Вожак кочевников

— Нет, — тверже повторил я. — Нам нужна только провизия. За ней мы и придем.

— Там, — указал на лес оркский вожак, — наши враги. Враги нашего племени.

— Это не враги, — перебил его я. Мне было невыносимо жутко смотреть на Тамура, который скрежетал зубами и постукивал пальцами по рукояти секиры. Я осознавал, что рискую, но раз уж начал, нужно было договаривать. — Враги появятся, если мы будем убивать всех подряд. Раз барон собирает войска, он легко может послать их и по наши души.

— Ему не справиться с нами, — громогласно произнес Тамур.

— В лагере немногим больше сотни. А у барона тысячи солдат, — сказал я, прекрасно понимая, что это блеф. На самом деле, я понятия не имел, сколько людей у барона. И вообще, станет ли он гоняться по степям за неуловимыми кочевниками, если ему предстоит большая война.

— Так что ты скажешь? — спросил Квиз, глядя не на меня, а на мое ожерелье. — Что нам делать?

— Да! — Тамур с издевкой сложил руки на груди. — Что ты скажешь, обладатель Символа Власти?

— Мы войдем в деревню, — начал излагать я, придумывая план на ходу. Деревня Три Сосны была такой же тихой и безмятежной, как моя родная Солнечная Поляна. Так что я мог представить себе, что напугает и обезоружит ее жителей. — Войдем быстро. Сразу возьмем деревенских в кольцо. Они сами отдадут все, что нам нужно. И мы уйдем. Это займет совсем немного времени.

Я говорил, а сам думал, что моя логика смехотворна в глазах кочевников. Им нужен был бой, схватка. Они ехали не за провизией, а за головами. Любой другой план был для них сложным и бессмысленным. Тем не менее я изложил свою мысль, стараясь выглядеть уверенно. Квиз и Тамур смотрели на меня и на Символ Власти на моей шее. Молчали. Потом Тамур сплюнул на землю:

— Слова, достойные труса. Воин не станет позорить наше племя и искать отговорки. Мы завяжем бой и выйдем из него победителями с богатой добычей. Вот что значит настоящий поход.

— На что ты собираешься тратить силы? — упрямо спросил я. — На кучку крестьян с вилами? Это достойно великого воина — драться с женщинами и стариками? Или ты боишься того, кто сильнее их? Нет? Тогда езжай, найди солдат барона и сражайся с ними.

— Старейшины не посылали нас за этим, — возразил Квиз.

— И за головой старосты нас тоже не посылали.

Воцарилось молчание. Вожаки в упор смотрели на меня, я разглядывал облака в небе.

— Хорошо, — сказал Квиз, — пусть будет так. Но я должен буду убедиться, что ты, Иоганн, не трус. В другой раз.

С этими словами орк направился к своим соплеменникам. Тамур промолчал, но в его глазах явно читалось желание сделать со мной что-нибудь эдакое кровавое, с отрезанием конечностей и долгими пытками. Я не мог ответить взаимностью, моей храбрости хватало только на то, чтобы не отвести взгляд.

* * *

Мой отряд расположился с южной стороны от деревни. Тамур и Квиз потащили своих людей в обход. Таким образом, мы брали Три Сосны в кольцо. Я повернулся к своим. Маклай и Лодан были ближе всех, и на их лицах я увидел полную готовность выполнять мои указания. Теперь-то была не учеба. Предстоял бой, и им обоим надлежало повиноваться своему вожаку. Так что, следуя правилам, они на время забыли, что только вчера я сам выполнял их команды и наставления. Сейчас они были моими подчиненными, храбрыми и верными. От этого стало немного легче, хотя с остальными бойцами было сложнее. В основном, это были молодые парни, с которыми мне еще не удалось наладить общение. Они нетерпеливо озирались, перешептывались и ерзали в седлах. Уверенности, что удастся их контролировать, у меня и в помине не было. Я изо всех сил постарался принять решительный вид и заговорил:

— По моей команде входим в деревню. Силу применять, если только кто-нибудь окажет вооруженное сопротивление. Можете кричать, трясти оружием. Ваша цель — напугать их. Это обычные крестьяне, с ними не должно быть хлопот. Сгоняйте их к центру деревни. Ясно?

