Голоса прошлого

И тут стали появляться другие линии, другие контуры. Более хрупкие, более нежные, словно фарфоровая статуэтка. Воздух словно сгущался, уплотняясь вокруг него, дорисовывая картину. Другая мягкая ладонь лежала на его груди, другие хрупкие пальчики, лаская, скользили по темной, упругой коже, спускаясь все ниже. Персиковое тело, обнаженное, частично скрытое от ее взора, прижималось к мужскому, сильному. Жесткие пальцы легли на ее ладонь, прижимая крепче к себе, не давая уйти.

Кора затаила дыхание, не в силах понять свои чувства. Внутри ее сжигало страстное желание оказаться на месте незнакомки. Бесконечная гармония овевала два распростертых перед ней тела. Счатье... Оно стало почти осязаемым. Кора чувствовала их любовь. Она буквально пропитала все рядом с собой, причиняя сладостную боль.

Послышался глухой стук двери. Вскинув голову, девушка никого не увидела ни в кабинете, ни в коридоре. Снова опустила взгляд, но картина, настолько заворожившая ее, уже рассыпалась, оставляя за собой легкое чувство тоски. Прозрачные слезы тяжелыми каплями срывались с ресниц, не принося успокоения.

Конец рабочего дня подкрался неожиданно. Вечернее солнце заливало кабинет, просачиваясь сквозь большое окно теплыми лучами. Кора потихоньку собиралась домой, закидывая в сумку все необходимые мелочи: заколку для волос, расческу, блокнот, различные гигиенические принадлежности. Думать ни о чем не хотелось, внутренняя усталость и опустошение сковывали движения. На ковер она и смотреть не могла, подумывая выбросить это безобразие. С нее хватило кошмаров, а тут еще эти видения, которые не иначе как эротическими и не назовешь. Тело требовало отдыха. Хотелось очутиться далеко далеко на песчанном пляже, который омывают голубые пенистые волны. Ласковый ветер будет трепать волосы, нежно лаская босые ступни, утопающие в белом горячем от солнца песке. И никаких навязчивых мыслей, только тишина и покой. Да, внутри она чувствовала себя дряхлой старухой, выжатой досуха.

Собрав документы на столе в аккуратную стопку и выключив компьютер, девушка направилась к лифту. Лора все также сидела за рабочим столом, тихонько помешивая в чашке свой кофе.

— Я думала, что ты уже ушла, — удивленно вскинула брови Кора.

— Я бы с радостью, но Эндрю просил задержаться. Сама понимаешь.

— И часто тебе приходиться задерживаться?

— Время от времени когда клиенты назначают поздние встречи, ничего особенного. Да я и не против. Всего то встретить их, принести парочку папок с документами, да сделать кофе, а иногда и того не надо. Бобби правда возмущается, но пусть лучше так, нежели превратиться в домохозяйку с передником на талии и кастрюлями в руках!

— Бедный Бобби, я заранее ему сочувствую. Он не знал, на что соглашался, когда женился на тебе, — улыбнулась Кора.

— Я ему то же самое говорю, что поздно жаловаться на жизнь, — фыркнула собеседница.

Кора сомневалась, что Билли, муж Лоры, на самом деле мог на что-либо жаловался в семейной жизни. Как-то она его видела,когда он заходил к жене на работу. Сказать, что сотрудники тогда были мягко говоря удивлены, ничего не сказать. Лора — высокая, стройная брюнетка с большими голубыми глазами и Билли — ниже ее примерно на четверть ладони с уже достаточно таки большим пузом представляли собой довольно странную картину. Ну что сказать, любовь бывает разной и внешность не главное, как доказал их случай, потому что жили они вместе уже семь лет душа в душу, бережно храня свои чувства.

— Кстати, завтра друзья Эндрю хотят обсудить возможный заказ с нашей компанией.

Точно еще не известно, согласятся ли обе стороны на сотрудничество, но ты должна будешь присутствовать в процессе обсуждения.

— Почему я узнаю об этом только сейчас?

