Опасная игрушка (завершено)

— Сегодня здесь представление. Я хотел бы, чтобы ты посмотрела на него. Уверен, тебе понравится. И можешь не изображать глухонемую. Ты с головой выдала себя своей непокорностью и серыми глазами, уже тогда... давно... помнишь?

Я зябко поежилась. Да действительно, совершила глупость, так глупость. Что стоило сразу не изображать героя, а просто склонить голову? Так чтобы глаз не было видно. Сейчас бы ехала на экзамен.

— Мне очень бы хотелось знать, откуда ты родом, — вкрадчивый шепот снова ворвался в мои размышления о превратностях судьбы, — таких глаз не бывает у торнов, но и такого цвета волос не бывает у аллэрнов. Хотелось бы знать, кто тот отступник или отступница, что посмели нарушить закон. И я узнаю, можешь мне поверить. Наказания твоим родителям не избежать...

Про себя, сказала спасибо Элленте за совет спрятать свои иномирские вещи в тайнике. Только не хватало нашествия аллэрнов на Землю.

Сглотнув, попыталась вывернуться из рук аллэрна. Но он крепко вцепился в мои плечи:

— Ты так и не поняла, в чьи руки попала. Уйти ты сможешь, только если я сам тебя отпущу. Но, обычно я отпускаю моих рабов только на встречу с Богами. Так что не очень торопись уходить. Я еще не наигрался. Никто не смеет быть непокорным. Годами мы вытравливали это из своих рабов, и чтобы какая-то девчонка нарушала сложившиеся традиции...

Сжав пальцы сильнее, он заставил опуститься меня на колени. Было очень больно, я кусала губы, но не позволила ни звуку вырваться из горла. За спиной послышалось что-то похожее на шипение:

— Ну что ж... Тогда смотри!

Как будто упала завеса с глаз, что не давала видеть то, что происходило вокруг. Площадь была полна молчаливыми торнами. Мы же с аллэрном находились, как оказалось на балконе большого дома, каким-то чудом переместившись с площади прямо сюда. То, что казалось мне мостовой ранее оказалось полом. Меня рывком подняли на ноги, что отозвалось болью в пострадавших мышцах и руками повернули голову в сторону помоста, где происходило что-то непонятное. В голове долго складывались ассоциативные картинки, прежде чем поняла — это казнь.

— Он был непокорным рабом, — все также шепотом мне было сообщено на ухо, — и теперь будет наказан за непокорность.

Почувствовала, как голова освободилась из захвата и попыталась опустить взгляд:

— Нет, ты будешь смотреть. Если не будешь, следующая на очереди Эллента.

Пытаясь унять дрожь, обхватила себя руками и стала смотреть. Долго не могла понять сути казни. Недоумение отразилось на лице, и я получила исчерпывающие объяснения. Лучше бы их не слышала.

— Видишь, он висит в горизонтальной плоскости, ему очень больно, ведь точки опоры это его руки и ноги, прикованные к столбам. Но не в этом изюминка казни.

Непроизвольно последовала взглядом за рукой, указывающей на эту самую изюминку, и содрогнулась. Это было несколько небольших чешуйчатых и зубастых существ, что были заперты в металлической клетке.

— Это хэллы, — как будто я могла понять, о чем идет речь, — они ядовиты. Они не укусят до тех пор, пока ты неподвижен, — повинуясь жесту аллэрна, клетка была открыта над обнаженным животом растянутого, словно на просушку, раба.

— Но стоит только заволноваться и пошевелиться, а это невозможно не проделать в таком положении, как хэллы начнут кусать. Каждый укус сам по себе очень болезнен, но не только в этом суть... Яд попадет в организм и начнется медленное долгое разрушение. Что вызовет мучительную боль. Умирать раб будет в течение трех дней. И все это время будет кричать. Обязательно будет. Такой боли еще не выдерживал никто. Так что тебе решать, быть покорной рабыней или оказаться там, — рука еще раз протянулась вперед, указывая на помост.

Наверное, я побледнела, так как сзади раздался довольный смешок. Закусив губу, полными слез глазами, смотрела в центр площади и болела душой за того раба, что осмелился пойти против воли аллэрнов. Так хотелось, чтобы этот темноволосый мужчина был спасен. Но... Чудес не бывает, и я прикрыла глаза, когда раздался первый крик боли. Один из хэллов сделал свой первый укус. Мужчина был обречен.