— Да, — вразброд ответили бойцы. Я не знал, всё ли им полностью ясно, и понадеялся на то, что я все-таки для них вожак, и меня надо слушаться.

Пока мы тихим ходом подбирались к Трем Соснам, я вдруг подумал: а что, если пустить Стрелу галопом и убраться подальше от этого места. Ускакать, смыться, исчезнуть, чтобы ни кочевников, ни Тамура с Квизом, ничего. Но что бы было после этого? Кочевники все свои силы положили на то, чтобы отыскать и вернуть свой Символ Власти. А меня, как предателя, ждала уж совсем злая судьба.

Да и потом, если я убегу, что станет с жителями деревни? Со злости мои новые соплеменники никого не пощадят. Нет, убегать было нельзя.

Мой отряд оказался на окраине деревни. Я уже видел крестьян, женщин. Мы пока что были скрыты от них деревьями. Отрядов Тамура и Квиза нигде видно не было. Мне нужно поторопиться и войти в деревню первым. Я еще раз взглянул на жителей Трех Сосен и набрал воздуха в грудь.

— В атаку! — закричал я и пришпорил Стрелу. Бойцы позади меня начали выкрикивать боевые кличи, а я понесся вперед. Через несколько секунд я уже миновал первые дома. Ничего не понимающие крестьяне инстинктивно побежали. Я натянул поводья, Стрела поднялась на дыбы. Наверное, я и вправду выглядел устрашающе. Но долго задерживаться было нельзя, так как с другой стороны деревни показались бойцы Тамура. Я понесся вперед.

Один из крестьян, похоже, оправился от первого испуга. Он забежал в дом и выбежал через мгновение с горящим факелом. Этого я и боялся. В нескольких шагах от него была деревянная вышка, на которой располагался сигнальный костер. Такой же был и в Солнечной Поляне, но никто им никогда не пользовался. Я рассчитывал, что крестьяне не успеют сообразить применить сигнальный огонь по назначению.

Один из бойцов Тамура натянул лук, целясь прямо в расторопного крестьянина, который огромными скачками приближался к спасительной вышке. Я выхватил аркан и метнул его (еще одно оружие, с которым меня познакомил Маклай). Пока петля летела, я умолял все силы природы, всех богов, о которых слышал, чтобы аркан не обхватил горло крестьянина. Это бы означало его смерть. Мне повезло, бросок вышел хорошим. Петля зацепила крестьянина, прижав его руки к телу. Он выронил факел и рухнул на землю в одном шаге от вышки.

Мои бойцы сгоняли в кучу остальных жителей деревни. Казалось, что все идет нормально. И вдруг послышался вопль. Тамур уже успел оказаться недалеко от меня. Он нагнал одного из крестьян и опустил на него свою секиру.

— Стоять! — заверещал я не своим голосом. В одно мгновение я оказался рядом с Тамуром, который с безумным взглядом заносил секиру над новой жертвой. Молодая девушка со слезами на глазах склонилась над поверженным крестьянином. Я выхватил меч и ударил великого воина рукоятью по лицу. Он был так поглощен своей охотой, что не смог вовремя отразить удар. В седле-то Тамур удержался, но его секира цели не достигла.

— Мы! Здесь! Не! За! Этим! — заорал я, снова замахиваясь на Тамура. Он настолько опешил, что даже не остановил меня. А мне хотелось сбить его на землю и рубить мечом, пока не останется одно мокрое место. Но надо было следить за остальными бойцами. К своему ужасу, я увидел двух орков из отряда Квиза. Они скакали, а за ними по земле тащились два заарканенных бездыханных тела.

Не дожидаясь, пока Тамур опомнится, я быстро проскакал по всей деревне. Больше жертв не было. Тогда я вернулся к центру. Там столпились жители, перепуганные, непонимающие.

— Всем стоять! — прокричал я бойцам. Они посмотрели на меня с обидой, но все же перестали махать оружием и кое-как успокоились. Я приблизился к крестьянам и заговорил на родном языке: — Кто староста?

