Не шутите со славянами

— Горячее сырым не бывает! — громыхнул Илья Муромец, схватил жердину с насаженным на ней куском мяса. Тут же потянул мясо в рот, по бороде потек горячий жир, крепкие зубы заработали жерновами, безжалостно перемалывая нежное мясо.

Друзья недолго наблюдали, как Илья сладко жует, тоже схватили по куску, жадно впились зубами в недожаренное мясо. Когда пустые желудки заполнились, довольно распустили кожаные ремни, лица в сладкой неге смягчились. Теперь можно и разговоры разговаривать, и не спеша пить сладкую медовуху.

— За дружбу истинных воинов и достойных мужчин! — сказал Олаф, вскинул над головой глиняный кубок.

— За дружбу!!! — поддержали викинга русичи.

После нескольких полных кубков напитка, слегка туманящего мозг, богатыри вовсе раздобрели. На бородатых лицах все чаще проскакивали добродушные улыбки. Возникла обстановка, будто едут на свадьбу к другу, а не сражаться с бесчисленным врагом...

— Слушайте историю! — сказал Илья Муромец, уже вместо кубка большим глотком отхлебнул медовухи из кувшина. Вытерев бороду рукавом, продолжил. — Встаю я как-то с утра после бурной ночки. Голова трещит, словно колеса телеги под Добрыней. Ничего не помню, что было давеча. Пошел я короче в соседнюю деревню за медовухой, дабы здоровье поправить. Смотрю, дуб стоит, ну прямо Добрыня, важный весь, невозмутимый. В дубе том, дупло словно пещера. А из дупла, ноги торчат. Думаю помочь надобно, плохо человеку стало. Достаю, а это соловей разбойник, избитый весь, передних зубов нет. Спрашиваю, мол, кто обидел, давай накажем грубияна. Возопил соловей разбойник, мол, все хорошо Илюша, иди себе с Богом дальше, и ни о чем не беспокойся. Ну ладно, говорю, как знаешь. Пошел я дальше. Чуть погодя, смотрю, змей Горыныч, в ветвях запутался. Длинные шеи его перепутаны между собой, еле дышит бедняга. Помог я ему распутаться и спрашиваю, тебя кто обидел? Возопил Горыныч, иди Илюша дальше, ни о чем не беспокойся. Пожал я плечами в недоумении и пошел дальше. Еще немного погодя, смотрю, ступа стоит, а из нее ноги бабы Яги торчат. Помог я ей выбраться и хотел уже спросить, кто посмел старушку обидеть, а она мне прямо в лоб, какой ты хороший Илья Муромец, когда трезвый.

Богатыри захохотали могучими, громкими голосами. Дружинники княжеские затаились тут же, прислушались, о чем глаголют герои русские. Слух стражников, расставленных в дозоре, обострился как у лис. Всегда интересно послушать истории величайших русичей, из первых уст услышать об их подвигах и тяжелейших сражениях. А потом с гордостью рассказывать товарищам, как лично слушал рассказы богатырей и с восторгом пересказывать все в мелочах.

— Ты как всегда шутишь Илюша, — услышали богатыри старческий голос сверху. Над головами бесстрашных воинов, зависла ступа, а из выщербленной кромки летательного чуда торчит голова бабы Яги, повязанная темным платком. Сделав пару кругов над костром, ступа приземлилась возле Ильи Муромца.

— Вечер добрый, мудрая, — сказал Илья, указал на свободное место рядом с собой. — Присоединяйся к нам и отведай медовухи сладкой, и поведай нам о делах настоящих, и грядущих.

— Благодарствую за гостеприимство, — сказала Яга, ловко, словно дева юная, выскочила из ступы и уселась рядом с Муромцем. Окинула богатырей могучих хитрым взором и произнесла поучительно: — Вижу по глазам вашим, головы завтра болеть будут, так что не усердствуйте в питии зелья сладкого.

— Ну, эту истину, мы и сами ведаем, — сказал Владимир. — Ты скажи нам, когда с супостатом заморским биться будем? Какова численность войска их, что за демоны благоволят их злодеяниям, и как их одолеть?

