Я подскочила на кровати, но вновь повалилась обратно на подушки. Ох, почему так раскалывается голова? Перед глазами прыгают цветные мушки, и вообще ощущение, будто на корабле плыву? О, боги, насколько голова тяжёлая. Губы сухие. Мама-а-а, что случилось? ... Как страшный сон, перед глазами стали всплывать отрывки видения. Снег, гора, река... Болт... Кто? Какая сволочь? Убью! Уничтожу! В порошок сотру!

Пошевелилась, и правый бок прострелила боль. Я сцепила зубы, как бы больно не было, и осторожно притронулась к перевязанному боку. Даже через несколько слоёв бинта я почувствовала жар, исходящий от раны и кожи. Застонав, я выгнулась на кровати — выстрелы в поражённом месте продолжались. Затуманенное сознание попыталось хоть как-то объяснить реальное видение — как ещё назвать его? — но ни одного ответа не нашло. В висках в такт бешено бегущей по венам крови зло стучало "уничтожу".

Краем слуха поняла, что в комнату кто-то осторожно постучал, но, видимо услышав мои стоны (двузначно прозвучало, не находите?), ворвался вихрем.

— Твою ж маму! — ругнулся некто и притронулся прохладными руками к моему разгорячённому лбу. Ничего-ничего, думает, что я Тёмное наречие не знаю? Наивный! Я, грешница, сама на нём ругаюсь. — Эй, тише. — Он зашептал слова целительного заклинания, взятого у одного из древних народов — долгие шипящие звуки наводили на мысли о древнем драконьем. Я сразу задышала спокойнее. Туман в голове немного исчез, и я в полной мере стала осознавать, что до сих пор в сознании. Почему? Хочу кануть в Лету. Ненадолго, потому как забыться мне не мешает. — Боги, и почему Тецуо вечно заставляет меня следить за ненормальными? — Риторический вопрос, в особенности из-за имени, которое ты употребил.

...для раненой я слишком много думала...

Я не сразу поняла, о ком он говорит, а когда горячка после применения заклинания более-менее спала, смогла хрипло шепнуть:

— Это я-то... ненормальная? ... Посмотрела... бы я...

Но он невежливо заткнул мне рот ладонью. Она пахла мятой — чёрт, моим любимым запахом! Что за напасть такая? Вечно мне свинью наставники подкладывают.

— Ещё одно слово, и я буду вынужден усыпить тебя. — Попахивало угрозой. — Молчи и просто позволь мне себя лечить. — Я истово замотала головой, не представляя, как буду терпеть. Да, я проходила многое, но боль? Никогда. Я не смогу. Я слабая. Не вытерплю. — Не мотай головой так быстро, ты же не хочешь, чтобы тебя стошнило? Кстати, крови не боишься? — Вновь замотала головой, но резко остановилась из-за чувства тошноты, волнами подкатывавшего прямо к горлу.

Некто отчётливо усмехнулся. Не произнося ни слова, он стянул с меня одеяло. Холодный воздух из открытого окна — когда успел распахнуть? — охладил меня, я перестала сжимать челюсти до онемения. Блаженство. А то я уже спарилась: мало того, что я была под одеялом, так ещё и живот перебинтовали, сверху футболку натянули и штаны пижамные. Жаль, что не зимние. Пока я начинала расслабляться, целитель задрал мою футболку до груди, предусмотрительно не касаясь ни пальцем оной, аккуратно подцепил ножом бинты и разрезал их. От прикосновения холодного лезвия к разгорячённой коже я вздрогнула всем телом. И вновь прохладные пальцы охладили, едва дотронулись до раны. Ну, и началось...

Первые слова шипящего и странного, как потрескивание огня, древнего заклинания совсем ничего не принесли — ни боли, ни облегчения. Я наивно подумала даже, что так и будет дальше. Но как только приглушённое змеиное шипение вырвалось сквозь губы неизвестного, огонь боли прожёг меня полностью, до мозга костей, и я закричала. Больно!

Бок пылал, горел, плавился, заставляя судорожно хватать воздух ртом.

Я выла от агонии, думая, что после такой встряски сама на себя похожей не буду.

