Отто Варбург. Кто был первооткрывателем Островов Пряностей (Молукк)?

Отсюда мы направились на другие острова, находящиеся в северо-восточном и восток-северо-восточном направлении, через многие проливы до острова Малут. На них растет много гвоздики; всего их (островов) — пять, и самый большой из них меньше, чем Бандан. Молуккцы — очень жалкие люди, и немногого стоят, живут подобно дикарям, и отличаются от животных только тем, что обладают человеческим лицом, но не своими обычаями. Цвет кожи у них белее, чем у других народов этих островов. Гвоздика растет на другом острове, который меньше по размеру и называется Тидори; дерево, на котором она растет, похоже на "box" или "buxo" (самшит (португ.)). Когда гвоздика созревает, туземцы расстилают на земле плащи или покрывала, и трясут дерево, и собирают ее столько, сколько могут. Почва на этом острове состоит из глины и песка; он расположен так близко к экватору, что Полярная звезда совсем не видна, и они плавают по морю, прокладывая курс по определенным звездам, которые известны восточным народам. Затем мы направились на другой остров, где четыре христианина и несколько малайцев остались; и там король Малуко оказал большую честь Франсиско Серрано, вышеназванному капитану, и выдал за него замуж свою дочь, а другим, которые хотели покинуть остров, дал разрешение отплыть и увидеть город и остров Ява. По пути мы обнаружили остров, который называется Борней, расположенный в 50 лигах от Малуко, и он намного больше, чем Малуко, и значительно более низкий. Его жители поклоняются идолам, они почти белокожие и носят рубашки, подобно морякам, а по внешности похожи на жителей города Каира; они одеваются в камлоты.

С этого острова мы направились на другой и взяли других матросов. На нем растет много камфары, поскольку там есть много деревьев, которые ее приносят, и оттуда мы поплыли на остров Зейлон, куда прибыли три дня спустя; и у матросов, которых мы взяли на Борнео, была с собой карта для навигации, а также (магнитная) игла и компас, и схема, расчерченная множеством линий и штрихов, которая весьма нас изумила, и мы говорили о ней с ними на малайском языке; и поскольку Полярная звезда в их странах скрывается из виду, матросы рассказали нам, что они ориентируются во время плавания по пяти звездам, и главным образом по одной звезде, противоположной северу, по которой они и прокладывают курс, и для этого всегда берут с собой компас с иглой, поскольку острие иглы всегда указывает на север и никогда не отклоняется от него, и они наблюдают за ним с этой целью; и моряки с Борнео рассказали нам, что в этой части этого острова живут люди, которые ориентируются при навигации по другим звездам, противоположным северу, и которые казались почти антиподами Тропии и Сарматии, и что эти люди населяли холодную область, лежащую около Антарктического полюса, в которой световой день продолжается не больше четырех часов; ибо эта страна — очень холодная, потому что климат в ней похож на тот, который существует около (северного) полюса.

Покинув этот остров, мы направились на остров Ява, где обнаружили четырех королей-идолопоклонников, придерживавшихся разных обрядов: одни поклонялись идолам, другие — солнцу, третьи — луне, и четвертые — коровам и дьяволу. Есть и другие народы, которые носят плащи и бурнусы из шелка и камлота.

На острове Ява живут некоторые люди, которые продают своих родителей, когда те становятся старыми и дряхлыми, другому, языческому народу, который называется каннибалами или антропофагами, и подобным же образом братья продают братьев, когда те заболевают и теряют надежду на выздоровление, их приводят на рынок и продают тем карибам, говоря, что поскольку люди так холят и лелеют свою плоть, то нельзя оставлять ее в пищу могильным червям".

На этом рассказ о путешествии внезапно обрывается, и вы остаетесь в неведении о том, как люди возвращались домой. Но мы, знакомые с рассказом о путешествиях Вартемы, легко можем увидеть связь с Вартемой из этого описания, и странно, что редактор Хаклюйтского издания этого не заметил. Описание, порядок, все особенности, ошибки и неточности встречаются почти в поразительном соответствии в обоих местах. Вопрос только в том, кто у кого скопировал? Даже если совершенно не обращать внимания на указанный в заглавии этого рассказа год, [40/41] вы сразу понимаете, что вышеприведенное описание вторично, а Вартемы — первично. — Многое из того, что встречается у Вартемы, здесь опущено, многое искажено весьма запутанным образом, то немногое, что здесь добавлено, состоит либо из пояснительных или дополнительных примечаний, либо является результатами общих географических соображений самого примитивного характера, иногда даже выдумками, почти всегда ошибочными, иногда откровенно детскими замечаниями. Дополнения включают, например, что плавание из Педира сначала шло вдоль северного побережья, а затем на юг и юго-восток, что плавание на острова Банда затем шло на восток, что один из этих островов дал название другим 20, в то время как Вартема только отметил, что они прошли мимо 20 островов; кроме того, что там встречаются мускатные орехи различных видов, что всего существует пять Молуккских островов, что гвоздика растет только на Тидоре, что почва состоит из глины и песка и многое другое. Дополнительные общие географические соображения включают предложение об антиподах Тропии и Сарматры, а также о людях около Антарктического полюса, который здесь явно перемещен на Борнео, а не за Яву. Среди вымышленных замечаний — то, что жители Борнео выглядят как жители Каира, и что путешественники переправились с Борнео на остров Зайлон за три дня; точно так же, конечно, дополнением является то, что сообщается об участниках экспедиции и браке Франсиско Серрано на Молукках. Это описание также заставляет путешественников остановиться в нескольких местах на Суматре, а также на Молуккских островах и Борнео, в отличие от Вартемы. — Все это производит несомненное впечатление, что это переделка человека, не имеющего ни малейшего представления о предмете. Конечно, не может не показаться удивительным, что Серрано путешествует из Малакки через Пегу на Суматру и что на острове Суматра есть еще особая страна Саматра, — составитель, очевидно, неправильно понял Вартему, подумав, что то, что он сообщил в разных главах, относится к двум разным местам, Педиру и Суматре.