— Орда заморская под Новгородом встала, взяла город в осаду. Бесчинствуют изверги, все изничтожают на своем пути. Страдает не только род людской, но и живность лесная подверглась гонениям. Все нехристи жгут и порубают на щепы.

— Расплющим супостатов! — зло рыкнул Добрыня Никитич, ударил кулаком оземь так, что волнительно заржали кони, а котел с бульоном возле костра накренился на бок, угли зашипели громко, воздух наполнился запахом свежего, молодого мяса.

— До Новгорода доберемся через четыре дня, — сказал Владимир, обратился к Добрыне. — С утра отправляй вперед войска, разведывательные отряды, пускай выискивают нечисть. Они явно для разграбления, разбрелись по округе вокруг Новгорода мелкими скоплениями и не представляют особой опасности, так что можно неожиданно порядить орду гостей заморских.

— Я сам поеду, — сказал Добрыня, глаза богатыря зловеще блеснули, густые брови сошлись к переносице.

— Я тоже! — воскликнул Илья Муромец, чуть не вскочил на ноги, пустой глиняный кувшин не выдержал мощи огромной ладони, треснул и мелкими черепками осыпался на землю. — Не позволю, чтобы Добрыня первым начал собирать головы зеленые!

— Извини Муромец, — сказал Владимир. — Но силушка твоя при мне будет. Да и окрепнуть тебе следует перед битвой грядущей. А Добрыня, лазутчик от рождения, и я уверен, что вернется целым и невредимым.

— И я косточки разомну, — бодро сказал Олаф, погладил гладкую рукоять секиры, лежавшей на коленях гордого викинга. Отблески огня заиграли на широком лезвии боевого топора.

— Не по правде будет! — громыхнул Илья Муромец. — Вождь северный поедет славу искать, а я, сын земли русской, выжидать стану, когда это враг соизволит на поле брани выйти!? Нет! Я тоже в разведку пойду! И ты князь, не заставляй меня самоуправством заниматься. Не хочу я ослушаться приказов твоих! Но если запретишь, то придется!

— Хорошо Муромец, твоя взяла, — сказал князь, смочил пересохшее горло нежной медовухой.

— Угомоните пыл свой, — сказала баба Яга. — Не время излишнюю храбрость выказывать. Еще повоюете! Скажу вам так. Орда заморская превосходит вас в численности и думать, что вы легко ее одолеете просто глупо. Так же, в рядах ее, имеются чудовища разные, и только герои великие способны их одолеть.

— Мы и есть герои! — сказал Илья, сжал пальцы в кулак так, что костяшки затрещали. — Любое чудо юдо в рог свернем!

— Вас мало, чудовищ много! — покачала головой Яга, на морщинистом лице застыла маска печали. — Потому пришлю вам в помощь тех, с кем вы до недавнего времени сражались.

— Не понял? — сказал Добрыня, пристально посмотрел на ведунью. — Хочешь сказать, свою братию темную в помощь нам бросаешь?

— Иначе не одолеть вам орков-завоевателей, — только и сказала Яга. — Выбора у вас нет.

— Выбор есть всегда! — вскочил на ноги Илья Муромец, широкое лицо перекосило ненавистью. Он резко схватился за рукоять кинжала висящего на поясе, опасно сверкнула острая сталь. — Низа что я не встану под один стяг с нечистью, даже если и земли родной!

— Никто не просит вставать в один ряд, — сказала баба Яга, глаза ведуньи хитро блеснули. — Помощники мои будут помогать вам со стороны, вы даже не почувствуете.

— Ну, если так, — сказал Муромец, утихомирив гнев, задумчиво почесал затылок, раздался скрежет ногтей о дубленую кожу могучего богатыря такой, что заглушил треск костра. — Ну что ж, значит не зря, я их гонял полжизни. Авось и толк, какой выйдет.

— Расскажи, как им удалось переместить такую огромную орду в наш мир? Что за колдовство могучее? — спросил Владимир. — И как с этим колдовством бороться?

— Колдун их, обладает силой непомерной, — тоскливо сказала баба Яга. — Схлестнулась я с ним давеча... — Яга не договорила, задумчиво уставилась в пламя костра, белесые глаза ведуньи наполнились воспоминаниями.

