Попытка номер два. Часть I

Хотя, чего обижаться? Он прав — она бы легко избавилась от него, если бы он стал ей не нужен. Но пытки?!

Представив себя вместо Тома в одном из его воспоминаний, когда он пытал первым непростительным какого-то мага, Гермиона стала тщательно анализировать своё отношение к этому процессу. Отношение было сугубо рациональным, даже немного негативным, ибо веритасериум был гораздо более быстрым способом добыть информацию. Представить себя режущей человека она смогла, отвращения или неприятия подобное не вызвало — было скорее недоумение. Зачем ей заниматься подобными грязными глупостями? Хотя, если понадобится провести нужный ритуал, например, поглощения силы... Хотя, пока ей рано — ядро ведь ещё растёт.

И вот после мыслей о том, что ей рано, она поняла, что так поразило в ней Питера. Он в первую очередь видел в ней девочку-школьницу, пусть и с необычными способностями. Она же уже давно действовала и мыслила, как взрослый и самостоятельный человек. А из этого вытекало то, что она будет выделяться в Хогвартсе, как белая ворона.

Дальнейшие размышления привели её к тому, что скрыть своё поведение более взрослой личности она не сможет, а вот замаскировать под что-то похожее уже более реально. Но для этого нужно как следует разобраться, какой её видят окружающие — родители, бывшие одноклассники, тот же Питер и его окружение. Опять голова после массовой легилименции будет нещадно раскалываться, но для дела придётся перетерпеть.

Итоги двухдневного марафона оказались немного неожиданными. Родители видели в ней свою дочь и замечательную примерную умную девочку, усердно занимающуюся, чтобы быть лучшей. И при этом очень гордились ею. Нет, она ещё тогда убедилась в их отношении, когда продемонстрировала им свою магию, но это было... приятно?

Бывшие одноклассники... Кто-то считал её заучкой, кто-то — гордячкой, несправедливо заработавшей свой авторитет, кто-то никак к ней не относился. Была и ненависть, как от девчонок, так и от мальчишек. Но все сходились в том, что она бывает страшная — вроде обычная, но вдруг ка-а-к посмотрит... А её постоянная серьёзность вызывала у незнакомых с ней сильную робость. При этом у всё тех же она заработала признание за то, что могла постоять за себя, и не отказывала в помощи. В итоге, к общему знаменателю относительно своего образа в глазах детей, с которыми училась, она прийти не смогла.

Касательно Питера и его банды... Нет уж, она точно не такая!

Отсортировав воспоминания, и примерив при этом на себя личности школьников, Гермиона предвкушающе улыбнулась — она всё же придумала, какая девочка больше всего понравится преподавателям, но при этом её отличия от малолеток не будут бросаться в глаза и вызывать недоумение. Осталось лишь внести изменения в некоторые эмоциональные связки...

Так, первого сентября, в один из вагонов Хогвартс-экспресса забралась магглорождённая первокурсница, жадно рассматривающая окружающую незнакомую обстановку.

Глава 4. Второй раз в первый класс

Заняв пустое купе в вагоне, ближе к хвосту поезда, Гермиона наконец-то смогла перевести дух после перетаскивания огромного ученического сундука аж через весь перрон и до самого купе. Лишь закрыв дверь, она, украдкой оглянувшись, закинула магией просто-таки доставший её груз знаний на багажную полку. Заняв сидячее положение, она пристальным взглядом рассматривала непредусмотренные ранее и очень тяжёлые последствия своей новой маски наглой, беспардонной, но при этом жутко любознательной заучки — огромный чемодан с учебниками. Как-то она не подумала, что на глазах посторонних ей придётся тащить его в руках, а не магией.

Через некоторое время, когда она уже была в состоянии обращать внимание на окружающую действительность, Гермиона с двойственным чувством начала рассматривать окружающую её знакомо-незнакомую обстановку. С непонятным ей самой удовлетворением она констатировала, что вокруг мало что за последние полвека изменилось. И этот факт её почему-то успокаивал.

