Она боролась со своими путами. — Оставь меня в покое, дикарь.
— Дикарь прав, — сказал он. Он порылся в полосках ткани, которые удерживали ее, и вытащил Крота. — Так что это? — Он развернул его, покрутил в воздухе и лизнул оболочку. — Это точно нельзя есть.
— Оставь это в покое!
Анка с любопытством подошла к нему. — Никогда не видела ничего подобного. — Она постучала по коробке костяшками пальцев. — Может быть, мы могли бы разбить ее. Сделать ножи.
— Нет. — Ото ухмыльнулся Люре, которая боролась со своими путами. — Это сводит ее с ума. Давай просто выбросим это из кита. Мне они нравятся дикими.
Пестен, связанный и обнаженный, уставился на него. — Ты не знаешь, с чем имеешь дело.
— Не знаю? — Ото небрежно пнул Пестена в почку.
Брат застонал и перекатился, но повернул голову и заговорил снова. — Я серьезно...
Люра отчетливо произнесла: — Статус!
— Массивная сенсорная дисфункция.
Ото закричал и уронил коробку; она упала и запрыгала по упругому полу. — Что ты сделала?
— Развяжи меня, или я прикажу своей волшебной шкатулке убить тебя, — прорычала Люра так уверенно, как только могла. Когда они не двинулись с места, она снова позвала: — Крот! Статус!
И, к ее удивлению, Крот ответил фразой, которую она никогда раньше не слышала. — Принят входящий сигнал.
7
— Меня зовут Котон. Ты меня слышишь?
— Да! Ты говоришь из Крота. Но все, что Крот когда-либо говорил раньше, было "Массивная сенсорная дисфункция". Ты ведь не в Кроте, не так ли?
— Нет. Я говорю через... как ты это назвала? Крот? Я такой же человек, как и ты.
— Ты мужчина или женщина?
— Я мальчик. Котон. Как тебя зовут?
— Люра! Меня зовут Люра! Я родилась около восемнадцати тысяч смен назад.
— Смены? ... Пожалуйста, подожди. Люра, мы думаем, что смена составляет около трети стандартного рабочего дня. Старый термин флота Целостности. Очень древний! Значит, тебе... около шестнадцати лет.
— Лет?
— Ты немного моложе меня.
— Ты разговариваешь там с другими людьми? Ты задаешь им вопросы?
— Да, здесь есть люди. Моя бабушка, Вала. И у нас есть другие машины, которые помогают нам понимать, что ты говоришь. На самом деле существует множество машин, общающихся друг с другом по своего рода цепочке. Ваш язык и мой когда-то были одним и тем же, но это было очень давно.
— Я тоже разговариваю с тобой из машины?
— Нет. Да... В некотором смысле. Люра, машина у меня в голове.
— Как странно. Это больно?
— Нет. Ну, я так не думаю. Мне это не очень нравится.
— Ты сказал, что твоя бабушка там. Где твои родители?
— Не здесь. Мы переехали. Мой отец потратил все, что у него было, отправляя меня в безопасное место. Не то, чтобы я чувствовал себя в безопасности там, где я сейчас нахожусь... Враг приближался. Ну, он все еще приближается. Всем пришлось переехать. А как же твои родители, Люра?
— Они оба умерли.
— Ты с друзьями? Дома?
— Это сложно. Я не могу говорить об этом.
— Мы в таких разных местах. Но у нас нелегкая жизнь, не так ли?
— В разных местах? Котон, я ничего из этого не понимаю. Знаю, что ты говоришь со мной через Крота. Я не знаю, где ты.
— Как ты думаешь, где я мог бы быть?
— В другой туманности, вращающейся вокруг большой звезды. Но вокруг ядра ядер вращается множество больших звезд. Возможно, ты ближе к одной из них. Ты на дереве или в ките?
— Я многого из этого не понимаю. Нет, Люра, я не нахожусь ни в одном из этих мест.
— Значит, ты еще дальше?