Некто держал мои запястья, навалившись всем своим немаленьким весом, и ни разу не сбился с ритма чтения заклинания.

Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Из тела ушло всё, полностью опустошив его. Неизвестный повалился на кровать рядом со мной, резерва у него совсем не осталось. Гнать его не хотелось — жалко парня, помог всё-таки, наоборот, если б двигалась, своим резервом поделилась бы. Хотя, какая разница, он всё равно заснул — его спокойное дыхание ощущалось моей коленкой.

Зато я уснуть долго не могла. В конце концов, переборов себя, я чуть-чуть приподнялась, не ощутила ровным счётом ничего, и медленно сползла на край кровати. Свесив ноющие ноги, я одёрнула футболку и хотела было встать, но была остановлена властной рукой, вмиг цепко схватившей мою талию, и тихим рыком спасавшего:

— Стоять! — Он явно говорил в подушку: приказ прозвучал приглушённо. — Куда собралась, Ненормальная?

Я всё ещё хрипела, но выдавить смогла:

— Мне надо взглянуть на себя в зеркало.

— Вот, девицы, все вы одинаковые. — Он, засранец, насмешливо фыркнул и, готова поклясться, закатил глаза. — Тебя нельзя вставать, рана может вновь открыться. — И жалобно добавил: — Тебе же меня жалко? Жалко. А значит, послушай меня и останься здесь. Выспись. Завтра утром — максимум вечером — сможешь взглянуть на себя. Хотя я тебе и так скажу — рыжая, встрёпанная и бледная.

— Удружил.

Меня очень медленно, будто опасаясь, притянули к себе, переползли поближе к изголовью и накрыли до подбородка одеялом. Тепло. Приятно.

В шею фыркнули, от чего стало щекотно, и через некоторое время мерно засопели, не переставая крепко сжимать. От тепла я разомлела и тоже провалилась в сон, такой долгожданный. Запоздало поняла, что имени неизвестного так и не спросила, а показывать свою внешность он явно не хотел — притянул-то спиной к животу, да и в горячке я всё-таки его не видела.

На сей раз мне снился сон, но не мой. И смотрела я глазами не своими, а чужими.

Глазами целителя. И мысли были тоже его.

Я проснулся, подскочил на кровати. Который год мне снится один и тот же сон — старинный двухэтажный дом, увитый засохшим плющом и ещё какой-то дрянью, кованые ворота перед ним и противная горгулья над деревянной дверью. От дома веяло темнотой, мистикой и чем-то неприятным, интуитивно напоминающим смерть. Я не хотел бы оказаться внутри него — то, что у дома настолько непрезентабельный и отвратительно мерзкий вид, пугало. Что будет внутри?

Сегодня мой сон превзошёл сам себя — огонь, полыхавший вокруг таунхауса, был магическим, вызванный моей рукой. Помню, как я открыл кованые ворота, испуганно взглянул на зло ухмылявшуюся горгулью и отскочил прочь от неё. Рука моя, нечаянно коснувшаяся сухого плюща, внезапно загорелась, от неё во все стороны полыхнуло алое марево. Дом на глазах стал плавиться, превращаться в горячий воск. В момент, когда грязно-коричневый воск почти подплыл к моим ногам, я усилием воли заставил себя проснуться. Проснуться от запаха варёного человеческого мяса и... костей.

О чёрт! Девчонка! Она видит! Фух, успокойся, надо всего лишь стереть память...

Проснулась. В ушах били слова "стереть память", но ни голоса произносившего, ни смысла я не помнила. Я вздохнула, посмотрела на потолок и вдруг застыла. Чёрт! Мне чудится? Я спала с неизвестным в одной кровати и на одной подушке? Боги, в моём возрасте? У меня совесть вообще осталась? Тьфу ты, Лиз, слишком передёргиваешь! Он сам был, как выжатый лимон, подумаешь, уснула под его боком! А то так и мучилась бы, бедная, от бессонницы. Здесь же на лицо тёплая грелка, успокоительное и снотворное. Зато выспалась.

