Ракетчики. Глава 6

— Нет. Не против вас. Это противодесантная база. База контроля суши. Но не вас, а против моря. Это подробно объяснят наши военные вашим. Если в двух словах: база флота, если наш флот там погибнет, не сможет противостоять армаде авианосцев и других кораблей. А мы хотим защитить свои инвестиции в вашу страну. Мы не желаем потерять шахты, обогатительные фабрики, прочее. База на некотором удалении от берега не позволяет безнаказанно атаковать флоту, но даёт возможность продолжать контролировать пролив. А против вас... Мы будем согласны на ваше присутствие на обеих базах. Один-два сотрудника. Вы будете видеть, что мы разместили: пехотную дивизию для захвата Тегерана или полк ПВО. Есть ещё один важный момент: эти базы нам нужны только в аренду. Лет на двадцать. Потом всё добро мы будем готовы продать вам.

— Вы прогнозируете конец нефти в нашем районе так быстро?

— Что вы? Конечно, нет! Причины другие. Может быть, я покажусь вам недальновидным пессимистом, но у меня есть уверенность, что всё решится за это время. Или мы — или они. Но если ваша добрая воля — можем записать в договоре право продления на других условиях. Бумага всё стерпит. Мы — только "за".

— Вы что-то знаете? Или планируете?

— Это преждевременный вопрос. Я ещё не услышал от вас ничего, что показало бы вашу позицию.

— А какой смысл нам ссориться с Азербайджаном? Даже не так. Какой вам смысл в нашей игре на вашей стороне? Они гоняют излишек нефти не только через нас, но и через Россию. Вы и на Россию сможете надавить?

— Это не ваш вопрос. Но я отвечу. У России маленькая дырочка. Они свою, сибирскую нефть пропихнуть не могут. Ельцин прыгал от счастья, когда выторговал у меня пропуск газа в Европу. А по нефти разговора не было. Если вы свою трубу прикрутите — Азербайджан станет в разы сговорчивее.

— То есть вы готовы дать нам ядерные, ракетные, морские и авиационные технологии?

— Не совсем так. Не все. Только то, что озвучил. Полный ядерный цикл и противокорабельные тактические ракеты. Радиус действия — 500 километров. По флоту — без ограничений. По авиации — только поставки наших самолётов.

— Этого мало. Нам нужна хорошая ракета среднего радиуса действия. Для Израиля. У них есть. А у нас — нет. И системы ПРО и ПВО. Вы о них ничего не сказали.

— Эти системы дадут вам возможность угрожать нам и защититься, пусть и частично, от нашего возможного удара. Мы на это пойти не можем.

— Друзья так не говорят. Какой-такой: "возможный удар"?

— Хорошо. Я сделаю вам предложение. Но предупреждаю: цена покажется вам невозможной. Но по-другому не будет.

— ...

— Это неслыханно!! На это никто не согласится! Никогда! Эти догмы — основа нашей власти. Видите? Я с вами предельно откровенен. Как аятолла, я такое даже думать не должен, не то что — говорить.

— Тем не менее, вы, как генсек старого СССР, именно руководите страной, а не верой. И поэтому нужно решать. Вы защищаетесь от разлагающего влияния Большого Сатаны. Надели на женщин паранджу — и уменьшили разврат в десять раз, запретили западную музыку и фильмы — ещё в десять раз. У меня так не получится. Нет мусульманских традиций у населения. Более того, ещё нужно убедить людей, что разврат вреден, плох. Процентов девяносто, это минимум, считают его допустимым. Подавляющее большинство подвержено той или иной вражеской программе разложения или уничтожения. Кто-то курит, кто-то пьёт водку, кто-то любит много женщин, кто-то слушает рок и считает, что он приобщился к высшему свету культуры, а не просто засоряет мозги звуковым шумом. И все совершенно искренне уверены в безобидности их пристрастия. А есть ещё гурманы, обжоры, жадины, бывшие кооператоры, которых Горбачёв за пять лет наплодил, бывшие коммунистические функционеры. А что мне делать с моей опорой: военными? Той их частью, которая деградировала за последний коммунистический период? А такие тоже есть! А как быть с воспитанной коммунистами уравниловкой и безответственностью?!! Если провести учет людей, подверженных хотя бы одной вражеской или паразитной программе, то выйдет уже все 99%. И что мне делать? Расстрелять? Всех объявить неверными, как это делаете вы? Был у нас один руководитель, который как-то раз сказал что-то наподобие: "Других людей у меня нет." Как я его понимаю! Но мы идём по пути оздоровления. Стараемся. Не вашим путем, но идём. Мы запретили использование англоязычных слов и их музыки, их фильмов. Но у нас проблема и с нашими фильмами. Там тоже сплошь и рядом сигареты, водка и прелюбодеяние. Но я надеюсь на лучшее. И меня не устроит, если вы будете ставить нас на одну планку с англосаксами. Если придираться, то и у вас есть проблемы с идеологией. Прямолинейное следование Корану приводит к тому, что вы труднее принимаете новое полезное и позднее реагируете на новое вредное, типа героина. Всё. Выдохся. Слово за вами.

