— То есть... ты на самом деле готов поспособствовать убийству Лукреция?
— А ты? — со странной интонацией спросил священник. — Ты сам на это действительно готов?
— Я... я не знаю, что делать. Но мне хотелось бы помочь Луке. На самом деле помочь, а не так, как говорил архиепископ.
Сейчас Жерар был серьёзен, как никогда.
— Тогда я скажу правду. Я бы мог пойти против архиепископа и Паолоса, или просто закрыть глаза на всё происходящее. Уйти, бросить служение, как уговаривал меня мой отец. Но так я смогу спасти только себя, а не Луку. Чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию, я должен быть де-то рядом со своим братом. Чтоб в нужный момент поддержать Луку, и может быть, отвести от него беду.
Жерар расплылся в улыбке, почувствовав неуместную сейчас радость.
— Уф-ф-ф, а я ведь даже поверил в то, что ты на самом деле на стороне этих жутких стариков! Ты молодец! А ведь Лука говорил, что ты совершенно не умеешь врать, и на лице у тебя всё написано. Но ты смог обмануть всех.
— Не обольщайся, что архиепископ не догадывается о наших мотивах, — сухо сказал священник. — Он, а точнее, его человек, Шварц, будет следить за нами. Ваш учитель весьма и весьма непрост, и ему не стоит доверять. Стоит Шварцу хоть сколько-нибудь усомниться в нашей лояльности, и наша игра будет кончена. Паолос же, насколько я о нём слышал, и вовсе предубеждён против магов, так что не стоит давать ему повода отправить тебя на дыбу.
Лекой громко сглотнул слюну.
— Тогда... зачем я им вообще нужен?
— Ты маг, и если верить Лукрецию, один из лучших. А мой братец не склонен перехваливать других людей, ты же знаешь. Если разгорится битва с енохианцами, ещё один маг не будет лишним.
— Ещё один?
— Да, помимо псов Паолоса, в захвате еохианцев будут участвовать маг, привезённый Вараввой. Я видел его лишь мельком. Неприятный тип, впрочем, как и большая часть вашей братии.
— Эй, брат Луки, да у тебя у самого предубеждения против магов! — хмыкнул Жерар, устало взъерошив каштановую шевелюру. — А енохианцы имеют свою магическую поддержку?
— Скорее всего. У Бромеля неплохие связи в Коллегии магии. Да и Лука...
Лекой встрепенулся:
— Что Лука? Мой друг терпеть не мог этого вашего Бромеля, и не будет ему помогать!
— А если под угрозой будет его собственная жизнь? Тут и самого чёрта можно взять в союзники. К тому же, если верить Варавве, среди енохианцев есть весьма опасные и могущественные личности. Кто-то вроде этого Эльгерента вполне может быть способен убедить Луку действовать так, как енохианцам нужно. Остаётся только надеяться на упрямство Лукреция.
Жерар позволил себе слабую улыбку.
— Упрямство Луки — самая незыблемая вещь на этом свете! Остаётся только пожалеть этого вашего Эльгерента. Кстати, имя какое-то знакомое...
Эльгеренту за свою долгую жизнь не раз приходилось иметь дело с тёмными магами. И хотя в народе чернокнижникам приписывали самую ужасную внешность и весьма поганный характер, святой хорошо знал, насколько один тёмный может отличаться от другого. Встречались среди них храбрецы, не проронившие во время допроса ни слова, и трусы, готовые сдать всех своих соратников из одного лишь страха. Идеалисты, идущие путём Тьмы лишь из любопытства и желания принести в мир новое знание, и властолюбцы, ищущие только власть и могущество.
Мужчины и женщины, молодые и старые, потомки тёмных родов и их последователи... Скольких повидал святой брат на своём веку, и скольких убил — сам, или чужими руками. И кто же знал, что теперь он будет сидеть напротив одного из колдунов, и пытаться наладить с ним диалог. И что этот колдун будет более чем соответствовать тем страшилкам о чернокнижниках, которыми пугали чернь иеронимцы.