Кочевник, говорящий на языке жителей деревни, вызвал у крестьян удивление. Они совсем растерялись, но, тем не менее, один из них шагнул вперед:

— Я — староста, — заявил он.

Мне захотелось спешиться, упасть перед ним на колени и просить прощения. За погибших, за набег. Ведь эта деревня была так близко от моего дома, а крестьяне так напоминали мне меня прежнего. Но этого я сделать не мог.

— Откройте амбары, — сказал я. — Нам нужна провизия. Быстрее. И мы уйдем.

— Вы нас убьете, — отозвался староста. Он смотрел на меня с явной ненавистью и недоверием. — Все равно убьете.

— Нам нужна провизия, — строго отрезал я. — Больше ничего. Мы уйдем.

— Я открою вам амбары. Но только не трогайте людей...

Староста не договорил. Он достал из кармана огромную связку ключей и пошел в сторону. Я кивком послал за ним бойцов. Маклай подвел своего коня ко мне и прошептал: "Я прослежу, чтобы все было, как ты приказал командир. Без жертв".

Через двадцать или тридцать минут мы покинули деревню. Больше никто не пострадал, провизии мы набрали даже с избытком. Я, сгорбившись, направлял Стрелу, уставившись на ее серую гриву. Перед глазами стояли те несчастные, которых мне не удалось уберечь, я чувствовал на себе бешеные взгляды кочевников. И презрение. Физически ощущал ненависть, которую видел в лицах жителей Трех Сосен. Для них я был убийцей, кровавым палачом, лютым мерзавцем. И надежда вернуться к прошлой жизни, которая неосознанно теплилась у меня внутри, угасала. Теперь я стал одним из кочевников. И нигде больше меня не примут за своего. Ни в Трех Соснах, ни в Солнечной Поляне, ни в какой другой деревне я уже не буду просто Иоганном, помощником трактирщика. Я стал чужим для всех тех, кто когда-то был мне так близок.

— Стой, — прокричал кто-то из орков.

— Стой, — вторили ему другие голоса.

Я встрепенулся. Оказывается, часть бойцов прочесывала ближайшие кусты. Что-то произошло.

— Маклай, в чем дело? — спросил я.

— Кто-то следил за нами, — ответил мой учитель, вглядываясь в заросли. — Орки великого воина Квиза только что обнаружили лазутчика.

Вдруг кусты затрещали, и прямо к ногам моей лошади выкатился человек. За ним выбежали орки и в одну секунду скрутили его. Человек молча отбивался, пытаясь достать хоть одного из насевших на него кочевников. Тамур быстро подскакал поближе.

— Ха, лазутчик, — усмехнулся он, доставая свою секиру. — Сейчас проучу. — Его глаза плотоядно уставились на пленника. Он же смотрел на могучего воина без страха. Человек не моргнул, когда секира взвилась над ним. Он, похоже, был готов вынести и пытку, и смерть.

— Нет! — Я стремительно вытянул руку и перехватил страшное оружие Тамура. Тот уставился на меня с бешенством. Видимо, еще никто не вел себя с ним, как с подчиненным, которого можно и осадить, и ударить. Такое отношение было ему настолько в новинку, что он оторопел. Мне показалось, что он только сейчас осознал, что недавно получил от меня удар рукоятью, и глаза его налились кровью. Я, не теряя времени, спешился и подошел к пленнику.

Он был одет в кирасу и длинный плащ. Лицо было обыкновенным и непримечательным, такое могло быть и у крестьянина, и у солдата. Светлые волосы, слегка небритое лицо. Необычными были ясные глаза. Они словно светились, были чистыми, как горный ручей. В таких глазах не могло таиться ничего подлого или мерзкого. Замечательные глаза, прямо источающие честь и благородство. Рядом с пленником валялся его меч, который он выронил, так и не успев применить.

— Кто ты? — спросил я на родном языке. Пленник поднял брови. Потом гордо отвернул от меня лицо.