— Вы поколебали мою решимость. Но и мне очень трудно. Давайте думать.

........

Через два дня мы договорились. Обо всём. И о поставках систем ПРО и ПВО, и о ракетах, и о религии. А что мне нужно просить, чтобы быть уверенным в своём союзнике? Если мы для них — неверные, то рано или поздно кто-то может решить внести в головки наведения ракет наши города. На многое подвигнуть клириков не удалось. Но Хаменеи обещал издать фетву, в которой наша страна и весь народ будут признаны чем-то более правильным, дружественным мусульманам. Многие скажут: "Ерунда, нельзя пощупать, стоило ли копья ломать?" А я считаю, что стоило. Если такой религиозный лидер примет решение и будет проповедовать его в зоне своего влияния, то мы очень сильно ослабим сопротивление Кавказа, а он ещё далеко не усмирён и ассимилирован. Если ни один искренний мусульманин не сможет допустить мысли о джихаде против русских, то это будет полпобеды.

Участие иранских солдат в Турции позволило переломить ситуацию и сделать пребывание американцев на турецких базах нетерпимым. Сами мы уже начали выдыхаться.

Не подумайте, что я — наивный дурачок, поверивший словам. Это был частично договор, а частично — спектакль. Мне хорошо вооруженный Иран нужен больше, чем самому Ирану. Если мы победим США, то и с Ираном совладаем. Так или иначе. А если не победим, то какая мне разница: есть у Ирана оружие или нет? Но самое важное: я всё ещё не рассчитывал обмануть историю в части ядерной войны.

=== Собрание жильцов дома. Кириллович.

Жильцы дома N10 по улице Олимпийской собрались на детской площадке. Новой. Построенной при новой власти. За два года краска на качелях и лавочках потёрлась, к наличию сего культурного объекта все привыкли. К очередным ежеквартальным и внеочередным собраниям привыкли тоже. Это стало нормально. Подобные собрания отличались от собраний жильцов кооперативных домов. На новых собраниях всё происходило по-военному: староста доводил до слушателей новые законы и положения, рекомендации, свои решения. Крайне редко мог посоветоваться. Так было везде. Везде старостами были бывшие военные, привыкшие командовать, а не выслушивать базар и стенания. Попытки спорить бывали. Чаще всего это давало обратный эффект. Вот и на этот раз жильцы привычно кучковались: где — по подъездам, где — по интересам. Часть людей сидела на лавочках, часть — стояла рядом. Стоял равномерный гомон. Наконец Сухолаптев решил, что собралось достаточно и начал излагать.

— Как сказала новая власть, все штрафы, прочие наказания, ограничения и поражения в правах доводятся публично. Сегодня у нас есть несколько маленьких вопросов. У Шендеровичей сын Ростислав ходит в куртке с надписью на иностранном языке. На нерусском. Они были предупреждены почти неделю назад. А вчера я видел его опять в этой куртке.

— А не в чем ему больше! Нет у нас другой. Что ему: голым зимой бегать в школу?!

— Ты меня на горло не бери, Софья. Не проходит. Я не только вынес предупреждение, но и дал совет: нашить на месте надписи другую ткань.

