Да, сегодня я дальше не двинусь. Жалко бросать такую гору мяса, а главное шкуры. Думаю, у медведей, да и у бизона шкура должна быть толстой и прочной — пригодится. Подкрепившись копченой свининой, я приступил к тяжелой работе. Переворачивать туши с боку на бок приходилось с помощью машины и троса, весили они не меньше тонны каждая. Вывозившись с ног до головы в кровище и кишках и жутко вымотавшись за несколько часов тяжелой работы я все — таки ободрал животных. Нарезал с полцентнера бизоньей вырезки и сложил ее на подобие волокуши, сделанной из шкур. Ее я прицепил к пепелацу и отволок к берегу маленького озерца с небольшой рощей деревьев поблизости. Не плохое место для стоянки.

Следующие два дня я никуда не спешил, а занялся хозяйственными вопросами. Помылся, отстирал грязный в крови комок, и переоделся в чистое. Начисто отскоблил предварительно отмоченные в озере шкуры, включая кошачьи, где не до конца ободранное с них мясо объели рыбы или раки. Теперь они не протухнут. Надо будет их позже отмочить в моче, потом еще раз тщательно промыть, тогда шкуры будут более менее готовы к применению. Бизонье мясо я тщательно прокоптил и теперь несколько дней можно было не заботиться о еде.

Глава 5.

За пару дней я успел привести себя и свои вещи в порядок, тщательно почистить оружие и отдохнуть. Испробовал Женькины дежурные снасти для ловли рыбы, которые у него всегда находились в бардачке авто. Вырезал удилище из орешника, и используя леску 0.8 мм наловил довольно-таки крупных, килограмма на 2-3 каждая, форелин в устье небольшой впадающей в озерцо речушки. Думаю, это была форель: крупная серебристая с пятнышками на боку рыба не менее 30 см. в длину. Налопался от пуза ухи, для которой не пожалел лука и картошки, и конечно же накоптил штук 20 крупных рыбин, ибо копченая парная ручьевая форель — это настоящий деликатес.

Как бы ни было приятно предаваться обжорству деликатесами и отдыху, но надо было скорее найти надежное убежище, пренебрегать безопасностью все же не стоит. С утра четвертого дня после приезда в эту замечательную долину я двинулся на поиски необходимой мне пещеры. Проехав километров 15-20 вдоль долины, я смог убедиться, что она заканчивается лесом и горной грядой. Ничего похожего на пещеру обнаружить не удалось, и я решил более тщательно обследовать горы на своих двоих. Спрятал машину на опушке леса и отправился в сторону гор, расстояние до которых в этом месте было не более километра.

Совсем скоро я услышал жуткий рев и шум, как будто здоровенный медведь решил изнасиловать стадо бизонов. Поудобней перехватив Юмбу, я осторожно направился к месту шума. На полянке, метрах в 70-80 от подножия гор, разразилась эпическая битва горстки людей с огромным пещерным медведем. Люди! Настоящие люди. Только вот мишка их скорее всего скоро сожрет. У них не было шансов победить этого монстра своими короткими, меньше двух метров, палками с привязанными к ним каменными наконечниками. Чтобы такой штукой просто проткнуть толстую шкуру косолапого нужно приложить неимоверную силу, но мишка ведь еще и защищается, не позволяя нанести сильный прицельный удар этим жалким подобием копья. Применить стандартный прием при охоте с рогатиной на медведя, уперев тупой конец в землю и уткнув острый наконечник в грудь медведя, они не могут по простой причине — у них нет рогатин, а длина их поделок не позволяет этого сделать. Если я промедлю еще хоть мгновение, эта зверюга значительно уменьшит поголовье моего будущего племени. Я уже твердо решил, что не оставлю этих дикарей в покое, без людского общества я скорее всего одичаю и свихнусь со временем. Зверь стоял на задних лапах ко мне спиной. Я прицелился ему в район затылка и выстрелил. Людей перед ним щедро окатило кровавыми брызгами с ошметками черепа и мозгов. Зверь рухнул как подкошенный.

