Ибо если Уваров был прав, то вполне возможно, что люди на этом хрупком старом корабле были единственными людьми, оставшимися в живых в неумолимо враждебной Вселенной.
Лизерль, казалось, замкнулась в себе, как будто съежилась внутри этой недавно вновь обретенной оболочки человечности; она оглядела серьезные, молодо-старые лица в свете свечей. Могло ли это быть правдой? Было ли это, — подумала она с уколом жалости к себе, — было ли это последней ироничной шуткой, которую сыграла с ней злая судьба? Она родилась инопланетянкой среди представителей своего собственного вида. Теперь она вернулась — ее даже приветствовали — и было ли это только для того, чтобы обнаружить, что история человека закончилась?
— Мне жаль, — говорил Марк; казалось, он намеренно успокаивался. — Послушайте, Уваров, то, что вы говорите, звучит абсурдно. Невероятно пессимистично.
— Абсурдно? Пессимистично? — Уваров перевел свои слепые глаза на Марка. — У вас есть зрение, а у меня нет. Покажите мне участок неба, свободный от порчи, вызванной этими воронами из темной материи.
Улыбка Марка стала неуверенной. — Но мы не можем сбежать из космоса.
Теперь Уваров улыбнулся, показав черноту своего беззубого рта. — Точно не можем?
Лизерль с интересом наблюдала за Уваровым. Его анализ ситуации с "Северянином" отличался поразительной ясностью. Казалось, он был готов решать проблемы с непоколебимой честностью — честнее, чем кто-либо другой, включая ее саму.
Возможно, именно поэтому Луиза Армонк держала Уварова при себе, предположила Лизерль. Как человек, он был едва ли приемлем, и его здравомыслие висело на волоске. Но его логика была безжалостной.
Прядильщица веревок сложила обнаженные руки на скатерти. — Итак, доктор, вы знаете лучше, чем все поколения людей, которые когда-либо жили.
Уваров вздохнул. — Возможно, так и есть, моя дорогая. Но в таком случае у меня есть преимущество взгляда назад.
— Тогда расскажите нам, — сказала Луиза. — Вы сказали, что люди были слепы к целям ксили. Чем занимались ксили все это время?
— Это очевидно. — Уваров обвел стол пустыми глазами, словно ожидая реакции. — Ксили — доминирующий барионный вид — барионные повелители. И они возглавили борьбу, кульминационную битву за Вселенную, против этих роев птиц-фотино из темной материи. Они стремились сохранить себя перед лицом угрозы темной материи.
— И войны людей с ксили...
— ...были не более чем раздражением для ксили, насколько я могу судить. Но ужасной стратегической ошибкой человечества.
Группа погрузилась в молчание; Лизерль заметила, что глаза Охотницы на лягушек стали огромными от удивления, как у ребенка. Она уставилась на пламя свечи, как будто там можно было найти правду в словах Уварова.
— Хорошо, — резко сказала Луиза. — Уваров, что мне нужно понять, так это к чему это нас приводит. Что нам на самом деле следует делать?
Из-под одеял, в которые был завернут Уваров, послышался булькающий звук; Лизерль с беспокойством осознала, что кресло кормит его, пока он говорит.
— То, что мы должны делать, — сказал он, — очевидно. Мы никак не можем защититься от птиц-фотино. Следовательно, мы должны отдаться на милость наших старших кузенов — мы должны искать защиты у барионных повелителей, ксили.
Марк рассмеялся. — И как именно мы это сделаем?
— У нас есть доказательства того, что ксили возводят последний редут, — сказал Уваров. — Последний оборонительный периметр, в пределы которого они, должно быть, намерены отступить. Мы должны отправиться туда.
Луиза выглядела озадаченной. — Какие доказательства? О чем вы говорите?
Марк на мгновение задумался. — Он имеет в виду Великий аттрактор... — Он кратко изложил результаты аномальных выбросов гравитационных волн со стороны аттрактора.