Но на самом деле среди португальских моряков того времени было несколько Серрано. Наиболее известен вышеупомянутый Франсиско Серрано, первооткрыватель настоящих или северных Молуккских островов. Поскольку нам точно известно о его экспедиции, как объяснялось выше, мы знаем, что сразу после завоевания Малакки Албукерки в 1511 году он в качестве заместителя командира д'Абреу, как капитан корабля, отправился на Амбон через Яву, что его корабль потерпел крушение, что он зафрахтовал джонку на Банде, которая потерпела крушение у островов Лусипара, затем добрался на туземной лодке до Амбона и, наконец, до Тернате, где оставался до своей смерти в 1521 году, поэтому он не мог совершить вышеуказанного путешествия ни в предполагаемом 1512 году, ни в каком-либо другом. Но это правда, что он оставался на Молуккских островах и имел там большое влияние; у него также была жена-туземка, которая подарила ему сына и дочь, но, по словам Пигафетты, это была яванка, а не дочь короля. Серрано был отравлен королем Тидора в 1521 году, за восемь месяцев до прибытия испанцев, и умер через четыре дня после того, как ему дали отравленных листьев бетеля. Также был Жуан Серран (Хуан Серрано). Де Барруш упоминает его в 1505 году, когда он собрал галеру на острове Анджедива в Индии из привезенного с собой дерева. Вартема также упоминает его как командира галеры, которая доставила его (Вартему) из Канонора в Кочин в 1506 году. По-видимому, тот же Жуан Серран позже сопровождал экспедицию Нороньи в Эль-Катиф и остров Ормуз в Персидском заливе. Жуан Серран был близким другом Магеллана и упоминается вместе с ним во время экспедиции Франсишку д'Алмейды в Килву в 1505 году. Наконец, человек с таким же именем командовал кораблем "Сантьяго" великого флота Магеллана в 1519 году; он упоминается как португалец с большим опытом службы в Индии и на Молуккских островах. Он был схвачен на Филиппинах после смерти Магеллана на предательском пиру на острове Себу, но не убит, как его товарищ Барбоза, — за него потребовали большой выкуп, который, однако, не был уплачен заместителем командующего флотом, по-видимому, по причинам, связанным с личной завистью и соперничеством; так что он был позорно брошен на произвол судьбы, и о его дальнейшей судьбе нам ничего не известно. — Неясно, относится ли все это к одному и тому же человеку или к разным людям с одинаковым именем; но несомненно, что путешествие на украденном корабле и свадьба на Молуккских островах не подходят никому из этих личностей.

Таким образом, мы видим, что все описание путешествия Серрано — это плагиат без реальной основы, который никоим образом не следует принимать во внимание в вопросе о том, кто был первооткрывателем Молуккских островов. Но теперь возникает вопрос: как такая мешанина попала в такое выдающееся произведение, как описание стран Барбозы? Из испанских манускриптов видно, что это странное приложение было добавлено не случайно, ибо почерк, как утверждается, совершенно идентичен; с другой стороны, по словам Стэнли, редактора Хаклюйтского издания труда Барбозы, можно определить как по [41/42] стилю, так и по выражениям, что испанский переводчик работы Барбозы и автор (или переводчик) описания путешествия Серрано — не один и тот же человек.

