Дьявол по мелочам (главы 1-10)

Подойдя ближе, я пригляделся. На вид ему было чуть больше тридцати. Кореец, хотя в чертах его лица просматривались и другие народы, что не редкость для этого города. Он был прилично одет и находился в своём, казалось, уме. В глаза бросались лишь его светлые волосы: не то самоубийца был блондином, не то красил их — в полумраке сложно было разобрать. На безымянном пальце поблёскивало обручальное кольцо, а нагрудный карман лёгкой рубашки заметно отвисал: судя по форме, там лежал телефон.

И всё же человек выглядел глубоко несчастным.

— Что вам опять надо? — грустно повторил он, напомнив мне меланхоличного Иа из старого мультфильма. — Что вы ещё от меня хотите?

Я хотел пошутить про одежду и мотоцикл, но сдержался. И сказал:

— Мне нужен твой кошелёк.

Самоубийца глубоко вздохнул и, отвернувшись, ответил:

— Не дам.

Доковыляв до него, я сел на рельсы, осторожно потирая вывихнутое плечо.

— Суставы вправлять умеешь?

— Нет.

— Жалко.

— Что жалко? — он со слабым интересом посмотрел на меня. — Ты кто?

— Экстрасенс, — ответил я с напускной серьёзностью. — Что, никогда не видел экстрасенсов?

Самоубийца собрался было что-то сказать, но только махнул рукой и отвернулся.

— А, всё равно.

Мы немного помолчали. Наконец, подняв лицо в ночному небу, я спросил:

— Что, в магазине увидели твою унылую рожу и не продали верёвку?

— С чего ты?..

— Ну, я же экстрасенс. Кстати, ты не мог бы переложить телефон в другой карман?

— Зачем?

— В этом его может раздавить, а я собирался забрать твои шмотки после... Да, кстати, может часы сразу снимешь? Или лучше подождать, когда тебе руки отрежет?

Он с ужасом уставился на меня.

— Хочешь обобрать мой труп?

— Конечно! Мертвому тебе это добро незачем, верно? А мне пригодится.

Уже несостоявшийся самоубийца поднялся и быстро пошёл в сторону дороги. Меня это возмутило, он уносил на себе мои будущие вещи!

— Эй! Ты куда? — я попытался догнать его, хотя тело по-прежнему плохо слушалось. — А ну, ложись на рельсы!

— Расхотелось, — угрюмо пробурчал он.

— Но...

— Да пошёл ты! Экстрасенс хренов.

Расстроенный и совершенно разбитый, я поплёлся домой. Это не очень приятно — в таком вот виде шататься по людным улицам. Прохожие, как и следовало ожидать, пугались и отшатывались от полуголого человека, избитого и едва передвигающего ноги.

Так я прошёл мимо телебашни, изредка огрызаясь на едкие замечания, оставил позади сверкающий огнями аквапарк, не на шутку напугал несколько омерзительно слащавых парочек, рассевшихся у фонтана возле кинотеатра. Я бы ещё много чего успел сделать, но вскоре меня остановил милиционер: тщедушный парнишка в форме, широковатой ему в плечах. Он что-то хотел спросить, наверное, документы, но вместо звуков издавал только невнятный гул. Затем он раздвоился и завертелся, покачиваясь из стороны в сторону. А когда он протянул руку и попытался взять меня за локоть, все огни вдруг погасли. Стало совсем темно; только твёрдая, ужасно твёрдая и не по-летнему холодная мостовая больно ударила меня по виску.

Секунду спустя я проснулся в больничной палате.

Вокруг пахло бинтами и спиртом. Это один из тех запахов, который никто и никогда не хотел бы чувствовать. Этот запах напоминает о неисправностях человеческого тела.

Звуки возвращались медленно, нехотя. Сначала они были неясными — то собирались в обрывки бессвязных фраз, то снова расплывались, сливаясь в монотонный звон. Я не сразу понял, что этот звон существует только у меня в голове. Рука нащупала край прохладной простыни, я ухватился за него и потянул на себя, одновременно пытаясь поднять ставшую свинцовой голову. Чья-то тёплая рука, пахнущая совсем иначе, нежели эта палата, зажала мне рот.

