Общение с нанимательницей было еще более необычным. Куноити сразу предупредила, что считает Инахо достаточно симпатичным, чтобы она рассматривала его, как сексуального партнера. На один раз она согласна точно. Дальше — зависит от того, насколько хорошо Инахо себя покажет в постели. Такая постановка вопроса раздражала, а еще отчего-то заставляла сомневаться в собственных силах. Спасала подготовка Корня, позволявшая включать игнор и не реагировать на выпады куноити. Имя он ей придумывать так и не стал, предложением так и не воспользовался. Вместо нее для снятия напряжения Инахо использовал попадавшихся в команде девушек. В остальном куноити ничего не рассказывала о себе, и ничего не спрашивала у Инахо. Единственное, чем она заметно выделяла его из остальных — это участие в планировании. Все операции разрабатывали они вдвоем, что несколько их объединяло.
Команда не спала, уже давно собравшись в дорогу. Долговязый Цушикимари сидел у ворот и смотрел на дорогу. Инахо, используя свои способности, гонял мышь по созданному им самим лабиринту. Остальные собрались в дальнем углу и негромко переговаривались. Пустые разговоры, такие же, как и всегда.
— Она идет, — Цуши поднялся, отряхивая поношенные штаны.
Троица в углу отреагировала так же, и только Инахо продолжал играть с пойманной в ловушку мышкой. Куноити подъехала к сараю на старой исхудалой повозке, в которую была запряжена худощавая лошадка. Облачена девушка была в нечто среднее, между формой тюнина и одеждой наемника. Утепленная серая куртка, у которой отрезали рукава, превратив ее в жилет, просторные шорты чуть ниже колена, неизменный капюшон, закрывающий часть лица.
— Погружайтесь и двигайте в деревню, которая в низине. Вернете повозку, а затем снимете комнату. Сегодня ночуем здесь, а завтра отправляемся.
Четверка наемников переглянулась, бросила молчаливый взгляд на Инахо, но, так ничего и не спросив, погрузилась в повозку и поехала дальше по дороге. Куноити проводила их взглядом, а затем шагнула в сарай. Утро было прохладным, но на небе не наблюдалось и облачка, так что солнце неплохо освещало небольшую долину. Но вот сарай от солнца скрывал невысокий горный хребет, так что внутри было темно. Куноити стянула с головы капюшон, под которым прятались волнистые каштановые волосы, едва достающие до плеч. Зеленоватые глаза смотрели на Инахо.
— Что на этот раз? — спросил парень, не отрываясь от своего занятия.
— Подмена товара. Надо отодвинуть конкурентов, чтобы заказчик смог получить новый рынок сбыта.
— Срочность?
— Очень срочно, — куноити подошла ближе, соблазнительно наклонившись вперед, — товар скоропортящийся, а у заказчика крупная партия простаивает.
Мышка добежала до очередного тупика, попыталась проскрести стенки, но, поняв бесполезность попыток, попыталась найти другой путь к выходу. Она уже почувствовала недостаток воздуха, и потому торопилась. Но выхода не было.
— Если очень срочно, то почему отправляемся только завтра?
— Корабль с грузом будет проплывать вблизи берега завтра ночью. Вы должны будете проникнуть внутрь и подменить груз на испорченный. Там несколько мешков с травами, ингредиенты какие-то, — терпеливо отвечала куноити.
Привычку Инахо расспрашивать она стойко переносила, тем более, пару раз знание всех деталей спасало команду от провала.
— Кто заказчик?
Куноити выпрямилась чуть склонив голову. Помолчала, но все же ответила:
— Клан Мисаши.
Инахо задумался, вспоминая.
— А, партнеры Сарутоби.
— Не совсем, — поправила куноити. — Сарутоби сейчас не в том положении, но я не вдавалась в подробности.
— Зря, могла бы неплохо заработать на торговле информацией.
Куноити криво ухмыльнулась. Когда она хотела, ее лицо выглядело привлекательно, или соблазнительно, или страстно, все зависело от ее желания. Но сейчас ее лицо казалось просто обычным, пусть и привлекательным лицом, искаженным в насмешливой ухмылке.