— И чего это мы должны уродовать импортную вещь? Самодурство!

— По положению, я его ещё год назад доводил: надписи на любом языке, кроме русского — недопустимы. Это не я придумал. Новая власть это назвала идеологическим единством. Если хочешь — иди, обжалуй решение к старосте области. Но штраф я тебе уже начислил. Увижу эту куртку с надписью ещё раз: штраф удвою. Так и знай.

— А!.. А мы думаем: чего это все вывески на английском и других заставили переделать на русский?

— Правильно. И в газетах запрещено использовать слова иностранного вида, если есть такое же русское. Это не мой вопрос. А мой — это ты, Софья. Дальше. Внук Лукиничны матюгался вчера на этой самой площадке. Замечание я сделал. Лукинична, передай родителям, что вам вынесено предупреждение. Следующий раз будет штраф. Почему их нет на собрании? Забухали?

— Что ты? Господь с тобой, Кириллович! Сын с ночной отсыпается, а Машка к родителям на пару дней уехала.

— А может, как тот раз: синяки под глазами? Ты их предупреди: они по краю ходят. Если не станут бухать меньше — будем думать. Хоть они и не бузят сильно, когда бухнут, но это не защитит их полностью. Дальше, второй, нет, третий вопрос. Нэлка, ты у нас главная собачья мама.

— И чё? И не собачья. Если уж на то пошло, то — кошачья. Котов у меня больше на довольствии.

— Это неважно. Санстанция отстреливает, а ты помогаешь плодиться. Я видел трёх собак: рыжего кобеля, черную молодую сучку и мелкий чёрный переводняк, типа таксы. Тебе назначается налог на трёх собак и ответственность. Берёшь их к себе в квартиру на содержание. Испытательный срок: один месяц. Со всеми вытекающими последствиями. Со штрафами за нахождение без намордников и поводков, со штрафами за их какашки и так далее. Если не знаешь всех положений о собаках в городской черте — зайдешь после собрания, я тебе выдам, у меня есть. Или можешь в райкоме взять.

— Это чего ж это деется?! Люди! Я не хочу!

— Кириллович, пожалей Нэлку! Не надо. Ну, их, этих дворняжек. Она больше не будет.

— Дак, ведь я не со зла. Закон такой. Власть так сказала. Заботится она о собаках. И мнение народа учитывает. Вот мне и пришло разъяснение: как именно положено доброту и милосердие к этим разносчикам блох и глистов проявлять. И учти, Нэлка, через две недели медкомиссия. Если проверка установит у них глистов или блох — штраф за ненадлежащее содержание животных.

— Кирилыч, а может они, эти собачки, потеряются, сдохнут в посадке? Сами. Отравятся чем-то. А?

— Нет Чинсанович, не вздумай их на шашлык пустить. Отвечать будешь. Если кому Нэлку жалко — можете поручиться за неё. Кто хочет?

— Я поручусь. Мы подруги.

— Ещё кто-то хочет?

— И я поручусь.

— Молодцы, девочки. Тогда так: Юле даём рыжего кобеля, а Тамаре таксу. Точка! Ни слова! Такое поручительство нонче. За слово отвечать делом нужно.

— Я передумала! Уже не хочу ручаться. Я ж не знала!..

— Цыц! Я сказал. Закомпассировано. Месяц будете ухаживать за блохастиками. А потом можете отвезти в санстанцию. Их усыпят. Не орите! Не поможет. Нехр.. не положено со мной спорить. Можете идти обжаловать. Всё! Цыц! Последний вопрос. Самый главный на сегодня. Нинка-наркоманка родила.

— Это чегой-то ты мою Нину наркоманкой обозвал? Она уже полтора года не колется.

— Ага, взять негде стало.

— Но ведь и не колется? У нас и справка от нарколога есть.

— Ага, помню. "Условно пригодна". И так далее. Короче. Не сбивайте меня. С роддома сообщили: урод. Реально родила урода. Кому интересны подробности — потом посмотрите. Когда выпишут. Власть рекомендует усыпление. Но не настаивает. Есть возможность взять на поруки.

