Только тысяча умелых и опытных приключенцев, во главе с не меньше чем сотней Мастеров сможет одолеть дракона. За всю историю безымянного мира был известен всего один человек, ставший исключением из общего правила. По счастливой случайности, именно он слушал рассказ Мервина Мочалки, оберченного всю жизнь тащить на себе груз секундного малодушия.
Пока народ раскладывал спальники, Эш задумчиво поглаживал посох, наблюдая за танцем волшебного пламени. Когда-то давно и он встретил два огромных, сверкающих желтых глаза...
10й день месяца Афир, 312й год, Восточный предел
После сотен боев, где Пепел сражался на самом краю пропасти, за границей которой лишь безвременье забвения, волшебник смог выработать безусловный рефлекс. Стоило малейшей опасности нависнуть над красивым магиком, как тот немедленно приходил в состоянии полной боеготовности. Инстинкт, сравнимый лишь со звериным, не подвел и в этот раз.
Как только сердце пропустило удар, Эш уже оказался на ногах, а в его руках оказался луч солнца. Посох из дерева Арамии откликнулся на призыв и попросту начал выплескивать огненную магию. Магик стал походить на ощерившегося пса, готового к смертельному рывку. Вот только по сравнению с противником, он был скорее не пес и даже не щенок, а муравей, презренный гнус.
Сперва юноша подумал, что он спит и видит страшный кошмар, но спустя мгновение, когда жар чужого пламени опалил лицо, стало понятно, что все это ужасная реальность. Не состоявшийся монах находился в центре огромной пещеры с ровными, оплавленными потолком и сводом, и слишком гладкими стенами. Эш оказался в драконьей пещере...
— Интересно, — пророкотал такой громкий и низкий голос, что парень еле сдержался, чтобы не закричать и не прикрыть уши руками. — Как все интересно.
На свет показалась огромная морда, размером с добротный дом. Увенчанная восьмью рогами, с ржавой гривой, схожей с молодым лесом, с усами-жгутами, длиной в небольшую речку и двумя горящими, оранжевыми глазами. О да, бесспорно, это был дракон. Огромный ленточный дракон, чье тело больше напоминает змеиное и у которого нет крыльев. Но отсутствие этого атрибута всех Огненных Змеев не должно вводить вас в заблуждение.
Его чешуя так крепка и остра, что может поцарапать алмаз. Тело так горячо, что способно растопить ледник быстрее, чем это сделает когорта волшебников, подчиняющих пламя. Его когти больше похожи на копья великанов, клыки на стрелы древних баллист. А пламя... Что ж, о пламени еще рано говорить, потому как такие огромные и могучие драконы как этот вовсе не обычны. Столь старые, что помнят еще первые эры, они обладает своим "цветом". Оранжевым, красным, голубым, черным, желтым — неважно. Их цвет определяет не их силу, а статус. Говорят, что возглавляет эдаких "крылатых старейшин" легендарный Белый Дракон.
— Что за странная еда попалась мне сегодня, — рокотал дракон, извиваясь подобно змее. Слишком большой, слишком могучей, смертельно опасной змее. — Редко в этих горах встретишь еду владеющую силой.
Колени Эша дрогнули, руки затряслись, а на лбу выступила испарина. Юноша знал, что с подобной силой так просто ему не справится. Мощь дракона, особенно древнего дракона, больше чем у какого-нибудь молодого божка.
— Разве вы, о великий и могучий повелитель неба, питаетесь презренными и грязными мужами? — сквозь силу протараторил Пепел. Ему нужно было потянуть время, нужно было немного выждать, чтобы придумать план. Возможно, только возможно, ему удастся выжить. — Я полагал что вы питаетесь лишь чистыми девами или...
Тут парень вовремя прикусил себе язык, чтобы не сболтнуть лишнего и не обернуть лесть колким хамством.