— Я не продаю клиентов, Инахо, ты это знаешь.
— Кто покупатель?
— Это важно?
— Не хочешь отвечать — бери этих недотеп и делай все сама.
Куноити хмыкнула, но, опять же, ответила:
— Деревня Тумана.
— Почему не продадут в Конохе?
— Товар нелегальный. Из него готовят наркотик, используемый АНБУ, и не только. В Конохе был официально запрещен при Четвертом...
— Но Корню запреты неписаны, — закончил за нее Инахо, — были.
Куноити постояла немного, наблюдая за своим лучшим, на данный момент, наемником. Она играла в какую-то игру, Инахо знал это. Все, что они делали, имело какое-то второе дно. Но он не мог понять — какое. Девушка ничего не рассказывала о себе, даже случайно, между делом. Никогда. Ничего из ее прошлого. И из-за этого он не мог понять — кто она? Откуда? Не мог понять ее, и не мог понять ее целей.
— Что с тобой? — в голосе куноити, до этого слегка насмешливом, но в остальном — спокойном, неожиданно появились нотку соучастия. — Я думала, что весть о смерти бывшего капитана тебя порадует. Ты же ненавидел его...
Инахо сжал кулаки, и лабиринт для медленно задыхавшейся мышки схлопнулся, в момент раздавив животное.
— Это не твое дело!
Куноити снисходительно ухмыльнулась, двинувшись вглубь сарая.
— Обычно ты такой спокойный, собранный. Но, стоит напомнить о Кьюджине — сразу бум, — она изобразила руками вспышку, — теряешь контроль.
Инахо поднялся, хмуро глядя на нее, но промолчал.
— Так в чем дело? — куноити повернулась вполоборота, ненавязчиво демонстрируя свою фигуру. — Ты его ненавидел. Теперь он мертв. Умер с шумом и фейерверками. Или ты хотел его задавить собственными руками?
Она улыбнулась, мелодично засмеявшись.
— Место его смерти выглядит так, будто там биджу сражались. Ты, конечно, не слабак, но все равно не твой уровень.
Она редко лезла с расспросами, но, видимо, Инахо действительно выглядел толи подавленным, толи еще каким. А ей нужны были сосредоточенные на работе наемники. Бывший Коноховец тем временем сорвался с места, одним рывком сблизившись с куноити и схватив ту за горло. Девушка ловко выхватила откуда-то кунай, но лезвие уперлось в прочный, будто сталь, камень, закрывший брюхо Инахо. Таким же матово черным камнем покрылась ладонь, сжимающая горло. Они замерли, но куноити, совершенно не опасаясь его, снова усмехнулась, на этот раз еще более язвительно.
— Правда режет глаза? В чем дело, Инахо? Ты умный парень, но какого биджу ты так на этом зациклен?
— Тебе не понять.
Куноити хмыкнула:
— Да? Так чего тебе неймется? Или дело не только в Кьюджине? Хочешь, узнаем, кто сейчас рулит в Корне? Будет непросто, но ты отрабатываешь такие траты.
Инахо отпустил ее, отменяя спонтанно сработавшую способность. Откат будет болезненным. Когда ему проводили операцию в Корне, никто не говорил, как больно будет каждый раз, когда его тело будет возвращаться в нормальное состояние.
— Дело не в них. И в них тоже. Я не...
Куноити снова улыбнулась, потирая свою тонкую шейку, на которой точно появятся синяки.
— Сколько времени Корень натаскивал тебя на желание отомстить? И ты никогда не думал, что будешь делать, когда отомстишь? Или тебе казалось, что все просто вернется туда, в самое начало? В детство, когда было хорошо, и ни о чем не надо было беспокоиться?
Инахо снова сжал кулаки, теперь уже осознанно запуская способность, хотя и чувствовал боль от отката.
— Не беси меня!
Она хмыкнула, отходя в сторону.
— Ой! Какие мы нежные! — остановившись, она снова повернулась к нему лицом, и заговорила уже без издевки. — Тебе не хватает цели в жизни. Вот и бесишься. Хочешь, помогу?
