Предел свободы. Часть вторая

Ответа не было около трех минут.

— Не испытывай мое терпение.

— Мой Лорд, ингредиенты прибудут в начале октября. Во время квиддичного матча. Никто ничего не заметит.

— Хорошо. Но не затягивай с этим.

— Осмелюсь спросить. А что мы будем делать?

— Кто как не ты заслужил знать, Грегори. Но пока план окончательно не оформился. В общих чертах, мы поселим разлад в их рядах и страх в их сердцах. А когда они будут полностью деморализованы — мы нанесем свой удар.

— И еще одно...

— Да? — слова в дневнике вспыхнули так, что даже Гойл понял, что его собеседник изрядно раздражен. Однако писать, что это всего лишь пустяк, на который отвечать не обязательно, было бы еще более опрометчиво.

— Мой отец всегда говорил мне... опасаться незнакомых ритуалов.

— Ты не доверяешь своему Господину?

— Нет, мой Лорд... то есть, да. Конечно же я вам доверяю.

— Тогда весь вопрос в том, на что ты готов пойти ради мести за отца.

— На все.

— Тогда будь готов. А пока сосредоточься на изучении ритуала и зельях. Как не хотелось бы это признавать, без предателя Малфоя мне сейчас не сковырнуть директора с его трона... Да еще Поттер, который как-то умудрился убить Квиррела. Нужно действовать крайне осторожно. Необдуманные решения принесут только вред.

Услышав громкие шаги, Гойл оторвался от дневника и поспешно убрал его в сумку. В слизеринской гостиной стоял капитан сборной их факультета Маркус Флинт.

— Я только что был у профессора Снейпа, — выпалил он. Сидевшие неподалеку Уоррингтон и Пьюси недоуменно переглянулись.

— Так вот. Он намекнул, что желает видеть игру по правилам. Никаких ходов на грани. В общем, нашей стратегией на эту игру можно просто подтереться, — раздраженно произнес Флинт.

— Профессор Снейп на нашей стороне, — заметил Пьюси.

— Он слизеринец, — усмехнулся Уоррингтон. — А слизеринцы всегда только на своей стороне.

— И чему это ты так радуешься? — навис над ним Флинт.

— Похоже, Дамблдор просто выкручивает ему яйца... — снова ухмыльнулся Уоррингтон.

— Если бы они у него были, он не позволил бы грифам так с нами обращаться, — мрачно произнес Пьюси, его сосед пытался беззвучно подать ему какой-то сигнал.

— Минус двадцать баллов со Слизерина за неуважение к преподавателю, мистер Пьюси, — Снейп, как всегда, подкрался незаметно. — У вас будет время подумать над своим поведением во время отработки у Филча. Сегодня вечером, мистер Пьюси. Что касается матча. По мнению директора, никакая игра не стоит разжигания полноцветной межфакультетской вражды. Если произойдет хоть малейший инцидент, виновных в первую очередь будут искать в Слизерине.

— Но это несправедливо! — воскликнул Уоррингтон.

— Несправедливо? Удивительно, как с такими взглядами вы не оказались в Хаффлпафе, — с этими словами Снейп развернулся и покинул гостиную факультета.

* * *

К концу первого месяца всем обитателям стало понятно, что расклад сил в школе окончательно изменился. Гриффиндор после напряженной борьбы окончательно занял лидирующее положение. Змеи забились в свою нору и боялись высунуться, а остальные, в общем-то, никогда и не претендовали на роль главного факультета Хогвартса.

Однако такое положение дел породило больше недовольных, чем было до того, как борьба факультетов перешла в активную фазу. Хаффлпафцам не нравилось ни повышенное внимание Снейпа, ни излишне, на их взгляд, самоуверенное поведение гриффиндорцев. Рэвенкловцы были просто рады установившемуся миру и смотрели на факультет львов без видимой вражды. Слизеринцы, в лучших традициях, никак не проявляли своих чувств, но даже растения в теплице Спраут знали, что их очень не устраивает сложившееся положение.

