Да и дел столько... одна королевская свадьба чего стоила!
Но вот Виталис и нашел время.
— Отпусти сына, Эрсон!
— С чего бы? Достаточно ты мне досадил, Бустон. Будешь сознаваться, нет?
— Если отпустишь сына, я подпишу любые бумаги.
— Ты их и так подпишешь, — Виталис едва сдерживался, чтобы не улыбаться во весь рот.
Хорошо!
Вот оно — счастье, когда власть, когда деньги, когда твой старый враг перед тобой, растоптанный и униженный, это как вишенка на вкуснейшем тортике, и Виталис Эрсон чувствовал себя таким довольным котярой.
Хор-рошо!
Только замурчать и осталось.
Да-да, котяра, который выпустил когти, и всласть играется с вкусной мышкой. Если бы Виталису кто-то сказал, что сейчас он напоминает не кота, а мерзкого жирного паука, мужчина и не поверил бы.
Он?
Завидуйте молча, жалкие неудачники!
Бустон сник. А потом выпрямился, расправил плечи
— Думаешь, выиграл? Зря ты так думаешь.
— Выиграл, — довольно кивнул Виталис. — А когда Дианка сына родит, так и вообще... ты, правда, этого не увидишь.
Бустон хмыкнул.
— Когда родит? А может — если? И от кого бы?
Виталис побагровел. Бустон ударил в самое больное место. Ну да, можно поймать врага, можно над ним поиздеваться, но ведь прав, сволочь такая! Пока еще Диана не беременна.
— Тебе не о ее ребенке переживать бы, а о своем.
Димас надменно поднял бровь.
Канцлером не станешь, не имея характера. И наверх не пробьешься, и не удержишься, столько-то лет... а сейчас Димасу и вообще терять нечего. Эта тварь ни его из когтей не выпустит, ни сына. Еще и измываться будет, ну так пусть хоть тряпкой по морде получит!
И бывший канцлер расправил плечи.
— Чего мне за сына переживать, ты нас уже приговорил. Жену с дочерью не поймал еще?
— Их сюда привезут.
— Тем более.
— Я их прикажу пытать на твоих глазах, понял, ты...
Димас едва не дрогнул.
Но — это еще впереди. И Марк поможет... больше ему надеяться не на кого было.
Марк, ты ведь предупреждал, а я, идиот слабоумный, и сам вляпался, и всех погубил... знать бы тогда! Но ведь я же Иоанну верил, я же его считал человеком, а он... он — король!
Болван я, да еще какой! А сейчас только молиться и остается.
— Ты и не такое можешь сделать. И что дальше? Думаешь, это тебе поможет избежать моей участи?
— Уверен!
Ответная улыбка Димаса была настолько ехидной... так и ударил бы в это грязное и невыносимо наглое лицо.
— Посмотрим!
— Ты — не посмотришь. Тебе и жизни-то осталось на пару месяцев, не дольше. И твоей семье тоже.
Бустон пожал плечами. Звякнули цепи.
— Тогда постарайся не отягощать остаток моей жизни лицезрением твоего рыла. Тошнит.
Виталис сверкнул глазами, но потом расплылся в сладкой улыбке.
— Тошнит? А вот дня три поголодаешь — и тошнить не будет. Не переживай, тебя еще много чего интересного ждет... наслаждайся остатком своих дней. И помни, что ты проиграл.
Димас смотрел с вызовом.
— Жаль, не увижу, как ты окажешься на моем месте. Интересно, кто сожрет тебя?
— Увести, — тряхнул колокольчик Виталис. И поморщился, когда закрылась дверь за Бустоном. Да, наверное, стоит приказать привезти сюда его семью.
Пока он добился просто лишения для них прав и денег, но — толку? Ну, лишат его супругу денег, так что же? Дочери ее приютят, на улице не оставят. А лишать титулов и состояния их мужей.... Можно, но проблемы будут. Эрры, это не просто так, это связи, потому и Бустон не дергается.
Все равно, надо приказать привезти сюда его супругу. Нельзя разлучать семью, сказано же, и в радости, и в горести... вот, пусть у них горести общие будут.
