Чародей 3. Охота на Охотника. "Черновик)

На самом деле отъехал я недалеко, устроился в лесном овраге, убрав мотоцикл, и занялся делами, которыми не смог бы заняться на хуторе. А именно, приготовить оружие к бою. У меня даже пистолет в кобуре не почищен. И поглядывал по сторонам. Карповский своих людей разослал в разные стороны, на разведку, по пять бойцов при младшем командире, могут на меня наткнутся, чего я бы не хотел. А вообще большая часть массы окруженцев уже схлынула, тут остались те, кто задержался по разным причинам и раненые. Это я к тому что засёк движение между деревьями, и перемещаясь к ним от дерева до дерева, обнаружил шесть девушек и пожилого бойца. Медики, две девушки в форме командиров, военврач третьего ранга и военфельдшер, четыре в форме сержантов, медсёстры скорее всего и боец-санитар, как я его определил. Оружие только у командиров. По крайней мере кобуры на положенных местах имеют. Идут усталые, заморённые какие-то. Без вещей, только у санитара и шинелька, и вещмешок имелись.

— Кхм, — прочистил я горло, и когда те зашуганно остановились, две так присели, поздоровался. — Доброго утра, девушки.

Военврач, быстрее пришла в себя и осмотревшись, кинула на меня быстрый взгляд, спросила:

— Лейтенант, наши далеко?

— Далеко. К Слуцку уже почти отошли. Это я о передовой. Если о тех, кто попал в окружение так как и мы, тот тут недалеко хутор, там бойцы восстанавливаются, много раненых, ваша помочь пригодится. Скоро как раз обед на кухне готов будет, если поспешите, вас встретят и накормят. Кстати, разрешите представится, лейтенант Павлов, направлен служить в Сорок Вторую стрелковую дивизию, но назначения получить не успел.

— Мы тоже из Сорок Второй, из медсанбата, не успели эвакуироваться. Последними были, — пояснил военврач. — Хорошо спрятаться успели, вот только сегодня нагонять пошли.

— Дима, вы меня не помните? — спросила военфельдшер. — Мы вместе приехали на поезде, в Бресте на вокзал сошли.

— Простите, я командовал участком обороны в крепости, попал под разрыв снаряда, завалило обломками кирпичей. Получил по голове. Я ничего не помню до этого момента. Заново родился как откопали. Как зовут из документов узнал. Идёмте, я покажу тропку, там сами дойдёте. Я пока занят. Если обо мне спросят, скажите, через час буду. Готовлюсь долги раздать.

Дальше проводил их до тропинки на опушке, указал на крыши вдали, мол, туда идите и медики вскоре ушли, а я вернулся в овраг и продолжил. До их появления я успел почистить свой пистолет от нагара, вскрыть ящик с патронами к нему, и зарядить оба магазина. Потом вскрыл ящик с "ППД", те что с дисковыми магазинами, и начал счищать консервационную смазку, наносил оружейную, потом снаряжал диски. Вот чёрт, как же не хватало третьей руки. Сложное дело, но десять дисков снарядил, подобрав, чтобы подходили. Восемь к одному автомату, и два к другому. Его я тоже почистил. Тут как раз и заметил движение, а как отправил медиков, продолжил, одну "СВТ" с оптикой подготовил, снарядив магазины, один "ДП", в коробку убирал снаряженные диски к этому ручному пулемёту. Тут тоже момент зарядки не простое дело. Ну и под конец набил специальной машинкой четыре ленты для "Максима", его тоже подготовил к бою. Ещё два "Нагана" почистил и снарядил, три десятка разных гранат, и решил, что хватит пока, и так час прошёл. Потом подготовил два вещмешка. Один за спину, на бок "ППД", и второй вещмешок на грудь, после чего достав мотоцикл, покатил обратно к хутору. А там суета. Встретили нормально. Оставив мотоцикл у одного из грузовиков, узнал в чём дело. Одна из групп пограничников, что проводила поиск, наткнулись на наших. Причём, своих, тоже погранцы были, смешанная группа. И там был батальонный комиссар, да, у погранцов свои политработники тоже были, он и принял командование как старший по званию и приказал уходить, через час должны выйти. Раненых и часть медиков тот оставлял тут. Я приказал Овечкину, тот как раз наблюдал как повар котлы моет, чтобы вторую партию блюд начать готовить, это ротная кухня, на сто тридцать человек, а нас тут почти триста, отыскать и построить всех бойцов и командиров из Сорок Второй стрелковой дивизии. Другие не интересуют.