Видимо охотники защищали свою пещеру и не могли спрятаться от зверя на дереве. Из пещеры позади них выглядывали испуганные чумазые мордочки женщин и детей. Взрослых охотников я насчитал всего пятерых, один из которых был ранен. Они смотрели на меня с испугом, но не стали убегать, бежать им было некуда, позади — их семьи. Да и не думаю, что в этом суровом месте могли выжить слабые и трусливые люди. Даже охота на местную корову с их примитивным оружием была смертельно опасна. Я широко улыбнулся, повесил Юмбу на плечо, однако, на всякий случай приготовил к бою Сайгу и уверенно направился в их сторону, показывая открытые ладони!

— Привет! Как дела? Зачем мишек обижаете? — я шел в их сторону и нес всякую чепуху веселым, но уверенным голосом.

Охотники были напряжены и смотрели на меня со страхом, но копья направлять, а тем более кидать в меня не решались. Они с удивлением и благоговейным страхом смотрели то на меня, то на поверженного мишку с наполовину снесенной башкой. Потом самый крупный из них, почти моего роста, видимо вождь или самый главный охотник, ловко вспорол каменным ножом медведю брюхо, вырвал печень и почтительно, чуть ли не на цирлах поднес этот "деликатес" мне. Жрать эту кровоточащую сырую гадость? А что делать. Такая вот она доисторическая дипломатия. Я отхватил небольшой кусочек сырой печени своим гладиусом и протянул остатки вождю обратно, ибо целиком я ее бы не съел. Прожевал теплую сырую гадость и проглотил, стараясь не морщиться. Охотники одобрительно замычали и, немного расслабившись, сожрали печень, разделив между собой. При чем львиная доля досталась вождю. Видимо, мы исполнили какой то местный ритуал, и атмосфера напряженности на поляне спала. Из пещеры начали потихоньку выбираться женщины и дети, разглядывая меня как какую-нибудь диковинку, однако, ко мне ближе чем на пару десятков шагов подходить опасались. Женщин и детей выбралось из пещеры десятка три— четыре, и это скорее всего не все. Достаточно крупное племя. Почему же тогда так мало мужчин. Может быть часть мужчин отправилась на охоту? Возможно.

Охотники вместе с женщинами принялись за сдирание шкуры и разделку медведя, время от времени опасливо косясь на меня. Внимательно рассмотрев их худые тушки я понял, что досыта кушать им приходится не часто, и в данный момент они наверняка были голодными. Однако, набивать сырым мясом пузо они не стали. Женщины натирали большие куски мяса какой то серо-бело— землистой массой и нанизывали их на вертела. Что это за смесь такая? Неужели соль? Жарили мясо на здоровенном костре у входа в пещеру. Я сделал вывод, что племя не совсем дикое. Если они используют соль и жарят мясо, а не трескают его сырым, то для данного времени они очень даже продвинутые и цивилизованные.

Оценив неудобство использования каменных ножей для разделки мяса, решил подарить один из хозяйственных стальных ножиков из японского набора вождю. Отличный японский нож с лезвием длиной порядка 15 сантиметров был по достоинству им оценен. Теперь, думаю, он не расстанется с ним до самой смерти. Таким сказочным по этим временам подарком я решил купить лояльность вождя на ближайшее время.

Что бы продолжить свой дипломатический успех, решил угостить новых знакомых и потенциальных союзников копченой свининой и форелью. Думаю они такого лакомства еще не пробовали. Я вернулся к машине, и, объезжая крупные деревья и овраги подогнал ее к поляне, не доезжая до нее метров пятидесяти, не хотел сразу через чур уж шокировать своих новых друзей. К этому времени мясо уже было разделано и несколько огромных кусков жарились на костре.

Кое как приволок к поляне килограмм 50 бизонятины, свинины и около 20 килограмм форели горячего копчения. Все это сложил посередине поляны прямо на пластиковые мешки вместо скатерти, и предложил кусок свинины и трехкилограммовую форель сначала вождю, а потом жестами стал подзывать остальных членов племени и раздавать угощение. Сначала робко, но потом смелее и смелее люди стали расхватывать халявный провиант и растаскивать его по углам поляны. В считанные минуты была сметена вся предложенная им снедь. Я удовольствовался одной небольшой рыбиной — этого мне хватит подкрепиться за глаза. В машине еще оставался небольшой запас рыбы и мяса. Люди жадно отхватывали куски нежной, тающей во рту копченой рыбы и, блаженно закатывая глаза, глотали. Я не ошибся, такой вкусноты они, скорее всего, не едали.