Луиза нахмурилась. — Откуда ты знаешь, что это как-то связано с ксили?
— Ну, это может иметь смысл, Луиза; по гравитационным волнам, которые мы уловили, мы знаем, что что-то происходит в месте притяжения. Какая-то активность... что-то огромное. И больше нигде нет никаких признаков жизни...
Уваров кивнул, его голова дернулась. — Аттрактор — это, возможно, огромная строительная площадка: последний великий барионный проект. Мы можем даже догадываться о его природе.
— Да? — огрызнулась Луиза.
— Мы знаем, что их технология была основана на манипулировании пространством-временем, — сказал Уваров. — У нас есть свидетельства о "звездоломе" — гравитационно-волновом оружии — и приводе с дефектом доменной стенки НИКа. Полагаю, что объект в Стрельце, чем бы он ни был, является конструкцией.
— Конструкцией чего?
— Манипулируемым пространством-временем, — сказал Уваров.
— Это логично, Луиза, — сказал Марк. — Подумай об этом. Только благодаря пространственно-временным эффектам, включая гравитацию, ксили могут взаимодействовать с птицами-фотино. Итак, они разработали оружие и артефакты, основанные на манипулировании пространством-временем: двигатель доменной стенки НИКа, звездолом...
— Кольцо, — выдохнула Лизерль. — Возможно, это — Великий аттрактор — и есть Кольцо. Величайший, последний проект ксили... Возможно ли это? Доктор Уваров, вы нашли Кольцо?
Гарри Уваров повернулся к ней. — Может быть.
Марк кивал. — Возможно, вы правы... У нас есть доказательства того, что существа из темной материи тоже знают об активности в Стрельце. — Обращаясь к Лизерль, он сказал: — Мы видели их потоки, приходящие и уходящие от Солнца и направляющиеся в направлении аттрактора... как будто он тоже является целью их деятельности.
Уваров улыбнулся. — Это последнее поле битвы.
— Как далеко? — спросила Лизерль.
Луиза поморщилась, скривив рот. — К Великому аттрактору? Триста миллионов световых лет... Это не прогулка вокруг квартала.
— Но мы могли бы добраться туда, — сказал Марк. Лизерль заметила, что его тон был ровным, более отстраненным, чем раньше. — У нас есть гипердвигатель НИКа. У нас нет доказательств того, что гипердвигатель ограничен расстоянием. Люди уже оценили полеты Прядильщицы...
Лизерль увидела, как Прядильщица веревок неуловимо отодвинулась от стола и уронила свои маленькие ручки на колени, ее круглое лицо ничего не выражало.
Луиза Йе Армонк нахмурилась. — Очевидно, нам пришлось бы найти способ транспортировки наших людей.
Марк развел руками. — Конечно, это возможно. Наверное, нам придется отсоединить обитаемый купол от "Северянина", каким-то образом прикрепить его к кораблю ксили...
Луиза кивнула. — Хотя придется укрепить купол изнутри... Очевидно, нам понадобится сотрудничество с палубами, Морроу — можем ли мы рассчитывать на него?
Морроу наклонился вперед, к свету, чтобы ответить.
Лизерль сложила руки на столе и попыталась унять их дрожь. Она позволила остальному разговору, по мере того как он углублялся в детали, захлестнуть ее.
Тогда решение, казалось, было принято почти по умолчанию. Она проанализировала его в своем уме.
Была ли какая-либо альтернатива? Учитывая разрушительную логику Уварова, вероятно, нет.
Но логика Уварова подразумевала, что она — Лизерль — собиралась закончить свою долгую, странную жизнь в центре всех мифов — мифов, которые сохранялись на протяжении большей части печальной истории человечества.
Она направлялась к Кольцу...
ЧАСТЬ IV
Траектория: Пространственная
23
От верхней лесной палубы до погрузочного отсека на основании потрепанного жилого купола "Северянина" горели огни. Человеческий свет разливался по бесстрастному конструкционному материалу ксили, не вызывая никакого отражения.