Когда построили, я сообщил:

— Товарищи бойцы, мне стало известно где сейчас находится наша дивизия, с боями та отступает на линию Бобруйск-Слуцк, там и будем её искать. Выходим, как медики дадут добро. Теперь по личному. Я помню добро, воинскую отвагу и честь воина. И также хорошо помню, как меня извлекли из завала, как лечили, как помогли и выносили из крепости. Спасли по сути. Старшина Овечкин, два шага из строя!

Тот в строю стоял, я велел встать, как тот его построил. После чего подойдя, известил громко, чтобы строй бойцов слышал, а из нашей дивизии тут было сто тридцать семь бойцов и четыре командира, себя и старшину я считаю.

— Старшина Овечкин, за беспорочную боевую службу и спасение своего командира награждается наручными часами, а также получает личное оружие.

Я достал из вещмешка, что ранее висел за спиной, кобуру с "Наганом", тут и портупея была, а также часы, и вручил тому. Второй вещмешок и автомат лежали в сторонке. После этого старшина, отдав честь, вернулся в строй, а оружие нужно было выдать, ремень у того пустой, подсумки для винтовочных обойм, пустые, и всё. Потом вызвал того бойца, что помогал идти к Бугу, ему выдал наручные часы, банку консервов с ветчиной и пачку галет. Там сто грамм выходило. Также тем бойцам, что меня откапывали, а я всех помнил, выдал по банке консервов и галетам. Оголодавшим бойцам это была лучшая награда. Как я отметил, это произвело впечатление и подняло мой авторитет. Тем более я сообщал за что конкретно те получали. Вещмешок после того как опустел, отдал старшине, ему уж точно пригодится. Тот уже нацепил кобуру, ремень портупеи перекинул через плечо, часы надел и был доволен. После этого перед строем приказал тому составить списки вещевого имущества бойцов, чего не хватает, вплоть до шинелей, и представить мне, тетрадь и карандаш тому выдал. После этого распустил строй.

Уже тут посыльный, что меня терпеливо ожидал минут пять, отвёл к группе командиров, тут и военврач была. Козырнув, я представился. Тот сначала спросил, где я был?

— Долги готовился раздать, и раздавал, товарищ батальонный комиссар. Товарищ комиссар, разрешите обратится к лейтенанту Шаблину?

— Разрешаю.

Вот и повернулся к тому.

— Я говорил, что должен тебе за тех пленных немцев и грузовик, а я обещания держу.

— Так ты же продовольствия...

— Ты не уводи тему. Это для всех, а тут чисто для тебя. Значит, держи пилотку, командир без головного убора не должен быть. Теперь "ППД". Он теперь твой. И этот вещмешок. Тут всё что нужно командиру. Бритвенные принадлежности, запасное нательное бельё, мыло трофейное, полотенце. Немецкий котелок с кружкой и ложкой, две банки немецких консервов и пачка галет, ну и запасной диск к автомату, триста патронов и две ручные гранаты. Это всё что уместилось. Владей, и спасибо, что просьбу выполнил.

Вещмешок я держал в руках, он ранее на груди висел, вот и передал новому владельцу. А побриться тому нужно, щетина видна. Как и другим. Хотя у меня тоже, колется, но не так заметна, щетина светлая, похоже Дмитрий уже брился, и на коже слабо видна была. Дальше слово взял батальонный комиссар, что соответствовало званию армейского майора, и ставил задачу. Оказывается, две группы пограничников атаковали немецкий обоз и частично перебив возниц и частично разогнав, захватили восемь повозок. Разгрузив те, какое-то инженерное имущество было, их пригнали сюда. Плохие новости, уцелевшие обозники уже должны нажаловаться, а по следам найти наше укрытие не сложно. Скоро можно ожидать гостей. А майор радовался тому, что есть на чём вывозить кухню, ну и раненых. Поэтому и был отдан приказ готовится к выдвижению.

— Нет, — после довольно долго обдумывания, сказал я.

— Что значит нет?! — сразу с грозным видом нахмурился майор.

