; потом, при подробном рассмотрении места срастания оказалось, что имеет оно очень сложное анатомическое строение, отдалённо напоминающее отделительный слой, который образуется в основании черешка листопадных земных деревьев. Пропускная способность у них очень маленькая, так что маловероятно, что связаны деревья в единую трофическую сеть. Для чего-то они служат для другого.

— Например, для обмена информацией, — Елене вспомнился давешний сон. — Сколько всего у вас случилось! Вот так исчезнешь на несколько дней, а у вас столько новостей и открытий. И всё без меня!

— На несколько дней. Могли ведь вообще не вернуться, — воскликнул Иван Иваныч, наблюдая, как Елена споро вытаскивает и распределяет по анализаторам собранные образцы. — Ну и напугали вы нас своим крушением. А потом исчезли со связи на два дня. Ты действительно не пострадала? Рассказать не хочешь, что у вас там произошло?

Деликатные коллеги в разговор не вмешивались, но было заметно, как при последнем вопросе у некоторых чуть уши не повытягивались.

— Действительно. Только палец, помнится, слегка ушибла. А рассказывать ... с одной стороны мы много интересного видели. Похоже, здесь, у каменных плато, биота сильно обеднена и если вы сами отойдёте от лагеря на пару километров, а ещё лучше заночуете где-нибудь там, вы тоже увидите много нового и интересного. А из событий ... шли, шли и пришли, даже с курса особенно не сбились. Ладно, Иван Иваныч, всё это хорошо, но мне бы помыться с дороги.

— Ага, и перекусить, — не утерпел и встрял в разговор Никита Поливаев, старший биофизик. — Видели мы, как вы со Славиком за завтраком лопали. Где он, кстати?

— Отсыпается. Не спал прошлую ночь. Дежурил.

— Рыцарь! — как можно в одном слове сочетать одобрение, иронию и лёгкую зависть непонятно, но ему это отлично удалось.

Душевая кабинка была одна на блок из восьми комнат. Но в данный момент Елену ничуть это не расстраивало: большинство соседей в середине дня было занято на работе, а потому конкурентов не наблюдалось. О счастье чистоты, как же долго ты было недостижимо!

А в своей комнате, поменяв настройки на дверной панели и сделав из неё ростовое зеркало, она внимательно рассматривала себя. Похоже, изменения затронули не только разум и мировосприятие. Нет, не случилось ничего фатального: не вырос хвост и рога не прорезались. Но что-то стало не так. Это была она и не она. Тело, как будто, стало суше, что можно было бы списать на умеренное голодание и повышенные физические нагрузки, однако это была далеко не первая её экспедиция и в экстремальные ситуации ей и раньше попадать случалось, но такого эффекта не наблюдалось никогда. Кожа стала на пару тонов темней и на загар это не спишешь, потому как изменили цвет и те части тела, что солнышка давно не видели. Скулы стали чётче выражены, глаза как будто ярче. В целом, результат ей нравился. Да что там, впервые за последние десять лет, со времён до первого замужества, она чувствовала себя красавицей. Эх, жаль нарядной одежды с собой не привезла. Стандартные комбинезоны при всей своей функциональности, на изящество даже не претендовали.

К обеду из своей норы выполз Славик. Похоже, уменьшение потребности в сне — ещё одна закономерность. В забитой до предела столовой было две основных темы обсуждения: их триумфальное возвращение и увеличение жертв загадочной эпидемии. Сегодня в карантинный бокс попала соседка Славика по рабочему столу — София. С теми же симптомами, что и у остальных: внезапный обморок, горячка, правда, без бреда. Елена со своим напарником постарались забиться за самый дальний столик и не отсвечивать, чтобы никто не вспомнил, что со Славиком случилось всё то же самое, что и с остальными бедолагами. А потому, в центре внимания блистала начальник медицинской службы, парамедик Татьяна Карповна Рыжедольская. Хотя ничем особенно она интересным поделиться не смогла, кроме, разве что, имён заболевших, но внимание от них оттянула — и то хлеб.