Прядильщица веревок сидела в своей тесной пилотской кабине. Ее шлем был наполнен назойливой болтовней, передаваемой из жилого купола.
Ее руки ерзали, теребя швы перчаток; они были похожи на нервных, трепещущих птиц, подумала она. Она намеренно прижала руки к ткани своих брюк, успокаивая их. Экипаж все еще не был готов. Сколько, по их мнению, она сможет выносить это ожидание?
Позади нее плавные линии крыльев НИКа с разрывным приводом проносились в пространстве, очерченные кроваво-красным раздувшимся корпусом Солнца. Обитаемый купол "Великого северянина", оторванный от его колоннообразного хребта, был грубо посажен на плечи корабля ксили и зафиксирован внутри надстройки из строительных лесов, которая охватывала весь купол и крепила его к НИКу. За куполом на этом корабле присел источник питания ВЕС-привода, демонтированный с заброшенного "Северянина", кабели змеились от него к куполу. И тоже зафиксирован внутри крепежной надстройки. Прядильщица могла видеть короткий, изящный профиль "Великобритании": старый морской корабль, вновь спасенный от забвения сентиментальностью Луизы Йе Армонк, был темной тенью на фоне обитаемого купола, словно какое-то насекомое, прилипшее к его светящемуся лицу.
Жилой купол был инкрустацией шириной в милю на крутой морфологии технологии ксили; он затмевал корабль ксили, который его нес, выглядя на нем, как гротескный паразит, подумала она.
Прядильщица закрыла глаза, пытаясь отгородиться от окружающей, давящей вселенной событий. Она прислушалась к своему собственному учащенному дыханию. Очки под шлемом сдавливали переносицу с небольшим, знакомым дискомфортом, и она чувствовала прохладу отцовского наконечника стрелы у своей груди. Цепкие датчики биостата прилипли к ее телу, острые и холодные, но маленькие щупы, по крайней мере, стали привычными: не такими неудобными, какими они казались ей вначале. От скафандра пахло пластиком и металлом и немного ею самой; но на одном из сосков шлема также блестела апельсиновая цедра.
— ...Прядильщица веревок.
Голос возник из фонового бормотания жилого купола, как чистый голос гобоя в оркестре. (И это, подумала она, была метафора, которая не пришла бы ей в голову за несколько дней до того, как она высунула голову из леса.)
— Слушаю тебя, Луиза.
— Думаю, мы готовы.
Прядильщица рассмеялась. — Ты шутишь? Не могу представить, чтобы вы все казались менее готовыми.
Луиза вздохнула, явно раздраженная. — Прядильщица, мы готовы настолько, насколько это вообще возможно. Мы работаем над этим уже год. Если мы будем ждать, пока не будут затянуты все болты — и пока каждый чертов работник на палубах, каждый антикварный гребаный комитетчик в каждом из чертовых комитетов Морроу по запуску не будет готов дать свое неохотное согласие, — мы все еще будем сидеть здесь, когда солнце остынет.
— Это немного отличается от твоих прежних дней, Луиза, — печально сказала Прядильщица. Она видела снимки первого запуска "Северянина" — экстравагантные вечеринки, которые ему предшествовали, флотилия внутрисистемных кораблей, которые кружились вокруг огромного ВЕС-корабля, когда он выходил из системы.
Луиза хмыкнула. — Да, что ж, думаю, те времена прошли. Теперь все немного сложнее, Прядильщица.
Да, обиженно подумала Прядильщица, но проблема в том, что это мое место; мои штаны.
Луиза сказала: — В любом случае, технически мы готовы, согласно отзывам Марка. Мы ввели координаты полета в твои системы уолдо... все, что мы можем сейчас сделать, это посмотреть, работают ли они.
— Правильно. — Прядильщица невесело спросила: — Может, мне начать обратный отсчет? Ты могла бы передать его по палубам; это могло бы быть забавно. Десять — девять —
— Давай, Прядильщица. Не играй в игры. Пора это сделать. И, пожалуйста...
