Тут и при зачистке-то брошенного лагеря народу набралось столько, что очко невольно начинало играть. Это сейчас они ошарашены и зашуганы выстрелами, но есть и бывалые вояки, привыкшие рисковать жизнью и едва ли довольные своим подвешенным нынешним состоянием, от которого не ждут ничего хорошего. И разве одни только вояки? Несколько безоружных парней из челяди — и те, вооружившись кто чем, пытались на них напасть, и их тоже пришлось пристрелить на месте. И это напрягало ещё сильнее. А чего тогда ждать от остальных, когда опомнятся? И сбежавшие в лес вояки паниковать ведь не будут, а быстро организуются, и у них ведь наверняка и лучники есть, да и челядь не вся, как видно, освобождению рада. Или просто не въехала всё ещё с перепугу, что это именно освобождение, а не смена хозяев? Только им-то от этого разве легче? Млять, влезли тут в воду, не зная броду, называется!
— Так, быстро отбираем девок! — скомандовал Олег.
Пацанва анклаву тоже нужна, но во-первых, девки нужнее, из-за них-то и весь этот сыр-бор затеян, так что их — в первую очередь, а во-вторых, как тут быть уверенным в лояльности отбираемой пацанвы? Строго говоря, нет такой уверенности и в отношении девок, но с ними бабий конформизм должен сработать. Многие команд не понимают или вставать боятся, и их приходится поднимать на ноги принудительно, но после первого их десятка срабатывает тот означенный конформизм — очередной и пальцем в неё достаточно ткнуть, чтобы встала и сама отбежала к отобранным. А пока отбирали девок, наклюнулась дельная мысль и по пацанве — сами сейчас и рассортируются. Олег велел им встать всем и собраться в кучку, а затем объявил, что кто идёт с ними, те идут сами, а кто не хочет — на хрен отсюда, да поживее, чтоб мигом духу ихнего здесь не было! Мигом, конечно, выйти не могло, но когда Воронов продублировал по-украински, примерно треть пацанвы в бега подалась, четверть — к девкам, остальные заспорили между собой и явно не по-славянски. Но тут и одна из девок что-то сказала им на том же языке, и добрая половина тоже к ним перешла, а остальные побежали к зарослям.
— Хорошо придумал! — одобрил Воронов, — Нахрена нам вражья пятая колонна?
— Ага, её нам ещё только не хватало! — хмыкнул Олег, — Теперь — железяки! Эй, вы — собрать все ножи и секиры! — это адресовалось пацанве, — У всех, не только у убитых!
— Тоже разумно — вяжешь их если не кровью, то участием в грабеже.
— И это до кучи, но прежде всего — инструмент. И ножей своих мало, куда ещё с ними делиться, хрен хватит, а топоров вообще же с гулькин хрен — и самим-то не хватает ни хрена. С этими грёбаными гаражами, млять, ушёл же на хрен и весь инструмент. Весь бы ихний лагерь обшмонать, но млять, очково! Сваливать надо, пока они не опомнились!
— Да, ты прав, времени на шмон ни хрена нет!
Вояки яростно ругались, когда пацанва разоружала их, но выстрел в воздух им сразу напомнил всю глубину их неправоты. Баб постарше тоже не неволили, и штук пять ушло к зарослям, а столько же примерно перешло к девкам. И пора было, поскольку сбор трофеев пацанвой тоже подошёл к концу. Ими и нагрузили как пацанву, так и девок, после чего построили их в колонну по два и повели трусцой к берегу. Убедившись, что отошли они достаточно, а луков ни у кого из этих вояк не осталось, Олег скомандовал и всеобщий отход к берегу. Если что, отстреляются там, прикрывая погрузку.
— Ну куда вас несёт? — раскомандовался Григорьич на берегу, — Вон туда и туда! — он указал колонне туземного молодняка на ладьи поменьше, и вышедший на берег Олег не мог не признать его правоты — на совсем уж маленькие ладейки хрен хватит буксиров, а здоровенные хрен отбуксируешь с их слабенькими лодочными моторами.