С трудом, удерживаясь от того, чтобы не разрыдаться, побелевшими пальцами вцепилась в ограждение балкона. Казалось, сейчас сердце разорвется от жалости и боли, так было плохо.

— Думаю с тебя достаточно, — раздался насмешливый голос над ухом, — но запомни, эта участь ждет и тебя, если будешь вести себя плохо.

Светлый чертог

Как описать прекраснейший из залов, что когда-нибудь доводилось видеть? Все те же полупрозрачные колонны, становящиеся то матовыми, то снова прозрачными... Купол, сквозь него видны звезды, и время от времени какая-нибудь шаловливая планета или комета, подлетали поближе, дабы заглянуть в зал и полюбопытствовать. Чем-то этот зал напоминал прихожую светлого чертога. Но и было основное отличие, он был гораздо больше. Кроме того, по розовым колоннам бежали серебряные узоры. Любопытному взору предлагались картинки из разных эпох мира. Вот бежит воин, занеся меч, но... кажется, почудилось, ведь на самом деле это прекрасная дева стоит, склонив голову и держа на поводу неведомого зверя. Нет, почему вы решили, что это девушка? Это же прекрасный цветок, что цветет раз в столетие. Так можно и головную боль заработать. Картинки мелькают как в калейдоскопе. У одной из колонн, задумчиво склонив голову набок, стоял знакомый нам молодой человек. Что он там видел, непонятно, но из своего отрешенного состояния был вырван женским звонким голоском:

— Зейран, братишка! — нежные руки обвили шею брюнета. — Как я рада тебя видеть!

— Золеййа, — разомкнул юноша кольцо рук, — ты же знаешь, я все равно в это не поверю. Так что можешь не стараться.

— Фи, — презрительно фыркнула высокая зеленоглазая брюнетка, — что ты знаешь о моем истинном отношении к тебе?

— Достаточно, чтобы не верить твоим ласковым улыбкам, — небрежно махнув рукой, мужчина приземлился на невесть откуда взявшееся розовое кресло.

— Фи, — еще раз фыркнула девушка, — розовый цвет! Это ты мне назло? Ты же знаешь, я ненавижу розовый.

Молодая дама с удовольствием оглядела свой темно-зеленый костюм.

— Не думаешь же, ты, что я уступлю свое место? Тебе вполне по силам самой выбрать мебель себе по вкусу.

— Очень нужно, — гордо задрав носик, что говорило о том, что да, думала, брюнетка устроилась в черном кресле, взявшемся из ниоткуда. Выглядела она донельзя живописно, изумрудный наряд и глаза, как никогда казались яркими на темном фоне.

— Привет, братишка. Привет, сестренка, — к руке девушки насмешливо склонился еще один брюнет, только с прозрачными голубыми глазами.

— Здравствуй, Зотам, — брюнетка хищно оскалилась, — даже ты здесь, несмотря на твою нелюбовь к семейным сборищам. Кстати, кто-нибудь в курсе, зачем нас собирают? И неужели придут действительно все?

— Сестренка, как бы ты об этом не мечтала, в любом случае всех не будет, — знакомый нам уже Зутер, привычным щелчком пальцев вызвал очередное кресло и развалился в нем, — ты забываешь о том, о ком нельзя говорить. Привет, братишки и сестренки.

— Ты вечно всех провоцируешь, — зашипела девушка, — так хочется быть отлученным от Силы как он?

— Ты еще его имя произнеси Золеййа, — насмешливо фыркнул, появившийся еще один брюнет, только с красными глазами.

— Знаешь Зикор, тебе не идет легкомыслие, — злобно сказала брюнетка своему братику, под смешки остального собравшегося в зале народа, — удивительно при твоей-то природе.

— Дорогуша, мне идет все, и не тебе говорить о природе, стоит припомнить твою... Мои цели гораздо величественней и...

— Действенней, — Зутер спокойно осмотрел сборище брюнетов с разным цветом глаз, — хватит спорить, почти все собрались, сейчас начнется.

— Нас пока семь, — небрежно напомнил Зейран, — кого-то не хватает. И кто-то очень любит опаздывать, даже не смотря на то, что этого в ее природе быть не должно. Забавно, правда... Война, которая пришла позже, чем ее ждали... Благословение для людей...

