Ветер полнолуния (часть 1)

— Если все-таки оборочусь, первым Шонни покусаю, за растяпство. А потом пусть Анегард меня на Герейна напустит. Все толк.

— Дурень, — проворчал десятник. — Не оборотишься уже.

— Мало ли. У тебя еще бражка есть? Согреться...

— Спрашиваешь... сам же всю выдул.

— Ладно. — Откровенно говоря, выпитая фляга крепкой десятниковой бражки будто в прорву канула, даже в голове от нее не зашумело. Хотя, может, без нее сейчас было бы холоднее.

— А еще через реку перебираться, — буркнул десятник. — Лес они без господина рубить боятся... управляющий на что посажен?

— На то, чтоб подать собирать, — пожал плечами Марти. — Это ж барона Драгора земли, он за малейшее самоуправство шкуру сдерет. Насчет моста ему наверняка отписали, теперь ответа ждут. Пока дождутся... В общем, застряли тут купцы крепко.

— Глупо.

— Не все ж, как твои Лотары.

Пока купался, стоянку успели свернуть, заседлали коней, кинули в костер остатки дров. Марти закашлялся от вони паленой шкуры и горелого мяса, взобрался в седло, спросил Анегарда:

— Коней держишь, да?

— Держу. Тебе-то что?

— Да так... — подумалось: если бы не Лотар, пустил бы гнедой в седло? Не шарахнулся бы со всей дури? Марти тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Что уж теперь, чему быть, с тем и жить.

Заговорил о другом:

— В деревню заехать надо.

— Зачем? — Анегард поглядел с искренним недоумением. — Слухи плодить?

— Вот именно. Деревенских не знаешь? Или думаешь, такой костерчик не заметят? — Кивнул на столб черного дыма, рассекающий посветлевшее предрассветное небо. — Да они решат, что волколак нас всех перекусал, вот мы и уехали, не простившись. А нам еще возвращаться через эти места.

Добавил тихо, заметив, как нахмурился Лотар:

— Поверь моему опыту.

Решило дело бредущее навстречу деревенское стадо. Пастух, щуплый дедок, спросил сердито:

— Чего горит? Почему не затушили?

— Волколак, — Лотар поморщился, отвечая: не иначе, решил Марти, все-таки не хотел объясняться с деревенскими.

— Эк, — дедок защелкал бичом, останавливая стадо. — Как же это? Отколь?

— Да вот, — хмыкнул Марти, — набежал.

— Из королевских лесов, видать, — вздохнул дедок. — Оттоль, случается, набегают. Сами-то как, целы?

Марти искоса взглянул на Анегарда. Усмехнулся:

— Не бойся, дед, нас жечь не придется. Вовремя заметили. А коровенок бы лучше в другую сторону нынче пустить.

— Сам бы я не догадался, — буркнул дедок. — Ишь, вояка. К старосте-то зайдите, ему обсказать надо. Как бы ни пришлось по второму разу на зачистку идти... эх, грехи наши...

С тем и разошлись, и, если Марти хоть немного понимал младшего Лотара, тот сейчас клял во все корки волколака, деда-пастуха, деревенских скопом во главе со старостой, а первым делом самого Игмарта.

Ничего, ухмыльнулся Марти, зато стеганку себе раздобуду. Или хоть тулуп какой.

Пока объяснялись со старостой, пока, раз уж оказали ненароком деревне услугу, у старосты же в доме завтракали, пока Лотар выспросил о броде и о деревнях за рекой и сторговал провизии в дорогу, солнце поднялось высоко. А к броду и вовсе пришли за полдень.

У старосты, услыхав о броде, Марти подумал было, что деревенские нарочно не торопятся рассказать о нем купцам: деревне, небось, столько невольных гостей ого в какую прибыль. Но, увидев своими глазами, только головой покачал: тяжко нагруженные купеческие возы здесь не пройдут. Коням по грудь будет, да течение. Деревенские не зря прозвали свою речку Бурлянкой: вроде и не широкая, но сердитый норов с первого взгляда видать.

Счастье еще, что дно не илистое...

