И я видел следы, заросшие жёсткой травой,
Сквозь щиты и кольчуги шли зелёные струны.
И тень плясала, как бес, за моей спиной,
Когда на стоячих камнях читал я забытые руны.
И я видел столько, что глаза мои стали другими,
Напоенные небом, к закату меняют свой цвет.
И, наверно, сменилось уже и само моё имя -
У идущих по краю степи ничего неизменного нет.
Пальцы замерли, но струны ещё пели, затихая, сворачивая калейдоскоп ярких образов. Я моргнул, чувствуя, как быстрыми дорожками сбегают с уголков глаз слёзы.
— Прости, я... — мотнув головой, я провёл краем манжеты по лицу.
— Не всякая печаль тяжела, — сид приложил ладонь к струнам, обрывая последние отголоски мелодии, — иногда её горечь приятна... Память, такая штука, которой иногда нужно приносить дары. Иначе она придёт и возьмёт их сама — но много больше.
— Боюсь, если последую твоему совету, то позже, или прямо в процессе напьюсь в хлам, — я поднял взгляд, на губах дрожала невесёлая усмешка.
— А ты и так это делаешь. Ещё со вчерашней ночи, — поставив рядом наши бокалы, он наполнил их и, откинувшись на спинку стула, вновь принялся заплетать тихие звуки гитарного перебора в лучи солнечного света, всё больше и больше проникающие сюда сквозь листья.
— А ты, в общем-то прав... Но пить я больше не хочу, — мрачно глянув на заполненный до краёв бокал я тяжело вздохнул. — Спой ещё?
— Ваша очередь, сударь... — Габриэль изобразил нечто похожее на поклон, так и не вставая со стула. — Я ещё не слышал твоего пения. Кстати, хотел спросить — ты давно знаешь Рона? Он так спокойно отнёсся к нашему... визиту.
— Давно... — я пожал плечами. — Лет десять. А про пение... И хорошо, что не слышал.
— Прошу... Обещаю быть беспристрастным, и не ранить вашу тонкую душу... — струны на несколько секунд замолчали, Габриэль смотрел мне в глаза чуть прищурясь. — Даниил, твои отговорки подошли бы для салонов и сборищ эстетов, а мы сейчас в "Золотом Усе". Здесь можно позволить себе быть настоящим. Да и когда в последний раз ты говорил с кем-то на равных? Не боясь сказать во хмелю что-то, что заставит собеседника отодвинуться, и, подхватив пальто и шляпу, молча выйти, гадая, в своём ли ты уме?
Я хмыкнул, отворачиваясь к окну. В каком-то смысле он был прав. Но ни о чём таком я сейчас говорить не собирался. Хватит с него имени и увиденных крыльев.
— Что ж,.. ладно... Но петь я всё таки не буду, — проговорил я. Голос неожиданно охрип, и пришлось сделать ещё несколько глотков вина. Комната поплыла в солнечном свете, вращались, вспыхивая маленькими звёздами, мириады крошечных былинок... — Мы уходим куда-то... — старые слова дались с трудом, и я остановился, хмурясь и прикрывая глаза от света. Когда-то я переводил прощальную колыбельную для Змея, но строчки путались, не желая обретать хоть какое-то подобие стиха. Габриэль молча ждал, отложив гитару и облокотившись на столешницу.
— Мы уходим... — произнёс я уже на русском, и слова вспомнились, выплыли перед мысленным взором буквы этого языка, слагаясь в строчки и предложения.
Мы уходим куда-то настоль далеко,
Что не помним Луны и Ночи,
Мы уходим, не взяв с собой ничего,
Не жалеем, не ждём, не пророчим.
Наши дни в этом бывшем раю
Сочтены и забыты богами.
Засыпай, я тебе тихо-тихо спою,
Что потом приключится не с нами.
Мы уходим в волну и шипенье клинков,
Мы идём по неведомым тропам,
Где никто в тишине не услышит шагов,
Не нарушит молчания шёпот.
Мы вливаемся вкрадчивым шорохом трав
На круги белоснежного камня,
И пускай не рассудят, кто прав, кто не прав,
Вороша нашу древнюю память.