Он постарается, чтобы их было много.
Глава 9
— Мальчик мой, вы превзошли самого себя!
Эрр Тамаш Барна был доволен, как кот, нализавшийся сливок.
Марк потупился.
— Я не сберег все корабли.
— Ты не виноват, что налетел шторм. И вы все же пришли в Шагрен.
— Но...? — заподозрил подвох Марк.
Эрр Тамаш потупил бесстыжие глаза.
— Ты все правильно понимаешь. Камни я отправил вовсе даже с другим кораблем, и он спокойно пришел на место. А вы оттянули на себя все внимание и все силы пиратов.
Марк сверкнул глазами.
— Приманка хорошая получилась, эрр Барна?
— Даже очень. А ты не возмущайся, мне дело надо было сделать. Наняли тебя для охраны, ты и охранял. А что Дерек на такое клюнет, и сам понять мог, не маленький.
Марк и понимал. Все равно было неприятно.
— Хорошо, эрр. Заплатите мне, как договаривались, и я пойду. Я хочу обратно в Эрланд.
Эрр Тамаш кивнул.
— Конечно, эрр Стоун. И даже премию выдам.
— Не нужно.
— Не отказывайся. Тебе не пригодится — так матросам своим раздашь. Но я думаю, что и тебе деньги понадобятся.
— Почему? Что вы знаете? — насторожился Марк.
— Ты долго был в море, а в столице многое произошло. Эрр Димас Бустон арестован по обвинению в убийстве королевы Марии, канцлер у нас теперь эрр Виталис Эрсон.
— ...!!! — коротко высказался Марк.
— Деньги я выплачу. И сам скоро отправлюсь в Эрланд, если смогу чем-то помочь — обращайся. Сделаю.
— Благодарю, — коротко отозвался Марк.
Димас!
Ну ты...
И как я тебя теперь выручать должен? Кто бы подсказал? Ясно только одно!
Мне срочно надо в Эрланд!
* * *
Мать-настоятельница получала достаточно много писем.
Монастырь же!
Что-то купить, что-то продать, привезти... кушать хочется в монастыре, надо самим себя обеспечивать! Здесь продать несколько бочек отличного уксуса, тут купить шерсти на рясы, зима же, холодно... умерщвлять плоть?
Нет, о таком извращении в Эрланде и не слышали. Богам нужно твое служение, а как ты им служить-то будешь — полудохлый? Когда тебя от ветра шатает? Когда тебе самому бы кто помог?
Глупости это!
Боги нас не затем сотворили, чтобы мы себя по своей же дури изничтожали. И так в мире бедствий много!
Помимо хозяйственной переписки существует и деловая. Да-да, матушке-настоятельнице пишет много людей. Кто-то в надежде на помощь, кто-то просит совета, кто-то хочет узнать о своих близких, приехать в монастырь помолиться, или прислать кого-то из родственников, сделать пожертвование...
Если все перечислять — тут недели не хватит.
Есть и личная переписка, все же с домашними матушка тоже поддерживала связь. Сначала они ей помогали, хоть и не слишком серьезно, теперь она им. Тоже надо!
Так что конверт ее не насторожил, ничуточки. И его солидная пухлость — тоже.
И еще два конверта внутри — тоже. И так делают, все же осень на дворе, погода неустойчива, лучше перебдеть, чем письмо потерять по вине дождя.
И Евгения спокойно вскрыла конверт, на котором было написано ее имя.
И с первых же строчек...
Здравствуйте, матушка Евгения.
Простите, не могу запечатать письмо своей личной печатью, не хочу рисковать. Поэтому печать внутри, полагаю, Вы ее хорошо помните.
Евгения посмотрела на оттиск на воске.
Хорошо?
Сложно забыть королевскую печать, в которой объединились Эрланд и Картен. Личную печать ее величества Марии.
Это безусловно, была она. Змея в короне, которая обвивается вокруг розы.
Лев и роза были на гербе Эрланда, но двух животных на греб уже помещать нельзя, закон геральдики. Так что... все правильно.