После ночного купания вода показалась почти что теплой. Марти даже позлорадствовал, глядя на стучащих зубами анегардовых парней. На том берегу сразу развели костер, заварили горячей похлебки, пустили по кругу бутыль с бражкой — Мано еще поворчал, что никаких запасов не наберешься на эдакую прорву. Марти завернулся в подаренный старостой тулуп, вслушивался, как бежит по жилам тепло, вспоминал не раз езженую дорогу на Азельдор. Думал: если повезет, за боговорот доберемся. Дальше по торговому тракту путь, места расчищенные, предзимье здесь обычно сухое, распутицы можно не опасаться. Да и Лотар времени в пути зря не теряет, в этом он молодец. Хорошей закваски парень, хоть и щенок щенком пока.

Отогревшись, покопался в мешке, нашел склянку с бальзамом от ушибов. Бальзам почти закончился, на пару раз еще хватит, и все. Надо было у Лотаров в замке запас восполнить, дурень, не сообразил. Хоть у Сьюз бы попросил. Хотя, если подумать, Сьюз не до него было. Старого Лотара лечила, молодого в дорогу собирала... Вот у Анегарда, кстати, наверняка есть. Но просить Марти не хотел. Пока свое есть, своим и обойдется.

При свете дня рука выглядела неприятно. Вспухшая, багровая. Могло быть хуже, напомнил себе Марти. Бальзам слегка пощипывал, впитываясь; он не унимал боль, но, Марти знал, через несколько часов хотя бы отек пойдет на убыль.

— Сильно тебя, — присвистнул кто-то из ребят.

Шонни спасибо, чуть не ляпнул Марти. Удержался — незачем ссориться. В кои веки как на человека посмотрели. Повторил вслух недавнюю мысль:

— Могло быть хуже.

— Быстрей, — поторопил Анегард. — Доберемся до деревни, там отдохнем. Думаю, нам не помешает поспать хоть одну ночь в тепле и безопасности.

В тепле, это да, согласился Марти, но безопасность, это он размечтался. Конечно, постоялый двор — не лес и не поле, но даже самые крепкие запоры не всегда спасают от незваных гостей. Сказал негромко:

— Эй, Лотар. Ты вот что имей в виду, в этих землях разбойникам переводу нет. Тракт богатый, леса густые, столица далеко.

— Столица-то причем? — хмыкнул Анегард. — На разбойников не король охотится, а бароны.

— Здешние бароны, — объяснил Марти, — охотятся все больше за королевскими милостями. А с высот королевского двора, знаешь ли, рухнувший в твоих землях мост или там десяток-другой ограбленных купцов кажутся такой безделкой.

Анегард нахмурился. Кивнул:

— Учту.

Мано, слышавший весь разговор, встал, рявкнул:

— Сворачиваемся, живо! Ишь, расселись, под крышей расслабляться будете. В седлах не спать, ворон не считать, самострелы держать под рукой. Не на прогулочке!

— Пока еще как раз на прогулочке, — пробормотал себе под нос Марти. Анегард услышал, но не сказал ничего. Только хмыкнул насмешливо.

Снег укрывает замковый двор, срывает последние листья с деревьев, липнет к мутным оконным стеклам, заслоняя и без того скудный свет. Еще вчера была осень, а сегодня уже зима... В кабинете барона Эстегарда Лотарского царит хмурый сумрак, и жаркий огонь в камине ничуть не разгоняет его.

Зато у камина тепло.

— Еще раз, Сюзин.

Сьюз сердито вздохнула, отворачиваясь от окна. Не даются ей благородные манеры! Все эти реверансы, поклоны и полупоклоны, и упаси боги перепутать, кому как кланяться, кому и когда уместно подать руку для поцелуя, с кем здороваться первой, а от кого лишь принимать знаки внимания, едва снисходя к ответному кивку... ох, насколько же лекаркой проще! Угораздило же...

Гордо вскинуть голову, пройти по комнате, придерживая пышную юбку самыми кончиками пальцев, мелким шагом, медленно, плавно. Сьюз остановилась перед креслом старого барона, слегка наклонив голову, слегка улыбаясь — в точности, как он объяснял. Поймала одобрение в выцветших серых глазах. Наконец-то! Да и хватит, пожалуй, с нее на сегодня.

— Пора пить лекарство. Замучаете меня этим дурацким этикетом, кто будет отвары готовить?