Мы уходим тенями в ночной темноте,
Выбирая покой и забвенье
Мы уходим, чтоб вновь возвратиться к себе,
В своё дальнее-дальнее время...
Меня потормошили за плечо, похлопали по щекам, а потом ткнули ногой в бок — веский аргумент, чтобы открыть глаза. Над головой нависал куст чертополоха, растущий из белой каменной вазы. Значит... я на ступенях крыльца загородного дома... На фоне предгрозового неба, с летящей в разрывах туч Луной, ко мне склонилось усталое лицо фэйри. Куст и девушка плыли и кружились, как и всё, что за ними. Богини!.. Если меня сейчас стошнит, я себе этого никогда не прощу, а эта девчонка будет припоминать при каждом удобном случае...
— Фаэ?.. — я осторожно приподнялся на локтях, пытаясь сфокусировать взгляд хоть на чём-нибудь. — Как я здесь?..
— Плохо, судя по внешнему виду, — она вздохнула, присаживаясь рядом на корточки. — Сам встанешь? Хотя это глупый вопрос... Доползёшь?
— Уф! — цепляясь когтями за каменные перила, я медленно поднялся. — Дойду.
И тут, с белым росчерком молнии, пришла мысль...
— Как я мог оставить его одного!!!? — я шлёпнул себя по лбу. — Чем он там сейчас занимается?!..
— Чем бы он там ни занимался, ты ему уже не нужен! А... ты вообще-то о ком?.. — последнюю фразу Фаэ прокричала уже вслед. Частично растворившись в тенях, дабы унять головокружение, я скользнул над самыми остриями чугунных пик стены сада. По пути к озеру, почему-то попались ветки клёна. Кое-как выпутавшись из них, я взлетел вверх. Молнии чертили небо яркими трещинами. Одна из них ослепила нестерпимым сиянием, и я камнем пошёл вниз. Дна, правда, так и не достал, но освежило это омовение порядочно. Выплыв на поверхность, отплёвываясь и кашляя, снова попытался взлететь. На сей раз не так высоко. Окончательно оторваться от воды получилось только с третьего раза.
Кроны деревьев, в подсветке мигающих фонарей, бесновались внизу, протягивая корявые руки к таким же безумным демонам из сизых туч. Вниз я глянул только один раз — от мелькания крыш, фонарей и улиц вновь замутило. Теперь я обгонял ливень на считанные секунды. Пыльные струи воздуха хлестали в спину, раскаты грома чередовались с ослепительными вспышками почти без перерыва. Не хватало только ещё поймать молнию...
Окна в моей квартире были темны, лишь за шторами в библиотеке тусклым пятнышком маячила зажжённая лампа. Не раздумывая, я нырнул вниз, рукой выдавливая внутрь, если не шпингалет, держащий створки закрытыми, так саму раму.
Оконный переплёт легко поддался и стеклянные панели распахнулись внутрь комнаты. Мощный порыв ветра взметнул тяжёлые шторы к самому потолку, мгновенно затушил лампу и кинул волосы на лицо.
Юстин, с огромными испуганными глазами, вцепившись когтями в обивку кресла, сидел за столом, заваленным книгами и колбасными шкурками.
Морок! Он не должен видеть меня без морока!!!
В фотографической вспышке молнии, по полу протянулся мой силуэт со вздыбленными волосами и раскинутыми в стороны руками. Цепляясь отросшими когтями за раму, я мотнул головой, пытаясь откинуть мешающие обзору волосы. На губы налипла мокрая прядка. Я отцепился от окна одной рукой, чтобы убрать её. Пальцы соскользнули с косяка, скребнув по гладкому стеклу. Рисунок ковра с невероятной скоростью...
7. 1863 г. Маркиони и Цезарь Энрикетти "Правила дуэли и задача секундантов". Флоренция.вернуться
8. 1868 г. Ц. А. Бленджини "О дуэли и о главных условиях, необходимых для соблюдения и об обязанностях секундантов и свидетелей". Падуя. вернуться
9. англ. night shine — ночное сияние вернуться
СРЕДА 9 АВГУСТА
к оглавлению
Мы бежали по истоптанному, политому кровью и ненавистью полю. Чёрное небо, чёрная изломанная сухая трава, чёрные контуры холмов, чёрный лес, чёрные силуэты ищущих нас, но пока не видящих...
