Ромашка

— Идиот! Я ни тем ни тем не буду.

Утром Ромка спал на заднем сиденье машины и улыбался во сне. Мать то и дело поглядывала на него и вздыхала.

— Как же я не хочу в такую даль его отпускать. Приспичило же в Томске учиться. В Кемерове тоже медицинский есть, так нет — его к черту на кулички потянуло.

— Не ворчи, мать. Гордись, что Ромка у нас умница такой. — Сергей приобнял жену одной рукой, не отрывая взгляда от дороги.

— Да я горжусь, — вздохнула она.

Глава 4

В субботу вечером Сергей как ни в чём не бывало встретил жену у конторы. Молча выслушал её сетования на усталость. В душе, конечно же, всё кипело, и на языке вертелись слова обвинения. Весь день старался внушить себе, что будет лучше, если он сделает вид, что ни в чём её не подозревает. Вырабатывал стратегию поведения. Решил для себя, что пока не приедет Роман и он не выяснит с ним отношения, не убедится, что парень испытывает хоть какие-нибудь чувства к нему, он никаких шагов предпринимать по отношению к измене Маши не будет.

Где-то в глубине души он понимал и оправдывал Машу, а заодно и себя. И всё-таки, наверное, больше себя... Прислушивался к своим эмоциям и убеждался, что ревности нет. Понимал, что в нём кипит злость и обида собственника, обманутого мужа, а не любовь и горечь потери. Его самого удивляло своё почти безразличие к тому, как рушится его семья.

'А была ли она, семья?' — осадок на душе всё больше заставлял задавать себе этот вопрос. Были ли они по-настоящему счастливы?

С Машкой до армии он дружил почти год. Любил ли он её? Наверное, любил. Других у него не было, чтоб сравнить. А она? Она, наверное, тоже. Из армии нелюбимых не ждут. После армии — радость, что она его дождалась. Гордость перед теми, кого не дождались. Молодой голод, первая их ночь. Она потеряла девственность, которую берегла для него, а дальше свадьба и будни. Вот и вся любовь. Нет, они, конечно, гуляли под луной, ходили в кино, не вылезали из постели и трахались, трахались, трахались.

Его мысли прервал телефонный звонок. Маша выловила телефон из его кармана.

— Алло. Да, Ань, привет. Нет, мы не дома, из города едем. Сейчас спрошу.

Она повернулась к Сергею:

— Ты квартиру нашёл? Завтра Ромку привезут.

— Договорился на счёт одной, но ещё не смотрел. Приедет, вместе посмотрим. Квартплата три тысячи в месяц. Самая дешёвая.

Маша затараторила в трубку:

— Ань, в общем, одна на примете есть. Три тысячи в месяц. Ну, приедете, обговорите всё.

Ну, всё. Ждём.

Телефон запихала назад в его карман.

— Ты чего злой такой?

— С чего ты взяла? Нормальный. Устал просто.

— Устал? Что делал? — Она игриво ущипнула его за бок.

— Маш, я же машину веду. Не шали.

— Ну, так чем занимался весь день?

— Коровник почистил. Крышу подлатал малость. У свиней перегородку переделал. Так, всего помаленьку.

— Умница ты моя, хозяйственный. — Машка чмокнула его в щёку и игриво потерлась головой о его плечо.

И он вдруг сразу вспомнил, как ещё недавно сам вот так же подлизывался к ней после секса с Ромкой.

— Маш, не мешай. Врежусь куда-нибудь. -Голос охрип от комка в горле. На душе было так мерзопакостно. Противно было — от себя, от неё. От всей этой дурацкой ситуации.

В воскресенье к вечеру Сергей уже весь издёргался, выглядывая на дорогу. Гости приехали поздно. Анна с мужем отдохнули буквально два часа и двинули в обратную дорогу. Сергею — отчиму — нужно было в понедельник в ночную смену выходить. А перед сменой хоть немного поспать. Серёга затопил по второму кругу уже остывшую баню. Мать и Машка ещё днём помылись. А он не ходил, ждал Романа. Ромка старался не смотреть на Сергея. Вообще вёл себя так, как будто первый раз был в доме Захаровых.