В Хогвартсе воцарился порядок. Учебные будни шли своим чередом, и никто не ожидал никаких происшествий.

01.06.2013

Глава 5

Хогвартс, октябрь 1992 года.

За прошедшее с момента начала учебы время три факультета Хогвартса еще сильнее невзлюбили Гриффиндор. Пожалуй, в случае с Рэвенкло, "невзлюбили" было преувеличением. Но факт в том, что даже среди не слишком увлеченных школьной жизнью воронов факультет львов не пользовался популярностью.

Самое забавное, что причиной подобного отношения стал не кто иной, как Гилдерой Локхарт. За прошедший месяц преподаватель защиты от темных искусств показал себя более чем некомпетентным и менее чем адекватным.

И дело было даже не в том, что на первом занятии он выпустил из клетки стаю пикси. Второкурсники-гриффиндорцы не задумываясь атаковали, стоило лишь мелким бестиям начать устраивать разгром в классе. Когда профессор ЗОТИ вылез из-под стола, он наградил Гриффиндор аж пятьюдесятью баллами. Делившие с ними в этот день класс слизеринцы на их фоне выглядели не лучшим образом, за что они тут же поспешили отыграться, распуская слухи о невероятно жестоких грифах, безжалостно уничтоживших милых маленьких летучих мышек.

Недовольство других факультетов начало нарастать с того дня, как Локхарт решил обучать школьников, разыгрывая самые красочные на его взгляд эпизоды из книг.

Когда на одном из занятий преподаватель предложил Гарри сыграть роль оборотня, тот его просто проигнорировал, одарив равнодушным взглядом.

— Что ж... — растерялся Локхарт, — вижу, вы еще не готовы... Мистер Финниган? М-м... Нет? Мистер Томас?

В ответ он получал лишь одну реакцию. Но тут внезапно поднял руку Малфой.

— Да-да, Мистер Малфой? Вы желаете стать оборотнем? — спросил Локхарт.

Драко скривился от такой постановки вопроса, а затем высказал профессору то, что думал:

— Разве наш намек не очевиден? — растягивая слова, произнес Малфой.

Профессор ЗОТИ на несколько секунд задумался, а затем, вновь засверкав своей белоснежной улыбкой, направился в другую часть класса:

— Так, мистер Макмиллан, вы будете оборотнем, мистер Смит, вы — крестьянин. И без возражений! Гриффиндорцы сегодня не в настроении, но я понимаю, то происшествие с пикси вывело их из равновесия! О, да! Будучи героем, часто забываешь, какое воздействие на неподготовленных людей оказывают эти опасные твари!

Слух о произошедшем на уроке распространился по школе до конца дня. Примеру второкурсников последовали и остальные учащиеся красно-золотого факультета. Локхарт предпочел проблему игнорировать. Естественно, теперь роли всевозможной нечисти приходилось играть представителям других факультетов. Гриффиндорцы, будучи зрителями этих представлений, не могли удержаться от комментариев по поводу того, насколько тому или иному человеку удается роль заданного персонажа, и насколько она соответствует личным качествам. Возникали обиды. Не слишком смешные, но от того не менее обидные стишки Малфоя также не приводили к росту доброжелательности.

И в один прекрасный день все это вылилось в то, что к Гарри подошел Эрни Макмиллан, он же самый популярный йети на уроках Локхарта.

— Это несправедливо! — выпалил он, едва оказавшись в зоне слышимости.

Гарри повернулся, слегка поправил очки и произнес:

— Ты о чем?

— Вы, гриффиндорцы, считаете себя лучше других? Все участвуют в этих глупых постановках, но не вы! Так нечестно! — вещал Макмиллан.

— Так и вы откажитесь в них участвовать. В чем проблема? — удивленно пожал плечами Гарри.

— Нас отправят на отработки! — пылал возмущением хаффлпафец.