— По идее тебе вообще не положенно об этом знать пока что, — ухмыльнулась она. — Так что...

— Я ничего не слышала.

— Правильно, детка.

— Что ж, тогда я убегаю. Завтра будет тяжелый трудовой день. Надо к нему подготовиться. Пока, Лора!

— Удачи!

Мужские фигуры молчаливо стояли, образуя полукруг, закрывая собой вход в тоннель. Хотелось выть от боли, раздирающей грудь изнутри, но она знала, что нужно держаться. Нужно попасть в тоннель. Если она даст волю чувствам, все будет конченно. Они не пропустят ее. Она сама не была уверенна в том, что делает. Она не отпустит его! Он обещал! Господи, как же трудно сдерживать чувства!

— Ты не сможешь вернуть его...

Врут. Все врут!!!

— Его больше нет, Кора...

Тяжелые ладони опустились на хрупкие плечи, удерживая на месте, не давая вырваться. Жалкие попытки убрать их ни к чему не привели, делая бессмысленным дальнейшее притворство, разбивая в дребезги ее кажущееся спокойствие.

— Ты не сможешь его вернуть!!!

Только теперь она осознала, никто ее не выпустит. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит! И никто ей не поможет! Сердце бешенно забилось.

— Не надо! — Кора судорожно пыталась вырваться, извиваясь всем телом. Ладони только сильнее сжимались, превращаясь в стальные оковы. Бежать. Нужно бежать! Отчаяние буквально захлестывало ее с головой, сбивая дыхание, сковывая движения. не давая бороться в полную силу за свою судьбу. Маленькие кулачки били по широкой груди и плечам, отталкивая изо всех сил, но мужчина будто и не замечал ее усилий, прижимая к себе все крепче. Тени все также стояли рядом. — Пожалуйста, не надо!

Хрупкое тело сотрясалось от дрожи. Большие ладони обхватили ее лицо, заставляя запрокинуть голову. Взгляд манил, обещая защиту от боли и безмерное успокоение. И когда она отказалась от даров, зрачки стали заполняться равнодушной мглой, принося с собой холод, заставляя отдавать все, что было ей так дорого. Спасения нет!

— Не смей!!!

Сердце дико колотилось. Смятые простыни неприятно липли к коже, влажные от испарины. Руки размазывали слезы по щекам, которые непрерывающимся потоком капали по щекам. Дыхание со свистом вырывалось из груди. Она помнила, помнила свой кошмар. Кошмар, который мучил ее вот уже два года. Только смысла от этого не прибавилось. Что это? Ее прошлое? Но ведь она помнит всю свою жизнь буквально по годам. Да и родители не стали бы от нее что-либо скрывать. Все было смазанно, словно в плохой киноленте, ощущения, как сквозь вату просачивались, не давая разглядеть пространство, что окружало ее, лица, которые словно нависали над ней. Фигуры таяли, стоило на них сосредоточиться, рассеивались, как дымка на ветру. Чувства никак не желали успокаиваться, разъедая и так истерзанную душу.

Что-то не давало ей покоя во всей этой ситуации. Кора упускала что-то важное... Что-то очень очень важное. То, что, если и не является ключом ко всему этому, то хотя бы подсказкой, но никак не могла вспомнить. Накинув легкий халат, девушка подошла к окну и присела на широкий подоконник. Когда она выбирала этот дом, ей очень понравился именно этот подоконник. Кошмары были ее частым гостем, а ночное небо, за которым она наблюдала с этого места, хорошо ее успокаивало. Вот и сейчас паника отступила, позволяя успокоиться бедному сердцу, успокаивая душу, позволяя трезво мыслить. Пустынный переулок окутывала непроглядная мгла, кое-где разрываемая ярким светом фонарных столбов. Мгла...

Вот оно! Ключ ко всему! Словно наяву Кора вспомнила взгляд, обещающий покой и облегчение, требующий взамен что-то очень ценное, что-то, чего она не хотела отдавать. А потом глаза заволокло непроглядной тьмой, которая отбирала, не спрашивая. Она уже видела такое. Видела только недавно, как белки наполнялись жуткой холодной теменью, заглядывающей прямо в душу. Перед тем как упасть в обморок.