— Отвары... — старый барон послушно взял кубок, отпил. — Горький.

— Зато помогает. Пейте до дна, к ночи я свежий заварю. И не надо так хмуриться. Перед кем мне тут реверансы отвешивать? Лучше семейным даром пользоваться поучите. Анегард говорил, у меня должно получаться.

— У тебя все должно получаться, — старый барон взял дочь за руку, и теперь уже нахмурилась Сьюз. Снова у него лихорадка, и хоть бы сказал! Подбросить в камин поленьев, и на кухню, надо приготовить снадобье покрепче.

Будь отец здоров, мелькнула тоскливая мысль, все было бы иначе. Будь отец здоров, будь Анегард здесь... Наверное, она бы не чувствовала себя пойманной, запертой. Анегард умеет подбодрить, а отец меньше мучил бы ее проклятым этикетом, он был бы занят другими делами, поинтересней.

Скорей бы он возвращался! Скорей бы они возвращались...

Стук в дверь, скрип.

— Мой господин, к вам...

Бесцеремонно отодвинув управляющего, в кабинет ворвался незнакомец. Именно ворвался — метельным зимним ветром, ураганом, потоком веселой безжалостной силы. Сьюз замерла, сидя на корточках у камина с поленом в руке. Взгляд выхватывал отдельные черты вошедшего, как будто не мог вместить все сразу. Едва заметная проседь в русых волосах, тонкий шрам через щеку, серебряная вышивка на вороте и рукавах — знаки-обереги от нелюди, интересно, от Зига такое защитит или нет, что за глупости в голову лезут...

Барон Лотарский встал навстречу гостю. Шерстяной плед упал на пол, Сьюз кинулась поднять и снова замерла: кажется, впервые она увидела у отца такую радостную, молодую улыбку.

— Грегор!

Гость и хозяин обнимались, смеясь, хлопая друг друга по плечам и спинам, обмениваясь бессвязными: "сколько лет", "старый ты пень", "скучно стало". Сьюз медленно, беззвучно выдохнула, повесила плед на спинку отцовского кресла и тихо вышла. Надо спросить у тетушки Лизетт, что за Грегор такой. Хорошо бы подольше задержался, отцу нужно радоваться, нужно смеяться, нужен кто-то, кто отвлечет от вечных мыслей об Анегарде. У Сьюз не получается, она и сама постоянно думает о брате — как он там, что...

Может, теперь и ей повеселей станет. Непохоже, чтобы этот гость так уж заморачивался этикетом.

Сьюз спускалась в кухню почти вприпрыжку.

Королевский пес кругом оказался прав. Разбойников и впрямь тянуло на богатый азельдорский тракт, как бесов к греховоднику, только успевай отмахиваться. Если бы не рихарово нелюдское умение, редкий день без стычки обходился бы. Зигмонд знал, что делал, убеждая Анегарда взять с собой мальчишку из стаи. Рыжий хоть и вытянулся с лета, но все же оставался с виду подростком. Кому в голову придет, что щуплый безобидный мальчишка триста лет в шкуре нелюдя пролетал и умеет многое, людям недоступное? В том числе — одной волной темного ужаса смести с дороги любую засаду.

И, видят боги, Анегард от души сочувствовал любому, попавшему под эту волну. Помнил еще, какие сны самому летом снились.

Немного напрягало, что Игмарт больше не пытался поговорить, не задавал вопросов. Сам понял; но что делать собирается с этим знанием? Впрочем, доноса королю Анегард не слишком опасался: Зигмонд с королем говорил, и, вроде бы, мало что скрыл в том разговоре. Надо отдать должное его величеству Гаутзельму, верноподданная нелюдь устраивала его куда больше мятежных людей. Нынешний барон Ренхавен тому доказательством.

К последним дням боговорота леса отступили от тракта, сменились обширными садами. Места здесь были людные, заселенные густо — деревня от деревни не далее, чем в полудне пути, да и деревни большие, не сравнить с привычными Анегарду — домов по тридцать, сорок, а то и в полсотни. Ехать стало спокойнее. В трактирах вовсю предлагали местное сливовое вино, яблочный сидр, вишневую наливку. Спрашивали: не знают ли путники, отчего купцы из столицы задерживаются, пора бы уж? Качали головами, заслышав о разрушенном мосте.