— Собственно, вот ты и ответил на свой вопрос, — равнодушно ответил Поттер и повернулся, чтобы уйти.

Макмиллан ухватил его за плечо и развернул лицом к себе.

— Вы тоже должны участвовать!

Гарри холодно смотрел на хаффлпафца, не произнося ни слова. Не прошло и минуты, как Макмиллан сам убрал руку и отступил назад.

— Я попытаюсь убедить профессора Локхарта изменить подход к преподаванию. Если получится, значит вам повезло. Нет, значит вы можете идти в задницу с такой справедливостью. Я не буду изображать здоровенную обезьяну-переростка, — Макмиллан покраснел. — И совет на будущее. Не смей больше меня так хватать. Будет лучше для твоего же блага. А сейчас мне пора.

Хаффлпафец еще долго смотрел ему вслед. И в его взгляде не было ни грамма доброжелательности.

Гарри действительно удалось убедить Локхарта изменить тематику уроков. К удивлению Поттера, тот с радостью внял совету, в ответ вывалив на гриффиндорца целую массу рекомендаций по завоеванию дешевой популярности.

Обдумав полученную информацию, Гарри признал её ценной. Только вот он не стремился к подобного рода известности.

Как бы то ни было, идиотские спектакли на уроках ЗОТИ ушли в прошлое. Для многих стало неожиданностью, когда Локхарт вместо описания собственных подвигов перешел к вопросам правоприменительной практики в отношении темных созданий. Эти знания были просто бесценны для тех, кто собирался связать свою жизнь с органами магического правопорядка. И вообще старшекурсники нашли такой подход интересным. Для остальных Локхарт стал этаким живым Биннсом, с тем отличием, что на его уроке спокойно поспать не получится.

И, по широко распространившейся версии Макмиллана, виноват был опять-таки Поттер.

* * *

Хогвартс, педагогический совет, октябрь 1992.

Совещание уже подходило к концу. Основной проблемой была дисциплина среди гриффиндорцев, которых решили просто наказывать за проступки, как и было условлено в начале года. Проблем, связанных с учебой, не было. И даже Локхарт удостоился похвалы от профессора Спраут за изменение методики преподавания. Снейп лишь многозначительно хмыкнул.

— И еще одно, — перешел к заключительному вопросу Альбус. — Мистер Филч на днях уведомил меня, что множество туалетных труб в мужских туалетах пришло в негодность. Более того, заметно ослабла каменная кладка возле самих раковин. Возможно, это очередная шутка близнецов Уизли, решивших наконец претворить в жизнь свою угрозу и добраться до хогвартских туалетов, — улыбался Альбус, вспоминая прошлогоднее письмо Молли Уизли. — Но, вместе с тем, такая шутка может нанести значительный урон замку. Я прошу вас присмотреться и выявить виновника. Естественно, он должен получить взыскание.

— Нет необходимости, — ровно произнес Северус Снейп. Остальные преподаватели буквально остолбенели. Чтобы хогвартский профессор зельеварения был против взысканий? Такое возможно только в одном случае — виновник слизеринец.

Снейп поспешил подтвердить общую догадку, заявив :

— Это Грегори Гойл. Пытается сварить скрепляющее зелье, но, видимо, постоянно путается с временем помешивания...

— И получает размягчающее зелье, которое затем сливает в раковины, — закончил Альбус Дамблдор. — Зачем же оно ему понадобилось?

— В последнее время Гойл всерьез увлечен рунами. Думаю, он считает магическое строительство одной из возможных карьерных перспектив.

— Бедный мальчик, — вклинилась сердобольная Спраут. — Он рано повзрослел, потеряв отца. Видимо, он понимает, что лишь на нем лежит ответственность за род. Северус, возможно, тебе стоит оказать ему поддержку?

— Не думаю, что это хорошая идея, — мотнул головой Снейп, — подобного рода ошибки исправит только опыт. А предоставлять ему лабораторию было бы крайне неосмотрительно.