— Тише, тише, — шёпотом успокоила Кария. — Всё хорошо, Виктор, не надо кричать. Это был яд, просто яд. Теперь всё в порядке.

В сознании всплыли смутные воспоминания о трёхглазом психопате, брызгавшем слюной направо и налево. Она, кажется, попала мне на кожу.

Проклятье. А что было бы, если б он меня всё-таки укусил?

— По-моему, это входит у тебя в привычку, — строго проговорила Кария. — Каждое новое дело начинается с того, что ты валяешься полумёртвым неизвестно где. Я же велела быть осторожнее.

— Кари, — слабо позвал я, — как ты узнала?

— Ясень передал, — невозмутимо ответила она. — Он видел тебя в окно.

Фыркнув, я повернул голову влево и пробурчал:

— Стукач.

— Окно в другой стороне. И не обижай его, это я попросила.

Спорить с ней не имело смысла. Если обычные дриады, ярые соперницы "зелёных", не более чем духи-хранители лесов, то гамадриады вроде Карии — их богини. Сама Кария скромно называет себя последней гамадриадой на свете. Иногда я начинаю подозревать, что так она хочет повысить свою значимость.

— Еле успела, — продолжала она. — Три противоядия ввела... Да, руку тебе и без меня вправили, но постарайся пока не перенапрягаться.

Наконец мне удалось разлепить веки. Однако едва глаза привыкли к яркому электрическому свету, я прикрыл их ладонью и шумно выдохнул.

Может быть, Кария и всемогущая богиня — повелительница деревьев и трав, возможно даже, что она ценная сотрудница, обладающая широчайшими познаниями о мире сверхъестественного, но всё же у неё своеобразные понятия о быте "смертных". И о нормах морали в особенности.

Скажем так, она не слишком-то понимает различия между медицинским халатом и костюмом медсестры из "фильмов для взрослых". Но тем не менее...

— Кари, — я слегка улыбнулся. — Спасибо.

— Ты же мой работодатель.

— Да-да. А теперь помоги мне встать. Нам надо торопиться.

Глава 6

Нахмурившись, дриада упёрла руки в боки

— Ты совсем не слушал? Тебе нужен отдых, Виктор!

— Некогда отдыхать, нам всем грозит опасность.

Я, конечно, преувеличивал — опасность грозила, в основном, мне; в сознании ясно маячил образ листовки "Разыскивается! Живым или мёртвым!" с моим портретом, где слово "живым" было старательно перечёркнуто. Однако Кария на самом деле не беспокоилась обо мне, как вам могло показаться. Она только училась беспокоиться о ком-то кроме себя, а ступившего на этот тернистый путь ждёт множество ошибок и неудач. Мне не хотелось становиться одной из этих ошибок, поэтому казалось вполне допустимым воззвать к инстинкту самосохранения Карии.

В конце концов, кроме инстинкта размножения у неё должны быть ещё хоть какие-то. Должны же?

Тут я вспомнил кое-что важное и напрягся.

— Кари, одежда! Где моя одежда?

Дриада бросила на кровать свёрнутые джинсы и скрестила руки на груди.

— Ты об этих лохмотьях?

Я приподнялся и, устроившись полусидя, обшарил карманы. Свиток был на месте. И на нём был идентификационный номер. Всё сходилось.

— Из-за этой бумажки тебя так избили? — спросила Кария, рассматривая акцессию.

— Не, это я из поезда выпал.

Она удивлённо выгнула бровь, но промолчала, ожидая дальнейших объяснений.

— Заклинание свитка, — сухо добавил я.

— Никогда не слышала. Оно имеет какое-то отношение к тем, кто напал на тебя? Ты выяснил, кто это?

— Нет, но... проклятье! Кто-то просто раздарил эти свитки кому ни попадя! — глубоко вздохнув, я взял себя в руки. — Акцессия даёт владельцу способность выращивать демонические части тела. Все свитки должны были оставаться в Уна Дит. Но кто-то выкрал их и принёс сюда. Слушай, я столкнулся с акцессией в Аду, когда служил в Гвардии...