Карповский морщился, но не возражал, он отлично знал этого политработника, из одной комендатуры те, поэтому не возражал. А я армеец, пусть своими командует. В общем, уходить я не желал. Не так сказал, уйти мы уйдём, сразу как эта банда свалит, но под командование этому хмырю я не пойду. Да сразу было ясно что ничего путного с ним не будет. Погибнем или нас рассеют и пленят. Я-то ускользну, но терять бойцов, над которыми взял командование, не желаю.

— Это означает, товарищ батальонный комиссар, что вы можете забрать подчинённых вам бойцов и командиров, и уйти, я даже кухню вам отдам, но я и мои бойцы, все из Сорок Второй стрелковой дивизии, останутся тут. Товарищ военврач голоса не имеет, она из той же дивизии и находится в моём подчинении.

— Лейтенант, вы что, с ума сошли? — тот похоже не верил своим ушам, меня это мысленно позабавило. — Это приказ!

— Как бы вам вежливо ответить?.. А, вот. А мне наср*ть. Вы никто, и звать вас никак. Своими пограничниками и командуйте.

— Арестовать! — задыхаясь от ярости, покраснев лицом, выдохнул тот. — Под трибунал!

— Давай, рискни, — в руках у меня тут же появилась граната "Ф-1", и я выдернул кольцо, удерживая скобу одним мизинцем, что всем демонтировал.

Политработник смотрел на гранату как кролик на удава. Да и не он один. Карповский же вздохнув, объяснил своему командиру:

— Товарищ Гордиевский, лейтенант Павлов контужен и потерял память. Он лично попросил следить за ним, чтобы указывать если он будет вести себя не так как положено красному командиру. Лейтенант, уберите гранату, и объясните свои мотивы. Ваше "не хочу", это не объяснение.

Демонстративно вернув кольцо на место, что вызвало у некоторых вздохи облегчения, повесил гранату за скобу на ремень, и сказал:

— Уже все в курсе, что я потерял память, я не могу её пока восстановить, поэтому собираю сведенья от кого могу. Поговорил я и с немцами, взятыми мной в плен. Как-то вопрос зашёл о советских политработниках. Немцам сверху спустили приказ, расстреливать на месте, при выявлении, жидов, комиссаров, работников НКВД и пограничников, немцы педанты, они исполняют неукоснительно. Однако от политработников немецкие офицеры в полном восхищении и в восторге. Они их очень хвалят. Сейчас объясню причины, на примере. Например, двигается пехотный батальон Вермахта и натыкается на наспех выстроенную оборону русских. Откатившись, те готовятся дать координаты артиллерии, миномётчики тоже миномёты готовят, в общем, обычная работа по подготовке к вскрытию обороны. А тут из окопа выскакивает командир со звёздами на рукавах, с пистолетом, и с криком бежит на немцев. За ним волной, с винтовками в руках, выбираются бойцы, и бегут следом, блестя гранями штыков. Представали ситуацию?

— Ничего не обычного в этом не вижу, — пожал плечами комиссар. — Я сам в Гражданскую так в атаки ходил.

— А для немцев это дико. И сейчас не Гражданская, воюют по другим нормам. Они уже знают привычки такие политработников и встречают нашу атаку как надо, огнём пулемётов, а в пехотном батальоне Вермахта их много. Причём, комиссаров стараются не задеть, если он упадёт, бойцы залягут, и тогда предстоит долга перестрелка. Это строго настрого приказано солдатам, стрелять его одним из последних, так что атака остановлена, захлебнулась в крови. Немцы добивают штыками раненых, идут занимать пустые окопы. Там, где те вскрывая оборону обязательно бы понесли потери, они легко уничтожили обороняющихся, и идут дальше. И таких случаев было множество, немцы в восхищении от того как советские политработники помогают Вермахту уничтожать кадровый состав Красной Армии и открывают им дорогу дальше. Это слова пленных, я передаю их слово в слово. Правда, стоит отметить что не все политработники такие, не все. Опять же со слов пленных немцев, что было два комиссара, там была крепкая оборона, немцы кровью умылись. В одном месте сутки не могли сбить с позиций, а не обойдёшь, наши, когда немцы на сто метров подходили, поднимались в контратаку, отбивая её, собирая с убитых немцев оружие и патроны, своё уже закончилось, и снова уходя в укрытия. До последнего защитника стояли. Командовал ими полковник, немцы не разбираются в ваших чинах. Вот этим двум политработам, они погибли, я бы в ноги поклонился, показывая им своё уважение, они заслужили. Поэтому пока мы тут общались, я вас изучал, как какой категории отнести. Точно не к тем двум комиссарам, что немцы отнеслись с уважением и даже похоронили с воинскими почестями. Они уважают хороших и достойных воинов. Вы из тех, что поднимают бойцов в бессмысленную атаку, и погубите их с лёгкостью. В душе ничего не дрогнет. Поэтому и говорю. Своих забирайте, а моих трогать не сметь. Тем более мне за это ничего не будет. Я до своих дойду, а вы где-то гнить в бурьяне будете. Мёртвые не жалуются и рапорты не подают. В этом и была моя причина отказа. И другого решения вы не услышите, нам с вами не по пути.