Инахо скривился:
— Что? Расскажешь, в чем смысл жизни?
— Дурак, — констатировала куноити. — Все проще. Найди свою семью для начала, не могли они провалиться сквозь землю.
Инахо лишь снова поморщился.
— Ну, или сначала очисти свое имя. Заделайся крутым наемником, а потом вернись в Коноху с триумфом. Вон, извращенный отшельник вообще почти не появляется в деревне, а уважаемый человек. Все ошибаются, Инахо. А ты и не ошибался, но это уже не важно.
Порой ее осведомленность во внутренних вопросах Корня настораживала. Но все объяснялось тем, что она с ними работала. Так же, как работает сейчас с клиентами, на которых ранее ее выводил Корень. Так что он мог подозревать ее сколько угодно, но предъявить было нечего, кроме вопросов, на которые он и сам легко мог дать вполне правдоподобные ответы.
— Великий извращенный отшельник, — поправил Инахо. — Оставь свои советы кому-нибудь другому. Со своими проблемами я сам разберусь.
Куноити пожала плечами:
— Твое право. Но твои проблемы недолжны меня касаться, Инахо. Я не за это тебе плачу. И, если мы все решили...
Он кивнул:
— Да, мы все решили.
Их ждало новое дело.
Глава 7.
Тоже раннее утро. И тоже рассветное солнце, поднимающееся из-за холмов. Неприятно прохладное утро. И дело вовсе не в прохладном воздухе. Дело в холодном безымянном камне, вкопанном во влажную землю. Ранняя гостья хорошо помнила день, когда пара подвыпивших рабочих под проливным дождем, ночью, будто прячась от кого-то, копали неглубокую яму для пустого ящика. Она смотрела на это, не боясь плакать. Все равно с мокрых волос стекала вода. Было холодно и до дрожи страшно. Страшно, когда пустой ящик грубо бахнули на дно, под сдержанный мат Учихи. Дурацкий пустой ящик с парой личных вещей. Страшно, когда закидывали сырой землей. Страшно, когда ставили этот безымянный камень. Страшно от ощущения, что они хоронят не героя, спасшего Коноху от внутренней войны, а проходимца, бандита, преступника. Страшно так, что от ужаса воздух не шел в легкие.
А потом начался бесконечный спектакль. Вросшая в кожу маска. Нескончаемое представление. Принимать фальшивую скорбь, не кривиться, слыша едва сдерживаемую радость. Никто не скорбел о нем. Почти никто. Как она — никто. Саске уважал его, но, видимо, где-то в глубине души осознавал, что их жизнь в любой момент может оборваться. И принял все, как должное. Неразумный ученик, никак не желающий верить в смерть... Нет, не Като. Символа, чего-то нереального, во что там верил Найт. Миина, которой было просто безразлично. И Шикамару, который немного беспокоился об Ино, но, как и всегда, был слишком черств, чтобы понять.
А все остальные. Они все были рады. Клан, семья, вся Коноха,вместе взятая. Они все будто ждали его смерти, и приняли ее с облегчением. Освобождением от какого-то гнета. А потом все просто забыли. Нет, не его смерть. Забыли про ее скорбь. В клане начали упрекать за высокомерие. Она же была почти неразумным дитя. Молоденькой, глупенькой, ничего не знавшей и не понимавшей. Пытались давать какие-то советы, научить чему-то. Помочь забыть. Но как забыть? Как можно забыть самого любимого человека в ее жизни? Как можно забыть об отце своего ребенка? Как ей можно было помочь?
Ей, размышлявшей о самоубийстве, хладнокровно, как о чужом. Лишь бы не помешали. Но не могла. Не могла так предать свое дитя и свою любовь. И скрывалась за маской. Смотрела в надоевшие до черного исступления лица, фальшиво сопереживавшие, фальшиво пытавшиеся поддержать. Фальшивые во всем. Всегда. Ей хорошо это было видно со стороны. С другого берега. С того, где она еще надолго останется одна.