— Козлами, — закончил дракон и магик уж было простился с жизнью, но огненный змей лишь расхохотался. Его громоподобный смех сотрясал стены, заставлял каменный, монолитный свод заходится в плясе достойном разгульной портовой девки. — Скажи мне, червь, как думаешь, сколько много мне нужно козлов или дев в день, чтобы утолить свой голод?
Эш быстро нашел ответ — глядя на тело, длиною в тысячу шагов и шириной в обхват сорока рослых мужчин, он подозревал, что на прокорм ушло бы как минимум все поголовье скота близь окрестностей Восточного Предела. А уж про вышеупомянутых девственниц лучше и не вспоминать. Все население Тринадцати Королевств не наберет нужное количество дев хотя бы для недельного пропитания одного "летуна". А ведь их на землях континента никак не меньше полусотни.
— Вижу, что ты нашел ответ, — прорычал дракон. Каждое его слово сопровождалось огненными сполохами, вырывающимися из клыкастой пасти.
Что должен делать человек в такой ситуации? Как ему поступить? Потерять сознание? Поседеть от страха? Попытаться сбежать, броситься в самоубийственную атаку, просто помереть на месте? Что ж, возможно все это и следует тщательно обдумать, но Эша по жизни вели всего две эмоции, которые жили в нем с самого момента появления на безымянной планете. И одной из этих эмоций оказалось банальное любопытство.
— Но как тогда вы питаетесь, о великий и могучий? — спросил озадаченный волшебник.
Дракон вновь рассмеялся, и парень ловко отбил падавший ему на голову камень.
— Диалог с едой! — рыкнул дракон, выпустив струю пламени. — Как это занимательно! Что ж, от скуки дойдешь и не до такого. Слушай меня, смертный. Драконы не питаются мясом, кровью, листьями и землей, как делаете вы — презренные черви, ползающие на собственном брюхе. Мы питаемся лишь силой! Терной! И, смертный, знай, что для дракона нет большего наслаждения чем отведать силы тех, кого вы называете ма-ги-ка-ми.
Дракон в последний раз сотряс пещеру смехом и наклонился над сжавшимся человеком. Его глаза сияли подобно рассветному Ирмарилу, а с желтых клыков стекала вонючая слюна, более ядовитая, нежели укус чернозмея. Эш понял, что даже вся его энергия не совладает с этим чудовищем, а значит оставалось только одно — понадеется на хитрость, не раз выручавшую генерала на поле брани.
— О великий и могучий, — парень рухнул на колени и вжался лбом в пол. — В своем благородстве ты не ведаешь границ! Твоё пламя горячее света небесного скитальца, твои клыки и когти — острее первой влюбленности, а разум твой чище и яснее родникового ручья.
Дракон замедлился и с любопытством глянул на говорившего.
— Не тяни время, червь! Я съем тебя даже если твои речи будут слаще патоки!
— И в этом нет никаких сомнений, о великий и могучий, — сердце Эша стучало так быстро, что парню показалось будто оно и вовсе делает один длинный, затянувший удар. — Но позволь мне сделать лишь одно предположение.
— Предположение? Хм... Что ж, я давно не вел ни с кем диалогов, так что позволю затянуться этому фарсу еще ненадолго. Да и то что в твоих руках часть Первоцвета заставляет меня испытывать какой-то странный интерес. Говори свое предположение.
Эш собрался с духом, привел мысли в порядок и решил зацепиться за предоставленную ему соломинку. Все равно кроме этой жалкой соломинки у него ничего и не было.
— О великий и могучий, я осмелюсь предположить, что чем больше энергии ты поглощаешь, тем сильнее становишься сам.
— А ты умен... для червя конечно, — дракон, будто действительно был огромной змеей, свился кольцами, уложив могучую голову на не менее могучее туловище.
Эш, приподняв голову, заметил, что в одной из лап монстра сверкает голубая жемчужина таких больших размеров, что она вполне могла бы сойти за ледниковый валун.
— Тогда, о великий и могучий, позволь мне предложить тебе сделку. Ведь если ты сейчас съешь меня, то не станешь сильнее ни на йоту. Как ты справедливо и мудро заметил, я лишь жалкий и презренный черв. Лишь пылинка, по сравнению с твоей властью и силой.