— Ну, и что дальше? — жадно спросил Добрыня Никитич, аж привстал в вожделении ответа.

— Равны оказались наши силушки, — сказала Яга, огорченно вздохнула. — Продолжать тягаться не стали, решили, что пущай сила грубая, физическая решает, кто победит, и кому править в земля наших.

— Хочешь сказать, ты правишь в землях Русских? — строго спросил Владимир.

— Не кичись, князь, — сказала баба Яга. — Не о том правлении речь, о котором ты подумал. У магов, колдунов, ведунов, волхвов другое царство, не понятное простому человеку. Наша стихия знания, и у кого больше знаний, тот и сильнее.

— Хорошо! — громко сказал Владимир, поднялся в полный рост, расправил широкие плечи, послышался хруст позвоночника, затрещали кольчужные кольца. — Всем спать. Утро вечера мудренее.

На следующий день похода. На встречу, воинству славянскому, потянулся люд обездоленный. Целыми селениями шли люди, лица печальны от горя большого. Женщины с детьми на руках, лица заплаканы, за юбки держатся дети, что постарше. Мужчины, при виде богатырей, оживали. Тут же вливались в войско многотысячное, а женщин и детей отправляли дальше, ближе к Киеву.

Еще через два дня славян утроилось. Под стягами Киевскими насчитывались уже около ста тысяч воинов крепких. Около двадцати тысяч конными, а остальные кто как: кто пешим ходом, кто на телегах запряженных мощными конями или крупными волами. Мужики даже пешком шли бодрые, с веселыми песнями. Впервые за все века Руси матушки собралась силушка непомерная и вышла на честный бой против супостата заморского. Даже за сто верст было слышно, как движется войско русское. Пыль тучами поднималась в воздух и темными хребтами заволакивала небо. Голоса тысяч глоток эхом разносились по бескрайним просторам земли русской. Но не было слышно страха и сомнений в голосах мужицких. Войско двигалось наполненное славой будущей и почестями геройскими. Много имен услышит Русь матушка бесстрашных героев отдавших жизнь за отечество родимое. Много героев с великими почестями вернуться домой: и дети, и внуки будут гордиться ими, и вспоминать во все века, отцов и дедов бросивших вызов завоевателям страшным...

Продолжение следует...

Поединок восьмой. Разведка боем.

Сильный порыв ветра ударил в лицо. Илья Муромец прищурился, слегка наклонил голову вперед, черные, густые волосы затрепетали на ветру. Раны, полученные от острых сабель ассасинов, как и подобает для истинного героя, зажили быстро, остались только свежие бугры шрамов. Под седлом чувствуется мощь боевого коня и боевого друга. Черныш, как его с любовью называл Муромец, мчался словно стрела, выпущенная горным великаном. Из-под широких копыт вылетали комья земли размером с пудовый кулак Муромца. Черныш, весь обвитый тугими мышцами и жилами, летел над землей покрытой низкой травой, словно и не было на спине тяжелого и могучего воина в боевом доспехе, на широком ремне его болтаются ножны огромного богатырского меча, а за спиной висит красный щит с изображением солнца, знака добра и светлых сил.

Позади Ильи Муромца воздух разрезали суровыми лицами, Добрыня Никитич и Олаф, вождь викингов. Еще сотня дружинников, еле поспевали за богатырями бесстрашными, но бородатые лица так же сияют отвагой — еще бы, идти в разведку с самим Добрыней Никитичем воеводой войска русского, да Ильей Муромцем героем великим — особая честь, которая может выпасть не каждому, и то раз в жизни...

Широкая долина резко обрывалась темной стеной дремучего леса. Утреннее солнце, только начавшее путешествие по небосводу, скрылось в ветвистых кронах могучих дубов и кленов. Всадники остановились перед лесной стихией, переглянулись между собой.

— Дальше верхом сложно будет, — сказал Добрыня Никитич, лучик солнца, пробившись из-за густых ветвей, ярко блеснул на заостренном шеломе. — Проще будет пешим ходом идти. Или скакать в обход, искать доброй дороги.