— Люра, я в другой вселенной.
— Что? Другое все? Что это значит?
— Думаю, иногда перевод не очень удачен. Возможно, в вашем языке нет этого слова. Я нахожусь в том месте, откуда изначально пришли люди. Ваш народ. Ваши предки прошли через что-то вроде ворот и оказались там, где вы сейчас. Они не смогли вернуться. Здесь все по-другому. Звезды, звезды больше, чем ты можешь себе представить.
— Людям здесь не место.
— Что?
— Мои родители научили меня этому, когда я была маленькой. Они сказали, что это самое важное, что люди должны помнить. Братья накажут тебя, если поймают за такими словами. Но ты не можешь делать этого сейчас, не так ли, Пестен? Людям здесь не место! Это правда! Вот доказательство!
— Значит, ты не забыла. Прошло столько времени. В некотором смысле, твой Крот тоже никогда не забывал. Должно быть, это был компонент оригинального корабля...
— Корабль! У нас есть истории об этом Корабле — у некоторых из нас. Люди жили на нем какое-то время, а потом сделали из него Плот, но и от этого им пришлось отказаться.
— И в конце концов Крот позвонил. Мне удалось это услышать... Это сложно.
— Почему он позвонил?
— Потому что он думает, что тебе нужна помощь, Люра. Всем вам, в этой вселенной.
— Мне нравится разговаривать с тобой, Котон.
— И мне нравится разговаривать с тобой. Расскажи мне, что ты видишь.
— Воздух красный и наполнен звездами, и все они падают вниз...
8
Котон лежал на своем тюфяке, опираясь на подушки, возле четырехгранного дома Валы. Его беседы с Люрой выматывали, и после получасового сеанса он всегда чувствовал себя так, словно не спал несколько дней.
Тем временем Санд и Вала спорили о своих данных, их интерпретациях, их виртуальных реконструкциях. Они использовали оборудование, предоставленное местной администрацией Второй коалиции и импортированное в эту древнюю картографическую комнату — и, что примечательно, сама маршал потратила время, чтобы прийти сюда лично.
То, что они открывали, было замечательным, вдохновляющим, навязчивым. Вала на самом деле нашла обрывок журнала, оставшегося от экипажа "Целеустремленности" в составе Целостности, когда этот военный корабль с горящим двигателем провалился сквозь Кольцо Болдера, огромный артефакт ксили, подвергшийся нападению человеческих флотов — и попал в новую вселенную...
Корабль взорвался и упал в компактную светящуюся туманность. Члены экипажа спешили по коридорам своего терпящего крушение судна. Дым заполнил проходы, когда зловещее пламя опалило воздух. А затем был пробит корпус. Сырой воздух туманности проникал в каюты, и сквозь щели в серебристых стенах экипаж видел летающие деревья и огромных облачных китов, совершенно не похожих ни на что из того, что они видели...
— Это чудо, что вообще что-то уцелело, — сказала Вала. — Прошло почти девятьсот тысяч лет с тех пор, как был потерян этот корабль! Дату, кстати, мы подтвердили на основе лингвистического дрейфа между языком Люры и нашим собственным.
— Возможно, вы могли бы пропустить самовосхваление, академик...
— Гравитация! — решительно сказала Вала. — Это ключ к бета-версии вселенной — так называли это архивариусы Целостности того времени.
— Полагаю, наша собственная вселенная — это альфа, — сухо сказала Санд.
Вала улыбнулась. — Гравитация на бете в миллиард раз сильнее, чем на альфе — вы понимаете, я имею в виду фундаментальную силу, величину постоянной тяготения. Другие физические константы, например, скорость света, одинаковы.
— Тогда там все по-другому, — задумчиво произнесла Санд. — Если бы Земля была спроецирована во вселенную бета...