Предки нашего короля были трусами, думал Анегард, глядя на окружающее благоденствие. Перенести столицу из богатого Азельдора, из цветущих, урожайных мест в северную глухомань, лишь бы от врагов подальше... Впрочем, у молодого Лотара хватало ума не рассуждать о таких вещах вслух. И так на ровном месте в мятежники записали, куда уж еще. О государственном устройстве пускай государственные же мужи пекутся, а его дело маленькое — добраться до земель Герейна и разобраться с тамошней нечистью. Или людьми, если прав королевский пес.

Кстати об Игмарте... вдруг вспомнились слова, на которые Анегард сразу внимания не обратил — что эти места ему родные. Что-то там еще о семейных делах сказано было, что король, мол, на оные семейные дела поглядит с пониманием.

Лотар покосился на королевского пса. Тот сидел в седле хмурый, чуть ссутулившись, не глядя по сторонам. Каковы бы ни были те дела, вряд ли Марти ждал от них приятного. Спросить? Да ну его, захочет, сам расскажет, а нет... на нет и спросу нет, в чужие тайны Анегард лезть не очень-то хотел. Лишь бы королевскому поручению не мешали. Но это вряд ли, королевскому псу служба — превыше всего.

К полудню храмового дня вдалеке показались башни Азельдора. Пока еще смутно, белым мороком в белесом предзимнем небе, но зоркий Рихар разглядел узкие, трепещущие на ветру флаги, блестящие точки флюгеров и даже степного орла, нарезающего неторопливые круги высоко над городом.

— К вечеру доберемся? — спросил Анегард.

Игмарт поднял голову, прищурился, огляделся. Покачал головой:

— Только если вскачь, коней не щадя. Оно только кажется близко, а дорога не слишком ровная.

Дорога и впрямь теряла здесь былую стремительность, петляла между холмами, огибала плещущие рыбой пруды, сворачивала, кажется, к каждой деревне. Как будто в этих краях вовсе не принято торопиться!

— А нам спешить и не надо, — добавил королевский пес. — Здесь бы, наоборот, в каждом трактире сидеть, сплетни слушать. Или ты собираешься прямо у Герейна спрашивать, не он ли нечисть развел?

— Герейн, вроде, отсюда еще далеко? — не слишком уверенно уточнил Анегард. Он, признаться, хоть и разглядывал эти места на королевской карте, в соотношении мелкого рисунка и дней пути не слишком разобрался.

— Не так уж далеко, — ответил Марти. — Конному два дня от Азельдора, дальше, к югу. Для слухов — не расстояние. И никого не насторожит, что молодой командир отряда расспрашивает о местах, где никогда раньше не бывал. За кружку-другую бражки рады будут поделиться всем, что сами видели, от соседей слышали и по азельдорским тавернам на кончики ушей подцепили.

Пожалуй, королевский пес снова был прав. Анегард поморщился, представив неминуемые посиделки за бражкой с местными селянами.

— И своим скажи, — тихонько добавил Марти. — Пусть словно ненароком расспрашивают, не прямо, а вроде как для поддержания разговора. И сами не стесняются говорить, куда и зачем едут.

— Ты что?! — Анегард аж поперхнулся. — Сдурел?

— Зачем же так сразу, — хохотнул Игмарт. — Все просто, едем коней смотреть для отряда. Как раз самое время. А у Герейна, к границе ближе, купить можно дешевле, чем в Азельдоре на конской ярмарке. Или ты собрался таинственное лицо делать, чтобы слухи впереди нас бежали?

Опять он прав. Да что ж за напасть такая!

Дорога обогнула холм, впереди показалась деревня.

— Вовремя, — ухмыльнулся Марти. — Самое время пообедать.

Анегард оглянулся и махнул рукой, подзывая десятника.

Долго объяснять не пришлось, Мано кивнул одобрительно: все, мол, будет в лучшем виде. А Марти уже расспрашивал подвернувшегося мальчишку, сколько в этой деревеньке трактиров, в каком лучше выпивка и хлебосольнее хозяин, да много ли нынче проезжающих. Сразу видно, не первый раз в дороге.