| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Мда… После описания кусков человечины разбросанных по полю, слова про «кулёчки с яблоками» — звучат откровенной издёвкой.
Как говорится — «без комментариев», хотя так и хочется выразиться матом в адрес «лётчика-истребителя».
(От автора:
Не хочу оскорбить ни самого Клещова, ни всех лётчиков-истребителей разом… Но имеются вполне обоснованные сомнения насчёт боевых счетов некоторых из них. Вот например, что пишет Евгений Мариинский «Я дрался на Аэрокобре»:
«Оставшимся на аэродроме летчикам и техническому составу на фоне серого сумеречного неба отчетливо было видно, как наша шестерка с набором высоты шла на юг, к переправам, а им навстречу, гораздо выше, шла в плотном строю девятка немецких «Хейнкелей-111». Один из наших истребителей задрал нос и с огромной дистанции открыл огонь в сторону врага. Это не произвело на немцев ни малейшего впечатления.
В том же плотном строю они сбросили бомбы на переправу и спокойно ушли обратно.
Стали возвращаться и наши истребители… Тем временем первый из приземлившихся подрулил к КП полка и выключил мотор. Из кабины выскочил командир полка Бобров. Он тут же подозвал техника самолета:
— Сбил, сбил, сбил! Рисуй звездочку, рисуй звездочку!».
Однако!
Это уже конец 43-го года, а германские «стервятники» бомбят наши переправы как ни в чём не бывало и, не подозревают, что ВВС КА перехватило у Люфтваффе «господство в воздухе».
Кстати, Бобров — участник боев в Испании, за которые был награжден орденом Ленина. Возможно Константин Симонов, о таких «технологиях» и про таких «героев» — знал гораздо больше нас с вами, но не доверял такие записи даже собственному дневнику…
Ведь, мало ли что, правда?).
Такое ощущение, что из всей советской авиации по-настоящему воевал лишь самолёт, который в «Дневниках» упоминается чаще всего…
Угадайте, что это за машина?
Правильно:
«Я поехал к «кукурузникам», как тогда называли У-2. Называли и по-другому, по-разному, но на южных фронтах чаще всего «кукурузниками».
Написанный после этого очерк под названием «Руссфанер» о том, как наши У-2 бомбили немцев в Сталинграде, в том числе и тот авиагородок, где сами когда-то стояли, и дома, в которых сами жили, был моей последней корреспонденцией за эту поездку.
Кстати, обратно до Камышина, до пересадки на «дуглас», мы летели на этих самых У-2. Начало полета вышло неудачным. В воздухе появился «мессершмитт». Пришлось спасаться — срочно садиться на ту же лесную полянку, с которой взлетели. Наш У-2 не зацепило, но другой, севший полуминутой позже, рубануло очередью. Хотя и летчик и пассажир остались целы, зрелище это заставило меня проявить дополнительную бдительность. Когда мы взлетели во второй раз, я чуть не отвертел голову, с великим усердием глядя во все стороны…».
И вот скажите мне: стоило ли ради этого куска летающей фанеры, 84 авиазавода «НКАПу» строить и едва ль не полмиллиона человек привлекать?
1942-ой год в «Дневниках» Симонова заканчивается на несколько мажорной нотке. В разгар Сталинградской операции, которая привела к окружению 6-ё немецкой армии, он был на Центральном фронте, где своими глазами наблюдал следующее:
«Морозная дымка в небе рассеялась, и над нашими головами прошли вперед штурмовики под прикрытием истребителей. И почти сразу же, только повыше, чем они, прошли в нашу сторону три девятки «юнкерсов» и начали пикировать сзади нас на тылы дивизии. Но в ответ с разных точек начался сильный зенитный огонь. Начальник артиллерии сказал, что только на их участке зенитчики сбили за эти три дня тринадцать самолетов. Даже если считать, что половина всего этого сбита соседями справа и слева, как это часто бывает при подсчетах, все равно картина получается совершенно другая, чем была раньше».
Хотя наступление Центрального фронта и, не задалось…
Ведь им сам «маршал Победы» — Жуков, руководил!
Поэтому, «задаться» оно просто не могло по законам физики.
…Но хотя бы на советские зенитную истребители и штурмовики в деле в первый раз (за полтора года войны, Карл(!!!), за полтора года…) писатель полюбовался, да в очередной раз заценил мощь нашей зенитной артиллерии.
* * *
В последующие, победные годы интенсивность работы «Люфтваффе» в дневниках Константина Симонова снижается… Здесь вроде бы, драчка уже происходит хотя бы на равных. Или — почти на равных.
Вот к примеру, как описывается у него Курская битва:
«Сверху, из корпуса, сообщают, что через наш участок идет 200 наших самолетов бомбить немцев. И в самом деле скоро они появляются над нашими головами. Все небо над нами в разрывах немецких зениток. Немцы начинают бить заранее, еще над нашими позициями, и чтобы пораньше встретить огнем наши самолеты, и чтобы заставить их спутать, где истинный передний край, и отбомбиться по своим.