— Стоп, Виктор! — остановила меня Кария. — Какая, к чёрту, "гвардия"?

— Не перебивай. Это что-то типа... полиции. Да, пожалуй, так. Только поле влияния у Гвардии шире — почти все миры Оси.

— Хватит! Это слишком сложно для моей бедной маленькой головы! Давай ближе к делу, "техадский рэйнджер".

Верно. Я поймал себя на мысли, что готов удариться в воспоминания, будто столетний старик. С другой стороны, как давно это было! Сколько лет уже прошло? Семь? Или больше?

Хорошее было время. Прошлое всегда кажется в чём-то лучше. Одни считают, что так оно и есть, а другие — что это не более, чем глупая ностальгия. Я же уверен, что ошибаются и те, и другие. Прошлое кажется нам лучше потому, что все проблемы, с которыми мы сталкивались когда-то, теперь так или иначе решены, и уже не кажутся такими уж сложными. Однако и называть светлую тоску по былым временам глупой тоже нельзя, ведь зачастую это то, что помогает людям жить и надеяться. Без прошлого всё теряет смысл, разве не так?

Но иногда оказывается, что старые проблемы так и остались нерешёнными или, что ещё хуже, были решены не так, как следовало бы.

Кажется, именно это и произошло.

Когда я служил в Гвардии, то был уверен, что мы поступили правильно, запрятав свитки подальше в хранилище. Акцессии давно следовало взять под контроль, но они всегда были слишком разрознены, и отыскать все не представлялось возможным. Пока один не очень-то хороший парень не задумал собрать свою собственную маленькую армию. Это был шанс. Тот, что называется "один из миллиона". Воспользовавшись им — хоть и с трудом — нам всё же удалось завладеть всеми свитками. Мы были уверены, что они больше никогда не покинут хорошо защищённые подземелья Уна Дит.

Неужели мы ошиблись?

— Кари, то, что я сейчас скажу, может спасти тебе жизнь, — продолжил я, собравшись с мыслями. — Поэтому слушай внимательно. Если вдруг столкнёшься с носителем акцессии — любой, пусть даже самой безобидной на первый взгляд — ни в коем случае не пытайся геройствовать.

— Ну да, сам-то ты соблюдаешь свои же советы, — с издёвкой заметила Кария.

Я бы возразил, но возразить было нечего. Впрочем, сейчас важнее было предостеречь её от необдуманных действий, чем спорить по пустякам.

— Запомни: носитель, в совершенстве владеющий демонической частью, чрезвычайно опасен. Он отлично понимает свои сильные и слабые стороны и использует их, чтобы уничтожить противника. Нам не повезло: похитивший свитки раздал их всякому сброду. Большинство нынешних носителей не имеют никакого представления о том, как управляться с акцессией. Поэтому они вдвойне опасны. Благо время действия акцессии ограничено. Официально зарегистрированный максимум — тридцать минут сорок семь секунд. Если носитель — слабый волшебник или вообще человек, то время вообще сокращается до пяти-шести секунд. Всё зависит от уровня доступной магии. Не обольщайся, за пару секунд он вполне может наломать дров. Зато как только заклинание перестаёт действовать, выращенные органы исчезают. Это доставляет жуткую боль, и в этот момент носитель уязвим как никогда.

— То есть "пережди бурю и добей", — подытожила Кария.

Я кивнул.

— Окей, возьму на заметку, — прислушавшись, она быстро отошла к раскрытому окну. — Кто-то идёт.

В дверь осторожно постучали, она скрипнула, приоткрывшись, и в щель заглянул запыхавшийся Вертинский со скрипичным футляром под мышкой. Увидев, что я в сознании, он прошмыгнул в палату, но тут же встал как вкопанный, обнаружив Карию.

— О... — скрипач кашлянул и зачем-то отвернулся. — Простите, я опять не вовремя.

— Нет-нет, — качнул головой я. — Она уже уходит.

Вертинский снова кашлянул и принялся поправлять воротник.

— Я не знал, что у... вы тут... Я просто зашёл к вам домой, но ваша...

— Секретарь, — подсказал я.

