Случайный билет в детство

— Стой! Стой! — Заорал Свиридов. — Их сейчас всех положат, мля!

— Парар! Парар! — Закричал Григорьев. — Парар! Онди? (Стой! Куда? Португ.)

Мы сбили с ног нескольких, что бежали через нас. Но двое вырвались и вновь кинулись к роще.

— Деволта! — Кричат кубинцы. — Ментир! (назад, ложись — португ.)

Никто не добежал и до середины поля. Коммандос положили всех.

— Песец. — Яневич откинулся на ствол. — Что будем делать, командир?

Свиридов смотрел на накатывающийся огненный вал. И молчал.

Паша выругался и выстрелил из ракетницы. Небо прочертила зеленая ракета, что означало 'прошу помощи'. В ответ из-за рощи поднялись две красных.

— Хрен кто нам сейчас поможет, — сплюнул Агапов. — Командир? Чего молчишь, запечемся нафиг.

— Тихо! — поднял руку Антон.

Все замерли, пытаясь что-то услышать среди треска пожара и канонады. В пылающих акациях ухнуло орудие. Рык дизеля нарастал, потом, валя горящие акации, на опушку выехала тридцать четверка, поводила стволом, выстрелила по роще. А из рощи ответили выстрелом гранатомета. Танк вспыхнул.

— Тоха! — Вскочил Григорьев. — Суки!

И всадил гранату в то место, откуда стреляли по танку. Затем, даже не пригибаясь, вставил новый заряд. Выстрелил. Граната рванула на самом краю рощи, начисто срубив крайнюю акацию.

— Суки! — Григорьев вновь заряжал гранатомет.

Мы сбили Сашку с ног, но он успел схлопотать пулю.

— Суки! — простонал он, зажимая рану на плече. — Тошку, сожгли.

На мгновение все замерли, глядя на горящий танк.

— Ну что же, видать не судьба, — сквозь зубы процедил Антон и дернул затвор автомата. — Приготовиться. Россыпью до камней. Огонь по роще. Паша, возьми граник, все выстрелы туда же.

— Стой! Есть идея получше. — Я забрал у Паши ракетницу. — Давай сюда огни.

— Сигнал? Каким цветом?

— Пох... сейчас мы им сами пекло устроим.

Краем глаза заметил, как сообразительный Рамон заряжает свою ракетницу.

Вместе с Азуро стреляем ракетами параллельно земле, прямо сквозь траву. Яркие шары прочертили поле и заметались по роще, рикошетируя от стволов. Мы кидали сигналки и прямо, и наискось, чтобы зажечь всю траву на поляне. Отстреляли все, лишь я оставил три патрона зеленого огня.

Поле вспыхнуло почти по всей площади. Мы оказались в маленьком, быстро сужающемся коридоре, среди двух огненных валов. Из рощи огрызнулись злобным огнем. Коммандос палили наугад, и попадали — вскочивших в полный рост ангольцев сразу проредило. Но нам некогда ждать, когда наш рукотворный пожар отгонит врага. Самих начинает припекать с другой стороны.

— Вперед! Бегом! Бегом!

Вскакиваем и быстро бежим к плато. Вдруг, бежавший впереди Григорьев спотыкается. Подхватываю его на ходу и вижу — у него ранение, и вновь в плечо. Падает Яневич, его тоже зацепило. Не сразу соображаю, что прилетает не с той стороны. Что-то заставляет посмотреть назад. И тут обнаруживаю негра в форме 'Партии труда' целящегося в спину Свиридова. Приходится бросить Сашку, чтобы успеть выстрелить первым.

Успел. Почти. Эта тварь выстрелить успевает, но на пути встаёт Рамирес, оттолкнув Григорьева в сторону, фактически закрывая его собой. Вместе с кубинцем расстреливаем диверсанта.

Без сомнения, это был переодетый коммандос. Скорей всего один из тех, кто наливняк подорвал, а потом пожаром был вытеснен сюда. Но... сообразительная сволочь, быстро сориентировался.

Надо же, всегда считали, что в южно-африканских коммандос только белые служат, но... теперь понятно, почему мы раньше никого из диверсантов найти не могли, хотя после всех рукотворных ЧП наглухо перекрывали все пути отхода. Просто-напросто диверсанты, заранее одетые в форму 'Партии труда', сами принимали участие в поисках самих себя.