Вслед за нашим налетом — немецкий. Первый был в пять утра. Второй — в девять. Этот — третий.
Опять идут «юнкерсы». Один сбили. Он падает дымясь. Летчик выбросился, его ветром несет вперед, в самую кашу боя. Над головами идут наши «бостоны6». Немцы сбили один зенитным огнем, очевидно, прямое попадание. Никто не выпрыгнул. Самолет камнем пошел вниз.
Через двадцать минут в ту сторону идут наши штурмовики. И почти одновременно немцы начинают бомбежку нашего командного пункта. Взрывы все ближе и ближе, почти ничего не слышно.
Над головами снова проходят в сторону немцев «бостоны». Начинает чуть-чуть темнеть. Поскорее бы ночь!».
Но опять же: чтобы во время войны получать от американцев по Ленд-Лизу «Бостоны», Советскому Союзу не нужен был — ни сам Наркомат авиапромышленности, ни его 86 заводов, 9 научно-исследовательских институтов (НИИ) и конструкторских бюро (КБ). Не нужны были и 450 тысяч рабочих и служащих, которые могли бы заниматься чем-то другим — более полезным.
* * *
Вот, пожалуй и всё…
Однако уже от себя лично, я хочу напомнить знающим и проинформировать не ведающих, о некоторых нелицеприятных фактах:
«Птенцы Геринга» продолжали петушить «сталинских соколов» — вплоть до едва ли не последних дней войны. Не с такой интенсивностью, конечно, как первые два года…
Притомилсь-приустали!
Но всё равно так, что только пух и перья летели.
Заодно, хочу нанести очередной удар по кое-каким устойчивым стереотипам.
Факт первый.
Вот к примеру историки пишут, а электорат вслед за ними послушно повторяет:
Перед 22 июня 1941 года, типа, Сталин запрещал сбивать немецкие самолёты-нарушители — боясь спровоцировать нападение Вермахта…
Знакомая песТня не правда ли?
Однако, в течении практически всей войны, немецкие самолёты элитного подразделения люфтваффе — «Aufkl. Gr.Ob.d.L.» (известной также как группа Ровеля), практически безнаказанно совершали разведывательные полёты над Кронштадтом, Севастополем, Москвой, Поволжьем, Уфой, Пермью, Баку, Тбилиси…
И даже Ираном и Ираком, отслеживая маршруты, по которым поставлялась союзная помощь в СССР (Ленд-Лиз)!
А в этот раз, кто запрещал их сбивать и что он боялся «спровоцировать» этим запретом?
Безоговорочную капитуляцию Третьего Рейха, что ли?!
А больше, ничего на ум не приходит!
Факт второй.
Официальные советские, а вслед за ним подхватившие эстафету российские историки, утверждают и большинство хавающего пипла с ними согласны, что все наши беды произошли от того, что заебавшись править такой страной Сталин не дал привести войска и авиацию в том числе, в состояние повышенной боевой готовности… Что мол в результате «внезапного и вероломного» удара по аэродромам, все самолёты были сожжены, а следом за ними разгромлены оставшиеся без «воздушного зонтика» сухопутные войска РККА.
Однако, в период с 4 по 28 июня 1943 года, когда никакой «внезапности» уже не могло быть по определению… И когда даже сам Сталин, не только не запрещал советским лётчикам защищать Родину — но и категорически на этом настаивал… Бомбардировочные эскадры 1, 4 и 6-го воздушных флотов «Люфтваффе», в ходе операции «Кармен II» — совершили 9 налетов на Саратов, 7 налетов на Горький, 2 налета на Ярославль, 1 налет на Астрахань и Рыбинск, а также нанесли удары по населенным пунктам Углич, Константиновский, Сызрань, Балашов и Камышин…
В результате успешных действий немецкой авиации и соответственно — провального противодействия советской системы ПВО, были выведены из строя около тридцати крупных, средних и мелких предприятий… В том числе, были полностью разрушены «Ярославский шинный завод № 736», горьковские заводы «ГАЗ», «Двигатель революции», «Саратовский авиазавод № 292», «Крекинг-завод имени Кирова» в том же Саратове и ряд других важных стратегических объектов7.
Рисунок 124. Обломки американских "Летающих крепостей" в полтавских степях.
А вот ещё — ваще вопиющий факт такого же рода.
В 1944-м году ВВС США и СССР договорились о проведении «челночных операций» американской стратегической авиацией в годы Второй Мировой войны. Суть такова: «Летающие крепости» и «Либерейторы» стартовали с аэродромов Британии — бомбили Рейх и, не сворачивая — летели на советские аэродромы, где заправлялись, вешали в бомболюки бомбы и летели в обратную сторону, по дороге домой снова бомбя германские города…
Ответственность за безопасность «гостей», разумеется, лежала на совести хозяев.