— Он не слишком хорош в зельях? — спросил Альбус.

— Это еще мягко сказано, — криво усмехнулся профессор зельеварения.

— Но все же нужно предпринять какие-то меры, — резко заявила Макгонагал. — Это может угрожать безопасности замка.

— Нет, даже в ослабленном состоянии эту кладку не каждое взрывное возьмет. Нужно что-то более мощное, чтобы разломать эти камни, — покачал головой Альбус. — Давайте оставим все как есть. А на зимних каникулах, когда у профессора Снейпа будет время, мы просто зальем ослабленные места тем самым скрепляющим зельем. Не стоит подрывать у молодых желание найти свой путь.

На этом совещание преподавателей завершилось.

* * *

Хогвартс, октябрь 1992.

Несмотря на то, что Гарри Поттер выглядел непрошибаемым, его внутренне состояние лучше всего можно было описать словом растерянность. Он просто не знал, что делать. Признаки грядущего безумия просматривались все четче. Даже любимые руны больше не приносили удовлетворения. Он пытался зарыться в книги. Найти в загадочных символах защиту от проблем. Впрочем, ему удалось добиться значительных успехов в изучении рун. Он наконец-то понял, как с их помощью создавать заклинания. Требовалось чертить замкнутый рунный контур, а затем через точки силы наполнять его энергией. Всего полчаса кропотливого вычерчивания рун на пергаменте, наполнение рисунка силой, и он получил направленный строго на юг, руна этого направления лучше всего вписывалась в контур, тоненький луч света.

С помощью люмоса можно получить гораздо лучший результат, приложив гораздо меньше усилий. Да что там, усилия просто несравнимы. Тем не менее, Гарри радовало, что наконец-то ему удалось нащупать обходной путь в магию... более того, рунная магия позволяла выполнять заклинания, которые просто невозможно использовать с помощью палочки. В общем, у него определенно были поводы для радости.

Но, вместе с тем, Гарри Джеймс Поттер не был человеком, который неспособен смотреть в глаза реальности. Сначала лошади, которых не видел никто, кроме него. Но самое худшее было впереди. Он начал слышать голоса.

Вернее, голос. Эти короткие, шипящие слова. Голос хотел убивать... рвать на части. Было ощущение, словно хогвартские стены говорили с ним. Гарри научился держать безразличное выражение лица и, конечно же , никому об этом не рассказывал.

Чтобы отвлечься, Гарри старался проводить как можно больше времени в компании друзей. Состоявшийся матч по квиддичу позволил Поттеру хорошенько расслабиться. Игра была просто замечательной. Слаженность у обеих команд была на высоте. Гарри готов был признать, что Маркус Флинт и Оливер Вуд проделали огромную работу, но результат того стоил. К несчастью для слизеринского капитана, индивидуальное мастерство игроков гриффиндорской команды превосходило таковое у оппонентов. Это, в конечном итоге, определило исход игры.

Однако, по общему мнению второкурсников, Маклагген в качестве ловца совершенно не вписывался в команду. И хотя его летные навыки были заметно выше средних, снитч он поймал лишь чудом. Рон Уизли и Драко Малфой вслух сожалели о том, что пропустили отборочные испытания, и поклялись попробоваться на место ловца, как только Маклагген вылетит из команды. Вследствие этих признаний оба гриффиндорца ревниво поглядывали друг на друга на протяжении всей игры.

Сам Гарри по здравому размышлению решил, что изучение рунной магии, которая даст ему возможность, хоть и своеобразно, но творить магию, гораздо важнее спорта, каким бы привлекательным он ни был.

Следующая возможность разнообразить свою жизнь появилась в канун Хэллоуина. Гарри отговорил друзей пропускать пир, решив, что отвлекать друзей от праздника не стоит, хотя возможность поприсутствовать на очередной годовщине смерти сэра де Мимси достаточно интересна.