Подхватываю Григорьева и получившего пулю в бедро Рамиреса. Всех оставшихся ангольцев направляем вперед. Веры им уже нет. Мало ли еще кто среди них затесался?

Коммандос непрерывно стреляют. Наугад. Сквозь огонь. Мы на ходу в ответ садим. Ветер похоже усилился и пал справа уже накатывался быстрее, чем бежали мы, а наш рукотворный давно уперся в плато. На последних метрах проскакивали уже сквозь пламя и густой дым. Только вывалились из огненного вихря и, не успев отдышаться, как нос к носу столкнулись с выскочившими с дымящейся одеждой коммандос. Высадив во врага остатки патронов, сошлись в рукопашной. Жестко. На ножах.

Ветер разорывает дымовую завесу и передо мной возникает коренастый коммандос, явный европеец, с зачерненным краской лицом, в таком же камуфляже как на нас, без каких либо знаков. В руках калашников. От очереди в упор ухожу подкатом вперед, цевье вражеского автомата вверх, правой ногой бью в голень и сразу под магазин, тот отлетает в сторону, а коммандос, шипя от боли, назад. Автомат остаётся у меня. Враг уже на ногах, в руке нож. Даже не верится, что так можно подставиться. Он что, думает, я с ним на ножах сейчас буду? Счас. Крутанул калаш, направляя его на коммандос. У того удивленно выпучиваются глаза — понял свою ошибку. Последнюю.

А рядом Азуро с огромным негром танец смерти закруживает. Коммандос крупнее раза в два, но маленького кубинца не смущают габариты врага, наоборот, он как будто приклеился к негру. Рамон не только успевает блокировать удары, но и очень быстро наносить свои. Нож кубинца словно пропеллер кромсает камуфляж негра. Получив удар ножом по руке, коммандос теряет свой нож, отпрыгивает и выхватывает пистолет, но Азуро не дает ему шанса — нож входит грудь по рукоять.

Точку в этой мясорубке поставили успевшие перезарядиться и занять позиции пулеметчики, одновременно открыв огонь с обеих сторон. Мы и коммандос, отстреливаясь, начали оттягиваться за камни. Переваливаясь за валун ощутил хлесткий удар, как плетью вдоль тела...

Очнулся. Ничего не чувствую. Как в эйфории нахожусь. На груди плотная повязка, бедро тоже перетянуто. Рядом Рамирес с перебинтованной ногой. Перед ним, на брошенной куртке патроны россыпью. Сидит и спокойно магазины набивает. Увидев, что я очнулся, подмигнул:

— У вас говорят 'жить будем — не помрем'.

— Но пасаран! — отвечаю я. — Где оружие?

Рамирес кивает на пулемет. Новый, значит не наш. Видать у убитого коммандос оприходовали. Проверяю магазин — полный.

— А...

— Гранатой раскурочило, — ответил кубинец. — Жаль, хорошая штучка. Швецарская, с пебеэс.

— Это ты про снайперку?

Рамирес кивнул.

— Жаль, конечно, пригодилась бы, но я про свой ствол спрашивал.

Кубинец пожимает плечами. Ну что же, РПК сейчас будет предпочтительней. Доползаю до крайнего валуна. Тут место удобное, все плато просматривается, да и лежать удобно на левом боку. Интересно, что там у меня на правом-то? Устраиваю пулемет в расселине. Справа появился командир, на ходу бинтуя себе руку, наверно позиции проверял.

— Как себя чувствуешь?

— Терпимо. Чем это меня? — И киваю на повязки.

— Вдоль бедра пуля прошлась, а грудь осколки посекли. Этот камень на тонкие куски слоится, острые, что твоя бритва.

— Понятно.

Смотрю на затухающий внизу пожар. Там за обгоревшими деревьями не утихает стрельба.

— И чего они там телепаются?

Выстрелил зеленой ракетой. В ответ из-за рощи взлетело две красных. Значит, ведут бой, некогда помогать.

— Скорей бы они расторопились, — ворчит Антон, — а то у нас боеприпасов кот наплакал. Половину по вражине высадили.