Раненого охотника с разорванным плечом оприходовали женщины, облепив рану жеваным мхом и какими то травами, замотали ее куском лопуха и утащили в пещеру. Не смотря на то, что я прихватил из дома объемистую коробку с домашней аптекой, которую я копил довольно долго, я не стал вмешиваться в процесс лечения. Во первых хреновый из меня лекарь, во вторых, если он умрет, то меня могут в этом обвинить. Решил, что местные должны знать толк в лечении ран, иначе нереально выжить. Раны в этих жутких условиях аборигены, скорее всего, получают часто, но пока не вымерли. Ладно, оставим прояснение этих вопросов на потом.

В нескольких десятках метров от пещеры аборигенов я заметил еще несколько гротов, расположенных на различном удалении и высоте друг от друга. Люди скорее всего толпой заселили самую крупную пещеру или несколько пещер сообщающихся в толще горы ходами, но с одним входом. Вполне логично. Так проще охранять единственный вход в всей толпой.

Я был на седьмом небе от счастья, метрах в восьмидесяти от стоянки аборигенов я нашел отличную, относительно небольшую и сухую пещеру. Вход небольшой, метра 2.5 в диаметре, в длину она составляла порядка пятнадцати и в ширину в некоторых местах достигала пяти метров. По бокам имелись четыре небольших отнорка площадью от 12 до 18 квадратов, образуя своеобразные комнаты большой и уютной квартиры. Ближайшая к входу комната, площадью примерно квадратов восемнадцать, имела небольшую трещину на потолке, переходящую в отверстие, через которое попадал свет. Можно забраться метров на пять в гору и расширить это отверстие, тогда в перспективе можно будет соорудить печку и вывести трубу наружу. Если завалить вход, скажем, бревнами и сделать небольшой проход, то внутри можно не опасаться хищников. Пока же буду ночью на пороге разводить костер. Никакой дикий зверь, не станет шастать по раскаленным углям. На дне пещеры у дальней стены я обнаружил разлом, из под которого слышалось журчание воды. Скорее всего где то недалеко подземный ручей или родник. Скальник в этом месте весь растрескался, и если его расклинить деревянными клиньями, то я, скорее всего, доберусь до воды. Этим вопросом я решил заняться немедленно. Подогнал свой пепелац поближе ко входу своей "фешенебельной квартиры", при этом женщины и дети заметив его из далека, дружно свалили в свою пещеру. Я весело помахал им рукой, дескать чего вы испугались — это доброе и полезное ездовое животное. Впрочем, со временем они успокоились и перестали бояться Пинца, только изредка опасливо поглядывая на него.

Припер из леса относительно сухое поваленное небольшое деревце и нарубил из него кольев. Колья я туго забил небольшой кувалдочкой из Женькиного автомобильного набора и обильно облил их водой. Тщательно промочив колья, я занялся разведением костра у входа в пещеру и приготовлением обильного ужина: что то типа кулеша из копченого мяса, риса лука, чеснока и специй. Древесина, набухая от воды, стала расширяться, раздвигая трещины в скале. Через часок я с помощью кувалды, кольев и такой то матери разобрал проход к подземному ручью глубиной метр и шириной метра полтора. Вода в ручье оказалась холодная, чистая и очень вкусная. Не сравнить с привычной мне водой из нашего загрязненного антропогенным воздействием мира. Набрал ведро воды и поставил вариться кулеш из приготовленных продуктов в восьмилитровой кастрюле. Вечерком также планировал себя побаловать сладким чаем. Сахара, которым я хотел пополнить сладкие запасы на даче, у меня было килограмм двадцать и если экономить, то хватит, наверное, на полгода. Также разноображу свой праздничный стол копченой бизонятиной и рыбкой, запеку несколько картошек в углях, порежу репчатого лучка. Эхх, гульну! Праздник все-таки — новоселье!