Спутанные чёрные волосы, бледная кожа, мрачный взгляд, оттеняемый глубокими синяками под глазами. Ну и совершенно невыносимый характер, непонятно откуда взявшийся у юноши из хорошей семьи. И не то, что мальчишка был испорчен или груб. Нет, он хоть разговаривал и без должной почтительности, всё же не переходил грань приличия. Никаких изрыганий проклятий или поношения религиозных святынь. Вот только этой вежливости грош была цена, учитывая то, что хотя Лука и не спорил с Эльгерентом, но все слова енохианца с явной насмешкой. "Ну-ну, какие вы мне ещё сказочки расскажете?" — казалось, говорил он всем своим видом. Пожалуй, с большей эффективностью Эльгеренту бы удалось поговорить со стеной.
— Послушай, — тяжело вздохнув, Эльгерент решил предпринять ещё одну попытку расположить к себе мальчишку, — я понимаю, что наши прошлые действия могли вызвать у тебя неприятное впечатление о енохианцах. Но мы не враги тебе.
— Конечно не враги. Как ни как Его Святейшество мой духовник, и желает мне только добра. Вот, даже украшения подарил, — с фальшивой улыбкой ответил Лука, натягивая цепь, соединяющую браслеты на руках.
— Я уже говорил, это для твоей же пользы. Ты сейчас не очень себя контролируешь, и можешь нанести окружающим вред. Несколько человек уже пострадало.
— Ой, какая жалость, — улыбка на лице мага стала ещё шире. — Помню, скорблю. Если бы вы меня отпустили, я бы с удовольствием вновь навестил братьев из Дольхена и лично принёс бы им мои извинения.
Эльгерент покачал головой:
— Неужели ты действительно такой? Человек, готовый из мести убивать и разрушать всё вокруг? Ненавидящий всех и никому не доверяющий. Умеющий лишь причинять боль. Такую жизнь, полную страха и ненависти, ты себе хотел?
— Я хотел, чтобы меня лишь оставили в покое, — глухо сказал Лука.
Эльгерент тут же попытался уцепиться за его слова.
— Я понимаю. Ты устал от необходимости прятаться и скрываться, жить в страхе за свою жизнь. Но подумай, насколько хуже могла бы быть твоя жизнь, если бы Доминик Бромель не покровительствовал бы тебе!
— И делал он это, конечно, из искренней заботы обо мне, — скривился Лука, уставший держать на лице маску доверчивого дурачка.
Но Эльгерент тоже решил говорить абсолютно честно.
— Нет, у него, да и у меня, в этом деле свои интересы. Ты же был для наших целей лишь удобным средством. Но теперь всё изменилось.
— Очевидно, да, — с каким-то новым интересом посмотрел на святого Лука. — Раньше меня пытались лишь запугать и заставить, но никак не переубедить. Очевидно, моя ценность в ваших глазах весьма значительно увеличилась.
— Как много ты успел узнать о енохианцах? — прямо спросил святой.
— Первый раз слышу, — нагло ответил Лука. — Это как-то связанно с вашим другом Енохом? Довольно претенциозно с его стороны назвать ваш орден своим именем. Вот вас к примеру это не обижает?
— И про Шелгор тоже ничего не знаешь?
— А что это? Какое-то блюдо?
— Брось, — поморщился Эльгерент. — Зная твоё неуёмное любопытство, я знаю, что ты проводил своё собственное расследование. Вопрос в том, сколь много ты успел узнать. Хорошо, раз ты упрямишься, я расскажу тебе одну легенду. О первых тёмных магах. Их было трое. Трое мужчин, получивших могущественную силу и власть, о которой не мог мечтать никто из великих королей.
Лукреций уже слышал эту историю от Медеи, но всё же к версии енохианцев прислушивался с интересом, тем более что она несколько отличалась от версии ведьм. Ни слова о богине — о Тьме Эльгерент говорил как об опасной, но не имеющей собственной воли и цели силы. Многое Эльгерент рассказал и о тех временах, когда жили первые колдуны и ведьмы.
— Тьма существовала всегда, но до появления первых тёмных никто не мог овладеть её мощью. Это рождало множество проблем. Одержимые, демоны, моровые эпидемии, появлявшиеся ниоткуда, и таким же непонятным образом исезавшие.