Да, коммандос оказалось гораздо больше, чем думали мы, но они нас очень зауважали, особенно 'Черных ос', именно кубинцы врагов больше всего в рукопашной положили. Унитовцев, кстати, тоже отжимать на плато будут. Кисло придется, если боеприпасов не хватит.

Командир вдруг замер и тяжело вздохнул.

— Юрку перед камнями порешили... — голос у Антона сорвался. — Там, у стены лежит, сюда забрать не вышло.

— Черт... — и у меня в горле запершило.

Минуту молчали. Выглядываю за валун — от начала плато до каменного ряда лежат тела погибших. Тела Агапова не увидел.

— Сколько нас тут? И где кто?

— Из кубинцев в живых Азуро, Рамирес, Паоло и Алехандро. Еще пара ангольцев. — Свиридов зубами вцепился в бинт и разорвал его вдоль. — Помоги завязать.

Затягиваю узел на повязке.

— А у нас расклад такой, — поморщился Антон, — получилось так, что с одного края скального выступа оказались мы, с другого коммандос.

Опять патовая ситуация. Эта небольшая каменная гряда вытянута вдоль большого хребта, до основного перевала такое же ровное, словно брусчатка, плато. Уцелевшие кубинцы заняли позиции на камнях по флангам, мы слева и по центру. Между нами и коммандос навал угловатых валунов, с мелким щебнем меж ними. Пока с обеих сторон не стреляли. В себя приходили.

— Эй! — заорали из-за камней. — Советик, сдавайсь! Вам конес!

— Не конес, а хрен! — выругался Свиридов. — Баобабы африканские, мля.

— Боллард ин ю фат асс! — выкрикнул бледный Григорьев.

С той стороны камней зло закричали и кинули гранату. Она немного не долетела — отскочив от скалы, плюхнулась в разлом и бабахнула. Осколки ушли вверх, только уши заложило и каменным крошевом сыпануло.

— Ты чего им сказал такого? — удивился Антон.

— Кнехт в вашу жирную задницу, — чуть улыбнулся Шура, даже бледность с него сошла на время. — Это я в порту услышал. Какой-то матрос на соседнем сухогрузе матерился.

Стрельба в дымящейся роще стала нарастать. Похоже, врага начали вытеснять на плато.

— Внимание!

Из дыма появились фигурки в форме. Видны красные нашивки с зеленой полосой посередине. Это унитовцы. Прут прямо на нас, но отстреливаются по роще.

— Четыре десятка, — посчитал Антон.

Но из дыма появлялись еще и еще.

— Боеприпасов меньше, чем их, мать его! — Выругался Свиридов.

И тут атаку начали коммандос. Свиридов метнулся к Рамиресу и прижался к валуну.

— Запомните ребята, — громко прохрипел Антон, — в плен попадать нельзя.

Мог бы и не напоминать, сами понимаем.

На завязавшуюся перестрелку даже внимания не обратил. У меня своя задача — не пустить отступающих унитовцев к скалам. Позиция хороша, все плато как на ладони. Сместив РПК правее, начал экономными очередями укладывать унитовцев на камень. Этот трофейный пулемет хорошо пристрелян. С дюжину вражин положил, остальные попадали сами, лишь десяток кинулся вдоль камней. С перепуга наверно. Не ожидали так попасть — сзади подпирают, а спереди... как между молотом и наковальней. Впрочем, очухались быстро. Понимают — не доберутся до гряды, станут хорошей подкормкой для местной фауны. Вскочили разом. Жаль, что у нас нет крупняка, станковый тут как раз к месту был бы. Пятерых самых резвых подрезать успел, а шесть или семь проскочили, страусы африканские. Тут начал работать еще один пулемет. Это Яневич со своим ручником подключился. У него позиция позади моей, но ближе к роще, и он может работать вдоль гряды. И хорошо работать! Разворачиваю свой ручник и начинаю отстрел унитовцев, что влево от нас кинулись...

Курок клацнул впустую — патроны кончились. Замолчал и Пашин РПК. Слышу приглушенный мат, тоже магазин меняет. Но на плато шевеления не наблюдается. Или всех положили, или боятся головы поднять. Снаряженный магазин в боковой кармане штанов, еще у Рамиреса несколько, но от автомата. Не отрывая взгляда от плато, нахожу магазин, отшибаю пустой, заряжаю пулемет, и обнаруживаю что вся рука в крови. Быстро осматриваю себя.