В столовой появился Марк Грегсон и тут же направился к их столику.

— Чем кормят? Опять консервы? Как же они надоели!

— Грегсон, ты — профессиональный пессимист. Капуста была — не нравится. Нет никакой свежатины — тоже плохо. Ты уж определись.

— Когда вас не было, нам ещё кержику подавали пару раз.

— Ну и как? — проявила профессиональный интерес Елена.

— Очень вкусно. Больше всего похоже на арахис в сахарной глазури.

— Так ты сладкоежка! — улыбнулась Елена.

— А теперь чего не дают? Кончилась? — разочарованно протянул Славик. Наверное, тоже любил сладенькое.

— Да нет. Пока не выяснят, от чего заболели наши коллеги, мы находимся как бы в карантине. Местную пищу исключили из рациона и даже в лес не пускают.

— Как же тогда работать?

— Подбиваем результаты по прошлым опытам и ждём. Говорят — это временная мера.

Елена со Славиком переглянулись. Оставшаяся непроизнесённой фраза: "Надо поговорить!", повисла в воздухе и была понята обоими. И так же без слов разговор был отложен на вечер. После совместно пережитых приключений понимать им друг друга стало намного легче. Остаток дня они провели каждый за своим рабочим столом, разбирая накопившиеся материалы и пытаясь вникнуть в то, что за время их отсутствия наработали коллеги. И, конечно же, не обошлось без написания отчёта о незапланированной длительной экскурсии.

После ужина, захватив с собой планшет, Елена направилась в комнату Славика. Он её уже ждал, пытаясь ходить взад вперёд, что было весьма затруднительно, ввиду малых габаритов помещения.

— Ну что ты так долго? Я уже извёлся весь!

— Соскучился или новорожденную идею обсудить не с кем?

— Второе. Я тут покрутил список заболевших. И заметил одну закономерность: очерёдность заболевания напрямую зависит от возраста и общего количества времени нахождения в лесу.

— Логично. Тогда почему же это у них так долго длится? Помнится, мы с тобой оклемались довольно быстро. Возможно, имеет значение то, что ты сразу после, а я во время приступа оказались в Лесу, — принялась строить гипотезы Елена. — Знаешь, мы с тобой действуем как-то по-дилетантски.

— Что ты имеешь ввиду?

— Учёные мы или нет? У нас имеется проблема. Как раз по нашему профилю. А данные не собраны, не систематизированы, не говоря уж об анализе, — она помахала в воздухе планшетом. — Это надо исправить.

— Я — в деле.

Они до позднего вечера провозились со своим проектом. В широко раскрытое окно долетели звуки и запахи леса. Может именно поэтому, они не сговариваясь, выбрали комнату Славика. Еленино окно выходило как раз во двор лабораторного корпуса. В самую последнюю очередь, когда оба уже основательно устали вспоминать и систематизировать, Елена рассказала о замеченных ею изменениях внешности. Славик кинул на неё долгий внимательный взгляд и принялся, ни капли не стесняясь, скидывать с себя одежду. Без неё он выглядел как огромный большеглазый кузнечик. И так-то не отличавшийся особой полнотой, он похудел ещё больше.

— И почему тебя эти изменения делают красивей, а из меня вешалка получилась? — с наигранным трагизмом вопросил он, неодобрительно рассматривая себя в дверное зеркало. И тут, как всегда, сработал закон всеобщей несправедливости. Дверь распахнулась, и на пороге возник Никита Поливаев. Хотел было что-то спросить, но кинул ошалелым взглядом открывшуюся ему картину: стоящего почти обнажённого Славика и, сидящую на его постели поджав ноги Елену и так ничего и не сказав, вышел. Славик неудержимо расхохотался:

— Ну всё, Лен, теперь за тобой окончательно закрепилась репутация Роковой Женщины.