21 июня 1944 года, ровно в полночь, сто двадцать изрядно устаревших немецких самолетов «Хенкель-111» появились в темном небе над Полтавой. В течении одного часа и сорока минут, они совершенно безнаказанно производили бомбометание с высоты 4-5 тысяч метров, сбросив в общей сложности сто тонн бомб, в том числе и 15 тысяч противопехотных мин.
Ночной аэродром превратился в сущий ад…
От взрывов дрожала земля, полыхало зарево склада ГСМ (горюче-смазочных материалов) и рвались боеприпасы.
Днем, без особых проблем на полтавский аэродром прилетел немецкий самолет-разведчик, сфотографировал результаты бомбардировки и, так же — безнаказанно ушел…
Ну наверное это Сталин его запретил сбивать, чтоб не спровоцировать Гитлера на внезапную, неожиданную и коварную безоговорочную капитуляцию.
А чем ещё объяснить?
Потери американцев от налета немецкой авиации были ощутимы и сравнимы разве что с «Пёрл-Харбором»: 44 четырёхмоторных бомбардировщика «Б-17» — были уничтожены, ещё 25 — повреждены. На земле так же сгорели 25 советских истребителей и склад ГСМ, взорван склад авиабомб8.
И вот вопрос на засыпку: а кто в данный момент должен был дать приказ о приведении советской авиации в полную боевую готовность?
Неужели, президент Рузвельт?!
Факт третий.
Нам говорят, что к весне 1945 года (или, даже раньше), Военно-воздушные силы Красной Армии захватили полное господство в воздухе…
Однако, как раз март-апрель «победного сорок пятого», были ознаменованы беспрецедентно-активными действиями немецкой авиации по разрушению переправ через реки — как на Востоке, так и на Западе. Люфтваффе всеми способами стремились остановить продвижение советских и англо-американских войск, затруднить подвозку пополнения и техники и помешать их снабжению.
При отступлении от Вислы к Одеру части вермахта разрушали все железные и автомобильные дороги, виадуки и мосты, но советским войскам достались неповрежденными в общей сложности 120 железнодорожных, автомобильных и пешеходных мостов через Одер. Разрушение их с воздуха могло оставить наступающие на Берлин советские войска фронта без снабжения на две-три недели и, этим-то по приказу самого Фюрера и занялись Люфтваффе в ходе операции «Hexentanz» («Свистопляска» или же «Колдовской танец»).
Хотя бывший командующий 16-й воздушной армией генерал-полковник С. И. Руденко и жизнерадостно утверждает в мемуарах:
«С марта 1945 г. мы не допускали авиацию противника к р. Одер, встречая фашистские самолеты над его территорией, и навязывали воздушные бои».
Но факты — вещь упрямая: отдельные мосты через Одер уничтожались и снова восстанавливались по двенадцать раз. Восстановлением переправ через крупнейшую реку Восточной Германии, круглосуточно занимались в общей сложности 13 понтонно-мостовых, 27 инженерно-саперных батальонов и 6 военно-строительных отрядов РККА.
И обязательно надо учитывать: в это же время на Западном фронте — Люфтваффе с ещё большей интенсивностью пыталось уничтожить Рейнский мост. Там применялись даже баллистические ракеты «Фау-2».
* * *
Итак, вкратце подведём итоги, проведём разбор полётов и произведём раздачу пиз…
…Слонов.
В обоих частях «Дневников», Константин Михайлович Симонов достаточно подробно описывает встречи и приводит диалоги с очень разными людьми — от командующими фронтами и членами Военсоветов, до рядовых красноармейцев и гражданских лиц…
Он встречается и подолгу беседует с представителями практически всех родов войск — танкистами, артиллеристами, пехотинцами, моряками, разведчиками, партизанами и даже с нелюбимыми нашими военными экспЭрдами…
…Кавалеристами!
Писатель частенько бывает на допросах пленных немецких офицеров и солдат и, даже не брезгует беседовать с арестованными предателями, служивших оккупантам…
Рисунок 125. Что, соколик? Обосрался, да?
Но вот лётчиков советской боевой авиации в частности и, Военно-Воздушные Силы Красной Армии (ВВС РККА) в целом — шестикратный сталинский лауреат старательно и откровенно игнорит!
В общей сложности, на страницах своих «Дневников», он посвящает им места меньше, чем положим — даже болгарским пилотам, вовремя перелетевшим (в прямом и переносном смысле) к победителям:
«…Еду на центральный софийский аэродром со странным для нашего слуха названием: Враждебна.
Спрашиваю, каковы болгарские летчики. Борис хвалит их, говорит, что летчики хорошие, и со своей всегдашней спокойной обстоятельностью объясняет, что это не удивительно: почти у каждого из болгарских летчиков семь-восемь лет стажа и тысячи часов налета. Болгарская авиация не понесла за эту войну никаких потерь и целиком состоит сейчас из кадровых летчиков. А что до машин, то, как и вся болгарская армия, болгарская авиация снабжена немецкой материальной частью. У бомбардировщиков на вооружении «юнкерсы-88 и 87», а у истребителей — «мес-сершмитты-109».
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