Точнее, хрен уйдёшь от погони на ладьях с полными командами гребцов. Это и пыталась им наглядно продемонстрировать вышедшая наперерез ладья, на которой бойцы старательно прикрывали себя и гребцов щитами, держа их наискосок. Разумно для защиты от стрел, которые пошли бы на рикошет, но не от автоматных же пуль, в самом-то деле!
— Продолжать погрузку! — скомандовал Олег, — Автоматы — выбиваем бойцов на ладье и их гребцов. Бить только прицельно! По готовности — самостоятельный огонь!
Хоть и одиночный огонь, но из четырёх стволов — у противника быстро отпала охота изображать викингов. Так и не выйдя наперерез их курсу к заводи, ладья отвернула, описала полукруг и ретировалась.
— Прекратить огонь! — патроны им следовало поберечь, поскольку понятно уже и ёжику, что на этом дело не закончено, а пожалуй, только начато.
Ну сколько там они перебили вместе с этими? Десятка три, вряд ли больше, это в пределах десяти процентов от общей численности вояк-работорговцев. Для современной армии такие потери чувствительны, но дикари наверняка привычны и к намного большим. А эти их только обозлили, и теперь уж точно жди их скорого ответного визита и уж точно не с мирными намерениями. И хотя это предполагалось, да и в городке, конечно, стрельбу слыхали, и с башенки Дворца дозорный в бинокль наблюдал, и есть там кому сложить два плюс два, да подготовить встречу, но млять, тоскливо-то как становится! Собственно, он и не ждал, что такая самовольная выходка с рук сойдёт, но пока голова была занята вот этой операцией и болела об успехе и бескровности для своих, о расплате как-то и не думалось — до неё ещё дожить нужно было. Ну, вот он уже и практически дожил. Ну так это мёртвые, если верить тому самому Святославу, срама не имут, а живые — очень даже имут, когда их самих имут. А что Семеренко отымеет теперь по самые гланды — это даже к бабке не ходи. Особенно, если погибнет кто-нибудь при отражении заслуженной ими ответки торгашей.
Но это всё — ещё впереди, а пока надо доводить операцию до конца. Молодняк в выбранные ладьи погружен, от берега они отшвартованы, на буксир их моторками взяты — пора и самим грузиться, да не на моторки, а на эти ладьи, дабы отстреливаться от погони и держать её на безопасной дистанции.
— Григорьич! Командуй переправой! — передал он полномочия, взобравшись на корму одной из ладей.
Точнее, на нос, судя по резному украшению на штевне и отсутствию рулевого весла. Правильно, это к берегу ладья носом причаливала, а к реке-то сракой развёрнута, за которую её теперь и буксирует надувная моторка. Смешно, но реально оно и без разницы, потому как и срака у ладьи тоже острая, не транцевая корма ни разу. Жаль, что у него она не такая же острая, дабы начальству дрючить было не сподручно. Вот это влип, млять! И нахрена только повёлся на это бутафорское атаманство? Конечно, и не участвовать нельзя было, иначе перед бабами потом со стыда бы сгорел, ну так и поучаствовал бы рядовым, с которого и спрос как с рядового. А чего я? Как все, так и я. А вам что, разве не доложили, пан майор? Рядовому исполнителю и дурака включить легче — типа, без меня было кому и доложить, и дозволения спросить, а моё дело — маленькое, получай приказы, да выполняй их беспрекословно, точно и в срок. Но теперь-то — хрен там, раз отметился главнюком, так и вздрючен будешь как главнюк. Ага, хоть и не единственный организатор преступления, но — тоже организатор. Отвечать — похлеще, чем всем остальным. Млять, и в начале было тоскливо, как ещё дело пройдёт, а теперь, когда прошло удачно, и радоваться бы, а вместо радости — ещё тоскливее становится.