Не имея возможности доказать это строго, я теперь думаю о следующей связи между ними. Описание стран Барбозы, если оно не было написано специально, по всей вероятности, было использовано Магелланом в качестве меморандума, чтобы убедить Карла V снарядить флот для кругосветного плавания. Это предположение весьма вероятно. Работа Барбозы была уже завершена к тому времени, когда Магеллан пытался оснастить флот в Испании. Все сочинение Барбозы представляет собой не описание путешествия, а собрание фактических данных, которые обобщаются либо в чисто научных трудах, либо в меморандумах, и для такого знатока Индии, как Барбоза, последнее мнение кажется ближе к истине, чем первое. Кроме того, Барбоза, как родственник и друг Магеллана, был проинформирован о планах последнего, и, соответственно, есть некоторые доказательства в поддержку мнения о том, что произведение было написано с намерением послужить основой для переговоров с испанским правительством. Действительно, Стэнли даже хотел бы верить, что автором книги, якобы приписываемой Барбозе, был сам Магеллан, и пытается обосновать это, подчеркивая, что Магеллан вернулся в Европу в 1512 г., а Барбоза, напротив, в 1517 г., самое раннее в 1515 г., а работа была завершена в 1516 г. Это предположение, конечно, кажется мне маловероятным; во-первых, Рамузио прямо указывает, что автором является Барбоза, а во-вторых, события в Индии упоминаются в произведении вплоть до 1514 года. Если бы автором был Магеллан, находившийся в Европе с 1512 г., то было бы непонятно, почему он не упомянул о событиях последних нескольких лет, в то время как совершенно понятно, что Барбоза описывает только то, что он сам пережил в Индии. На мой взгляд, смешение двух морских сражений при Диу в 1508 и 1509 годах также не может служить серьезным возражением, поскольку Барбоза в то время мог находиться в совершенно иных частях Индии.

Независимо от того, было ли произведение написано с намерением служить меморандумом или нет, можно предположить с полным основанием, что Магеллан использовал этот документ, о котором он, несомненно, знал, в качестве основы в переговорах с королевским двором в Испании. Не только время очень хорошо совпадает с этим. Потому что, когда Магеллан с двумя другими недовольными португальцами (был ли сам Барбоза, возможно, одним из них?) получил аудиенцию у Карла V в Севилье 20 октября 1517 года, чтобы ознакомить его с проектом завоевания Молуккских островов с востока, работа Барбозы, несомненно, [42/43] уже была в его руках; некоторые детали в произведении также указывают на его тенденциозную переработку. В португальской рукописи, опубликованной в Лиссабоне в 1812 году, есть несколько строк, указывающих на прославление португальцев, которых мы не находим в испанской рукописи. Впрочем, и преобладание восточного направления в сведениях о Молуккских островах в испанском переводе мне тоже кажется тенденцией. Так, согласно испанскому переводу Барбозы, острова Амбон (Дандон) находятся в 100 лигах к северо-востоку от Банды, а острова Малуко, со своей стороны, опять-таки находятся в 25 лигах к северо-востоку от Амбона, что противоречит давно известным фактам. В то же время в отношении Банды, говорится, что этот остров находится к северо-западу от Тимора, и поэтому эта ошибка была бы скорее неблагоприятной для претензий испанцев. Хотя последнюю информацию теперь можно найти и в итальянском переводе Рамузио, то есть она, несомненно, является оригинальной, другие указания направления и расстояния (в лигах) отсутствуют в переводе Рамузио, а также в лиссабонском издании. Отсюда следует, что они являются более поздними вставками; еще неизвестно, были ли они добавлены уже Магелланом или Диего Риберо, географом Карла V, который внес свой вклад в испанский перевод работы генуэзского посла Мартина Чентурионе в 1524 году.

Так что, если мы уже находим в испанской адаптации работы Барбозы некоторые моменты, которые выглядят как тенденция, описание путешествия Серрано определенно является тенденциозным текстом. Происходя от очень вольной и невежественной переработки Вартемы, южное направление движения, преобладающее у Вартемы, тенденциозно изменено на восточное, так что даже фактические Молуккские острова оказываются на северо-востоке или востоке-северо-востоке от Банды. Как и в испанском переводе Барбозы, это также должно показать, конечно, что в результате раздела мира между Испанией и Португалией вследствие буллы папы Александра VI Молуккские острова относятся к испанской, а не португальской сфере влияния. Появление имени Франсиско Серрано очевидно тенденциозно, если учесть, что Магеллан мог утверждать, что он друг и родственник Карла V, и что у него также были письма от него, в которых (согласно де Баррушу) расстояния и значение Молуккских островов намеренно преувеличены. Его брак там (ошибочно с дочерью короля) и его влияние на Молуккских островах, конечно, были намеренно упомянуты, чтобы увеличить предполагаемые шансы желаемой экспедиции в глазах Карла V. Точно так же предполагаемая кража каравеллы должна была сделать этих вымышленных путешественников нетерпимыми для португальцев [43/44], и уже одно это сделало их интересы тесно связанными с интересами испанцев. Я не хочу сказать, является ли изменение имени Серрано в заголовке (Франсиско на Хуан) тенденциозным; тем не менее, возможно, что кто-то хотел создать впечатление, что португалец Жуан Серрано, который также был склонен поступить на испанскую службу и который фактически также присоединился к экспедиции Магеллана, был тем же человеком, который имел такое большое влияние на Молуккских островах.