Люди спешили по оживленной улице на работу. Утренний ветерок колыхал листья высоких деревьев, которые росли по краю обочины, образуя живую изгородь. Этот район — сосредоточение больших многоквартирных зданий, элегантных домиков, расположенных рядами вдоль улиц, и очаровательных коттеджей, переделанных когда-то из подсобных помещений. Здесь она раньше жила вместе с родителями в одном из тех самых домов, что так привлекают местную элиту зажиточных семьянинов. Рано утром Кора звонила родным, чтобы узнать номер телефона новых жильцов их дома, старый номер они при покупке сразу решили поменять во избежание всяких недоразумений. Мама долго отговаривала ее, советовала потерпеть до ее приезда, уверяя, что будет лучше съездить в старый дом ей, а не дочери. Но она слышать ничего не хотела. Ей было необходимо увидеть фотографии немедленно, ждать до конца недели девушка не смогла бы.

— Ты пугаешь меня, Кора. Что с тобой происходит?

— Ничего, мам. Просто мне нужно найти эти фотографии. Как ты не поймешь! Только так я смогу найти ответы на все вопросы.

— Какие вопросы? О чем ты, девочка моя?

— Мам, все хорошо, правда. Тебе не о чем волноваться.

— Кора, я твоя мать. Я же вижу, тебя что-то мучает. И дело не в простых фотографиях.

— Я... просто хочу найти свои детские фотографии, неужели это так странно? Это память о себе.

Так хотелось рассказать матери обо всем, что мучило ее. Пригреться в родных, любящих объятиях, притвориться, что последних нескольких дней не существовало. Но прятать голову в песок она не привыкла.

И вот Кора стоит на тротуаре, у калитки бывшего дома. Дома, в котором она раньше жила, и ничего в ней не всколыхнулось, ничего внутри не екнуло. Простые сухие обрывочные воспоминания, всплыающие на поверхность сознания, не вызывающие никаких чувств: ни плохих, ни хороших.

Еще с утра она набрала Лоре и предупредила о том, что немного опоздает. Прошло уже минут пять, как она здесь стояла и не решалась войти. Девушка боялась того, что может обнаружить в этом домике с красочным фасадом из камня. Собравшись с духом, она все же поднялась на порог и постучала в дверь. Ждать долго не пришлось, открыли ее буквально через две минуты. Перед ней стояла женщина лет сорока в переднике и испачканными в муке руками. Светлые волосы, кое-где поблескивающие сединой были перехвачены на затылке.

— Добрый день, миссис Абигайл. Я звонила вам с утра.

— Ах да. Старые жильцы. Проходите, пожалуйста, — дверь распахнулась, пропуская девушку вглубь дома. — Правда не знаю, смогу ли я вам чем-нибудь помочь. Когда мы переехали, здесь почи не осталось никаких личных вещей. Разве что парочка коробок. Мы с мужем отнесли все в подвал.

— Мне бы только осмотреть эти коробки.

— Простите, я сейчас немного занята, сами видите, — наличие муки на носу хозяйки об этом свидетельствовало. — Но вы можете спуститься сами, поискать их внизу. Они подписаны, вы легко их найдете на дальней полке. Дорогу в подвал должны помнить? — полувопросительно подняла бровь миссис Абигайл.

— Да, конечно, — губы сами собой растянулись в вежливой улыбке.

— Ну что ж, если что, зовите, — хозяйка дома проводила ее до конца коридора и оставила там, сама направилась в сторону кухни, откуда доносились восхитительные ароматы яблочных пирогов.