Скорость и с этими ладьями среднего размера на буксире далека от скорости у этой же лодки без прицепа, и пожалуй, тоже хрен ушли бы от преследования, ломанись за ними противник сразу же всей своей оставшейся флотилией или хотя бы её половиной. Но так быстро собраться в нужном количестве разбежавшиеся не могли, а по одной ладье или даже по две в преследование пускаться — попробовала уже одна команда, и результаты её не обрадовали. Эти — явно не из тех, кто любит наступать на одни и те же грабли дважды. И это — тревожит. Кто-то ведь уцелел и сбёг и из тех задних, которые строем пытались их атаковать. И значит, второй раз они под такой расстрел уже не подставятся. Но и оставить это дело так они, конечно, тоже не захотят. На берегу столпились, в их сторону пальцами и копьями указывают, в ладьи грузятся. Что он сам на месте ихнего главнюка предпринял бы для таких условий и его знаний об их анклаве? Пожалуй, десантировался бы со многих ладей сразу широким фронтом, да так широким фронтом и атаковал бы Дворец бегом, да врассыпную. Млять, а ведь тяжело придётся, если они именно так и сделают.
Но пока они в преследование не пускаются, а только накапливаются, под пули не спешат, и это хорошо. Свой берег уже близок, за косой сразу в заводь, там высадка, да свои лодки быстро ко Дворцу на руках, не настолько они тяжелы, да и молодняк туземный поможет, а ладьи трофейные — хрен с ними, если и завладеют ими прежние хозяева, а судя по их накоплению, они и ещё сами пригонят, да только вряд ли все обратно уведут и даже попортить брошенные едва ли успеют. Что-то подсказывает, что не до того им станет под огнём-то, катастрофически не до того. Судя по суматохе на крыше Дворца, по брошенной траншее, да по отсутствию на берегу заводи рывшего её тракторного "динозавра", тёплая встреча работорговцам готовится, и сюрпризом их высадка для анклава не станет.
Ага, двинулись наконец! Последние бойцы торгашей ещё грузятся в ладьи, но заполненные отшвартовываются, а передовые — уже плывут. Не слишком, впрочем, спеша оторваться от остальных, а явно намереваясь двигаться через реку кучно и высаживаться на берег массово. Хреновенький вариант, конечно. И до хрена их, и бегом в атаку пойдут, не мешая друг другу, и попадать в них хреново обученным стрелкам будет труднее. Мало того, что цели одиночные, так и очко же у горе-стрелков будет играть! А как ему тут и не сыграть, когда бежит на тебя эдакий бугай с копьём, секирой или мечом? Если добежит — убьёт ведь на хрен! А он ведь и не наш современный задохлик, он же и здоров, как бык, и на адреналиновом допинге, и хрен его знает, остановит ли его ещё вовремя эта пуля.
И хрен задержишь ведь их, и вся надежда теперь на готовность анклава к атаке, на количество стволов, да на эти баррикады на всех проходах во внутренний двор Дворца, с которых, спасибо Андрею Чернову, и были начаты все фортификационные работы. Хрен увидишь их с берега, но давно готовы, и главное — стрелками их только занять вовремя. А за этим, судя по стрелкам на крыше, едва ли заржавеет. И отбросив бесполезные опасения, Олег опустил бинокль, когда флотилия преследователей скрылась за косой. Григорьич-то своё дело знает и зря ни единой секунды не потеряет, вон как сразу к старому пляжу ведёт и к тропе с него до Дворца. Правильно, там и высадка удобнее, и надувные моторки вверх тащить ловчее. Не оставлять же их дикарям, чтобы порубили их на хрен, верно?
Григорьич и рулевые по его примеру не просто к пляжику вырулили, а ещё же и разогнались так, что и ладьи на буксире по инерции на песок носом выскочили. Точнее, кормой, конечно, поскольку нос-то — сзади. За что буксировали, то и выскочило, главное — хрен теперь унесёт без посторонней помощи. Будет ли кому оказать означенную помощь, это уж как стрелки отстреляются. И если не зря патроны пожгут, так не меньше, а больше ладей работорговцев останется в заводи, чем оставляется сейчас. Но об этом и без него, по всей видимости, найдётся кому позаботиться, а его дело сейчас — высадку организовать со скорейшей эвакуацией людей, моторок и трофеев в безопасное место.
— На берег! Все на берег! Быстрее! — скомандовал Олег освобождённым, заодно поясняя слова и жестом, — Нет сходней, спрыгивайте так! Та стрыбайтэ ж, дурни! Швыдче! — не успев разобраться, какой из языков им понятнее, добавил и по-украински, — Швыдче!