Над головами, ослепляя белизной, пронёсся поток силы, но мы даже не нагнулись, да и не смогли бы успеть, если бы целились в нас...
Темнота впереди разорвалась, разлетаясь предсмертным криком.
Из теней, вместе с нами, выпали всего четверо, от остальных в вечернем воздухе кружились тонкие столбики пепла...
— Тень! — Дара дёрнула меня за рукав, разворачивая к берегу моря. За ней, над линией прибоя, клубилась бисерно-хрустальная радуга — щит её Дома. Они просто подождали, пока мы начнём бой и когда силы наши иссякли, выступили сами.
— Я поведу! — слова принадлежали мне, но голос был чужой, хриплый. Пятерых я ещё осилю.
— Не-ет!!!.. — девчушка, со светлыми короткими волосами, крича, бросилась к тому месту, где только что истаял Яр. Дочь? Сестра? Я почему-то не помнил...
Драное полотнище крыльев распахнулось над оставшимися.
Успеем... успеем... мы ведь успеем, Дара?..
И мы вновь побежали к лесу, к серому нагромождению каменных блоков, что, словно колодезный сруб, удерживали Источник. Но не было леса и не было поля с жёсткой, изломанной, пропахшей кровью травой. Были сотни сотен крошечных паутинок темноты, летящих в бесконечной, бездвижной Тьме. Бледный всполох появился дважды и погас, поглощённый крыльями. Я выпустил вперёд вёрткие, острые паутинки — единственное оружие — моё умение, моя сила... Всё отбрасывает тень. Всегда.
Источник... Огромный... чистый... И множество теней густыми ручейками текут по земле сквозь звенья охранного кольца, прямиком Туда. И каждый, стоящий там, отбрасывает тень... Я влился во всё, во что смог, и закричал, падая вперёд на чёрный силуэт мёртвого рассыпающегося тела.
Паутина блекла, небо просвечивало жутко иссиня-фиолетовым цветом. Меня подхватили, поволокли дальше. Бесконечные оттенки чёрного истончались, мир обретал иные краски...
— Тень!
Бледное лицо выплыло из остатков спасительной темноты. Дара...
— Тень! Мы прошли!!! Ещё чуть-чуть!
— Здесь двойное кольцо! Первое мы пробили, второе должно быть слабым. И мы вычерпаем этот дерьмовый Источник до донышка! И всех их заодно!
Я еле как сфокусировал взгляд на говорящем. Сумрак медленно поднимался на ноги, опираясь на светящийся у крестовины, врастающий в землю клинок. Крылья хрупкими, высушенными жилками бессильно кутали его плечи. Не успел, или позволил мне собрать всё, что здесь было?.. Сколько их стояло за первым кольцом?..
Один из посеребрённых браслетов с выцветшими до бледной желтизны, покрытыми трещинками камнями, жёг руку. Я расстегнул его, отшвыривая прочь. Оглянулся по сторонам, словно надеясь увидеть остальных... два столбика пепла и один лёгкий, похожий на утихающий смерчик, завиток звёздного света... и другие, призрачные, тающие блёклыми искрами огня и шорохом горелой травы...
Дара сильно тряхнула меня за плечи, одним рывком ставя на ноги. Паутина крыльев зашелестела цепляясь о траву.
— Давай же! Идём!!!
— Нет, — я тряхнул головой. — Я сам... один. Брешь в кольце затянулась, здесь безопасно.
Её рука, горячая, с острыми коготками, вцепилась в плечо так, что ткань тут же пропиталась кровью, но боли я не ощутил.
— Вместе!!!
— Нет.
— Он может вытянуть тебя, даже не заметив. Останься здесь! — Сумрак попытался отвести её в сторону. Не получилось — огненно-острые когти впивались, проникая уже в кость.