— И ты предлагаешь мне пощадить тебя? Полагаешь что я настолько глуп, чтобы купиться на эти речи?! — от рыка дракона у Эша из ушей потекла кровь, а когда клацнули челюсти над головой, то с кровью смешался и страховой пот.
— Нет, о великий и могучий, — волшебник разве что не распластался на полу в попытке уверить дракона в своей почтительности. — Конечно же ты волен съесть меня в любой момент. Я лишь подозреваю, что именно этот момент не является самым удачным, ведь я так слаб.
Монстр перестал рычать и плеваться огнем. Он вновь свернулся кольцами и уставился на человека.
— Да... возможно ты прав. Ты слишком слаб, чтобы сделать меня сильнее. Насытить — бесспорно, но не более.
Магик молчал, выжидая пока дракон задаст решающий вопрос. Вы не думайте, что древний монстр был слишком глуп или недальновиден, нет, просто все представители его прославились своей алчностью.
— Что ты предлагаешь?
Эш собрался с духом и выпалил:
— Обучи меня!
— Обучить?! — взревело чудовище. — Обучить червяка?!
— Лишь за тем, чтобы потом съесть, — Эш поднялся с земли и оперся на посох, понимая, что в этот раз обратного пути не будет. — Если ты, о величайший и могущественный, обучишь меня всем премудростям магии и власти над стихией, то поглотив подобную энергию и сам станешь еще более грозен и ужасающ.
Дракон резко взвился и вплотную приблизился к человеку. Его клыки оказались у самого лица парня, а едкое дыхание мигом выбило из глаз слезы. Дракон втянул воздух, отчего его ноздри затрепыхались словно паруса галеона.
— Да-а-а, — протянул он. — Я чую огонь в твоем сердце... Хм... В последнее время чернопламенный Ал"Краир позволяет себе слишком много. Он полагает что если я предпочитаю уединение в этом забытом пределе, то значит я ослаб, чтобы биться за территории. Как же он не прав! Как смеет этот уродец, осквернивший тело презренными крыльями, хамить мне?! Что ж, обучив тебя, а потом пожрав, я докажу совету что вовсе не слаб! Слушай же меня, червь! Отныне и впредь ты будешь именоваться учеником великого сидхе, первородного дракона, Синего Пламени, одного из дюжины цветных драконов — мастера Ху-Чина!
Мудрец Ху-Чин изрыгнул столп синего пламени всего за долю секунды выплавившего в стене немалых размеров нишу. Пепел еще не знал этого, но именно в этой нише ему будет суждено провести следующие полгода. А сам дракон, обрадовавшийся тому, что может вскорости увеличить своё могущество и не подозревал, что решил обучать того, кто однажды станет его погибелью. И, если говорить откровенно, именно этот диалог положил начало тому, что сегодня известно, как "Предание о Пепле".
1й день месяца Луст, 322й год, предгорье
Буря стихла на третий день путешествия по перевалу и сейчас отряд наслаждался безмятежным горным пейзажем. Снежный ковер укрыл все щели и острые камни, обернув их словно пушистое и обманчиво теплое одеяло. Легкий ветерок игрался со снежинками, закручивая их в безумных па. Горные пики горделиво вглядывались в гранитное небо, будто вызывая далекую высь на очередной раунд их бесконечной схватки. Порой где-то выл свинг — горный волк размером с хорошую лошадь. Иногда слышался бой барабанов троллей. В такие моменты отряд таился подобно опытным домушникам. Никому не хотелось лишний раз рисковать жизнью.
После ужасного бурана и последовавшего за ним обвала некоторые места разительно изменились, и карта перевала работала плохо. Меткому то и дело приходилось убегать вперед, чтобы посмотреть правильно ли Странники идут или нужно сменить направление.
Эш, глядя на кутающихся в плащ спутников только об одном — о теплом, немного терпком хнесе и столь же теплой или даже горячей аквеллке, встреченной им в балагане. Впрочем, если подумать, то получается, что бывший генерал думал сразу о двух вещах, но спишем подобные причуды на лютый холод.