У ее высочества Анны, кстати, был герб Эрланда, только без короны. Она трон не наследует.
Мария?
А говорили, что она мертва...
Матушка нахмурилась, и продолжила чтение. И быстро перестала сомневаться.
Слухи о моей смерти оказались сильно преувеличены, матушка. Я жива, здорова, и в тягости от своего законного супруга, его величества Иоанна. Останься я при дворе, никто не дал бы за мою голову и медяка. Потому я вынуждена была уехать, чтобы спокойно выносить и родить малыша. Или малышку — кого пошлют в этот мир Боги.
Пока я не могу отплатить Вам добром за Вашу доброту ко мне, но надеюсь, что Вы сохраните нашу переписку в тайне.
К Вам же у меня есть большая просьба...
Евгения дочитала до конца письма. Потом перечитала еще раз.
Это точно была королева.
Мария писала прямо, рассказывала о том, чему только они вдвоем были свидетельницами, называла имена сестер и убийцы, говорила о храме...
Это она.
Но просьба...
Евгения понимала, если она согласится, Иоанн будет на нее не просто зол. Он ее в порошок сотрет.
С другой стороны, а откуда он узнает?
На виду есть только одна надпись — письмо адресовано ей. Ни печатей, ни чего-то такого... что могло бы навести на мысль слишком любопытных.
Да и королева справедливо пишет, что решение принимать не ей и не Евгении. А человек, который может принять это решение, должен обладать всей полнотой информации. Может, она и не станет ее использовать, но знать — обязана. Слишком дорого нам порой обходится незнание.
* * *
— Садись, Адам.
Ханс смотрел так, что тейн с трудом подавил желание удрать. И подальше бы...
— Ваше величество...
— Да уж, мое. Что там у твоего монашка?
Адам прикусил губу. Хотелось бы похвастаться, да нечем. И соврать не выйдет, надо королю отвечать правду.
— Ваше величество, пока у него не выходят устойчивые полноценные формы.
— А что касается поиска... устойчивой формы?
— Мы ищем, ваше величество. Но для поиска нужен камень Многоликого, а они пропали века назад.
— Ты говорил, что догадываешься о местонахождении одного из них.
— Да, ваше величество. Мы проверяем догадку, но пока ничего не нашли.
Ханс прошелся по комнате, заложил руки за спину, потом резко повернулся к Адаму и воткнул в него ледяной взгляд.
— Если вы ничем похвастаться не можете, тогда слушай, что нужно мне. Мне нужна смерть Иоанна Эрландского.
— ЧТО?!
Такого тейн не ожидал. Рука дернулась осенить себя символом Многоликого. Ханс криво усмехнулся.
— Сколько у нас сейчас... неустойчивых?
— Человекообразных штук восемь. Было. Сейчас шесть. А более... животного вида, двадцать два человека. Существа. Тоже было. Сейчас минус четыре, восемнадцать.
— Отлично. Вот десяток и надо выпустить в Эрланд.
— Ваше величество! Зачем?!
— Чтобы убивали. Чтобы сеяли ужас, нападали по ночам... сколько продержался тот, удравший? Напомни?
Тейн не сомневался, что король и сам отлично все помнит, но не откажешь ведь.
— Почти полгода, ваше величество.
— Вот. Нам при удаче и столько не понадобится. Мне нужно, чтобы эрландцы стали бояться, чтобы заговорили о неких чудовищах... понимаешь?
— Пока нет, ваше величество.
— Если просто натравить твоих зверушек на Иоанна, что толку? Рано или поздно что-то всплывет наружу, и мы получим проблемы и с Эрландом, и с прочими соседями. Но если в городах Эрланда появляются некие монстры, не есть ли это наказание за королевский грех?
— Грех, ваше величество?
— Конечно, грех. Стоит только вспомнить королеву Марию, истинное сокровище, чуткую и милосердную женщину, которую Иоанн довел до смерти своими похотливостями и изменами, — Ханс с видом абсолютного праведника возвел глаза к небу.