Не сумев разобраться в охвативших её чувствах, Гермиона решила заняться общественно-полезным делом — знакомством с потенциальными кандидатами в состав её будущего ордена. Ведь сейчас самое время — первокурсники находятся в нужном настроении, позволяющем легко читать их мысли и склонности, а вот осторожность пока занижена. Да и составить полный список магглорождённых ей будет сейчас легче, чем после распределения на факультеты.

Не откладывая дело в долгий ящик, Гермиона привела себя в порядок перед зеркалом, после чего приняла вид гордый и надменный, говорящий любому встречному "я всё-всё знаю и я тут самая умная, а потому все должны меня слушаться". Внутренне передёрнувшись от своего отражения, девочка "вышла в люди".

Оказавшись в коридоре и рассматривая закрытые двери купе, она притормозила, придумывая какую-нибудь не вызывающую сомнения причину своего вторжения. И тут судьба оказалась к ней благосклонна, послав ей помощь в лице прыгающей по коридору жабы.

Непроизвольно приподняв брови, девочка наблюдала за чьим-то сбежавшим питомцем, не понимая, кем надо быть, чтобы заставить ребёнка взять с собой... такое. Но это недоумение не помешало ей улыбнуться в предвкушении — причина сама её нашла. Точнее, допрыгала. Парализовав жабу палочкой, спрятанной в рукаве, она таким же образом отправила её на потолок, наложив чары приклеивания и хамелеона, чтобы нечто зелёное на потолке в глаза не бросалось. Она едва успела закончить, как туда же забрёл пухленький мальчик, с тоской в глазах высматривающий что-то, или, скорее всего, кого-то на полу.

Гермиона ожидала, что он заметит её сразу, после чего просто спросит про жабу, но, к её удивлению, тот так и не оторвал взгляда от пола, пока почти не столкнулся с ней. После чего испуганно поднял взгляд, и жутко покраснел.

— Ой! — еле слышно воскликнул он. — Извините.

— Ничего страшного, — улыбнулась ему девочка. — Здравствуй. Меня зовут Гермиона Грейнджер.

Представившись, она, как это было принято у магглов в последнее время, протянула ему руку для рукопожатия. Мальчик, явно магглорождённый, судя по тому, как на нём сидела мантия, смутился ещё сильнее.

— Невилл Лонгботтом. — На протянутую ему руку он смотрел так, как будто в ней была его смерть, и ничто на свете не могло заставить его её коснуться.

Ничем не показав своего удивления от того, как выглядит юный чистокровный маг такого известного рода, а также никак не демонстрируя того, что её задело игнорирование вытянутой руки, Гермиона бесцеремонно продолжила знакомство с причиной её предстоящего обхода всего поезда.

Если не пересказывать весь вываленный ею на голову Невиллу поток слов, а просто подвести итог, то можно сказать, что своей цели она добилась. Правда, мальчик неуверенно попытался сопротивляться её напору, пытаясь приводить контраргументы, но Гермиона просто внаглую схватила его за руку и почти поволокла к началу поезда, говоря, что свободолюбивый жаб мог пробраться в любое купе сквозь неплотно прикрытую дверь, а потому искать надо заново.

В итоге задавленный морально Невилл скромно стоял за спиной девочки, которая без тени сомнений открывала двери купе, заходила внутрь, осматриваясь, а потом вываливала на головы находящихся внутри речь, посвящённую взятой ею на себя великой цели — поиске жаба Тревора. Впрочем, нагло она только распахивала дверь, а вот дальше всё зависело от того, кто присутствовал внутри. Если там были младшекурсники или новички, она задавливала их потоком слов до потери разума в глазах, тем самым облегчая себе доступ к их мыслям, после чего мысли эти читались, а откровенным магглорождённым она ещё и добавляла немного доверия к своему образу. В случае, когда внутри были старшекурсники, или по внешнему виду сразу было понятно, что маг чистокровный, Гермиона вежливо, но всё также велеречиво интересовалась о жабе. И, дождавшись отрицательного ответа, или просто ответа, спокойно покидала купе, внимательно запоминая самых невежливых. И дело не в том, что она являлась натурой злопамятной, хотя на память уже давно не жаловалась, — просто потенциальных недоброжелателей следует знать в лицо.