Пацанва, въехав, начала спрыгивать, и хотя пара человек при этом на ногах не удержалась, а нагребнулась, встали сами и они, обойдясь без травматизма. Тяжелее, как и ожидалось, пришлось с девками, из которых сразу последовала за пацанвой только треть, а остальные то ли боялись прыгать, то ли стеснялись, что подол задерётся, и пришлось на них наорать, чтобы пошевеливались. Этих нагребнулись штук пять, так одна из них ещё и нос расквасить исхитрилась, а трёх пришлось спускать с борта, держа за руки, и примерно то же самое творилось на остальных ладьях. Когда кое-как выгрузили этот перешуганный курятник, весь молодняк повергла в ступор новая команда Олега пацанам передать все эти трофейные железяки девкам. Выпучили глаза, не веря услышанному, даже когда Воронов по-украински им продублировал. Пришлось самим у нескольких пацанов железо отобрать и девкам вручить, и только после этого повиновались остальные. Поняли они смысл этого решения только тогда, когда Олег указал им на лодки и сам подал пример — не девкам же слабосильным тащить их в гору!
Пришлось им с Вороновым и повозиться, распределяя своих и пацанву по всем пяти надувным лодкам так, чтобы и нагрузка на всех была хотя бы примерно равномерной и в посильных для всех пределах, и нелегко это было в спешке, но приходилось учитывать и крутизну подъёма, на который давеча и пожарный КрАЗ с полной цистерной взъехать не мог без риска угробить мотор. Ага, а им сейчас на своих двоих его преодолевать, да ещё и лодки эти нести, да и поторапливаться, если не хотят вступать в арьергардный бой с этими работорговцами, которые только о том и мечтают, чтобы нагнать их, да пошинковать всех в мелкий салат, и шинкователей этих, горящих неподдельным энтузиазмом, не одна сотня, и сумеют ли они остановить всю эту ораву огнём из всех своих стволов, на практике ну уж очень не хочется как-то проверять. На хрен, на хрен!
Потому-то и нагрузил он трофейными железяками девок, что на них силёнок и ихних хватит, а пацанве — помогать им самим лодки эти нести, которые намного тяжелее и громоздче, а для этого руки пацанве нужно было разгрузить от их ноши. Не оттого, что не справились бы и с ней, а оттого, слишком неудобно было бы им тащить и то, и другое. Да и просто по справедливости — каждый ведь должен какую-то долю общей нагрузки нести, и нехрен баловать девок, которые не избалованными анклаву нужны. А чтобы не бздели — вперёд их. Григорьича по возрасту тяжестями не навьючишь, здоровье уже не то, зато вид у него в силу того же возраста самый представительный и авторитетный, что и требуется во главе колонны, дабы не ныли и не вякали. Не навьючишь и инвалида на протезе, ему и так быстрая ходьба вверх нелегка, зато в голове колонны и прикрикнет, и подзатыльником вразумит тех, кто возраста Грирорьича не уважит, потому как некогда тут церемониться с непонятливыми, а надо побыстрее туда выходить, на возышение с Дворцом. И чем скорее, тем лучше, поскольку погоню ведь обождать не попросишь.
Так и пошли по тропе — Григорьич с ветераном-инвалидом налегке и впереди, указывая дорогу, за ними девки с железяками, а замыкающими — вся остальная команда и пацанва, нагруженные лодками. На крутом подъёме Олегу и самому-то пришлось нелегко, а пацанва и вовсе пыхтела, но не было времени на передышку — судя по гудку сирены, да тревожным окрикам с башенки Дворца, преследователи уже показались у входа в заводь, а может, уже и сворачивают в неё. Но они сами — уже наверху, и выход с тропы прикрывает блокпост, а если дикари сунутся напрямую ко Дворцу широким фронтом, так им и подъём придётся преодолевать ещё круче, и дорога перед Дворцом достаточно широка, площадка по сути дела, которая прекрасно простреливается хоть с баррикад в проходах, хоть из окон второго и третьего этажей, хоть с крыши, хоть с башенки.