Все понятно — начавшаяся стрельба породила дикие рикошеты, но если бы только пули... выбиваемые каменные осколки летели во все стороны. Острые, словно бритва, они резали, втыкались, мешали стрелять. Эта картечь разлохматила камуфляж и бинты, превратив всё в ветошь, которая быстро пропиталась кровью. Вот почему слабость в теле, крови много потерял.

Хреново, ИП-ешек у меня нет. Не хватало сознание в неподходящий момент потерять.

— Паша, ИП-е есть?

— Нет, — ответил Яневич. — Миш, у Рамиреса был запас.

Развернулся и замер. Командира нет, а кубинец сидит привалившись спиной к скале. Вместо глаз...

Стрельба на мгновение стихла, но тут же вспыхнула с новой силой. Где-то матерился Антон. Надо кровь остановить, иначе долго не протяну.

— Паша, один управишься?

— Да. — И его РПК вновь заработал короткими очередями.

ИП-е нашел сразу. Достал его из кармана кубинца.

— Спасибо тебе, друг. За все спасибо.

Вынул из его рук калаш. Проверил магазин — полный. Надо в центре помогать, а там с РПК не повернёшься. Прибрал все снаряженные магазины и только после этого разорвал ИП-е. Но перевязаться не успел. Коммандос, подкрепленные прорвавшимися унитовцами вновь начали атаку. Спешат.

На мгновение замер — не послышалось ли? Кажется выстрел пушечный, но больше ничего не услышал. Прихватил ПК и, пригибаясь, перебежал на левый фланг. Тут Азуро, что-то по-испански крича, из автомата вдоль гряды садит. Лицо у него в кровяных подтеках. Камуфляж вдоль спины в клочья. А рядом Паоло лежит, патронами магазин набивает.

— Рамон!

Сую РПК ему, тут пулемет нужнее.

— Миша! — кричит он. — Миша, ты ранен!

— Терпимо, дружище! Держись!

— Си, команданте, — ответил Азуро, и добавил по-русски, — на том и стоим.

Замечаю Антона, он в центре вместе с Алехандро оборону держит. Скалы в этом месте выпирали реже, и в этом зигзагообразном коридоре было 'жарче' всего. Встал полевую от них сторону. Выглянул за скалу и сразу отпрянул — от края полетело гранитное крошево.

— Что там Сашка забыл?

Григорьев вжимался в скалу в четырех метрах впереди.

— Смальчишничал, мля, — сплюнул Антон, — вот пытаемся выручить.

К Григорьеву пытаются подобраться коммандос. Устраиваем им такой же свинцово-картечный вихрь. Тут патронов мы не жалели, лишь бы друга вытащить. Но нам тоже высунуться не давали.

Высадив очередь за скалу, снаряженным магазином отшиб пустой, вставил, передернул затвор. Тут за камнем ухнула граната. Там же Сашка! Мы ничего не успели сделать — выскочившие коммандос, быстро затащили оглушенного Григорьева за скалу и сразу там бабахнул взрыв.

Вместе с командиром, прикрывая друг друга, перебегаем на то место, где был

Григорьев. Антон на мгновение глянул за скалу, и отскочил весь бледный.

— Миха, Сашка... в клочья... всех...

Небо над нами ясное, чистое. Такое же, как там, дома, только земля чужая. Хотелось завыть...

Сначала Михайлов, потом Агапов, теперь... Сашка Григорьев, наш переводчик без всяких кавычек. Единственный советский военспец, не имеющий специальной подготовки, знающий четыре языка. Он подорвал себя и захвативших его коммандос. Эх, Сашка...

Рука нащупала последнюю гранату. Только усики свести... но рано пока.

Короткими очередями били оба пулемета, не давая обойти по флангам. Мы уже экономили патроны. И отступали за камни. Надо продержаться. Слышно солидное уханье КПВТ...

Но они очень далеко, и ведут бой. С теми, кто остался прикрывать отход, а мы для коммандос и унитовцев как кость в горле. Пока есть боеприпасы.

— Паша, как с патронами? — и плевать на то, что с той стороны по-русски понимают. Сами уже прикинули остаток боеприпасов. У самих, поди, на исходе.