Этот батальонный комиссар Гордиевский меня прекрасно услышал, и поглядывая на гранату, висевшую на ремне, только пожал плечами. Что с контуженного взять? Те забрали все повозки, и кухню, раз сам предложил, и убыли. Почти восемьдесят пограничников. Удивительно, но факт, играя словами, стараясь не обидеть комиссара, Шаблин, отказался уходить со своими бойцами. А Карповскому делать нечего, только козырнул и приказ пошёл выполнять. Поэтому действительно повозки и кухня убыли в тыловой колонне пограничников. Только одну повозку оставили, двух коней, что там были, для кухни использовали. Раненых оставили. А оставшиеся припасы честно пополам поделили. Так получилось, что я стал старшим командиром, Шаблин стал замом, и не без интереса смотрел что будет дальше. Поэтому убедившись, что прилипалы ушли, ограбив нас по сути, стал отдавать приказы:

— Товарищ военврач. Раненых подготовить к транспортировке, если есть срочные операции, то начинайте. Через два часа мы уходим, те кто захватил обоз, не думая привёл его сюда и по следам скоро тут будут немцы. Поэтому стоит поторопится. Да, подготовьте список с теми медикаментами, что вам нужны, постараюсь добыть. Старшина Овечкин, вы остаётесь ротным старшиной, считайте всех оставшихся ротой, включая раненых. Бойцы конвойного батальона как отдельный взвод. Для вас, принять новую трофейную полевую кухню, очистить от смазки и начать готовить обед. Дальше в том дальнем лесу на полянке три лошади, судя по оборванным постромкам, или из погибшего обоза или артиллерийские. Больно крупные. Две лошади ранены. Послать бойцов и привести сюда. Найти коновала, чтобы начал лечение. Двух коней в повозку, одну в кухню запряжёте. Подготовьте всё к вывозу. Будем использовать грузовики, потом их бросим. Лейтенанту Шаблину, сформировать из бойцов подразделения, поставив командовать оставшихся командиров. Стрелки в отдельную роту, четыре стрелковых взвода и хозвзвод. Артиллеристы и остальные в отдельный взвод. Медики отдельно. Всё, расходимся. Старшина, список с тем что необходимо бойцам составил?

— Да, товарищ лейтенант, вот он.

— Хорошо. Поищем. А пока работаем. Не стоим.

Командиры разбежались, работы хватает. А я трёх коноводов, опытных лошадников, повёл на поляну. Лошади ещё там были, зашуганные чуть, в руки не давались, так что те занялись ими. Одному передал кухню, достал на краю поляны с другой стороны кустарника, без свидетелей, так что тот сразу запряг целого коня и покатил к хутору. Остальные приказы отданы, а мне нужно людей одеть, снарядить и вооружить. Ну и средства транспортировки. Грузовики бросим. Повозки или телеги нужны. Минимум пять, а лучше десять. Что ж, поищем. Хотя по-честному я вернулся с лошадниками и увёл вскоре людей с хутора. Наблюдателя оставил, то сообщил, немцы только через три часа появились, вышли цепью из леса, покрутились и укатили. Их там три грузовика с бронетранспортёром было. А на новом месте, в пяти километрах от хутора, у озера, в роще слегка дымила кухня, бойцы спали, спал и я. Готовился к новому ночному вояжу. Снова придётся посетить те склады, то ли корпусного, то ли армейского подчинения. Уснул поздновато, время третий час шёл, но ничего, мне хватит. Уже всех предупредил, следующей ночью двинем к своим. Надеюсь за эту успею всё сделать.