Потянулась и счастливо зажмурилась. Ничего не почувствовала, будто и не было страшного ранения. Удивлённо прикоснулась к животу, рука скользнула к открытой ране... то есть, к оставшемуся на том месте шраму — на коже почти ничего не было видно, кроме маленького розового рубчика. Я, окрылённая удачей, развернулась, чтобы отблагодарить неизвестного, но:

— Оп-па. — И никого. Совсем.

Распахнутое окно, тюль, развевавшийся от ветра, лепестки сакур, залетавшие в то самое окно — всё напоминало, что тут были. Я перевела взгляд на пол — ни брошенных в спешке бинтов, ни капель крови, ни чего-либо другого. Он что, ещё и убраться успел? Но я чутко сплю, как он смог так тихо и быстро слинять? Не попросив благодарности? И всё-таки, несмотря на мои мысленные уговоры появиться, дверь так и не открылась, никто ко мне не зашёл, а мне даже грустно стало. После грусти накатило опустошение, затем — злость. Значит, вот так, да? Значит, как меня ранили, так и забыли? И этот некто-целитель тоже хорош, мол, доверься ему, Лиза, он плохого не сделает. Угу, не сделал, только и спросить "Как ты?", однако, не захотел. И ту сволочь найду, догоню и уничтожу.

Разрываемая злостью и желанием отомстить нападавшему, я поднялась, пошатываясь, и прошла к окну, намереваясь закрыть его, но в самый неподходящий момент пошатнулась — в голове помутилось — и едва не вывалилась на улицу. Ключевое слово: едва.

— Ты идиотка, Ненормальная! — Некто — тот самый некто-целитель — перехватил меня раньше. Ну вот, мало было мне Рыжей Путешественницы, так ещё и Ненормальная сверху добавилась. Какая я везучая. — Боги, ты в порядке?

Ага, в порядке. В полном. Сейчас только мушки перед глазами исчезнут.

И вдруг меня пронзило током. Я отпрянула, в полном ужасе. Лицом я так и не поворачивалась к целителю, но о нём я благополучно забыла: в голове бился единственный вопрос, сумевший найти выход в моё сознание только-только.

— Ёпрст! — вырвалось у меня, и я поспешно стала рыскать по комнате взглядом. Чёрт, где гребень? Не дайте боги, его трогали.

Я подскочила, как ужаленная оводом, к комоду — нет; к дивану — тоже нет; искала на полу взглядом — опять нет! Моля всех известных мне богов, я засунула руки под одеяло, под подушку, но вновь ничего не нашла. Боги, пожалуйста! Мне нужно найти его, я же не хочу, чтобы какого-то придурка по моей вине прокляли! А, пожалуйста!

И только догадавшись заглянуть в карманы пижамных брюк, я наткнулась на гребень. Ох! Но тут меня пронзила мысль — его трогали? И вытянув гребешок на свет, я пристально пригляделась к нему. Нет, слава богам, остался таким же. Не трогали. Сам переместился. Волшебный. Хороший. Слава богам.

Облегчённо вздохнув, я закрыла глаза и сползла по стеночке на пол. До меня донёсся недовольный голос:

— Я так понимаю, могу уйти? — И такая обида сквозила в этом голосе, что я просто не смогла не открыть глаза и не застыть, разглядывая целителя.

У него были короткостриженые, во дела, яркие гранатовые волосы, серебряная серьга-гвоздик в левом ухе, не особо прямой, но едва вздёрнутый нос, вообще приятные черты лица, мягкие для такого образа и ореховые, почти что янтарные, глаза. Он был высок — примерно, как мой отец, то есть метр восемьдесят два-три. На плече — две тонюсенькие косички из множества прядей, соединённые одной резинкой.

Его крепкое телосложение выдавало себя с головой — кипельно-белая рубашка явно столичного покроя сидела на нём, как влитая. Никакого тебе намёка на "пивной" животик, не то что у деревенских мужчин, которых я видела почти каждый день! Брюки чёрные, как сама Нюкта, сужались книзу и мягко сливались с кожаными сапогами такого же цвета. Сразу видно, маг — эксцентричности образа можно только позавидовать.

А ещё он улыбался. Но улыбался как-то ехидно, будто посмеиваясь. Я сообразила, что сижу с отвисшей нижней челюстью, и поспешила захлопнуть рот.