— Жители деревни подослали тебя? — продолжил я задавать вопросы, думая про себя: "Ответь хоть что-нибудь, идиот. Я же твою жизнь спасти пытаюсь".

— Нет, — наконец, сказал пленник. — Они ни при чем. Я не заходил в деревню.

— Тогда зачем ты следил за нами?

Снова молчание.

— Ты знаешь, что вот этот здоровяк, — я показал на Тамура, отчего тот еще больше напрягся, — хочет с тобой сделать? Я объясню. Он хочет отрубить тебе ноги. Пока. А потом — все остальное. Это, думаю, ясно?

— Да, — отозвался пленник. — Я готов.

— Тебе что, жизнь не дорога?

— Зачем ты говоришь мне это, варвар? Я был поблизости от деревни и слышал, что вы там делали. Я знаю, какие вы творите жестокости. Брось, пусть твой соплеменник делает свое дело. — И с этими словами пленник гордо вскинул подбородок.

Мне это все не нравилось. Либо этот человек не понимал, что ему грозит, либо он искал возможности умереть. К чему весь этот пафос?

— Чего ты добивался? Зачем, скажи на милость, ты вообще потащился за нами?

— Я ждал случая поквитаться с кем-нибудь из вас за то, что вы сделали в той деревне. Я — Альфред, странник. У меня ничего нет, кроме одежды и меча. Я слышал, что жители Трех Сосен — добрые люди. Я шел к ним, чтобы предложить свою помощь, если она им нужна. И вот, я услышал, как вы напали на них. И решил отплатить вам тем же.

— Один? Нас тут, если ты еще не заметил, больше тридцати.

— У меня был шанс убить двух или трёх из вас. Но судьба распорядилась иначе.

Я напряг память и кое-что вспомнил. Я слышал много историй о таких странниках. Это были неимущие офицеры и солдаты, некогда служившие в армии барона и отдавшие свои жизни в руки судьбе. Они бродили по деревням, защищая слабых, помогая беззащитным. Бескорыстные и смелые. Когда-то я ими восхищался. Теперь я смотрел на гордого (что-то уж чересчур гордого) странника, который самочинно и в одиночку решился напасть на толпу кочевников. И, потерпев неудачу, готовился к любым мукам с картинно поднятой головой. Нельзя было не восхититься его храбростью, если бы она не граничила с бессмысленной глупостью.

— Чего же вы ждете? — спросил пленник Альфред. — Почему не убьете, как убивали жителей той деревни?

В его словах сквозила еще большая ненависть, чем в словах старосты Трех Сосен. А что бы сказал этот Альфред, если бы все-таки побывал в деревне? Если бы видел, что не было бойни, не было жестокости. Я вспомнил трех убитых. Это было ужасно, но ведь мне удалось избежать больших жертв! Я понимал, что такое рассуждение ничего и никого не оправдывает. Но не хватайся я за эту мысль, было бы еще тоскливее.

— Маклай, — подозвал я своего учителя на языке кочевников. Когда он приблизился, спросил шепотом: — Что обычно делают с такими лазутчиками?

— Обычно — убивают, — ответил Маклай. Потом он посмотрел на меня и добавил: — Можно, конечно, взять его в плен, как раба, командир. Если он так тебе нужен.

— Снимите с него доспехи и заберите меч, — сказал я оркам. — Мы возьмем его с собой. — Потом я обратился к Альфреду: — Тебя никто не убьет. Когда мы прибудем на место, я с тобой поговорю.

— Зачем тебе это надо? — спросил Альфред, непонимающе глядя на меня.

— Не знаю. Но мне не нужна твоя смерть.

* * *

До вечера я проторчал в центральном шатре, участвуя в дележе добычи. Кочевники относились к этой процедуре, как к ритуалу, скрупулезно распределяя провизию. Мне, как вожаку, доставалась достаточно большая доля, которой вполне хватало на несколько месяцев. Конечно, учитывая неприхотливый образ жизни. Также свое получили Квиз и Тамур. Львиная доля отходила старейшинам, кое-что отправляли на хранение, как запас на случай крайней нужды. Бойцы получали довольно незначительные остатки.