Маша и Любовь Ивановна, проводив гостей и прибрав со стола, пошли смотреть очередной сериал.

— Мать, ты Ромке постели, пока мы в бане будем. — Сергей старался выглядеть спокойным и деловитым. — Вы, если что, ложитесь, не ждите нас.

— Да у меня уже глаза слипаются. Я и так сейчас спать пойду. Устала. Шутка ли — один выходной, и тот хрен выспишься с этим хозяйством. — Маша сладко зевнула и потянулась.

— Вы сильно-то там тоже не запаривайтесь. Не забывай, что тебе завтра с утра Машу на работу везти да квартиру Роману искать, пока у тебя ещё отпуск. — Любовь Ивановна встала с дивана и пошла стелить Ромке постель.

Ромка раздевался в предбаннике, кожей чувствуя взгляд Сергея. Сашкины слова не выходили из головы: 'Не связывайся'. Умом он всё понимал, а вот телом... Тело ждало, хотело, чтобы эти сильные руки обняли, прижали к себе. Чтобы твёрдые жадные губы сминали его рот. Чтобы колючая щетина царапала кожу, а горячее дыхание обжигало ушную раковину. Ромку начала бить мелкая дрожь — от желания почувствовать эти ласки. И он почувствовал. Ощутил, как к спине прильнула горячая грудь, как упёрлась и обожгла мужская твердь ягодицы. А руки обхватили, стиснули, крепко прижали к чужому телу. По шее пробежали мурашки от лёгких скользящих поцелуев. Он непроизвольно откинул голову на плечо Сергея, закрыл глаза и отдался этим ласкам, желая ни о чем не думать, ни о чем не жалеть. Губы — горячие, властные, ненасытные — ласкают, выпивают душу, сводят с ума. Плавят, лишая силы. Руки — мозолистые, сильные — гладят, трогают, исследуют тело. Роман уплывал от этих ощущений, растворялся в нежности, отдаваемой ему мужчиной... И когда Сергей вдруг одним рывком подхватил его на руки, прижимая к себе, глядя не отрываясь в глаза, Ромка понял — он пропал.

Уже неделя, как начались занятия в институте. Отработка пролетела незаметно.

Группа, в которую попал Роман, состояла из тридцати человек. Получилось так, что девчонок и парней было поровну. Девушки все были как на подбор — умные и красивые. Неумных в мед не берут. Преподаватели сразу предупредили — отсеивать будут нещадно, так что расслабляться было некогда. Перезнакомились все ещё на отработке. Успели и пиво попить, и на катере по Томи покататься. Большинство ребят было местными. Из Новокузнецка в группе, кроме Романа, никого не было. Ромка был человеком стеснительным, но общительным. Там, у себя в городе, в компании своих ребят, да когда под боком верный друг Саня, было намного проще, здесь же он терялся среди чужих.

Квартиру они с Сергеем сняли на следующий же день после его приезда. За эти три недели они фактически не виделись. Сергей вышел на работу. Машу в город больше не возил, она на автобусе добиралась. Он работал у себя в деревне на лесопилке. Его ожидания, что жена будет 'работать' в очередную субботу и он это время проведёт с Ромкой в съёмной квартире, не оправдались. Она, как назло, сидела все субботы дома: то ли у них с Павлом роман закончился, то ли совесть заела. Ромка один раз приезжал в выходной в баню, и то он его кое-как уговорил. Мылись отдельно — Маша вдруг решила сходить в баньку с мужем. И один раз они с Машей отвозили ему продукты, побыли недолго и поехали к брату.

Сергея дома всё раздражало, он себе места не находил. Вечером, когда мать и жена засыпали, уходил подальше в огород и звонил Ромке. Ромка рассказывал, как у него дела в институте, что учили, куда ходил. В общем, разговор ни о чём и в то же время — обо всём. Он бы всю ночь мог так говорить, но Ромка начинал зевать в трубку, да и Маша могла хватиться.

У Маши настроение было перепадами. Она то льнула к Серёге и ластилась как кошка, то вдруг начинала шипеть и когти выпускать, как та же кошка. Сергей о таком странном поведении жены не заморачивался, у него своя проблема была — как хоть часик выкроить да к Ромке одному, без Машки съездить. В общем, их семейная жизнь катилась по наклонной, абы как. Прожили день — да и ладно. А ночь просто пролежали рядышком. Ну, пошебуршали разок-другой, когда Маша ластилась.