Толику своего внимания Гермиона обратила также и на двух одинаковых с лица рыжеволосых Уизли, обходящих купе с новичками, и активно, но немного прямолинейно, агитировавших поступать на Гриффиндор. При встрече в коридоре она и близнецы смерили друг друга оценивающими взглядами, да мирно разошлись. Лезть глубоко им в мысли Гермиона побрезговала, так как ощущаемый ею флёр магии вокруг них производил впечатление застойного болота, удовлетворившись тем, что она им не показалась интересной.

И вот, когда уже, наконец, они добрались почти до конца, Гермиона почувствовала, что её тянет в одно из купе. Прерывать осмотр она из-за этого не стала, чтобы не вызывать вопросы у Невилла. Открыв дверь, она обнаружила внутри двух мальчиков, один из которых явно был Уизли — рыжий и с флёром болота, пусть и гораздо слабее, чем у близнецов, а второй — бедный магглорождённый. Бедность прямо-таки бросалась в глаза благодаря множеству деталей, складывающихся в очень грустную картину. Это и общий измождённый и тощий вид, и потёртые штаны, и разношенные до последней стадии кроссовки, и непроизвольные судорожные реакции на резкие звуки и движения рядом.

Общее впечатление оба производили не очень, пока очкарик не представился. Гарри Поттер. Так вот ты какой, герой магического мира. Если у этого мира такие герои, то с этим миром точно надо что-то делать. Гермиона поразилась настолько сильно, что, дабы скрыть своё смятение, была вынуждена переключиться на второго мальчика, оказавшегося Роном Уизли, который сидел с палочкой в руках, и, видимо, пытался что-то наколдовать для своей крысы. Очень знакомой крысы.

Питер Петтигрю, анимаг, принявший метку Тома. И в виде крысы он едет в школу пред светлые очи Дамблдора, способного с одного взгляда различить маггла, сквиба, мага, фамилиара и просто животное. Да что тут творится?!

Пока Гермиона размышляла над размером той кучи далеко не минерального удобрения, в которую умудрилась вляпаться ещё задолго до приезда в школу, она одновременно на автомате вела вслух разговор под маской восторженной магглокровки, бахвалящейся тем, что всё уже знает, а потому с этой позиции комментирующей нелепые попытки Рона покрасить Петтигрю.

Ненадолго всех развлёк Драко Малфой, заявившийся предлагать дружбу Поттеру. Да за ещё меньшие косяки Том под конец прописывал многоминутные лечебные сеансы круциатуса. Впрочем, как оказалось, польза от явления птенца павлина в окружении бабуинов всё же была — с Поттера слетели очки, и Гермиона смогла поймать его прямой взгляд. После чего мгновенно поняла, что её влекло к нему.

Крестраж. Волдеморта. В Поттере.

Внезапно Гермионе очень сильно захотелось озвучить вслух то, что творилось у неё внутри. Но сдержать свой порыв девочка всё же сумела. Только вот что теперь ей делать? Если ещё и Волдеморт на праздничный пир сегодня вечером заявится, то ничего не останется, как признать, что она заняла роль Алисы, и сейчас находится в Кроличьей Норе. Ведь дурдом, судя по уровню, что там, что тут примерно аналогичен. На этой здравой мысли Гермиона поняла, что надо валить отсюда, ибо с неё точно хватит таких новостей. Лучше она сейчас займётся обработкой Невилла — как личность его задавили настолько сильно, что любой, воспользовавшийся моментом, и нашедший ключик к сердцу малыша, получит преданного друга, соратника, помощника, верную собачку. Нужное подчеркнуть. А у неё на это есть куча времени и набор отмычек в виде легилименции.