Тейн, который отлично знал, сколько служанок во дворце было уволено во времена оны, промолчал. Как известно, его величество не лапает, а выражает восхищение, не тащит в постель, а делает предложение, от которого нельзя отказаться. Не плодит ублюдков, а милостиво делится своей благородной кровью... так можно продолжать до бесконечности.
— Допустим, ваше величество.
— Вот. В городах начнутся беспорядки, поползут слухи, Иоанн поедет на охоту и там погибнет от лап монстра... монстров. Думаю, оставшихся нам хватит для поручений и опытов.
Тейн прикинул расклад.
— Должно хватить.
Полученные братом Тома формы действительно были быстрее, сильнее, более живучими и опасными... эти могли справиться с королевской охраной. И догнать короля тоже могли, и убить — запросто!
Просто так никто не удивится. Его величество нарушил волю Неба, и провидение покарало нечестивца. А если дать еще указания священникам, о чем говорить в храмах, а о чем помолчать... да, пожалуй, королева Мария очень хорошо подходит на роль символа невинности и чистоты. Жила с мужем, была ему верна, молилась, страдала, а главное — умерла и не может высказать свое мнение о ситуации.
Адам с восхищением посмотрел на короля.
Все же Ханс сам то еще чудовище... но умен, этого у него не отнять! Потрясающе умен!
— Ваше величество, я восхищен...
— Меньше слов, больше дела. Пусть твои монахи отберут нужных и начнут натаскивать, кого куда. Думаю, зимой начнется в городах, а к лету... да, летом Иоанн должен умереть.
Вернера Ханс прощать никому не собирался. А письмо было весьма и весьма похоже на правду.
Он еще проверит содержащуюся в нем информацию, но что-то подсказывало королю, что это правда. Так что... Иоанн обречен. А Хансу надо бы подумать о выгоде, которую он может получить. Да-да, именно выгоде. Может быть, пограничные области Эрланда под шумок можно будет присоединить к Фардании?
Кто бы после Иоанна ни сел на трон, он будет не вполне законным правителем, не по прямой линии. Кстати, кажется, у него еще один бастард есть? Надо бы устранить! А вот когда начнутся беспорядки, обязательно кто-то полезет на трон. Вот этому человеку можно предложить дружескую помощь, в обмен на пару провинций, к примеру?
Феликс, который это письмо и написал, с помощью Марии, мог быть доволен, их план сработал. Два волка собирались вцепиться друг другу в глотки.
Доволен был и тейн.
Он и сам думал, как бы что-то такое провернуть в Эрланде?
Гиену, в которую превратился брат Винс, пока обнаружить не удавалось, но если спустить с цепи вот этих...
Эти — найдут!
Главное, чтобы они приносили свою добычу в одно место, не все сжирали... тейн тоже решал несколько задач. И королю поможет, и себе тоже, и брат Тома перестанет ныть над ухом... любимого человека он потерял, извращенец! Ха!
Решено!
И тейн еще раз глубоко поклонился его величеству.
* * *
— Прекрасная эрра, вы позволите?
Мария обернулась на приятный бархатистый голос.
— Хм?
Если бы она не знала Феликса, сказала бы, что рядом с ней просто великолепный и восхитительный мужчина. А так... хорош, но до их личного эльфа не дотягивает. Утонченности не хватает.
Феликс словно статуэтка, вырезанная рукой мастера, а над этим парнем работал подмастерье. Но все равно хорош.
И светлые волосы, и фигура, в меру стройная и мускулистая, и большие голубые глаза, и дорогая одежда. И даже украшения — серебро.
Значит, не эрр.
— Исс?
— Исс Меро, к вашим услугам, прекрасная эрра.
Мария подняла бровь.
Он что — идиот? Конечно, она сейчас очень неплохо выглядит, и очень сама себе нравится, но она же беременна! И это заметно!
И ноги у нее отекают, и круги под глазами есть... это беременность не в семнадцать, а в тридцать пять с хвостиком. Как ни повторяй, что дети — это счастье, берут-то они все из организма матери. И в семнадцать лет взять можно больше, а отдать легче. В тридцать пять возраст сказывается.