— У нее была бы поверхностная гравитация в миллиард g, она взорвалась бы в одно мгновение. Даже такая малая масса, как человеческое тело, обладала бы ощутимым гравитационным полем. В бета-версии вы могли бы создать "звезду", скажем, с массой небольшой кометы; это дало бы достаточное давление, чтобы инициировать термоядерный синтез в ядре. Массы звезд изменяются обратно пропорционально увеличению гравитационной постоянной в степени три к двум. Другие космические объекты изменяются аналогичным образом — нейтронные звезды, черные дыры.
— Космология беты, реконструированная на основе того, что смогла рассказать нам Люра, совершенно непохожа на нашу собственную. Что ж, этого и следовало ожидать.
Она вызвала в воображении виртуал, который показался Котону наброском Солнечной системы в ложных цветах, с темным, задумчивым солнцем в центре, вокруг которого вращались яркие, похожие на булавочные уколы "планеты", а вокруг них, в свою очередь, кружились светящиеся облака малинового газа, испещренные искрами. Странное зрелище, подумал Котон. Он увидел, как свет виртуальных звезд отражается от блеска ярко-синего кителя маршала.
Вала сказала: — Мы не думаем, что в бете есть галактики такого типа, как у нас здесь. Исходные газовые облака с силой взорвались бы и фрагментировались, и в результате вы быстро получили бы массивные черные дыры и россыпи миниатюрных звезд. Таким образом, вы получаете другой вид кластеризации, другую иерархию.
— Центром системы, которую видит Люра, является масса, которую они называют ядром ядер. Мы подозреваем, что это предельная черная дыра — черная дыра максимально возможной массы.
— Не знала, что есть предел, — сказала Санд.
— Чем больше дыра, тем охотнее она поглощает падающую материю, разрушая ее в процессе. Наконец, достигается точка, где возникающее излучение отталкивает все остальное падающее вещество. Этот предел довольно высок, около пятидесяти миллиардов солнечных масс в нашей Вселенной — хорошая доля массы галактики. В бета-версии Вселенной вы ожидали бы найти множество дыр, приближающихся к этому пределу. Здесь такая дыра охватила бы Солнечную систему, вплоть до комет. В бета-версии предельная дыра имеет всего несколько сотен километров в поперечнике. Люра находится довольно далеко, на краю гравитационного колодца.
— Звездообразование, вероятно, начинается с межзвездных порождающих облаков такой же массы и плотности, как здесь, — как туманность Киля. Но вместо звезд размером с Солнце, расположенных на расстоянии нескольких световых лет друг от друга, такое облако распадется на множество других звезд кометной массы, находящихся так же близко друг к другу, как планеты в Солнечной системе. Мы думаем, что это "большие звезды", которые Люра видит вращающимися вокруг ядра ядер.
— У таких звезд нет планетных систем, подобных нашей. Вместо этого у них есть эти довольно плотные газовые облака — туманности, как называет их Люра, — вращающиеся вокруг каждой звезды и сосредоточенные вокруг их собственных меньших черных дыр.
Туманности удерживаются вместе силой тяжести, уравновешиваемой внутренним теплом, которое генерируется меньшими звездами внутри туманностей — теми, которые, как видит Люра, падают в воздухе. Мы называем их "вспыхивающими звездами". Они кажутся осколками массой с гору, но в их ядрах протекают звездные термоядерные реакции. Вспыхивающие звезды образуются на краю туманности, а затем падают внутрь, как вы видите. В то время как большие звезды и ядро являются аналогами объектов в нашей Вселенной, масштабированными в соответствии с гравитационной постоянной, вспыхивающие звезды не похожи ни на что из того, что есть у нас. Ну, вы могли бы ожидать каких-то экзотических объектов.
— Сами туманности могут быть полны тяжелых элементов. На бете звездная эволюция протекала быстро, и первичный водород и гелий гораздо быстрее перерабатывались в процессах термоядерного синтеза, чем здесь. А вспыхивающие звезды, в свою очередь, перерабатывают еще активнее. Маршал, эти туманности содержат кислород. Вы могли бы дышать этим воздухом!