На третьей субботе Маша заявила, что ей в парикмахерскую надо, красоту навести, а то как лахудра уже. Красота часа два займёт. Пока она в парикмахерской будет, Сергей пусть к Артёму съездит, там её подождёт. Серёга набрал картошки, мяса, овощей с огорода, да так, по мелочи, заявив, что Ромка, наверное, голодный сидит, надо бы продуктов парню подкинуть, и он к нему поедет, а Машу после парикмахерской заберёт. На том и порешили.

Получив сообщение, что Серёга приедет, Ромка неожиданно для себя ощутил, как соскучился по Захарову. Мандраж от ожидания охватывал его всё больше и больше. Совесть, что они обманывают Машу, этот мандраж перебивал начисто. Как только раздался звонок в дверь, он чуть косяк не снёс — так летел открывать. Бросив сумки тут же, в коридоре, Серёга вцепился в него как клещ. Ромка же просто отдал ему всего себя. Целовались долго и с упоением. Обнимались так, что дух вышибало. Ромкины ребра трещали от Серёгиных объятий.

— На шее засосы не ставь, — успел попросить Ромка.

И Серый на шее не ставил, целовал её нежно, аккуратно. А вот соски, грудь, ключицы — жёстко, как вампир, чуть ли не вгрызался. О смазке не знали и не думали. Слюна — вот и всё подручное средство. Ромка боль терпел стоически. Он всё готов был вытерпеть ради этих бросающих в жар ласк. Глаза зажмуривал, губу закусывал, вскрикивал и отдавался. А Сергей брал ненасытно, как голодный зверь свою добычу. Не щадил, не жалел, торопился насладиться этим желанным телом под ним.

Вспотевшие, мокрые, лежали они, прижавшись друг к другу. Ромка, уткнувшись в Серёгину грудь лицом, пощипывал губами его соски. Серёга снова начал возбуждаться, но из этой эйфории вырвал телефонный звонок. Через полчаса нужно было ехать за Машей. У порога опять долго целовались, состояние было как у пьяных. Сергей сел за руль, а руки и ноги трясутся. Наврал Машке, что в пробке застрял. А сам ещё долго отходил в машине.

— Ну как?

Жена вышла преображённая, а он окинул её безразличным взглядом, бросил равнодушное:

— Здорово, — и уставился сосредоточенно на дорогу, не замечая, как у Машки слёзы на глазах выступили.

В понедельник между парами к Роману подошёл незнакомый парень, по виду постарше его одногруппников.

— Слушай, извини, ты, говорят, из Кузни?

— Да. А что?

— Да я тоже. Земляки, значит. Славян, — он протянул Ромке руку. — Я на третьем учусь.

— Роман.

— Ты не в общежитии, как я понимаю, живёшь?

— Нет, я хату снимаю.

— Один снимаешь?

— Один.

— В квартиранты к себе не возьмёшь? Квартплата пополам.

Ромка растерялся. Одному жить действительно было скучно, да и деньги бы сэкономил. Но как тогда с Серым встречаться? Хозяйка была не против, чтобы он жил не один, только предупредила, что, если он с кем скорефанится, немного придётся доплатить. Но всё равно дешевле выходило, чем платить одному.

— Я не знаю, надо хозяйку спросить. — Он решил потянуть время и не отвечать Славяну сразу.

— Ну, это понятно. В общем, обмозгуй, с хозяевами обговори, я тебе телефон свой оставлю — звякнешь.

Когда Роман вечером позвонил Сергею, тот конечно, расстроился. Были бы деньги, он бы сам доплачивал за квартиру, лишь бы Ромка один жил. Но Машка прекрасно знала, сколько он получает. Да и кредит за машину не давал шиковать.

Что Ромке скучно одному, он тоже знал.

И в среду Славка уже обживал территорию.