— Кирилыч, а Кирилыч. А что за поруки тут будут?

— А вот такие, как и с собачками. Только похуже. Мне рекомендовано поручителей подставить, как и Юльку с Тамарой. Но у меня рука не поднимается. Вы меня не сдавайте. Дело — дрянь. Конкретно. Тем, кто поручится за Нинкиного урода, придётся оплачивать его обучение в спецшколе, лечение всех болезней, ещё всякие социальные мелочи. Внимание! Целых три года! Раньше пересмотр поручительства невозможен. Юлька через месяц отвезёт свою собачку на усыпление и вздохнет спокойно, а с человеком... Вот так. Не смотрите на меня так. Самому не по себе. Но и власть я понимаю. А как же?! Нинка себя испаскудила, здоровье подорвала наркотой и прочим, родила зверушку. А мы, то есть, страна, должны его всю жизнь кормить, лечить, одевать. А зачем? И так с жиру не бесимся. С властью я не спорю. Но и вас, дураков, жалко. Наверняка кто-то бы решил милосердие проявлять. И я должен был бы крикуна за шкирку — и к ответственности. А если вдруг, олигофрен какой, из урода выйдет? Людей убивать будет? Тогда поручители садятся. Реально садятся. На шахты едут, к примеру. Вот такие пироги, люди добрые.

— Это ты серьёзно? Поручителей — на шахты?!

— Ещё как серьёзно. Так и есть. Был у меня случай в районе. Месяц назад. На Новый Год. По Чумаченко 25. Один алкаш свою бабу бутылкой стукнул по башке. Оно и не было бы ничего: мозги она все пропила. Да только баба эта упала неудачно: об батарею виском стукнулась. И всё. Привет.

— Ну и чё? Делов-то...

— Да, Нэла, делов было-о — дофига. Полдня ругались — объяснял и убеждал. Убийство — вопрос важный, староста дома обязан был меня привлечь. Ну и милиция была.

— Не томи, Кирилыч, в чём подвох-то?!

— Подвох, не подвох... Поручились за эту семью. Помните, как было у нас с Быдлюками? Мы своих алкашей на поруки не взяли, а в том доме — нашлись добрые люди. Дураки! Четыре человека. Алкашу этому, Чернорыпову, дали шесть лет. Но половина вины полагалась поручителям. Их было четверо. Теперь чередуются: по три месяца в год трудятся на шахте. И так будут три года мучиться, пока свою половину не отмотают. Ох, и крик в доме стоял! Когда судили и приговор зачитали. "Бред! Если б мы знали! Несправедливо! Не хочу!" Только криком делу не поможешь. Будут на шахты ездить, как в отпуск. Как миленькие. Это им ещё повезло: четверо их, а могло бы быть трое. Никто нигде ни за кого не поручался? На заводах или ещё где? Думайте, отзовите поручительство, если сомневаетесь.

— И что, так всё у них и кончилось?

— Не, не кончилось. Там ещё другой момент был. С ними бухал на Новый Год ещё Сидоркин. Он не предотвратил. Так его пустили не свидетелем, а... этим... как его...

— Соучастником, что ли?

— Не. А! Вспомнил. Уклонистом. Это значит, что он уклонился от вмешательства в совершаемое преступление. Сидоркин, дурак, сам сознался, что когда Чернорыпов взял бутылку и пошёл с угрозами на жёнку свою, он сидел и смотрел. А по новым законам за невмешательство в совершаемое преступление положено наказание. Ему дали двушку. Тоже на шахты поедет.

— Ну и мастер ты, Кириллович, тоску нагонять.

— Кирилыч, а, Кирилыч? А давай мы ничего никому не скажем, а ты с собачками нас простишь? Ну их к чертям! Ещё покусают кого...

— Не могу Юлька, не могу. Месяц потерпишь. Всё, давайте расходиться. Собрание закончено. Вопросы — другой раз. Что-то сердце побаливает. Пойду домой, валокордин там есть.

=== Рабочее совещание с Рокотовым, Лукошко и Моргуновым по роботизации. Март 94-го.