Прядильщица уставилась на солнечный свет. — Да?
— ...Будь готова.
Негодование Прядильщицы росло. Она знала, что это значит. Если что-то пойдет не так с этим первым настоящим полетом на гипердвигателе — настолько плохо, что это не было предсказано бесконечными виртуальными сценариями, настолько плохо, что автоматика не справится, — тогда результат будет зависеть от нее, Прядильщицы веревок, и знаменитых штанов на ней. И именно поэтому она все еще была здесь, в этой проклятой открытой клетке: потому что Луиза и Марк не смогли найти способ автоматизировать этот человеческий фактор.
Она знала, что от ее реакции и быстроты мышления может зависеть не только ее собственная жизнь и жизни ее друзей, безопасность леса, но и будущее вида.
Мне следовало заняться плетением веревок, мрачно подумала она.
Она потянулась к своему уолдо гипердвигателя. Она поймала себя на том, что смотрит на собственную руку, осознавая чудовищность действия, которое собиралась предпринять. Свет заходящего солнца заливал клетку кроваво-красными оттенками; яркие золотистые блики отражались от материала ее перчатки.
Внезапно ее охватило глубокое чувство меланхолии. Она подавила крик; настроение было настолько сильным, что почти подавляло...
И поток эмоций исходил не от нее, а извне. Она поняла, что он исходил от ее спутника; ее молчаливого, невидимого спутника здесь, в клетке...
Голос Луизы звучал напряженно, почти невыносимо. — Прядильщица? Мы ждем.
Прядильщица веревок оглядела пустое небо Солнечной системы: обломки Солнца, блестящий аккреционный диск Юпитера. Несмотря на отчуждающее опустошение, было странно думать, что она будет последним человеком, который увидит этот вызывающий боль, отдающийся эхом собор космоса и истории. — Луиза, никто никогда не вернется сюда, не так ли?
— В Солнечную систему? Нет, — быстро ответила Луиза.
— Это кажется неправильным, — медленно произнесла она.
— Что не так?
— Что мы должны просто уйти вот так. Луиза, мы последние люди. Разве мы не должны...
Луиза рассмеялась. — Что? Прибить мемориальную доску к Каллисто? Толкнуть речь? "Кто уходит последним, выключите свет"?
— Не знаю, Луиза. Но...
— Прядильщица. — Всегда было совершенно очевидно, когда Луиза заставляла себя быть терпеливой. — Все кончено. Просто нажми на чертову кнопку.
Прядильщица веревок нажала рукой на уолдо.
Солнечный свет взорвался.
Прядильщица веревок погрузилась в темноту, в море теней, заполнивших клетку. Она посмотрела на свои колени. Единственным освещением было тусклое малиновое свечение — гораздо менее яркое, чем у Солнца, — которое едва очерчивало контуры ее собственного тела.
Прыжок на гипердвигателе был таким же внезапным и плавным, как и тестовые прогоны. Внутреннего ощущения движения вообще не было: просто изменение освещения, как будто все это было не более чем каким-то мелким виртуальным трюком.
Она поерзала на своей кушетке. Позади нее жилой купол все еще покоился на хрупких на вид плечах корабля ксили, по-видимому, неповрежденный; бледный на фоне пустоты космоса, желтый человеческий свет, имитирующий потерянное Солнце, все еще исходил из сотен источников.
А за жилым куполом виднелась звезда, достаточно близкая, чтобы можно было разглядеть ее шар — такая же красная, как Солнце, но, очевидно, гораздо более тусклая и холодная. Звезда давала мало доступного света. За светящимся краем звезды зигзагообразной линией тянулись по небу шесть далеких звезд — немного ярче среднего. Рубиново-красная звезда на одном конце компактного созвездия сияла сквозь разреженную внешнюю атмосферу близлежащего звездного шара.