Устроиться решил пока в комнате у входа, где со временем предполагал соорудить печку. Сухое, относительно светлое помещение, при соответствующем подходе, обещало быть комфортным и уютным. Натаскал лапника и настелил толстым слоем на пол. К вечеру набросаю сверху медвежьи и бизонью шкуры, которые сейчас проветриваются на солнце. Получится отличный, теплый и мягкий матрац. Для мягкости и пушистости настелю в качестве простыни пушистую львиную шкуру. Получится царское ложе, да даже круче поди. Кто из царей спал на шкуре Североамериканского льва? Вот вот.

Ближе к вечеру над поляной перед моей пещерой раздавался одуряющее аппетитный запах кулеша из копченостей. Я накрыл богатый по местным меркам стол на большом, диаметром метра полтора, плоском валуне у входа. Поставил также трехлитровый котелок завариваться сладкого чая. Тоха посмотрел в сторону поселения людей и зарычал. Я посмотрел в ту сторону и заметил опасливо приближающегося к нам вождя, толкающего впереди себя тощую молодую девушку. Так. А вот и подарок в обмен на нож. Неплохой размен. Чумазая девица, хоть и была явно недокормлена и истощена, обладала весьма привлекательной фигурой. Или я так одичал уже просто, что любая женщина мне покажется моделью. Одета она была в обрывок какой то обрывок шкуры давно умершего животного, возможно даже от старости, настолько он был ужасен. Вождь, подтолкнув "подарок" в мою сторону, быстро смылся сверкая голыми пятками. Видимо боялся, что я не приму такую тощую особую и потребую себе даму пожирнее и подороднее. Девочка дрожала и вся скукожилась либо от холода, либо от страха. Жестами показал ей устраиваться рядом с импровизированным столом, показывая как здесь все вкусненько, пантомима не удалась. Я наверное напоминал идиота в этот момент. Пришлось поступать по суровым законам каменного века: я схватил съежившуюся от страха девчонку и усадил ее на корточки рядом со столом. Видимо, голод все же победил страх и она сначала робко, но потом все более уверенно с намеком на жадность принялась уничтожать продукты. Наложил ей в Антошкину миску кулеша, на что пес обиженно заворчал. Через пару мгновений, она наяривала кулеш подобием ложки, которую я быстро вырезал из щепки, только за ушами трещало.

Пока она лопала, я поставил на костер полное ведро с водой. Ее непременно следовало помыть. Думаю теплой воды и мыла она не сильно испугается. С трудом оторвав ее от стола и усадив ее на корточки возле костра, облил ее из своей "сиротской" литровой кружки теплой водой и принялся тщательно намыливать ее всю с ног до головы. Вместо мочалки я использовал небольшой кусок портяночной ткани. Смыв серую грязную пену, намылил ее еще раз и тщательно отдраил импровизированной мочалкой. При этом процессе экзекуции она с ужасом закатывала глаза, и я думал, что она щас грохнется в обморок. Но к счастью, она с честью выдержала это испытание. Когда я смыл с нее уже чистую белую пену, предо мной предстала красивая, юная брюнетка с чистой немного смуглой кожей явно белой расы, до этого определить ее цвет из-за грязи было затруднительно. Вытер ее сухим полотенцем и нарядил в новые кальсоны и тельник, которые мне были в обтяжку, словно дольчики, ей же были вполне в пору, немного свободные. Показал ей как пользоваться расческой и усадил пить сладкий горячий чай. Его она выдула с пол литра и стала осоловело пялиться по сторонам. Все, больше я не выдержу. Схватив в охапку, утащил ее в свою берлогу, где использовал по прямому назначению. Она мне не противилась, скорее, наоборот старалась быть нежной и ласковой, опасаясь, видимо, что она мне не понравится и я ее прогоню обратно в вонючую пещеру. Еще чего не хватало. Понравилась! Даже очень. Даа. А жизнь то налаживается! Уже блаженно засыпая, в обнимку с теперь уже моей красавицей я вдруг вспомнил, что даже не знаю как ее зовут.