Маршал Санд, казалось, не была впечатлена. — Ну, конечно. Иначе экипаж "Целеустремленности" не смог бы выжить.
— Действительно. Они провалились сквозь Кольцо Болдера в воздух, которым могли дышать, приспособились, выжили и распространились по туманности...
— Маршал, я полагаю, что из-за чрезвычайно сильной гравитации космогония беты должна ускоряться. Если бы первоначальная сингулярность Большого взрыва была похожа на нашу, с огромным выбросом горячего водорода и гелия, гравитация начала бы конкурировать с расширением Вселенной гораздо раньше. Массивные звезды и огромные черные дыры, должно быть, образовались быстро и перемешались с сырьем межзвездной среды. И сам космос стареет гораздо быстрее. В альфе самые маленькие звезды с массой, возможно, в десятую часть Солнечной — красные карлики — являются самыми долгоживущими. Они могут существовать сто триллионов лет, может быть, в десять тысяч раз дольше, чем звезда средней массы, подобная Солнцу.
— Птицам-фотино, возможно, есть что сказать по поводу этой картины.
— О, птицам-фотино, похоже, нравятся красные карлики... Дело в том, маршал, что во вселенной бета продолжительность жизни звезды солнечной массы составляла бы не пять миллиардов лет, а всего лишь пять лет.
Санд вытаращила глаза. — В это с трудом верится.
— Да. Но это просто вопрос пропорции. Время жизни звезды обратно пропорционально гравитационной постоянной. И даже самый экономичный красный карлик просуществовал бы, возможно, всего миллион лет — что, таким образом, я полагаю, примерно соответствует звездному возрасту беты.
— Миллион лет, а затем звезды умирают, — размышляла маршал. — Но люди Люры прибыли туда примерно такое время назад.
— Вполне. Им повезло, маршал; их предки попали на бету, когда эта вселенная была очень молодой.
— Можно было бы подумать, будто люди должны знать, что им там не место, — выпалил Котон. — Им не пришлось бы запоминать это, повторяя детские стишки.
— Как так? — спросила Санд.
— Потому что они не могут есть местную жизнь, во-первых. Люра рассказала мне. И еще есть эволюция. — Он неуверенно взглянул на Валу, но она ободряюще кивнула. — Для развития сложной жизни на Земле потребовались миллиарды лет. Но если вселенной бета всего миллион лет, то у людей не было достаточно времени для эволюции. — Его осенила другая мысль. — Или деревья, или киты. Откуда они взялись?
Вала улыбнулась. — Хорошая мысль, внучок! Конечно, ты прав. Я могу только заключить, что киты, деревья и все такое прочее — такие же беженцы, как и люди, но не из нашей вселенной, а из других, связанных червоточинами с бетой, из вселенных гамма, дельта и эпсилон! Подозреваю, что бета — особенно пористое место. Гравитация, несомненно, исказила его в космологическом масштабе и повсюду проделала в нем дыры... Возможно, неудивительно, что команда "Целеустремленности" попала именно в бету; в большей части вселенных этот похожий на губку космос должен быть чем-то вроде места стока. Это не значит, что на бете не могло быть собственной жизни, — размышляла она. — Возможно, быстроживущие существа экзотической физики, обитающие в сильно напряженном пространстве-времени вокруг этих больших черных дыр. Люра говорит, что были наблюдения чего-то подобного. Но не биохимического типа, как у нас.
— И все же потерпевшие кораблекрушение продолжают жить, — сказала Санд. — Небольшая, но замечательная история о человеческой выносливости. Возможно, по прошествии стольких лет нам следует оставить их в покое. Бета сейчас — их дом... Ах, но он умирает.
— Боюсь, что так. Им наверняка приходилось спасаться бегством и раньше, в пределах беты — Люра рассказала нам отрывочные истории о том, как умирают звезды и истощаются туманности. Но когда погаснут последние звезды, бежать будет некуда.