— Тьма — это зло, — усмехнулся Лука, скрестив руки на груди.
— Нет, совсем нет. Но это сила, совершенно чуждая нашем мир, людям, и от того вредная для нас. Теорий о причинах столь пагубного влияния Тьмы на нашу реальность много, но... признаюсь, конечный ответ так и не был найден. Как бы то ни было, всегда, когда Тьма проявлялась в нашем мире, появлялись проблемы. Многие маги пытались найти способ совладать с тьмой, но удалось лишь троим.
Лука удивлённо приподнял брови:
— Вы признаёте, что маги оказались полезны? Я думал, Церковь нас недолюбливает.
— На это есть причины, — спокойно ответил Эльгерент. — Потому что из тех троих лишь один попытался использовать полученные возможности для помощи людям. Другие два колдуна, а так же ведьмы, что последовали за ними, были совращены Тьмой и погублены. Но один... ты знаешь, в тот момент он действительно смог остановить надвигающийся катаклизм. В одиночку, брошенный и преданный своими собратьями. Они назвали его Предателем, но предан был именно он.
"И никакой романтичной истории о влюблённости во богиню", — кисло подумал Лука.
— Ну а церковники тут каким боком? Это внутренние дела магов. Верили бы в своего Иеронима и верили. Чего на тёмных магов-то ополчаться? — вслух спросил он.
— Потому что Святая Церковь была создана тем магом, который не отвратился от изначальной цели помочь людям и защитить их от Тьмы.
— Защитить их от... — саркастично повторил Лука, но тут глаза его округлились. — Стоп! Церковь создана магом?! А как же Иероним Защитник?!
Эльгерент красноречиво посмотрел на Луку, который всё ещё пытался уложить в голове то, на что ему намекал святой.
— Иероним... Да не может быть! Что, и это его вы хотите пробудить? Офигеть!
Вот теперь Лукреций действительно стал похожий на обычного подростка, которому сказали, что скучный учитель в школе когда-то был крутым охотником за приключениями.
— А ещё кто-то знает? — отбросив привычную невозмутимость, тут же спросил Лука.
— Обычные люди — нет. Среди церковных иерархов... тексты, где есть намёки на то, что Иероним владел магией, считаются апокрифическими и запретны. Но как ты думаешь, откуда именно Святой Престол и псы инквизиции знают о том, как совладать с магами? Это те силы и знания, которые были подарены нашим Господином своим последователям. Потому что Иероним хорошо понимал, что простым людям нужна защита от тех, кем овладела Тьма, для тех, кто совращён ею.
Энтузиазм Луки постепенно угасал. Ну да, Церковь оказалась проектом одного из магов, только то это меняет — тёмные маги и ведьмы как умирали от рук клириков, так и умирают. Иероним Защитник может быть и защищал людей — вот только ценой жизни магов. Ну и к чему тогда способствовать его возвращению?
— Так значит, по вашему мнению, я тоже совращён Тьмой?
Лука ждал, что святой будет это отрицать, но тот его удивил.
— Да. Ты молод, не обучен, и к сожалению, ведом низменными страстями. Это опасно для окружающих и губит тебя самого. Но если Иероним вернётся, он сможет научить тебя контролировать свой дар.
— Как? Убив меня? — устало спросил Лукреций. — Хотя подождите. Я ведь к тому времени буду уже мёртв. Стану ещё одной жертвой, умершей ради его возвращения.
Эльгерент поднялся с кресла, в котором он сидел напротив Луки, и обойдя стол, остановился рядом с магом. Ледяная ладонь его легла на макушку юноши, заставив того поёжится.
— А говорил, то ничего не знаешь о Шелгоре, — с укоризной произнёс святой.
— Что это вы делаете? — встревоженно спросил Лука.
— Пытаюсь понять, насколько возрос твой уровень, после того, как ты поглотил душ Еноха.
"Он знает", — сердце Луки застучало быстрее.
— Что? — хрипло спросил он. — Разве... разве вы маг?