— Еще пару дней в таком же темпе, — бурчал Мервин с тоской поглядывая на свою некогда пышную бороду. Из-за морозов, ветра и снега она превратилась в огромную сосульку, весело бренчащую о тяжелые латы. — И мне придется менять прозвище.
— Тебе безусловно подойдет Малыш! — воскликнул Эш, причудливо подпрыгивающий на одной ноге. Зачем волшебник это делал не знал никто. Возможно — даже он сам.
— Кто бы говорил, — фыркнула Березка.
— А вот и неправда, — нахмурился низкорослый магик. — Все леди замечают, что я довольно габаритен в специально отведенных для этого местах.
Парни засмеялись, девушки пошли румянцем. Особенно на этом поприще преуспела Алиса. Её красноватые щечки казались чем-то сюрреалистичным на фоне вечной мерзлоты и темных провалов, манящих уставших путников своим обманчивым спокойствием.
Дружеская, необидная перепалка могла бы продолжаться вплоть до Огненных Гор, но вынырнувший из за поворота Меткий одним своим появлением оборвал зарождавшийся спор на довольно таки скользкую тему.
Трудно представить ситуацию в которой бывалый следопыт, известнейший лучник и прирожденный снайпер сравняется цветом с белым покрывалом, укрывшим весь Резаликс. К несчастью, это оказался один из тех моментов, когда Тулепс не мог похвастаться нордической выдержкой.
Побледневший, лицом цвета извести, лучник пытался что-то сказать, но лишь беззвучно открывал и закрывал рот, рукой указывая куда-то в сторону.
— Что случилось? — спросила обеспокоенная Мери.
— Г-г-г, — заикался следопыт.
— Мы и так знаем какого цвета ситуация, в которую мы вляпались, — отмахнулся защитник.
Увы, подобный каламбур не вызывал даже тени насмешки. Возможно народ попросту не понял смысла столь тонкой шутки.
— Л-л-л, — Тулепс, решив, что заиканием делу не поможешь, добавил в свое представление еще и пантомиму, чем окончательно поверг соратников в полнейшее недоумение.
— Не знал, что в горах водятся обезьяны, — задумчиво протянул Эш, глядя на выкрутасы лучника.
В голове фехтовальщицы что-то щелкнуло, и она переглянулась с Лари, чье лицо стремительно приобретало тот же окрас что и у Меткого. Не прошло и мгновения, как они хором выкрикнули:
— Ледяной Гигант!
Сперва отряд замер, приключенцы застыли не сделав и шагу, а потом, не успело сердце ударить, начались судорожные приготовления. В снег летели мешки и кладь. Каждый спешил вооружиться и принять оборонную стойку. Мервин, разбив кулаком мешающую ему сосульку, поднял щит, спрятав соратников за сиянием Драконьего Крыла. Алиса уже накладывала какие-то чары, призванные сохранить и защитить. Мечники — Мери и Лари, встали по флангам, а их клинки сверкали опасным разноцветием. Тулепс и Эш отошли в тыл. Не то чтобы они были самые трусливые, просто именно там положено стоять стрелкам и магикам.
Первые несколько секунд ничего не происходило. Каждый в душе надеялся, что Тулепс ошибся, что ему померещилось или с его глазами сыграли злую шутку ветер, снегопад и преломление света. Но в то же время каждый знал, что опытный следопыт никогда не ошибается. Это утверждение подтвердил страшный рык, вслед за которым задрожала земля. Каждый шаг Ледяного Гиганта, пока еще не показавшегося на узкой тропе, отдавался в землю с такой силой, будто где-то включили шахтерный ударный бур.
Снег на земле слегка подпрыгивал и веселый ветер подхватывал его, припорашивая ноги и полы плащей. Впереди, за пропастью, не было видно ничего кроме белой, словно ватной стены, а справа — за поворотом, только черный, нависшей над тропой пик.