— Можешь не язвить, братик, — девушка с красными глазами подошла к живописному брюнетистому собранию, — нам никогда не поладить с тобой. Ведь ты ничего не смыслишь в войне, а я ничего в любви и сострадании. И потом, смею заметить, что я все равно не последняя сегодня пришла.

— Сострадание, это не по его части, — ехидно заметила Золеййа, — когда он разбивает девичьи сердца, там никакой жалостью и не пахнет.

— И не по твоей сестричка, — хмуро заметила синеглазая девушка, что стояла за креслом Зейрана, — уж кто-кто, а ты можешь нас не убеждать, что когда-нибудь что-нибудь тобой было сделано исходя из понятия сострадания... Так что, детка, помолчи лучше.

— Да ты, ты... — Золеййа не находила слов, только зеленые глаза обещали сопернице коварную месть, позже, не сейчас...

— С ума сойти, если Зорет сейчас не появится, тут начнется настоящая война, — голубоглазый брюнет рассмеялся, — тем более что специалисты в этом деле присутствуют аж в количестве двух штук.

— Хватит! — низкий голос отразился от несуществующих стен и вернулся к его обладателю.

— Приветствую тебя, Зорет, Великий и Ужасный, — все тот же юноша насмешливо поклонился пустоте, — может, явишь нам сирым и убогим свой божественный лик? А то мы тут передеремся без твоего всемогущего и исцеляющего присутствия.

— Зотам, ты как всегда непочтителен, — голос все так же звучал везде и нигде.

— И что, папочка? Ты меня за это отшлепаешь?

— Я сказал, хватит! — перед живописной и разношерстной, несмотря на одинаковый цвет волос, группой собравшихся молодых людей, появилась фигура в белоснежном плаще с капюшоном, надвинутым на глаза. В пику остальным, мужчина устроился прямо на полу, в позе лотоса.

— Ну, так как? Ты нам ответишь, зачем мы все здесь? — голубоглазый Бог все никак не мог успокоиться.

— Казалось бы, в природе Зутера всех провоцировать, ведь так Золеййа? Но почему-то этим занимается Зотам, — Зотер помолчал, но продолжить ему не дали.

— Ты можешь не показывать, что слышал весь наш разговор. Мы и так в курсе этого, — решил напомнить о своем существовании вышеназванный зеленоглазый брюнет Зутер.

— Наконец дождался от тебя провокаций. Браво! Дитя мое, ты делаешь успехи!! — сразу становилось ясно в кого все присутствующие детки такие язвительные.

— Может, перейдем к делу? — спокойно заметил Зикор, сейчас он ничем не напоминал шалопая, каким явился народу. Глаза горели красным светом, сузившись. Лицо было высечено словно из камня, производя устрашающее впечатление. Вкупе с кроваво-красной одеждой, он заставлял поеживаться своих соседей. — Отец не зря нас здесь собрал. И вряд ли его целью было выслушивать наши упражнения в остроумии.

— Замечательно, Зикор, но иногда очень забавно наблюдать за вами, когда вы вот так ругаетесь. Какие же вы еще, в сущности, дети. И я боюсь, что эта детскость помешает нам выжить.

— Выжить? О чем это ты, отец? — Золеййа подалась вперед в своем кресле, — О каком выживании ты говоришь?

— О самом обыкновенном, — спокойно заметил мужчина в плаще.

— Какое может быть выживание, если мы бессмертны? — Зотам стал внимательно-сосредоточенным, перестав отпускать шутки.

— Бессмертны? — усмехнулся его отец. — Вы все забыли, на чем именно зиждется наше могущество.

— Почему забыли, — обиженно заметила Золеййа, — на Силе и Вере.

— За которую вы всю жизнь сражались с кровными родичами, — спокойно заметил Зутер, он кажется, один понимал, что еще не все сказано и то, что будет озвучено, будет очень серьезно.

— Как будто ты не сражался, — презрительно бросил Зикор.

— Все мы хороши, я и этого не отрицаю, — зеленоглазый брюнет в черной одежде философски пожал плечами, — но думаю, нам стоит дослушать отца, прежде чем снова ругаться.

— Хорошо, что вы готовы слушать, — спокойно заметила фигура в плаще, все так же медитирующая в позе лотоса, — тем более что новости тревожные. Очень тревожные.

— Думаю, вы все заметили, что последнее время, с каждым днем приток Силы становится все меньше и меньше. Пока не очень ощутимо, но если так пойдет дальше, то ничего хорошего нас не ждет.