— Секретарь! — подхватил Вертинский. — Она выбежала, крикнула, что вы в больнице. Я-я беспокоился. Наверное, мне надо извиниться. Не думал, что всё может обернуться вот так. Я заплачу за работу.

Он несмело подошёл к тумбочке возле кровати и положил на неё солидно располневший конверт. Такие моменты — когда вам платят за не сделанное дело — внушают веру и надежду в род людской. Не то, чтобы я готов был "возлюбить ближнего своего" — нет. Но при виде такого широкого жеста можно было поверить в сострадание. Вдруг этот странный скрипач снова захочет заплатить ни за что?

— Борис, а в чём ваша выгода? — не удержался я.

— Выгода? — он задумался. — Да нет никакой выгоды.

— Вы наняли меня лишь потому, что совершенно незнакомый вам человек попал в беду. Совершенно бескорыстно?!

Скрипач пожал плечами.

— Ну да. Это же естественно — помогать другим.

— Естественно? Естественный отбор — вот то, чего никто не отменял. Выживает сильнейший. Монстр схватил кого-то, но не вас, и это здорово! Разве не так?

Он схватился за воротник — нервный тик, как я понял — и запинаясь проговорил:

— В-в каком ж-жутком мире вы живёте. Всё ведь совсем не так.

— Разве?

— Вы протягиваете руку помощи кому-то. Он — другому, и так далее. Какой смысл в том, чтобы быть врагами всем и каждому? Вместе ведь легче выжить. Вместе люди могут быть счастливыми.

— А поодиночке?

— А поодиночке — только одинокими. Я так думаю.

— Хорошо, — я развернулся к нему, свесив ноги с кровати. — А если вы поможете кому-то, а он в ответ втопчет вас в грязь и пойдёт дальше? Что тогда?

— З-зачем вы всё это спрашиваете?

— Хочет убедиться, что это вы ненормальный, а не он, — вмешалась Кария. — Вы выбиваетесь из системы мироустройства Виктора.

На лице Вертинского появилось что-то вроде замешательства. Он положил скрипку на тумбочку и пододвинул стул.

— Вы, наверное, несчастны, да? Я знаю, что вам поможет.

После таких слов я ожидал от него чего-нибудь вроде сеанса психологической помощи или приглашения присоединиться к очередной секте. Однако он имел в виду совсем другое.

— Вы слишком корыстны, — заявил он. — Попробуйте помогать нуждающимся не ради награды, а за простое "спасибо".

Вертинский, вероятно, думал, что это покажет мне, насколько люди могут быть благодарными, а заодно и возродит веру в их чистые и добрые души. Но он не учёл одного.

Я прекрасно знаю, что такое благодарность, и слышал это его "простое спасибо" не один десяток раз. И всё же я предпочитаю, чтобы мне были не благодарны, а обязаны. Долг — более твёрдая валюта. Твёрже, чем золото, нефть и всё остальное вместе взятое.

— С моей работой можно как минимум преждевременно поседеть. Поэтому я не собираюсь рисковать задаром.

— Учитывая, что Виктор постоянно получает кучу травм, — прозвучал голос Азамата за дверью, — он и так работает себе в убыток.

Некромант вошел в палату и, прислонившись к стене, добавил:

— Поделом вам. Отныне буду звать вас "истинным последователем Аратаки Рэйгена". Не против?

— Твои шутки всё равно никто не понимает, — огрызнулся я. — Ты-то зачем пришёл?

— Меня подбросил он, — Азамат кивнул на Вертинского. Скрипач открыл было рот, чтобы что-то добавить, но я опередил его.

— Послушайте меня, вы не альтруист. То есть, может быть, вы так считаете, но альтруистов на самом деле нет. На самом деле вы — загадка, и я разгадаю вас, хотите вы того или нет. А теперь... все — пошли вон. Меня положили в больницу, мне нужен покой и отдых. Ну, марш выполнять просьбу больного!

Борис пожал плечами и вышел, Азамат нехотя последовал за ним. Стоявшая в углу Кария метнула в меня сердитый взгляд и, обратившись в облачко сиреневого дыма, вылетела на улицу. Её опустевший наряд медсестры с лёгким шелестом упал на пол.