Оглядевшись вокруг и не найдя Невилла, она покинула купе, посетовав, что Невилл ушёл без неё. На злобный комментарий Рона, что от такой заучки любой сбежит, она никак внешне не отреагировала, но в её личном рейтинге личностей, напрашивающихся на вынос мозга от примерной ученицы, он уже занял лидирующую позицию.

Выйдя в коридор, девочка прошла чуть дальше по вагону к трём оставшимся не осмотренными купе. Все, кроме одного, были пусты, а в оставшемся одиноко сидел искомый Невилл. По иронии судьбы, забрался он именно в её купе, которое осталось пустовать, когда она ушла бродить по составу. Осторожно приманив себе в руку замаскированного жаба, Гермиона направилась к своему месту.

Когда она полностью открыла неплотно закрытую дверь, Невилл обернулся на шум, и... Гермионе стало в глубине души немного стыдно за своё поведение. Приходилось признать, что она немного переборщила, задавливая неуверенного мальчика своим напором. Ибо иных выводов от того, как он вздрогнул, узнав её, и каким испугом от него полыхнуло в этот момент, сделать было просто нельзя. Так что девочке оставалось надеяться на то, что к моменту, когда они будут проходить боггартов, воспоминания мальчика потускнеют, и его самым страшным кошмаром будет уже не она.

— Невилл, вот... — сказала она, протягивая ему Тревора, уже избавленного невербальной финитой от паралича и маскировки. — Я его нашла.

— Ква-а-а-а! — попробовал заложить её Тревор. К счастью, он не был фамилиаром мальчика, а потому поступок одной наглой девчонки остался только между ними двумя.

— И... это... — неуверенно начала Гермиона, полагая, что, увидев аналогичною неуверенность собеседника, Невилл перестанет и сам стесняться. — Невилл, я... Тебе, наверное, было неприятно со мной...

Проявляемое Гермионой смущение достигло своего апогея. Для полноты картины ей оставалось в дополнение к румянцу на лице, потупленному взгляду и смущению в голосе робко потыкать пальчиками перед собой. Но тут она решила не перебарщивать.

Невилл был настолько ошарашен, что совершенно некультурно вылупился на так резко изменившуюся наглую магглорождённую.

— Просто, я... я на самом деле не такая... — продолжила она, по-прежнему смотря в пол. — У меня в школе никогда друзей не было, все просто хотели от меня домашку, чтобы списать... Вот я в новой школе и захотела, чтобы у меня появился хотя бы один друг. А тут ты... и, вот.

Гермиона подумала, пускать ей слезу или нет? Но оставила пока эту мысль на случай, если Невилл начнёт сопротивляться её давлению.

— Я всё испортила, да? — Гермиона подняла виноватый и одновременно с этим полный надежды взгляд на сидевшего напротив неё мальчика. И с досадой поняла, что перестаралась.

Судя по взгляду в никуда, Невилл пребывал в глубоком когнитивном диссонансе. Грустно вздохнув, она пристально всмотрелась в глаза мальчика, чтобы понять, что она сделала не так, раз уж пациент временно пребывал не здесь. К её сожалению, всё оказалось гораздо хуже, чем просто привитая воспитателями неуверенность.

Личность ребёнка несла в себе следы нескольких глубоких травм. Это и то, что его почти до самой школы считали сквибом, а потому относились соответственно, и непрерывное давление бабушки, требующей от него несмотря на это подвигов и качеств его отца, при том, что она сама же постоянно таскает ребёнка в палату, где овощами лежат его родители, и строгость в воспитании, когда ребёнку запрещалось всё, что противоречило самому строгому этикету. Включая занятие спортом и тренировки тела. Гермиона слабо понимала сочетание живого трупа и фразы "ты должен вырасти таким же, как твой отец", а вот Невилл подсознательно их связал, из-за чего глубоко внутри у него появился страх ожидания оказаться в соседней палате. И как тут можно вырасти смелым и храбрым гриффиндорцем?