— Я? Нет, среди енохианцев нет магов. Но те из нас, что получили благословения нашего Господина, могут чувствовать тьму в чужих сердцах. Ну и ещё кое-что немного, по мелочи. Так, к примеру, я могу понять, что недавно ты получил огромное количество силы, разрушающей тебя сейчас. Получить ты её мог только одним способом — забрав у кого-то другого. А если учитывать что Енох пропал примерно в то же время что и ты... Слышишь ли ты ещё отголоски его памяти? Слышишь ли ты его голос?
— Я... я запер его.
Когда Лука закрывал глаза, когда пытался заснуть — почти всегда он чувствовал, как его волю пытаются сломить, отнять власть над телом, но попытки эти были с каждым разом всё слабее и слабее. Там, куда Лука поместил Еноха, тот был беспомощен и нем.
— Умница. Енох совершил глупость, напав на тебя. Более того, он совершил святотатсво. Ты драгоценный потомок нашего Господина. Тот, кто пробудит его.
— Отойдите! — отчаянно произнёс Лука. — Разве вы не боитесь меня теперь? Если я совершил подобное с вашим приятелем, то я могу забрать и вашу жизнь тоже!
Эльгерент убрал ладонь, и Лука наконец смог вернуть себе хотя бы видимость спокойствия.
— Может быть, когда-нибудь и сможешь, но сейчас ты с трудом можешь совладать даже с одной полученной душой. Впрочем, она и сейчас губит тебя — точнее, Тьма, что получила к тебе доступ благодаря моему неосторожному другу. Тебе нужно избавиться от лишней силы, для того, чтобы не сойти с ума. Ты принесёшь эту силу на алтарь нашего Господина, и пробудишь его.
Уверенность в голосе святого брата почти гипнотизировала Луку, но всё же он упрямо покачал головой.
— Я же сказал, что не хочу умирать!
— Тебе и не нужно. Только позови его — это всё, о чём мы просим. На твой зов Господин обязательно отзовётся.
— С чего бы это? — с подозрением зыркнул маг на Эльгерента, как ни в чём не бывало вернувшегося на своё место. Прочем, увлечённый своими мыслями и переживаниями, Лука не заметил, как неловко прячет енохианец ладонь, которой он касался молодого чернокнижника. — Я с вашим Иеронимом чаи не гонял, чтобы вы не думали. Найдите другого дурака.
— Не можем. Ты единственный известный нам потомок Иеронима. Точнее, единственный, обладающий даром наследник, — поправился Эльгерент, и тут же как бы невзначай заметил. — Впрочем, у тебя же есть братья. Хотя они не маги, но... возможно, кто-нибудь из них подойдёт. Хотя, в отличии от тебя, едва ли они смогут сохранить свою жизнь.
— Так значит, я потомок не Рейта Дуана, а потомок Предателя... Вы уверены в этом?
— Более чем. И не называй Господина так, — поморщился Эльгерент. Руку его нещадно жгло, а ведь он не собирался причинять тому вреда, лишь хотел попробовать повлиять на него немного. — Так что, нам искать помощи у твоих братьев?
Горгенштейн выпрямился, пытаясь вернуть себе утраченное достоинство.
— Ох, только не начинайте свой шантаж снова. Я на это не поведусь. Скажите лучше, что будет, когда Иероним вернётся?
— Он вновь подчинит себе Тьму, и у нас больше не будет необходимости убивать вышедших из под контроля магов. А ты сможешь обрести учителя, о котором и не мечтал.
— Больно надо, — фыркнул Лука.— Лучше оставьте меня в покое. И мою семью.
— Если ты так хочешь, — спокойно ответил монах. — Хорошо. Тогда после того, что ы выполнишь для нас, мы о тебе забудем.
Конечно, словам енохианца Лукреций не слишком то верил, но... выбора то особо не было. Эти чудесные ребята со своей идеей пробудить какого-то древнего тёмного были на редкость настойчивы, и способа от них избавиться Лука не знал. К тому же, кто знает, что произойдёт в храме Шелгора. Им, судя по всему, нужно его согласие и добрая воля, иначе с ним бы разговаривали сейчас совсем по-другому, и если в храме он поймёт, что что-то пошло не так, он просто откажется дальше действовать.