Ну почему, скажите, почему мне вечно не везёт с парнями, а? Либо придурки и остолопы, как большинство из учеников-адептов, либо вредные и противные самодуры и самолюбцы. Даже этот целитель явно относился ко второй когорте — сразу видно, что любит свою внешность, а за ним по пятам бегают толпы поклонниц.

Чего-то мне резко расхотелось его благодарить, наоборот, мне захотелось упрекнуть его во вчерашнем инциденте.

— Ты! — прошипела я разъярённой кошкой, поднимаясь и ставя на проходимца указующий перст. — Гад! Как ты посмел ко мне прикасаться? Кто тебе вообще разрешил заходить в мою комнату?

Некто-целитель насмешливо выгнул русую бровь (красится, садист!) и едко протянул:

— Отвечаю на твой первый вопрос: ты сама. Второй: расспроси поподробнее наставника.

Я зашипела, чувствуя, как внутри меня мои две пока неизвестные сущности шипят в унисон со мной.

— Ты воспользовался тем, что я была...

— В горячке? — перебил меня вновь едким голосом. — Прошу заметить, что тогда я прикасался к тебе исключительно из соображений помощи, Ненормальная.

— А потом? Что, забыл? Память отшибло? Амнезия кратковременная наступила? М? — Я развела в руки стороны и изо всех сил строила из себя невинную дурочку. — Помочь вспомнить?

Идеально, когда тебе в руки подворачивается большая тяжёлая бронзовая статуэтка. Она так и просилась найти своё место на красной головке мага-проходимца.

— Эй, а вот с этим ты поосторожней! — Странно, в его голосе прозвучало беспокойство. — Сейчас опять плохо станет, на ногу себе уронишь. Я тебя на руках носить не стану.

Я медленно подходила к нему, не переставая шипеть. И когда уже занесла статуэтку для удара, в комнату зашёл Рю-Тецуо. Он оглядел застывших нас с ног до головы и перевёл взгляд на испуганную меня:

— Вижу, ты тоже хочешь убить его, как и я. — Опаньки, так он и наставника моего достал. Ну, за это я обязана его шандарахнуть! — Тише-тише, Рыжая Путешественница, успеешь ещё. Ты нужна мне.

— Сейчас? — Мой удивлённый возглас заставил вздрогнуть впереди стоящего неизвестного. Немного с децибелами переборщила.

Но некто вдруг встал впереди меня, загородив собой от пристальных чёрных глаз мастера, и чётко сказал:

— Нельзя, Тецуо. Ей минимум до вечера надо отлежаться.

— Что ты говоришь? — Японец насмешливо покивал головой. — Ты её-то спросил? Она слушаться тебя станет? Сдаётся мне, что нет. Пошли, Лиза-сан.

Обойдя застывшего статуей мага, я проследовала за наставником. Уже около дверей из-за спины послышался шёпот, но я сделала вид что не слышала этого изумлённого "Как, ты сказал, её зовут?". Какая, собственно, тебе разница, как меня зовут? Да хоть Таней, хоть Дашей, хоть Машей — тебя это в последнюю очередь касается.

И, гордо приподняв подбородок, вылетела из помещения. Гребень я оставила на столе.

— Ну и? — поинтересовался мастер Тецуо.

— Что "ну и"?

— Как он тебе?

Я взвилась.

— Напыщенный, самовлюблённый болван, — чётко отрапортовала я, полностью уверенная в своей правоте. — И как только вы, мастер Тецуо, разрешили меня лечить?

Японец пожал плечами.

— Он — самый лучший целитель, которого я когда-либо знал. — Ох, ну конечно, Вы просто учили его, мастер. — Кстати, гребешок твой он не тронет — он уже телепортировал к себе домой.

— Откуда Вы знаете?

— Я чувствую, как на территории нашего Храма стало на одного человека меньше.

Я расслабилась. Ну, всё-таки богиня удачи благосклонна ко мне. Меньше народа — больше кислорода, а этот целитель порядком мешал мне дышать.

Единственным упущением за этот день я могла назвать только одно — я так и не узнала имени неизвестного, а спрашивать у наставника не хотелось. Ещё догадается, что я сглупила. Оно мне надо?