— Прямо пойдем, — уверенно сказал Илья Муромец. Ловко соскочил на землю, похлопал Черныша по крепкой шее и взял под уздцы. — Новгород близко. Явно нечисть заморская в этом лесу завелась. Пойдем, посмотрим, разве не для этого ехали?

— Пойдем, погуляем, — пророкотал мощным голосом викинг. — Давненько я, по русским лесам не бродил. А то все моря, да скалы, скукота одна!

Олаф слез со своего боевого товарища аккуратно, не спеша — явно пожалел коня, он не так крепок, как Черныш Ильи Муромца и мог повредить ноги под давлением грузного как скала викинга.

— Стоять здесь! — раскатистым голосом сказал Добрыня дружинникам. — Если что, скачите к войску и предупреждайте князя об опасности!

— Может с вами пойти? — спросил огромный, как медведь сотник.

— Мы только на разведку, — сказал Добрыня. — Туда и обратно. А вам быть на чеку, и глядеть в оба!

— За Черныша головой отвечаете! — строго сказал Илья Муромец, нежно погладил пушистую гриву боевого коня. Черныш одним глазом преданно посмотрел на хозяина, чувствуя, что они расстаются, заржал тоскливо, топнул копытом, попытался щипнуть зубами руку богатыря, но Илья вовремя ее убрал, погрозил пальцем. — Ну-ну! Не бойся мой верный друг, расстаемся ненадолго, не успеешь проголодаться, как я вернусь.

Черныш фыркнул громко, помотал головой, потоптался на месте, большие черные глаза не отводит с лица Ильи. Конь, привыкший вместе с богатырем первым бросаться на врага и давить его могучим телом, угрюмо похлопал ушами, повесил голову. Когда молодой дружинник взял у Ильи Муромца вожжи, Черныш хрюкнул громко, мотнул огромной головой так, что дружинника мотнуло как тростинку.

— Не обижай молодежь, — сказал мягким голосом Илья.

— Вы еще поцелуйтесь! — хохотнул Добрыня Никитич. Проверяя, удобно ли сидит доспех на мускулистом теле, попрыгал на месте. Прислушался к ощущениям, чуть погодя затянул ремень потуже, проверил на месте ли бросательные ножи и колчан стрел за спиной. Когда все проверил и подправил, сказал бодро: — Пошли други мои, погуляем по лесочку, авось грибков насобираем на жареху и зверушку, какую изловим.

— Ага, — хмыкнул Илья Муромец. — Большую и зеленую.

Вошли Илья Муромец, Добрыня Никитич и Олаф в лес дремучий и пошли на поиски нечисти заморской. И десять отборных дружинников взяли с собой. Илья Муромец сперва воспротивился, нечего, говорит толпой шастать, можно не только зайца, но и медведя сонного спугнуть. На что Добрыня ответил, мол, молодежь учить надо, смену себе готовить, не вечно же они будут лямку богатырскую тянуть...

Лес дремучий, плотной стеной сомкнулся за спинами богатырскими. Небо сокрыли кроны ветвистые, и только лучики тонкие небесными стрелами прочерчивали серость лесную. В носы отчетливо ударили ароматы диких цветов и запахи магических папоротников. Плотный воздух то и дело прорезала голосистая кукушка, а где-то в глуши долго стучал упертый дятел...

— Хорошо, — сказал Олаф, глубоко вдохнул носом насыщенный лесными травами воздух. Сорвал крупную ромашку, прикрыв глаза, понюхал ароматный цветок.

Но когда по спине викинга ударила крепкая ладонь, Олаф крякнул, сдерживая кашель, покраснел.

— Потом цветочки собирать будешь, — сказал Илья Муромец, лицо суровое, серое, будто высечено из камня. Глаза богатыря, как у волка на охоте, подмечают каждую мелочь.

Олаф смолчал, взяв наизготовку боевую секиру, поспешил за Добрыней Никитичем. Широкая спина воеводы скрылась за толстым стволом явора, Олаф ускорил шаг, оглянулся на Муромца. Богатырь черниговский идет как призрак лесной, под могучим телом не хрустнет ни одна веточка. Русич посмотрел на вождя викингов грозным взором, показал пудовый кулак в рукавице. Олаф только кивнул, понял тут же — вождь не вождь, а по шее получить может...