Одна, в компании с умным, но все же просто зверьком. Держаться, держать лицо, делать вид, что всерьез слушает то, что говорят. Приходить домой, в семью. Видеть, что никто не понимает, но делать вид, что все нормально. И при всем при этом стараться не зациклиться. Не сойти с ума. Нельзя концентрировать все свое внимание на ребенке, это не пойдет на пользу ни ей, ни ему. И не пытаться сражаться с безумным миром, сводящим и ее с ума. Пытающимся свести. Мир такой, какой есть. Она не исправит людей. Не изменит. Нужно жить. Не взирая ни на что.
И стараться не приходить сюда слишком часто, и удерживаться от желания принести цветы. Не нужно. Она достаточно хорошо знала Като. Цветы, могила, надгробие. Они не для мертвых, они для живых. Самообман. Самоуспокоение. Для живых. Чтобы уверовать в то, что и после их смерти на их могилу будут приходить те, кто их любил. Она приходила сюда не к Като. Она приходила ради себя. Чтобы успокоиться, справиться с эмоциями. И все пыталась попрощаться навсегда. Но никак не выходило.
— Ино-сан.
Маска мгновенно вернулась на лицо. Дремлющий на плече фенек недовольно фыркнул в сторону неожиданно появившегося синоби. Она повернулась к гостю. Никакого желания говорить с ним у нее не было. Но стоит быть вежливой, нужно быть вежливой.
— Юшенг-сан, — обозначить поклон.
Лицо тюнина было отстраненным и спокойным. Подойдя ближе, он остановился в нескольких метрах, посмотрев на безымянную могилу. На миг красивое лицо исказило презрение.
— Как это по-человечески.
Ино промолчала. Презрение к своему мужу на чужих лицах стало для нее почти привычным.
— Почему вы не носите цветы, Ино-сан? Боитесь?
Фенек на плече ощерился, скаля клыки, подсознательно или осознанно выражая потаенные желания хозяйки.
— Ему не нужны цветы. Я хожу сюда не для него, а для себя.
Юшенг удивился, а затем выразил понимание.
— Простите, я не понял этого сразу, и не должен был судить вас, — он немного смутился, убрав руки в карманы. — Дело в моем дяде. Он учил меня. И погиб на миссии несколько лет назад. Ему не поставили могилу. Думаю, вы понимаете, почему...
Настал черед Ино удивляться. Презрение. Оно было обращено не на Като, а на тех, кто оставил могилу безымянной.
— Не стоит извинений.
Тюнин понятливо кивнул:
— Подозреваю, моя бестактность была мелочью, в сравнении с тем, что вам приходится слушать ежедневно. Я несколько прямолинеен, Ино-сан, если собеседник мне симпатичен.
Ино сощурилась. Тех, кто пытался втереться ей в доверие, за последнее время было немало. Юшенг, не замечая ее реакции, подошел к надгробию и выложил на него монету.
— Я встречался с ним однажды. Мельком, мы даже не разговаривали. Он получил миссию и сразу исчез. Миссия была непростой, но он отлично справился. Не буду вдаваться в подробности, но мы тогда поспорили с одним из моих братьев. Я выиграл. Символичная игра с символичным выигрышем. Выиграл пару монет, но почему бы не оставить объекту спора его законную долю от выигрыша?
Девушка, посмотрев на потертую монету, перевела взгляд на собеседника.
— И вы специально пришли именно сейчас, чтобы положить монету у меня на глазах?
Юшенг пожал плечами:
— Вообще-то, я не знал, есть ли вообще в Конохе его могила. И не знал, у кого спросить. Но в одном вы правы, Ино-сан, я шел к вам.
Со стороны арены раздался удар гонга. Сегодня пройдет третий этап экзамена.
— Вы собираетесь пойти на экзамен, Ино-сан?
Ино с некоторым усилием расслабила лицо, чтобы ответ выглядел отстраненно.
— Этого не было в моих планах.
Юшенг чуть улыбнулся.
— Тогда, если у вас нет срочных дел, все же позвольте проводить вас на арену для совместного посещения третьего этапа.