Павел вернулся из Никополя, где у него проживала мать. Ездил к ней в гости на целых три недели вместе с сыном, которому в этом году исполнился двадцать один. Он весной пришёл из армии и очень злился на отца из-за матери. Но когда Павел предложил поехать навестить бабушку — не отказался. Они хорошо провели время: помимо Никополя заехали в Одессу, накупались в море и возвращались загорелые и довольные.

Пока были вместе, нашли общий язык, и сын наконец примирился с разводом родителей. И по тому, как женщины и девушки смотрели на его отца и заигрывали с ним, понял, что трудно бате было устоять против женского пола. Сам-то тоже красавец хоть куда и женским вниманием в поездке не был обделён. Но отец при нём романов крутить не стал, всё своё время посвятил сыну и матери. Так что Андрей тоже не стал заводить интрижек.

Когда вернулись в Томск, отец предложил работу у себя в фирме. Андрей в институт после школы не поступил, завалил экзамен и загремел в армию. Так что специальности не было. На следующий год собирался поступать на заочный. Работа в фирме отца менеджером по персоналу вполне устраивала. Отец обещал всему научить, да он и сам дураком не был, представление о работе имел.

В контору отца приехали рано. Отец игнорировал новомодные названия типа 'офис'. 'Контора и есть контора', — говорил он.

Дверь в кабинет Павла была приоткрыта. 'Значит, вернулся'. У Маши сердце застучало громко-громко. Она глянула в висевшее в коридоре зеркало. Новая стрижка молодила и очень ей шла. Мелированные пряди придавали её лицу некую нежность. Волосы, не собранные, как обычно, в хвост, а спадающие неровным каскадом на плечи и обрамляющие лицо, сделали её юной и необыкновенно привлекательной. Зелёные глаза, подведённые чёрным карандашом, придавали взгляду некую хищность. От деревенской дивчины не осталось и следа. С новым имиджем пришла и уверенность.

— Красавица. Женщина-вамп, — улыбнулась зеркалу Маша. И, не стучась, открыла дверь в кабинет своего начальника.

Андрей не мог отвести взгляд от девушки, вошедшей в кабинет. Его как будто пригвоздило. Она же смотрела только на его отца и улыбалась. Её взгляд, обращённый к Павлу, словно спрашивал: 'Ну как?' А Павел сидел ошарашенный.

— Маша, какая ты... Модель, да и только, — с восхищением произнёс он.

Поднялся, подошёл и, не стесняясь сына, поцеловал ей ручку. Маша смутилась и покраснела, заметив наконец, что они не одни. Андрей тоже протянул ей руку, и, когда она вложила в его широкую ладонь свою узкую, но не совсем мягкую и нежную кисть, натруженную от повседневной дойки коровы и прополки огорода, а он поцеловал, она расплакаться от умиления была готова. Зарделась, покраснела, что ей очень шло.

— Машенька, познакомься, это мой сын Андрей. Он у нас работать будет. Познакомь, пожалуйста, его со всеми, как народ соберётся.

— Хорошо, Павел Васильевич. Как съездили?

— Я тебе потом расскажу. Тет-а-тет. — Павел улыбнулся и, ни сколько не тушуясь взгляда сына, приобнял Машу и чмокнул в щёчку.

— Я выйду, покурю. — Андрей бросил на отца неодобрительный взгляд и вышел, закрыв дверь в кабинет...

— Маш, какая ты красивая. Я так соскучился, ужас. Ты отпросись у меня перед всеми — скажи, что в три домой надо. А я чуть раньше немного уеду и буду ждать тебя на остановке. Поедем ко мне, ладно?

Маша, улыбаясь, кивнула и, послав Павлу воздушный поцелуй, вышла из кабинета.

Андрей, довольно быстро покурив, вернулся.

— Батя, ты из-за неё мать бросил?

— Ну, во-первых, это вообще-то мать меня бросила, а не я её. И во-вторых, нет, не из-за неё. Мы с Машей тогда ещё не встречались. Да и встречаемся-то без году неделя. Она замужем.

— А ты её мужа не боишься? Тебе что, незамужних мало?

— Ну, муж не стенка... Да и не всё у них гладко. От хорошего мужика баба гулять не пойдёт. А на счёт боюсь, так волков бояться — в лес не ходить.