Покрепче уцепившись за ремень сумки, Кора глубоко вздохнула и прошла сквозь арку в гостиную. Дверь в подвал находилась под лестницей, замаскированная под дерево, лестница же располагалась за гостиной. В свое время мама была оригинальной выдумщицей на разного рода перепланировки.Видимо новым хозяевам дома все понравилось, раз они почти ничего не стали менять даже в интерьере. Ручка от двери под лестницей еле нащупывалась. Человек, не знающий об этой особенности планировки дома, не сразу нашел бы ее. Создавалось ощущение, что за лестницей не подвал, а простая малогабаритная кладовка. Наконец ухватившись за небольшую ручку, Кора потянула ее на себя, открывая дверь. Та поддавшись, со скрипом распахнула свои темные недра. В детстве она, скорее всего, боялась сюда спускаться, такая непроглядная тьма стояла впереди. Насколько девушка помнила, включатель был с левой стороны от двери. Стоило протянуть руку, как она сразу наткнулась на нее. Холодный яркий свет заполнил помещение, в которое вела узкая железная лестница без перил. Небольшие каблучки не давали возможности спуститься вниз без шума, громко цокая по ступенькам. Подвал был на весь дом, повсюду на стены были прибиты пирокие стеллажи. Полки были заполненны различными инструментами, банками из под краски, тут же лежали кисточки в расстворе. Старый разбитый велосипед ютился в углу, наполовину разобранный. Несколько коробок лежали на дальней полке. Они и вправду были подписаны синим фломастером, местами выцветшим за два года.

Медленно вытащив их, Кора направилась к лестнице, разложила их на полу и, присев на холодную ступеньку, стала аккуратно вскрывать коробки. Первая коробка была заполнена игрушками, практически доверху. Здесь были и мягкие слоники, и деревянный солдатик с оторванной ногой и сломанной саблей, старые машинки различной величины, маленькая подушка в форме черепахи, порванный футбольный мяч. Детские игрушки, и все явно для мальчика. Вытащив из коробки практически все предметы, она так и не обнаружила ни одной куклы, ни одной заколки, ничего, что говорило бы о ее присутствии в прошлой жизни родителей. На дне обнаружился рождественский носок, старый, изъеденный молью с выцветшими узорами, на кромке вышита буква "С". Сойер. Носок был один. Во второй коробке лежали тетради, исписанные вдоль и поперек детским почерком, одна кулинарная книга, пожелтевшие от времени газеты, черные поношенные штаны, разноцветные пуговицы. Больше ничего. Ни одной фотографии, ни одного упоминания о ней.

На работу Кора попала значительно позже. Абигайл Торнтон отпустила ее только после второго кусочка сочного пирога, но девушка так и не почувствовала его восхитительного аромата. Мысли ее витали слишком далеко, в попытках разгадать всю загадочность сложившейся ситуации. Не может быть того, чтобы она была приемной. Во-первых, ее самая старая фотография была сделана два года назад, когда ей было двадцать один. Ну не усыновляют в этом возрасте, она уже была совершеннолетней. Во-вторых, если даже представить, что она не дочь Дьюпонов, сама же этого не помнит, значит имеет место потеря памяти. Получается, чужая семья приютила незнакомую девушку. Получалось нескладно, хотя бы даже потому, что она все помнила. Каждый промежуток своей жизни. От всех этих мыслей у девушки разболелась голова. Откинув голову на спинку кресла, она выглянула в окно. Дневное небо успокаивало.

Стук в дверь отвлек ее от проблем. Лора медленно вплыла в комнату, придерживая рукой поднос с двумя чашками чая.

— Дорогая, боюсь, ты даже не заметила, что перерыв на обед почти закончился.

— Что? Странно, что Челси не звонила. Обычно мы идем с ней вместе пообедать.

Поднос осторожно опустился на край стола. Подав Коре чашку горячего чая, Лора прихватила свою и присела на кресло напротив.

— Вообще-то она поднималась к тебе, чтобы позвать. Ты не помнишь? — подув на свой чай, чтобы не обжечься, она сделала небольшой глоток.

— Видимо я пропустила все, о чем она говорила.

— Кора где ты витаешь? Я бы связала все с тем, что ты влюбилась, но ведь это не так, верно?

— Лора, все очень сложно, чтобы вот так объяснить двумя словами.