— Вместе!!! — прорычала она. — Вместе!!! С тобой!!!
Я подхватил Дару за талию уже онемевшей рукой. Пусть так... Пусть вместе... Так и должно быть... Мы либо коснёмся Источника, либо развоплотимся вместе... И мир вновь стал спокойствием Темноты и моя Прекрасная парила со мной лёгким, нежным шорохом волн о песок, шёпотом прибрежной травы, запахом прошедшей грозы...
Звенья охранного кольца? Какой пустяк... В самом деле...
Я уже чувствовал, как паутинки теней проникают внутрь, как абсолютным спокойствием и уверенностью вливается в нас тёплое дыхание Жизни... Сила... Источник... Даже каменные монолиты дышали здесь, пропитанные Силой.
Крик прорезал темноту алой ржавью...
Звенья первого кольца осыпались почти ощутимым морозным звоном. Какой-то миг Сумрак ещё стоял у самой границы круга, выставив перед собой руку и уже бесполезный, пустой морской камушек на тонкой цепочке, а затем осыпался, растаял в Ничто... Я завернул Дару в крыло, словно гусеницу, готовящуюся к перерождению...
Они решили захлопнуть Источник!!!.. Выпустили сюда эту погань, чтобы она сожрала всё... Чтобы не досталось никому. Не им, не нам и уж тем более не морскому племени...
Тонкая вспышка света...
В Источник! В самую глубину!
Успеть первым...
До дна...
Успеть!
Успеть!
Успеть!
И я успел.
И увидел себя со стороны... И всё поле, уходящее в песчаный берег... и обманчиво спокойное море... и водяной щит, в нерешительности замерший над волнами и... прекрасную бабочку, в тёмном коконе моего крыла... Бездвижную... Бескрылую... с крохотными блёстками — каплями воды, отделяющимися от тела...
Я кричал, не слыша своего голоса, вырываясь из чьих-то рук, перед глазами была только темнота в багровых росчерках ударов сердца.
— Эн"шэн! Очнись!!! Эн"шэн!!!
Я распахнул глаза, по-прежнему ничего не видя.
Страх... Тревога за меня... Прикосновение прохладных пальцев к вискам... Такой знакомый запах — древесная кора, прогретая под солнцем... Фаэ...
Я сидел на кровати. Как же светло!!! Так светло, что невозможно разглядеть даже контуры предметов. Юстин где-то рядом. Тоже испуганный...
— Эн"шэн, — Фаэ осторожно прикоснулась к моим волосам, погладила по голове. — Всё в порядке, Эн"шэн, это сон, ты спал.
Прохладные пальчики скользнули по рукам, попытались разжать их. Я что-то сжимал. Тёплое, звучащее частыми ударами сердца... Пальцы разомкнулись не сразу.
— Юстин, как руки? Кости целы? Сможешь подготовить ванну? Эн"шэн! Ну скажи ты хоть что-нибудь!!!
— Очень... ярко... — слова дались с трудом, так, словно я начал принимать другую форму и голосовые связки уже изменились.
— Сейчас! Подожди!
Прикосновения фэйри исчезли, раздался шорох ткани и окружающее начало медленно выплывать из света. Спальня в городской квартире... Запах крови... и не только моей. Я опустил взгляд на алые пятна, оставшиеся на одеяле. Пальцы с острыми загнутыми когтями дрожали, втягивая тонкие паутинки теней...
— Огонёк...
Фэйри подлетела ближе, погладила по плечу. Откуда-то в её руках появился белый носовой платок, она поднесла его к лицу и начала промакивать мне слёзы. До этого момента я даже не ощущал их...
— Эн"шэн, ну, ты как? — осторожно произнесла она.
Я забрал платок уже изменившейся рукой, приложил к искусанным в кровь губам.
— Как... Юстин?.. Что я...
— Ты спал, а с Юстином всё в порядке, — быстро ответила Фаэ. — Не беспокойся, он же двуликий, на нём быстро всё заживёт, как... как на собаке, — фэйри опустилась рядом, приглаживая мне волосы. — Ох, и напугал же ты нас! Да и соседей, наверно, тоже...