— Но и раньше наблюдались приливы и отливы Силы, — перебил отца Зейран.

— Да, конечно, но сейчас можете мне верить, дело не так просто как кажется. И я ожидаю еще большего оттока со временем.

— С чем тогда связан этот отлив? — задумчиво протянул Зотам.

— Есть два варианта, но оба — это только мои догадки. Либо Тот Кто Отказался вышел на тропу войны и нашел способ перекрыть наши каналы.... Либо мы зря оставили без внимания, то что происходило пятьсот лет назад.

— Мы слишком мало знаем о Том Кто Отказался, чтобы делать выводы о его причастности, — Зутер задумчиво потер переносицу. — А если попробовать отследить куда уходит Сила?

— Я пробовал, но последнее время каналы так запутаны, что их путь до каждого из вас прослеживается без проблем, а вот куда уходит от вас, или где ответвляется и пополняет какой-то резерв... Слишком много неясностей, слишком непонятно все.

— Отец, ты расписываешься в собственной беспомощности? — черноглазая девушка, что до этого хранила молчание, встрепенулась. — Но как такое может быть? Ты же всемогущ?

— Как оказалось не так уж и всемогущ, — холодно заметил красноглазый мужчина.

— Я не верю, что это все так серьезно, — надула губки, Золеййа, — отец, ты преувеличиваешь. И ради таких глупостей совершенно не стоило здесь появляться.

— Все было бы глупостью, как ты говоришь, — помолчал Зорет, — если бы ни одно но...

— Какое но? — хмуро поинтересовалась синеглазая брюнетка.

— Зомина умирает, — тихо произнес мужчина.

— Но как такое может быть? — вскочила со своего места Золеййа. — Мы бессмертны! Мы не можем умереть!

— Действительно как? И почему, кто ее мог смертельно ранить? — Зикор подался вперед, поджав губы. — И почему ты, Зотам, не в курсе?

— Ее никто не ранил. И оставь Зотама в покое, она слишком тщательно скрывала ото всех свою болезнь.

— Болезнь? — Зейран озабоченно нахмурился, и сказал, растягивая слова. — Но мы не можем болеть... По оп-ре-де-ле-ни-ю.

— Я тоже раньше так думал, — хмуро заметил его отец.

В зале повисла тишина, после этих слов. Каждый пытался обдумать услышанное, и понять чем это грозит лично ему. Никто даже не подозревал, что Зорет, Бог Отец, не назвал главную и самую правильную версию, которая объясняла все и отток силы, и болезнь Зомины.

Теперь совсем не светлые чертоги

Я оказалась в комнате, убранство которой рассмотрела не сразу. Слишком долго отходила от 'культурного' шока. Передо мной все еще стояла сцена казни, темная шевелюра мужчины, его скульптурно прекрасное тело, что корчилось в муках.

Долго дрожали руки и губы, успокоиться никак не получалось. Что это за мир такой? Где вот так вот просто убивают ради удовольствия и удовлетворения тщеславия. Я была так погружена в свою боль, что не заметила, как исчез аллэрн, прежде кивнув служанкам, чтобы мной занялись. Отключилась настолько, что механически поворачивалась пока меня разоблачали, а потом переставляла ноги не задумываясь, пока куда-то вели. Очнулась только от ощущения приятного тепла. Как оказалось, меня привели в бассейн. Молчаливые девушки-служанки, тщательно вымыли меня, потом привели в комнату и переодели в нечто странное. Я поднимала руки как кукла, повинуясь молчаливым жестам служанок, ступор закончился, но рикошет остался. Поэтому, достаточно долго еще тормозила. И только тогда, когда девушки ушли, обратила внимание на свое одеяние, что представляло собой четыре полупрозрачных куска красной ткани соединенных причудливым образом красивыми брошками. На талии красовался серебряный пояс, в тон таким же серебряным туфелькам на небольшом каблучке. Интересно и для каких целей меня облачили в это? Судьба раба отступила на второй план, сейчас уже перед глазами маячило мое ближайшее 'светлое' будущее. Фантазия разыгралась, только в голову после сегодняшней демонстрации силы ничего хорошего не приходило. Вздрогнула, когда перед глазами появился портал. Меня явно приглашали туда войти. Подумав о том, что можно было бы посопротивляться, вспомнила о казни и обреченно шагнула в предложенный переход.